Напарники поневоле

I got dosed by you and Closer than most to you and What am I supposed to do Take it away I never had it anyway Take it away and everything will be okay In you a star is born and You cut a perfect form and Someone forever warm Lay on lay on lay on lay on Lay on lay on lay on lay on Way upon the mountain where he died All I ever wanted was your life Deep inside the canyon I can't hide All I ever wanted was your life Red Hot Chili Peppers – «Dosed»

- Поехали в отель, я устал, - сказал Том и Люк тут же повел его к выходу, рассказывая, какие у них планы на завтра. Артист привычно расправил плечи и, царственно подняв подбородок, шагнул немного вперед публициста. Люк украдкой косился на Тома, надеясь, что тот не замечает его откровенно восхищенного взгляда. «Вот всегда с ним так, - думал Люк, исподтишка любуясь плавной линией плеч, длинной шеей и забавными кудряшками, которым удалось вырваться из гелевого плена, - сам же доведет до крика, а потом еще и злится непонятно на что». В который раз Люк пожалел, что они утратили ту открытость, которая присутствовала в их отношениях с самого начала, он понимал, что Том скрывает от него что-то, но не догадывался, что бы это могло быть, сам же бережно хранил собственную тайну. Иногда ему казалось, что еще чуть-чуть и его попросту раздавит под таким неподъемным грузом. Несмотря на то, что он давно уже смирился и потерял всякую надежду, порой ему отчаянно хотелось рассказать обо всем, и будь что будет. Все еще переживая, после своего недавнего срыва, Люк был особенно уязвим и несдержан, он никак не мог насмотреться на любимого, а это грозило разоблачением. Похоже, Хиддлстон обратил внимание на столь странное поведение своего публициста и всю дорогу до отеля поглядывал на парня, ловя на себе его взгляд. - Люк, что случилось? – Наконец, не выдержал артист после двадцати минут гляделок. Люк нервно вздрогнул и, покраснев, отвел глаза. Он все еще колеблясь, посмотрел в окно, начинался дождь и улицы казались серыми и безжизненными, по тротуару потекла вода, унося за собой обрывки каких-то бумаг и мелкий мусор. Немногочисленные прохожие торопились спрятаться от разбушевавшейся стихии под навесами и в маленьких кафе. Люк решительно опустил стекло и вдохнул свежий прохладный воздух вперемешку с колючими каплями ледяной воды. Еще один глубокий вдох и, улыбаясь, Люк повернулся к артисту, который не сводил с него цепкого взгляда. «К черту, скажу все как есть, пусть уволит меня, если захочет. Я так больше не могу». Он уже открыл было рот, чтобы все сказать, как тут такси неожиданно дернулось в сторону, раздался визг тормозов и ругательства водителя, который в последний момент сумел избежать столкновения с выскочившей из-за угла машиной. Таксист еще долго и со смаком ругался, вспоминая всех родственников водителя злосчастного автомобиля и потрясая внушительным кулаком в окно. Во время рывка Люка подбросило на сидении и буквально швырнуло на Тома, который обхватил его и бережно поддержал. Такая близость артиста, его руки на своем теле, теплое дыхание у виска – все это было слишком для уже и так находящегося на грани Люка. Не в силах контролировать свои эмоции он отшатнулся от мужчины и угрюмо уставился в окно. Наверное, это был знак, эта, едва не случившаяся, авария, это подсказка Богов – не стоит ему открывать свое сердце Тому. Люк начал мелко дрожать в своем углу машины, он осознавал, что чуть было не набросился на артиста с поцелуями прямо на этом сидении. Так тщательно по кирпичику создаваемая стена грозила рухнуть в одночасье, а всего-то потребовалось одно прикосновение Тома. - Я жду, - раздался спокойный голос артиста. - Я… Мне