Непрочитанные признания

Люциус Малфой торжествовал. После Рождества его терпение наконец-то было вознаграждено — Артур Уизли в сопровождении отряда авроров явился в поместье с обыском. По тому, как целеустремленно проверяющие направились в гостиную, как тщательно они простукивали каждую доску паркета, и по их обескураженному виду, когда они убедились, что под полом ничего нет — Малфой понял, что Северус был прав в своих опасениях. Именно младший Уизли, воспользовавшись откровенностью Драко, сообщил Артуру о местонахождении тайника. «Пошлю Северусу бутылку лучшего арманьяка, из тех, что еще дед собирал, а то и не одну — для Северуса не жалко… Если бы не он, у меня были бы крупные неприятности. Поистине — бесценный друг. А с Драко надо будет серьезно поговорить, чтобы меньше болтал, о чем не надо, даже со своими…» — думал Люциус, следя, как авроры мельтешат по особняку, заглядывая во все шкафы, в столы, под кровати, суют нос в бесчисленные коробочки и флакончики, расставленные в идеальном порядке на трюмо в будуаре Нарциссы. «Точно стая пикси, » — пришло ему в голову сравнение, и он с трудом сдержал усмешку. Конечно, после их визита все останется перевернутым вверх дном, но это уже забота домовиков… Когда авроры с пустыми руками покинули Малфой-мэнор, Уизли предсказуемо задержался. Люциус, снова подавив усмешку, пригласил Артура в свой кабинет и сам прошел туда — нет, все-таки сегодня исключительно удачный день. И Цисси как раз нет дома. Миссис Малфой с утра отправилась навестить свою матушку — Друэлла Блэк в последнее время чувствовала себя очень плохо, и Нарцисса опасалась, что мать вскоре последует за умершим в прошлом году отцом. Сигнус Блэк был еще далеко не стар, ему не исполнилось и шестидесяти — однако несчастья, обрушившиеся на древнейший и благороднейший дом Блэков, подкосили его. Когда умрет в Азкабане непутевый кузен Нарциссы Сириус — в Магической Британии больше не останется никого, кто носил бы эту фамилию. А когда-то говорили, что быть Блэком — это почти то же самое, что быть королем, когда-то род Блэков был велик и славен… Sic transit gloria mundi. (1) Люциус достал из бара запыленную бутылку бургундского DRC Romanee Conti урожая 1934 года и налил себе полбокала. Скрипнула тяжелая дубовая дверь, впуская Артура Уизли, который явно был смущен и подавлен, и от этого зол, хотя старался казаться невозмутимым. Хозяин кабинета отогнал неуместные сейчас думы о тщете всего мирского — Блэков нет, но Малфои-то живы, и еще покажут грязнокровкам и любителям магглов, где их место! «Мы еще посмотрим, кто окажется наверху, » — рассмеялся про себя Люциус. Двусмысленность привела его в игривое настроение, и он повернулся к вошедшему Артуру… *** После того обыска их связь возобновилась. Правда, Артур ни словом не дал понять Малфою, что прочел его откровения в черной тетради, а самому Люциусу заводить разговор об этом было как-то невместно — да и какая разница? Главное, что он снова добился своего! А что там с тетрадью — лежит ли она в сарае Уизли, или Джинни все же взяла ее с собой в школу — неважно, все равно никто, кроме Артура, не сможет прочитать написанное Люциусом. И он забыл о дневнике. Они по-прежнему встречались в той же самой гостинице в Лютном переулке, хозяин которой был должником Малфоя. Но что-то неуловимо изменилось — теперь Люциуса раздражали и потертые мантии Артура, и его полинявшие от многочисленных стирок рубашки, заштопанные заботливыми руками Молли, и стоптанная обувь. И вообще весь его покорный и усталый вид, как у смирной рабочей лошади. «Неужели он доволен своей жизнью? Мелкая должность в Министерстве — кажется, у него даже кабинет меньше, чем каморка у домовика в Малфой-мэноре, и без окон — покосившийся и держащийся только на одной магии дом, расплывшаяся жена, куча детей…» Кстати, о детях — Драко пишет, что Грэйнджер во время каникул попала в больничное крыло и долго болела. К ней никого не пускали, и даже ее кровать отгородили ширмой, но не потому, что она окаменела, как те, на кого напало неизвестное чудовище, а потому, что у нее оказалась кошачья морда и хвост. Подружка Драко, Пэнси, украдкой подглядела, когда сама ходила к мадам Помфри за лекарством от простуды. То есть, Северус был прав в своих предположениях — эти трое тайно варили оборотное зелье, и что-то у них пошло не так… Но их даже не наказали. Насколько Люциус знал, никакого расследования происшествий в школе так и не было проведено, а Дамблдор делал