***
Собравшись и прихватив с собой парочку ножей (дела с ними обстояли неплохо), я подхожу к лифту, возле которого уже вижу Эвердин, а рядом с ней стоит Гейл, что реально меня напрягает. Все вместе мы садимся в лифт, и я не выдерживаю: — Ты не говорила, что он, — пренебрежительно смотрю на Гейла, — тоже идет. — Он мой друг, — пожимает плечами Китнисс. В голове всплывают их двусмысленные взгляды и прочие моменты подслушанные или подсмотренные мною, и я, хмыкнув, пронзаю их язвительным взглядом. — Друг ли? Неловко опустив голову, девушка молчит, а парень зло смотрит на меня. — У тебя что, сегодня хорошее настроение, перебежчица? Одновременно смотрим друг на друга. Гневно сужаю губы и глаза, руками обхватывая рукоятку ножа. Парень определенно рад моему состоянию. Вздохнув, вспоминаю, что нахожусь в Тринадцатом на сопливых правах, подавляю гнев и опускаю руку, чем заслуживаю одобрительный взгляд парня (было бы что заслуживать). Фыркаю, смотря, как он отворачивается к дверям лифта. Обращаю внимание на лук за спиной Китнисс и, цокнув, играю бровями, тут же отводя глаза. — Ты ничего не забыла? — Куда ты предлагаешь мне его засунуть? — впервые недовольно бурчит она. Задумавшись, смотрю перед собой, после понимаю, что взгляд устремлен прямо на массивную спину Хоторна. Голову пронзает до коликов глупая идея, и, взглянув на Китнисс, глазами указываю на пятую точку парня, заранее предугадывая залитые румянцем щеки девушки. Она пускает смешок, я делаю тоже самое. — Что? — недовольно шипит Гейл на меня. — А что я-то? — округляю глаза, уставившись на Гейла, а после вновь хохочу, смотря на недовольную моську. Победительница мягко улыбается, глянув на меня. Внезапно Хоторн, подобно своей подружке, улыбается мне, и я застываю, не зная, как реагировать на такое изменение его настроения. — Улыбка идет тебе больше, чем злобная усмешка, перебежчица, — говорит он. — Порой она меня даже пугает. Что-то теплеет в груди, и, подавив искорки обиды, улыбаюсь уголками губ ему в ответ.***
Проходя в глубь леса, мы разделяемся (Китнисс предусмотрительно велит мне возвращаться чуть стемнеет), ведь охота отнюдь не мое — многочисленных смертей мне и так хватает, пусть хоть животные спокойно живут (даже если для этого придется есть мерзкую перловку). Деревья покрыты мхом, и я не упускаю возможность прикоснуться к лесному ковру, насыщенный зеленый цвет которого напоминает мне Лайм, ведь именно этот он ассоциируется у меня с женщиной. Иду дальше, наблюдая за кронами деревьев, что пропускают солнечный свет. Улыбаюсь, завидев белку, что пристально глядит на меня, держа в своих маленьких лапках то ли орешек, то ли что-то еще. Она быстро убегает, стоит мне подойти ближе к ее дереву и начать взбираться на него. Руками крепко обхватываю тонкие ветки, ногами отталкиваюсь от земли, и вот я уже в нескольких метрах от нее. Забираюсь как можно выше на самую толстую ветку, дабы она не разломалась от тяжести моего хоть и не крупного, но все же не крохотного тела. Усаживаюсь, стараясь устроиться поудобнее и облокачиваюсь на ствол дерева, одну ногу свешивая с импровизированного сиденья, а другую сгибая в колене и ставя на ветку. Никогда не умела свистеть, но все равно пробую напеть песню Эвердин о дереве висельника. Ничего не выходит, и, чертыхаясь и пыхтя, замечаю рядом со своей головой свисающую сломанную ветку. Отламываю ее и верчу в руке, прикидывая, что можно было бы сделать. Достаю нож и начинаю срезать кору. Когда с делом покончено, довольно рассматриваю гладкую поверхность ветки и отрезаю оба конца, дабы сделать ее более аккуратной. После, крепче ухватившись ногами за древесину, что служит сидением, начинаю вырезать куски, придавая деревцу форму. Под конец улыбаюсь, ведь мне удается сделать несколько ромбиков, скрепленных между собой, и убираю нож, дабы что-нибудь не испортить. Сжимая изделие в руке, облокачиваюсь на дерево и прикрываю глаза, прислушиваясь к звукам леса. Однако покой настигает меня ненадолго, ведь в следующую секунду слышу топот двух человек. Благо, сижу я достаточно высоко, чтобы два олуха не обратили на меня свое драгоценное