WOAS. True Blood.

Виктория — пламя. Яркое, подвижное, обжигающее. Для холодного, нордического Эрика в этой женщине кроется страсть и безумие, которые самому ему доступны никогда не были. Сжимать Викторию в объятиях — это все равно что играть со смертью, ведь она с дьявольской усмешкой может сорвать твою голову с плеч равно в той же степени, как и одарить своим ядовитым поцелуем. Виктория — то противоречие, о которое Эрик споткнулся, которым заболел, которое вытравило из него все прочие мысли и желания. Да и были ли у него желания прежде, до Виктории?.. — Ты останешься? — впервые за многие сотни лет в его голосе звучит что-то, похожее на просьбу, а огненная женщина безжалостно усмехается и ускользает из его объятий, и он никогда не может сказать, в самом ли деле она шепнула «нет», или ему почудилось. Он может сравнить ее лишь с одним явлением, которое хорошо знакомо ему с тех самых пор, как Годрик спаси и проклял его одновременно, обратив в вампира: Эрику Виктория напоминает тот самый пожар, что разгорается в его горле и перерастает во всепоглощающий, неистовый голод. Скорее инстинкт, чем осознанное желание — нечто первобытное, дикое, удивительно уродливое и вместе с тем прекрасное. Виктория — именно такая. Женщина, которая сводит его с ума лишь одним фактом своего существования. — Чего ты ищешь, Виктория? Какова твоя цель? — все спрашивает и спрашивает он, каждый раз обнаруживая ее среди новообращенных вампиров, которым она сама же потом и отрывает головы с безучастным выражением лица. Она словно ставит бесконечные эксперименты, но успех не желает приходить к ней, а подростки в Шривпорте все пропадают и пропадают, и копы уже несколько раз приходили к Эрику с неудобными вопросами. Пэм недовольно морщится и твердит, что от Виктории следует избавиться, пока безумная сука не накликала на них беду, но Эрик уже и сам впал в безумство и плевать хотел на осторожность. Отпустить Викторию — ужасная ошибка, прогнать ее самолично — нелепейший бред, он такого никогда не сделает, сколько бы Пэм не злилась и как бы не лютовали копы. — Мне нужен идеальный исполнитель, — однажды обмолвилась женщина-пламя, когда Эрик обнаружил ее среди растерзанного и отработанного материала. — Кто-то, кто умрет за меня, если понадобится. Но все они слишком слабы, слишком ничтожны… Кроме этого, может быть. Мальчишку звали Райли Бирс, и Виктория не убила его отчего-то, хотя для Эрика он казался таким же мусором, как и прочие ее игрушки. Стоит ли говорить, что Бирс был обречен, едва стал фаворитом? — Ты убил Райли, — Виктория никогда не кричала, не повышала голоса, но при этом она умела выразить гнев одним лишь взглядом. — Гребанный Нортман, ты убил мою приманку, и теперь ты заменишь мне его! — Ты могла бы попросить меня сразу, — упрекнул ее вампир-викинг, он никогда не терпел конкуренции, и если уж Виктории нужен был кто-то, кто поможет ей, то разве мог это быть кто-то, кроме самого Эрика? — Я не люблю просить, Эрик. Я люблю приказывать. — Так прикажи, — спокойно отозвался Эрик. — Прикажи, и я сделаю все, чего ты пожелаешь. — Я хочу, чтобы ты убил для меня клан Калленов и их человеческую шавку Беллу Свон. Если бы только Эрик знал, что Виктория ставит перед ним практически невыполнимую задачу… Впрочем, даже зная, он бы не отказался. Женщина-пламя, женщина-пожар — она заслуживала того, чтобы за нее умереть.