***
Не сдала. Не. Сда-ла. Твою мать. Твою мать. Твою мать. Просто биться головой об стенку можно. Не сдала. Бью руками по столу, отчего он дрожит, а присутствующие Боггс, Китнисс и Гейл вздрагивают. — Я ведь их всех перестреляла! — рычу я, не сдерживая эмоций и совершенно не контролируя свои действия. — Я способна убивать больше, чем эта курочка на гриле! — хаотично машу рукой в сторону Китнисс, и та поджимает губы. — Ты не выполнила задание, твой подопечный погиб… — начинает Боггс, однако, подскакивая с места, я не даю ему закончить: — Не было там никакого подопечного! Боггс смотрит на меня совершенно безэмоционально и велит сесть на место, а после локтями облокачивается на стол и внимательно смотрит на меня. — Представь, — говорит он. — Китнисс и ты. Одни в окружении десятка миротворцев, единственное оружие — лук. Эвердин ранена, только ты можешь спасти положение, но что тебе мешает? — Боггс вздергивает бровь. — Что это, солдат Данст, фобия? Или ты просто психически не здорова? А если и так, то почему ты не посещаешь психолога? Тебе его заблаговременно выделили. До скрежета сжимаю челюсть и борюсь с желанием опрокинуть стол вместе со всеми бумажками и папками лежащими на нем. — Это не ваше дело, командир. Резко встаю, настолько, что стул чуть ли не падает назад, однако ногой успеваю незаметно его остановить. Выхожу из помещения, громко хлопая дверью, все оборачиваются, смотря на меня, словно на сумасшедшую, что, впрочем, не далеко от истинного положения вещей. Идя в больничное крыло, из которого меня до сих пор не выпустили, задеваю плечом проходящего мимо Финника, возмущенно и несколько удивленно глядящего на меня. И плевать. В больничном крыле практически мертвая тишина, не считая сетований Джоанны, лежащей под капельницей. Я удивляюсь ее присутствию, ведь совсем недавно ее вместе с Эвердин переселили. Вид у нее бледный, измученный и страшно недовольный. — Еще одна неудачница, — стараясь держаться говорит она, хотя голос ее заметно дрожит. — Что, обрубок дерева и маленькая веревочка напугали? Бедняжка. Девушка выливает на меня кучу желчи, и я вовсе не виню ее, напротив, не выгляди она такой изнеможенной, я бы и сама не прочь поиздеваться над ней. — А что у тебя? — Вода, — ухмыляется она. — Эти хреновы ублюдки облили меня водой. Скептично выгибаю бровь, вспоминая ее пробежку под дождем во время учений. — Меня пытали в Капитолии, — закатывает Джоанна глаза. — Током. В квартале заглючили электроприборы, и я не выдержала. Я быстро собираю в голове пазл и сочувственно вздыхаю, опуская глаза в пол. — Кстати, ты ведь не сдалась, я надеюсь? — вдруг спрашивает девушка, смотря в потолок. — Потому что они уедут на днях, и твой шанс будет упущен. — Что ты имеешь ввиду? Боггс ясно дал понять, что мне там нечего делать. — А ты и послушалась, да? — иронично произносит она, закатывая глаза. — Ты можешь уехать с ними, но так, чтобы они не знали… … За что в итоге меня посадили под замок ровно на сутки, а планолет с группой «451» благополучно дал деру от меня. Я как всегда в ажуре. Сидя на кровати в больничном крыле, тяжко вздыхаю, руками проводя по таким жестким и абсолютно потерявшим блеск и шелковистость волосам, тру переносицу и опускаю руки на согнутые колени. Безделье убивает, и я начинаю ходить по комнате, временами подтанцовывая. Не выдерживая, выхожу в коридор, с прищуром глядя на слишком взволнованно снующих туда-сюда медсестер. Прохожу несколько палат и внезапно замечаю в одной из них блондинистую макушку Пита Мелларка, сидящего на кушетке. Ему проводят осмотр, и я заинтересованно прислушиваюсь, скрещивая руки на груди. — Выглядишь лучше, Пит, — дружелюбно, но несколько натянуто улыбается ему врач. — А как самочувствие? — Она уехала и мне стало лучше, — жестко протягивает парень, опуская голову. Я ухмыляюсь, а врач больше не задает ему вопросы, отдавая распоряжения стоящей рядом, но ранее не замеченной мною Прим. Не знаю как, но Пит будто чувствует мой взгляд и оборачивается назад. Смотрит на меня холодными голубыми глазами, куда более темными, чем мои, в которых ничего кроме пустоты и не увидишь. Мурашки бегут по коже, и я спешу покинуть место, однако вышедшая из-за угла бледная как спирохета Мейсон тянет меня за локоть к себе. — Знаешь, что долетело до меня? — самодовольно говорит девушка, сверкнув глазами в сторону палаты Мелларка. — Его отправляют в группу «451», — медленно и с расстановкой тянет она цифры. И я таращусь на нее так, что глаза вот-вот вылетят из орбит, возмущенно втягиваю воздух, но не успеваю что-либо сказать, ведь она продолжает. — Его будет сопровождать какой-то самодовольный качок из Тринадцатого, но если с ним что-то случится, — она забавно играет бровями. — Заменить его будет некому, — и, предполагая мой следующий вопрос, она договаривает. — Самых сильных разослали по горячим точкам, а слабаки с ним не справятся, туда нужен один. И кто справится лучше, чем профи? Профи. Испуганно роняю челюсть на пол, забывая весь свой словарный запас. Но как она узнала? Это невозможно. Этого просто не может быть. — Ой, да брось, — фыркает она. — Курица на гриле спала и видела смерть Сноу, Хоторн спал и видел курицу на гриле, как ты выразилась, другим было плевать, а мне не составило труда сопоставить факты, — она чешет запястье, совершенно не обращая на меня должного внимания. — А теперь подбери челюсть с пола и перевари все то, что было сказано до слова «профи». Я заторможено киваю и смотрю вслед уже уходящей девушке. — Кстати, качок сейчас не тренировке. Странная эта Мейсон.***