внимание. Пристально наблюдаю за ними. Парочка улыбается друг другу и оживленно беседует. Ну вот кто бы мог подумать, что они выберут мое дерево и сядут под ним. Сначала ничего не происходит, но потом я замечаю, как они затихли и из лица начали приближаться друг к другу. Опа. — А как же Пит? — выкрикиваю я, с усмешкой глядя на них. Китнисс тут же подрывает с места и целится луком в меня, а Гейл, закатывая глаза, качает головой. Его глаза выражают что-то вроде: «Несносная девица». Поняв, что я не опасный враг, девушка опускает лук. — Что ты там делаешь? — спрашивает она. — Сижу, — пожимаю плечами и гадко улыбаюсь. — Слезай, — беспрекословно говорит Гейл, складывая руки на груди. — И не подумаю, — верчу головой я. — Вдруг ты убьешь меня, ведь я нежеланный свидетель. Парень устало вздыхает, а после сбрасывает свой арбалет на землю. — Если ты не спустишься, — делает шаг вперед. — Я сам тебя спущу и тогда, — он делает еще шаг, — я… Язвительно ухмыляюсь, ведь слова парня едва ли пугают меня, поэтому удобнее устраиваюсь на ветке и прерываю его речь: — Что? Ты отшлепаешь меня? Вновь смотрю вниз и буквально застываю на месте, потому что взгляд. Этот его взгляд буквально прибивает к месту, заставляя судорожно вдохнуть. Из-за того как двусмысленно звучали мои слова. Ну, а он, судя по его внешнему виду, уже давно не мальчик, чтобы не найти в них что-то пошлое, чтобы не посмотреть на меня так предостерегающе. Нет, не потому что он на что-то намекает, а потому что я будто намекнула. Я едва сдерживаюсь, чтобы не прикрыть глаза от собственной глупости, и, когда он решительно взбирается на дерево, я мнусь, нервно закусывая губу, не желая делить свое личное пространство с этим идиотом. Потому что смущена. И это бесит. — Эмм, — нервно начинаю я. — Давай-ка притормози, парень. Однако от него ноль эмоций и совершенно спокойное выражение лица. — Эй, оглох что ли? — возмущенно шиплю я, когда рука Гейла уже хватается за мою ветку, отчего та немного трясется. Совсем чуть-чуть, но этого хватает для того, чтобы моя душенька ушла в пятки. — Эй, ладно, я спущусь. Кретин. — Поздно, — заявляет он, садясь рядом и самодовольно глядя на меня, ухватившуюся за ветку всеми руками и ногами и со страхом смотрящую вниз, ведь Гейл отнюдь не легкий, гора мышц все-таки, в отличие от исхудавшей и превратившейся в спичку меня. — Что, уже не такая смелая? — Ты нас угробишь, — пыхчу и смотрю на него, стараясь вложить во взгляд как можно больше неприязни. — Идиот. — Так идиот или кретин? — усмехается он. — Тебя не поймешь, перебежчица. То ты искренне улыбаешься, танцуя со мной, то стараешься вылить на меня как можно больше грязи. Не знаю, что больше заставляет скрежетать зубами. То, что он помнит о танце и всех этих улыбках. Или непонимание моего не-ахти отношения. Уже не ненависти. — Ты причастен к смерти моей семьи, чего ожидал? — почти что спокойно отвечаю я, хотя в глазах уже шипит от подступающей обиды. Вот так просто небольшая перепалка привела к разговору, который мы обходили стороной достаточно долго. — Неужто обнимашек и искренней дружбы? — Хотя бы понимания ситуации — ты ведешь себя словно ребенок, — Гейл старается быть дипломатичным, не кричит и не говорит о том, что с его дистриктом поступили не лучше, чем с моим. Уже радует. — Это война, Агнесс. И здесь ничего личного. Холодный расчет. И тут капля за каплей из моих глаз текут слезы, которые я не в силах остановить. Серьезно, я все понимаю. Но это мои родители, черт возьми. И через это не переступить вот так вот просто. Через это я не смогу переступить. — Но ты и не старался найти иной выход, Гейл, — шепчу, обвиняю, остервенело стирая с щек холодные капли и вновь смотрю на Хоторна. — Потому что ты не кретин. Ты — бесчеловечный ублюдок. Слова бьют по нему хуже хлыста, но я понимаю это запоздало, когда парень едва заметно вздрагивает, поджимает губы, и на крохотную долю секунды я жалею о сказанном. Добираемся до дистрикта мы быстро и молча. Китнисс едва расслышала наш разговор, но прекрасно осознала, что молчать — это именно то, что она должна сейчас сделать. И за это я ей благодарна. Как никогда.