нечего сказать. Том, все в порядке, правда, - постарался максимально уверенно ответить Люк. - Ну, как скажешь, - похоже, Том обиделся и отвернулся от своего публициста. «Так лучше, - убеждал себя Люк, коротко стрельнув глазами в артиста, - не нужно грузить его своими проблемами. Моя работа – сделать его жизнь проще, а не наоборот. Этим я и займусь». Он с беспокойством отметил бледность своего актера, бессонная ночь и насыщенный день не прошли для него даром. Люк задумался, как убедить это великовозрастное дитя пораньше лечь спать, конечно же, оно будет сопротивляться, требовать развлечений и капризничать, но публицист уже научился с этим бороться. Главное заманить его в номер и напоить горячим какао, после этого Том расслаблялся как маленький мальчик, и покорно позволял уложить себя в постельку и укутать одеялом, разве что колыбельную спеть не просил. *** Как Люк и ожидал, по приезду в отель, Том сразу же заявил, что направится в ресторан, а потом в какой-нибудь клуб развеяться. Публицист прекрасно знал, чем обычно заканчиваются развлечения артиста, притащится под утро с какой-нибудь девушкой не слишком тяжелого поведения, последнее время его одиночество скрашивали именно такие особы. - Отлично, только, наверное, тебе стоит переодеться. Что это? На тебе кровь? – изумился Люк, заметив пятна на темной ткани. Том озадаченно рассматривал испорченную вещь. - Хм, придется выбросить. Тут краска, хотя, может, и кровь тоже. Да не падай ты в обморок, не моя. Я ведь дьявольски ловок, меня задеть не смогли. Артист обеспокоенно смотрел на Люка, который снова начал тяжело и рвано дышать, широко открыв рот, казалось, он сейчас вырубится. Вновь накатила паника, отвратительные пятна притягивали внимание и одновременно с этим Люк не мог на них смотреть, он с детства не выносил вида крови и сейчас его замутило, пол качнулся ему навстречу. В итоге Том почти затаскивал своего публициста на себе в номер, ругаясь сквозь зубы. Хорошо, что тот был изящного телосложения и артист почти без особых усилий подтащил Люка к дивану и осторожно усадил на него. - Сейчас налью тебе чего-нибудь бодрящего. Какой же ты неженка. Ты ведь не раз видел меня в краске и что-то в осадок не выпадал, - тараторил Том, стараясь скрыть охватившее его волнение. - Тогда я знал, что это краска, я боюсь крови, всегда боялся, - слабым голосом ответил Люк, потихоньку приходя в себя. Том, чтобы не травмировать парня еще больше, быстро сорвал с себя пиджак, оставшись в узкой футболке. Люк судорожно сглотнув уставился на мышцы обтянутые тонкой тканью и тут же отвернулся. Том уселся рядом с ним на пол и протянул стакан с ароматным напитком. - Выпей все, ну же. Люк послушно сделал большой глоток и закашлялся, в стакане оказалось бренди. Откашлявшись, он открыл глаза и наткнулся на тревожный взгляд актера, который смотрел на него снизу вверх. При росте Тома нечасто удавалось наблюдать такую картину. - Тебе лучше? – спросил Том, крепко сжимая руку публициста. - Да, спасибо, - Люк никак не мог отвести глаз от лица напротив. Навязчивое желание запустить пальцы в кудри, притянуть к себе и скользнуть языком в этот дерзкий рот, охватило публициста. Он тонул в глубине пьянящих глаз артиста, болезненное возбуждение накатывало волнами и распространялось по всему телу. Он, устав бороться с собой, протянул руку к волосам Тома и только в последний момент отдернул ее с тихим стоном. - Люк, надо вызвать доктора. Ты сам не свой, - поднялся на ноги Том, встревожено глядя на парнишку, - приляг пока. - Том, не надо доктора, пожалуйста. Я просто устал, мне нужно поспать и все будет в порядке, да и тебе отдохнуть не помешает, - Люк прошелся