вид, что ничего из ряда вон выходящего не происходит, что все идет как надо. А ведь только по счастливой случайности все пострадавшие оказались грязнокровками — родители-магглы в любом случае не смогут ничего сделать, и не факт, что вообще узнают, какой опасности подвергаются их дети. Правда, складывалось впечатление, что чудовище затаилось. Новых нападений после рождественских каникул не происходило, и даже слухи о Гарри Поттере — наследнике Слизерина — к весне поутихли. Но стоит ли ждать следующих жертв, прежде чем начать действовать? Люциус считал, что нет. В Попечительском совете Хогвартса он активно вел кампанию против Дамблдора. В приватных разговорах с членами совета Малфой делал все, чтобы посеять у коллег зерна сомнения в способности Дамблдора контролировать ситуацию. Постепенно он почувствовал себя настолько уверенно, что на каждом заседании выступал с речами, подрывающими авторитет директора. Он говорил о том, что администрация школы не в состоянии обеспечить безопасность учеников, а вместо энергичных мер по раскрытию преступлений прячет концы в воду. К тому же качество обучения в Хогвартсе с тех пор, как Дамблдор занял место директора, медленно, но неуклонно снижается. Чего стоит эта непонятная история с должностью учителя ЗОТИ — кто поверит, что великий волшебник, победитель Гриндевальда, не в состоянии справиться с проклятием, наложенным Сами-Знаете-Кем, который уже больше десяти лет как пропал, и скорее всего, мертв? — Одно из двух, — вещал Люциус на очередном собрании попечителей, — либо директор Хогвартса на самом деле весьма посредственный маг, тогда он не достоин занимать свой пост. Либо он намеренно саботирует получение нашими детьми образования. В прошлом году ЗОТИ преподавал полусумасшедший Квиррелл, который, по слухам, погиб при попытке нападения на ученика — к слову, данное происшествие тоже не было расследовано должным образом. В этом году на место учителя взяли Гилдероя Локхарта, мошенника, выдающего себя за великого борца с темными силами, который, однако, не может даже пикси загнать обратно в клетку. И в боевой магии его навыки ниже среднего, что могут засвидетельствовать декан Слизерина, декан Рэйвенкло, и все ученики, присутствовавшие на занятии Дуэльного клуба… Который, кстати, был закрыт, едва открывшись — не иначе, тоже с подачи директора. Очевидно, Дамблдору не нужно, чтобы наши дети умели защищать себя. Я уже не говорю о неслыханных наказаниях, которым подвергаются ученики — в прошлом году первокурсников отправили на отработку… — Люциус сделал выразительную паузу, — в Запретный лес, ночью! Пока в директорском кресле сидит Альбус Дамблдор — ни один родитель, будь то маг или маггл, не может быть спокойным за своего ребенка. Попечители возмущенно зашептались. Налив себе воды из графина, стоявшего перед ним, и сделав глоток, Люциус продолжал: — Я не представитель Аврората, и не сотрудник ДМП, я просто отец, озабоченный тем, в каких условиях живет и учится мой сын. И я не уполномочен решать, что на самом деле кроется за всеми возмутительными событиями в школе — простая некомпетентность руководства, или же сознательное вредительство… В зале повисло зловещее молчание. А Люциус, сделав рукой успокоительный жест, закончил: — Леди и джентльмены… Разрешите напомнить вам, что назначение на должность директора, как и освобождение от должности — прерогатива Попечительского совета. Я полагаю, мы вправе — и обязаны — временно отстранить Альбуса Дамблдора от должности, и незамедлительно обратиться к Министру Магии с просьбой о расследовании его деятельности на посту директора Хогвартса. Никакие заслуги в прошлом не могут оправдать халатности и безответственности по отношению к детям. Дети — наше будущее! Под гром аплодисментов Люциус сел на свое место. Выходя из зала, он столкнулся в дверях с Альбусом Дамблдором, но не уступил ему дорогу, как обычно делал, и как, в общем-то, полагалось по статусу и по возрасту — а задев его плечом, усмехнулся в лицо старику. А прямо оттуда Люциус отправился на встречу с Артуром. Его часто посещала мысль, что неплохо бы перетянуть любовника на свою сторону — хотя надежды на это было мало, если честно. Малфой уже пытался прощупывать почву, заводя с Уизли разговор о школе, но не было заметно, что тот чем-то обеспокоен. Все же Люциусу не хотелось верить, что Артур за прошедшие годы так и не поумнел. Однако Уизли его разочаровал — все доводы Люциуса разлетались вдребезги о непробиваемую стену