Как и говорила Джо, он довольно-таки самовлюблен и накачен. И первое, что он делает, завидев меня на пороге — подмигивает и зазывно улыбается, полагая, что я на это куплюсь. Ну как же. У меня на него совершенно иные планы, и флирт туда никак не вписывается. Я прохожу ближе к центру площадки тренировочной, где парень размахивает кулаками направо и налево, превращая остальных солдатов в кучку де… Ну, не важно. Долго наблюдаю за его действиями, приемами, стараясь увидеть слабые места и после использовать это против него. Он явно вспыльчив, по габаритам неимоверно велик, почти как Гейл, даже больше вширь, и оттого неповоротлив, если сравнивать со мной. Что ж, мой рост и худощавость могут сослужить мне службу. — Дистрикт 2? — приторно протягивает он, а я едва сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. — Говорят, вы птички высокого полета. — У нас там самые разные птички, — пожимаю я плечами в ответ и смотрю ему прямо в глаза. — Ну, да, — ухмыляется он и хрустит шейными позвонками. — Вы не хило поработали в свое время над своим положением — лизали зад капитолийцам и так, и сяк. Вполне привыкшая к подобным словам, я лишь фыркаю и незамедлительно даю ответ: — Мы хотя бы не спрятали головы под землю, спасая свой зад, — я подхожу ближе к нему и скрещиваю руки на груди, замечая, что все внимание окружающих приковано к нам. — А вы позорно бежали, словно крысы с тонущего корабля. Так чем вы лучше? Вы заключили с Капитолием договор официальный, а у нас он был негласным. В сущности, разница не велика. Пыхтя от злости, парень сужает глаза и не знает, что сказать. — Проглотил язык? — вздернув брови спрашиваю я, в следующую секунду усмехаясь. — Ох, прости, забыла. У вас качков мозгов только на войнушки хватает. — Заткнись, девка, — шипит солдат, сжимая и разжимая кулаки. — Не то я тебе врежу. — Силенок-то хватит? — хмыкаю я в ответ, и он уже не сдерживается, с боевым кличем кидаясь на меня. Я тут же уворачиваюсь, а он, не успевая притормозить, врезается в колонну, у который прежде стояла я. — Оу, ушибся, бедняжка, может подуть? Еще более разозленный, он медленнее нападает на меня, и мне приходится уворачиваться от его мощных кулаков. Как я и говорила, его размеры позволяют мне буквально пробегать под ним, заставляя того уставать и замедляться. Внимание его рассеивается, и я молниеносно бью ребром ладони по выступающему кадыку солдата, от чего он хватается за шею и отчаянно хватает ртом воздух. После я бью его по спине, как учили, слегка по затылку и, конечно, между ног. Завершает сие представление сильнейший удар в солнечное сплетение, и парень, инстинктивно закатывая глаза, валиться на пол, а все присутствующие присвистывают мне, пока я незаметно потираю болящие места, до которых солдат все-таки сумел добраться. Я такая крутая, хах.***
— Что это было? У президента Коин голос жесткий и холодный, а странные медовые глаза будто бьют хлыстом по лицу. Женщина складывает руки на груди и выжидающе смотрит на меня, кажется, практически не мигая. — Солдат? — повторяет она, постукивая указательным пальцем по своему локтю. — Она уже не в первый раз учиняет подобный погром, — насмехаясь, вмешивается Плутарх. — И пыталась пробраться на планолет группы Боггса. — Группы Эвердин? — усмехается Коин, теперь уже с интересом рассматривая меня. — К чему тебе все это? — Я не могу сидеть здесь без дела, я хочу в Капитолий. Или хотя бы во Второй. Коин мешкает, пытливо заглядывая мне в глаза, будто раздумывая над чем-то, а я незаметно потираю натертые от наручников запястья. После она велит всем выйти, и, когда дверь за ее подопечными закрывается, она расслабленно кладет кисти на стол. — Твое лицо мне знакомо… — задумчиво шепчет она. — Неважно. Так ты хочешь отправиться в Капитолий? Хочешь убивать? — Хочу мстить, — тут же поправляю я, махнув головой. — Есть за кого? — но я не отвечаю, и она вздыхает, отводя взгляд в сторону. — Ладно. — Ладно? — я удивленно вздергиваю брови и прищуриваюсь. — Ладно. Я дам тебе место в персональной охране Пита, но мне нужно кое-что взамен. Я с интересом смотрю на нее, выпрямляясь и наклоняя тяжелую голову набок. — Сделай так, чтобы в Капитолии, рядом с Китнисс, Мелларк все время нервничал, — я от неожиданности просьбы вздергиваю брови, непонимающе хлопая ресницами. — Это всё. — И… Зачем это? Коин пожимает плечами, не смотря на меня и задумчиво отвечает: — Для зрелищности.***
Когда вечером врачи подводят итоги и выговаривают Плутарху дальнейший прогноз состояния солдата Маркса (как выяснилось, так его и зовут), Хэвенсби вздыхает и трет переносицу. Он задумчиво осматривает помещение и его взгляд останавливается на мне, стоящей меж двух военных с заломленными руками и самодовольным видом. Мужчина ставит руки по бокам и усмехается: — Добилась-таки своего, провокаторша.