взглядом по темным кругам под любимыми глазами. Артист немного поколебался, несмотря на дикую усталость, ему хотелось забыться в очередном клубе, с очередной красоткой, с очередным бокалом. Только так, танцуя пока не падал с ног, ласкаясь до потери пульса и напиваясь до бессознательного состояния, он отвлекался от безнадеги, постоянно окружающей его. Но, сейчас его собственной няньке нужна была помощь, Том не был скотиной настолько, чтобы оставить его одного и пойти развлекаться. - Хорошо, только если буду уверен, что ты в порядке. Укладывайся, давай. Тебе еще налить? - Нет, мне хватит. Давай я сделаю тебе какао? – Люк попытался вскочить на ноги, но тут же был остановлен сильной рукой, упершейся ему в грудь. Том прищурил глаза. - Я сказал тебе лежать или я вызываю доктора! - Да ты тиран, - прыснул Люк, покорно укладываясь на спину, радуясь теплоте ладони все еще лежащей у него на груди и борясь с желанием накрыть его руку своей. - А какао нам сделаю я! – заявил личный ангел Люка и включил чайник. *** Люк так и лежал на диване, глядя на Тома слипающимися от усталости глазами, а тот оживленно порхал рядом, возясь с чайником и чашками. На ужин они решили не идти и, словно подростки, запихивались шоколадкой, которая оказалась в сумке у сладкоежки Тома. Потом смеясь смотрели дурацкий ужастик по телевизору, и последнее, что слышал Люк, прежде чем его сморил сон, был мягкий смех Тома, когда очередную жертву под истошные крики разрезали бензопилой. Проснулся Люк посреди ночи, рывком, будто и не спал вовсе. Чувствовал себя он неожиданно бодро, ему вообще хватало всего нескольких часов сна, чтобы восстановить силы. Люк огляделся, в комнате он был один, света струящегося в окно из улицы было достаточно. Он поднялся с дивана и на цыпочках заглянул в спальню. На кровати в обнимку с подушкой, тихо сопя, спал его любимый мужчина, такой беззащитный и трогательно нежный во сне. Слетело напускное высокомерие, жесткие складки возле губ разгладились, исчезла грустная морщинка между бровей, он словно помолодел на несколько лет. Сейчас перед Люком лежал тот самый ангел, которого он увидел при первой встрече. Не удержавшись, Люк тихо подошел ближе и опустился на колени перед постелью. И вот он уже дотрагивается до щеки артиста, проводит пальцем по скуле и останавливается на губах, наклоняется и легко касается их своими, губы Тома тонкие, но удивительно мягкие и теплые. Тут же Том отвечает на поцелуй, неожиданно сильно, крепко прижимаясь к его рту, раздвигая чужие губы и скользя внутрь языком. Люку казалось, что он спит, такого не может быть на самом деле, слишком хорошо, слишком сладко. Неуверенно лаская кончиком языка чужой, хозяйничающий в его рту, Люк старался прижаться как можно крепче к Тому, все еще не веря в свое счастье. Когда им обоим стало недоставать воздуха они, наконец, оторвались друг от друга. Том открыл глаза и тихо выдохнул, Люк почувствовал, что артист немного напрягся, но пока не отталкивал парнишку, а только провел пальцами по его волосам. - Люк… - тихий шепот. - Прости, мне не следовало, - Люк отводит глаза и отклоняется от Тома, но тот ловит его за руку и притягивает к себе на кровать, немного пододвигаясь. - Ложись. - Но… я… - Люк решительно не понимал, что происходит. Его не отталкивали с криками ужаса, но и было похоже, что поцелуй больше не повторится. - Просто ложись. Том подвинулся и приподнял краешек одеяла, приглашая Люка скользнуть в уютную нагретую постель. Люк аккуратно пристроился рядом, стараясь не прижиматься к такому желанному теплому со сна телу. Том только хмыкнул и обнял Люка за плечи. - Что ты как не родной, Люк? – обжег своим дыханием ухо