веры Артура в Дамблдора. Дамблдор не допустит, Дамблдор защитит, Дамблдор лучше всех знает… О, Мерлин! Малфой мог бы разбить об эту стену голову — но и это не поколебало бы убеждений Артура. Он тогда еле сдержался, чтобы не ударить своего любовника, но сумел взять себя в руки, и вместо этого оделся и вышел из комнаты, оставив Артура одного. В последующие несколько дней у Люциуса было столько дел, что он и домой приходил поздно, и сразу засыпал, стоило ему положить голову на подушку. А когда от Артура пришло письмо с просьбой о встрече — мол, надо поговорить, объясниться, Люциус представил себе, как Артур будет снова уверять его, что он ошибается, что нужно верить Дамблдору, который величайший светлый маг столетия, et cetera (2)… Конечно, в постели Артур хорош, слов нет, но оно не стоит того, чтобы опять выслушивать восхваления в адрес старого маразматика. Да и недосуг нынче Люциусу, пусть Уизли еще подождет, подумает — может, до чего-нибудь и додумается. Краем уха Малфой слышал, что Уизли болен, но отмахнулся от этого известия — потом, все потом… Судя по всему, там ничего серьезного, а ему сейчас, в самом деле, некогда. Он не только продолжал вести переговоры с членами Попечительского совета, но и добился аудиенции у Министра, поддержкой которого необходимо было заручиться. Это было самое трудное — Фадж боялся ссориться с Дамблдором — так что пришлось дать ему понять, что и с Малфоем отношения портить не стоит. И бедняга Корнелиус, чувствуя себя между двух огней, не устоял перед напором Люциуса. Через Яксли, работающего в Департаменте магического правопорядка и по долгу службы имеющего доступ к архивам Визенгамота, Люциусу удалось ознакомиться с судебными документами пятидесятилетней давности — он с удивлением узнал, что в той старой истории обвинили Хагрида, который притащил в школу какого-то монстра. Поскольку злого умысла в действиях Хагрида найти не удалось, Визенгамот ограничился исключением виновника из школы и лишением палочки. Дамблдор оставил его в Хогвартсе лесничим. Но при чем же тут была Тайная комната? Какой из Хагрида наследник Слизерина? Это же абсурд, просто книззлам на смех! Ладно, с этой загадкой тоже можно будет разобраться после, а сейчас главное — действовать! К тому же Драко написал, что нападения возобновились. На этот раз жертвами стали подружка Поттера и Уизли — та самая Грэйнджер — и еще одна девушка, староста Рэйвенкло, полукровка. И Люциус понял — пора! Он созвал внеочередное заседание совета, на котором единогласно было принято решение об отстранении Дамблдора от должности, и прямо с собрания, с протоколом в руках отправился в Хогвартс. Глава Департамента магического правопорядка тем временем выписал ордер на арест и заключение в Азкабан на время следствия Рубеуса Хагрида, шестидесяти четырех лет, ранее судимого. За ним послали пятерых авроров, и сам Министр Магии, Корнелиус Фадж, счел своим долгом присутствовать при аресте. В Хогвартсе Малфою сказали, что директор у Хагрида. «Наверно, Фадж уже здесь», — подумал Люциус и поспешил в хижину лесничего. Он немного задержался у двери, чтобы послушать, о чем там идет разговор. Ну, так и есть — Хагрид оправдывается, Дамблдор пытается его отстоять, а Фадж мямлит, что у него нет другого выхода. «На меня оказывают давление…» — услышал Люциус фразу Министра. Нет, что за скотина! Еще и обещает Дамблдору, что, как только невиновность Хагрида будет доказана, его привезут обратно. А вот над этими словами Дамблдора стоит подумать: «Удаление Хагрида не поправит дела». Ясно, дорогой директор — похоже, вам известно куда больше, чем вы хотите показать… Эх, не Хагрида бы в Азкабан надо, а самого Дамблдора! И держать там, пока у него язык не развяжется… Люциус решительно постучал в дверь (3). Надо взять дело в свои руки, пока этот трус Фадж все не испортил! Спустя примерно час, когда Хагрид был уже на пути к Азкабану, а Дамблдор, передав дела Минерве МакГонагалл, назначенной исполнять обязанности директора, покинул Хогвартс — Люциус все еще размышлял над странными словами и поведением Дамблдора. Нет, директор определенно знает больше, чем говорит… Поэтому следующие шаги, которые необходимо предпринять — добиться вызова Дамблдора в Аврорат и допроса под веритасерумом. Люциус отдавал себе полный отчет, что с этого момента он вступает на опасный путь, где легко может свернуть себе шею. Но он чувствовал себя в силах потягаться с величайшим из ныне живущих волшебников и был готов к борьбе.