публициста. - Том, я не знаю, что на меня нашло, правда. Теперь ты захочешь отказаться от моих услуг? Возьмешь другого публициста? – Люк испуганно заглянул в лицо Тома. - Что за глупости? С чего бы это? Из-за одного поцелуя? Люк, я не ханжа. Я знаю, что ты гей и для меня это неважно, - Том задумчиво перебирал пальцами пряди Люка. Люк, приободренный такими словами и прикосновениями, приподнялся на локте и попытался снова поцеловать Тома, но тот отклонился и приложил палец к его губам. - Нет, Люк. Это неправильно. Люк потерянно ответ взгляд. Внутри все оборвалось. - Потому что я мужчина, - скорее утверждал чем спрашивал публицист. Том тихо рассмеялся и взъерошил волосы на затылке парня. - Нет, Люк, я твой отец! – и Том ехидно захихикал, глядя на ошарашенное лицо парня. - Давно хотел это сказать. - Дурак, - обиженно засопел Люк. - Нет, это ты у меня какой-то глупый. Повторяю, я не ханжа, проблемы пола для меня не существует. Хотя, женщины меня все-таки привлекают больше. - Значит, я просто тебе не нравлюсь? - Нравишься. Люк не понимал, в чем тогда дело. - Но… но почему? - немного заикаясь спросил он. Том вздохнул, а потом неожиданно перевернул Люка на спину, нависнув сверху и почти касаясь его губ своими. - Люк, мы можем сейчас переспать. Нам будет очень хорошо, поверь. Но что потом? Ты же знаешь меня. Ты знаешь, какой я. Я как Фигаро, то тут, то там. А что будет с тобой? - Я буду рядом. - Ты не сможешь, я знаю, что говорю. И я не смогу. Боже, Люк, да посмотри на эту армию фанатов. Ты знаешь, как они меня называют? Ломающий жизни. Да, Люк, это я. Никто не может выдержать меня достаточно долго. Думаешь, я не пытался? Это какое-то сумасшествие. Я старался быть образцовым партнером, не изменял, был внимателен. Но через совсем недолгое время все рушилось. Они все словно сходили с ума, ревность, паранойя. Я не могу так. Люк боялся прервать этот поток откровений, он лежал прижатый к постели самым желанным телом на свете и боялся пошевелиться, а Том, опираясь на локти говорил, говорил, говорил, будто прорвало какую-то плотину и неуправляемый поток несется со скалы, грозя разрушить, смести все живое на своем пути. Только теперь Люк начинал понимать, что, оказывается, гложет сердце его любимого. Вот почему он бросился как в омут с головой в эти одноразовые романы. Он просто безумно боится. Боится, но не того, что ему сделают больно, а что он сам причинит кому-то боль и не сможет с этим жить дальше. Теперь Люк понимал. Восходящая звезда Том Хиддлстон имела свои скелеты в шкафах, две бывшие девушки актеры пытались покончить с собой. Они даже не могли потом толком рассказать, что подвигло их на такие глупости. Если после первого случая произошедшего пять лет назад, когда его подружка наглоталась снотворного, Том думал, что это просто был лишь способ влияния на него, своего рода манипулирование, то, когда он обнаружил Сьюзан без сознания в их ванной, наполненной темно-розовой водой, решил, что это уже закономерность. Он видел, что медленно разрушает жизни всех, кто находится достаточно близко к нему. Он не знал, что делать, как поступать. Он начал отдаляться ото всех, на него обижались, но пусть лучше уж так. Том впервые стал бояться отношений, он не знакомился с девушками, а если приходилось, вел себя снисходительно и высокомерно, максимально закрываясь в себе. А потом, неожиданно, привык, ему даже стала нравиться такая жизнь, без обязательств, ответственности, мыслей, каждую ночь новые партнеры, не только имена, но и лица чьих он успешно забывал на следующий день. Так было проще и безопаснее. А теперь оказалось, что жизнь Люка он тоже потихоньку разрушает, неужели выхода просто нет?