Круги на воде

Голова нещадно раскалывалась, как после дикой попойки, хотя Логан не помнил ничего особенного, чем отличился бы вчерашний вечер. Он всего лишь отвез девчонку в салон, после чего Профессор сказал, что они должны найти команду Китти, и… Боль сжала виски и взорвалась где-то в затылке с мощностью сверхновой — воспоминания о прошлом и будущем смешивались, переплетались, стирали друг друга, и Логан чувствовал, как в его мозгу сгорают синапсы, один за другим, с неприятным, отдающимся куда-то в челюсть звуком. А потом все неожиданно закончилось. Воздух в комнате пах пылью и сексом, а девчонка из его воспоминаний о прошлом мирно сопела в подушку, перекинув через него тонкую руку. Стараясь не разбудить девочку, не сколько ради заботы, сколько чтобы избежать лишних вопросов хотя бы сейчас, Логан поднялся, сделал два шага и уставился в зеркало. Он и не представлял, как сильно постарел за эти пятьдесят лет. Лицо, смотревшее на него с поцарапанной поверхности зеркала, казалось едва ли не мальчишеским — не было ни грубых глубоких морщин, прочертивших лоб, ни предательской седины в висках, ни страха загнанного зверя в глазах. Логан этих дней был уверен, что уже повидал достаточно дерьма, и что ничему в этой жизни его не удивить. Ему самому стало смешно от этой наивности. Из размышлений Джеймса вывела ввалившаяся троица, решившая выразить свое недовольство слишком близким знакомством Росомахи с дочерью босса, и, будучи совсем откровенным, Логан был даже рад им. Сбросить в драке накопившуюся боль, усталость, непонимание, злость и адреналин, прежде чем отправляться на поиски молодого хиппующего Ксавье, было именно тем, что нужно. Нью-Йорк семидесятых выглядел потрясающе спокойным. В воспоминаниях Джеймса об этих годах практически ничего не осталось, лишь обрывки, щедро сдобренные провалами и туманом после эксперимента Оружия Икс. Да и вряд ли Логан обращал внимание на бесконечную рекламу выпивки и сигарет, зазывно подмигивающую с каждого второго рекламного билборда, на беззаботных проституток, воркующих по углам перекрестков, на толстых копов, дружелюбно перекидывающихся остротами с теми же самыми шлюшками. Мир был уверен, что он вечен. Воздух, пропитанный бензином и запахами жарящихся хот-догов, казался упоительным. Логан оскалился, поправил очки и свернул к выезду из города. Впереди было много дел. Самое главное дело обитало все в том же особняке, на котором, казалось, мир сошелся клином, и один только его вид вызвал у Логана удивленный присвист. Джеймс был уверен, что найдет школу. Возможно, не такую переполненную, как в лучшие ее времена, но все же особняк, в его понимании, должен был быть полон шумными, неконтролируемыми, несносными мутантами-подростками, что так раздражали его, пока не начали гибнуть один за другим. Но здание было пустым и выглядело заброшенным. Плющ свободно вился по окнам, на месте клумб, которые однажды разобьет здесь Джин, шумели старые ели, гравий на дороге поредел, а от фонтана несло тиной, как от сельского пруда. Пастораль, ничего не скажешь. Ксавье выглядел развалиной не меньше особняка. Историю его великой и первой ссоры с Магнето Джеймс знал и так (только слабоумный мутант в его будущем не знал этих историй, а слабоумные мутанты, как известно, не выживают), но вот объемов разрушительных последствий Логан и представить себе не мог. Профессор, которого он знал, был может и отзывчивым, но крайне хладнокровным и логичным сукиным сыном, умело манипулирующим окружающими даже без применения своего знаменитого дара. Но тот Чарльз, что стоял сейчас перед Логаном, был разбитым, усталым мальчишкой, готовым взорваться от любого необдуманно брошенного замечания. Все равно что видеть статую свободы недостроенной или отца — малолетним шалопаем в штанишках на лямочках — мимолетно мысленно хмыкнул Логан, прежде чем привычно прогнать ненужную мысль куда подальше. Не хватало еще обидевшегося телепата. Телепат, однако, не только не обиделся, но и вовсе, казалось, ничего не слышал. Слушал историю Логана о стражах, о смертях, о разрухе, о шансе все спасти — и не слышал ни слова. — Здесь не осталось Профессора, — хрипло констатировал Хэнк, стоило Ксавье, в очередной раз разоравшись в лицо Логану, удалиться вглубь особняка. — Он потерял все: Рейвен, Эрика, ноги, школу. Слишком много для него. Логану было плевать. Не этим молодым, запершимся в своем маленьком мирке, когда-то его друзьям, рассказывать ему о потерях. Логан терял семьи, терял друзей, даже ноги терял несколько раз и по одиночке, и парой. Конечно, ему с регенерацией проще, чем Чарльзу, который вот уже, сколько — десять? — лет никак не мог смириться со своими потерями. И все же Джеймс чувствовал себя бессильным. Он никогда не был знатоком человеческих душ, не умел копаться в чужих мозгах. Особенно таких гениальных, как у Ксавье, и совершенно точно не умел утешать. И именно за этим его и прислали в проклятое прошлое. Но все же, словно договорившись с самим собой, а может — с мирозданием, Профессор спустился вниз. Сверкая глазами, намереваясь спасти Рейвен от всего мира и, в первую очередь, от самой себя, он с каким-то озлобленным отчаянием вытолкнул из себя: — Ты не знаешь Эрика. Он убийца. Чудовище. С чего ты взял, что сможешь изменить его? Логану стало смешно, смешно до нездоровой истерики. В голове тут же услужливо вспыхнули воспоминания о всех его бесконечных попытках убить чертового маньяка, который не менее безуспешно раз за разом пытался вырвать наживую его адамантиевый скелет, но Джеймсу хватило выдержки спокойно ответить: — Ты и Эрик сами меня прислали. И эта выдержка того стоила. Стоила секунды вспыхнувшей в глазах Чарльза надежды. Джеймс мысленно пообещал себе передать Профессору из будущего, когда он его увидит, что Чарльз был безнадежен в молодости, честное слово. Пусть это и будут его последние слова в жизни. Последний час в особняке Ксавье Логану можно было засчитать себе за личное достижение — Профессор обзавелся решительностью и верой, но оставался все тем же Чарльзом в халате, с недельной щетиной и без единой идеи для плана. К счастью, план имелся у Логана. Он точно знал, что вот в этой реальности, душным летом 73-го Пьетро Максимофф жив и невредим, но подсчитать реальный возраст своего давнего знакомого он спохватился не сразу. Потом только дошло, что лет Пьетро сейчас всего ничего, что он мальчишка, школьник. Логан встретил его впервые, когда тому было за тридцать, а что до возраста Росомахи, стоило и вовсе умолчать. Арендованная тачка, каких Хоулетт не видел уже целую вечность, остановилась на тенистой улице, фыркнув напоследок сдающим двигателем. Маленькая Ванда встретила Логана пронзительным внимательным взглядом, с пластиковой короной на растрепанных волосах, поблескивающей цветными стекляшками. — Я — принцесса, — проговорила Ванда, не сводя с Логана совершенно не детских глаз. Нет, милая, ты — Алая Ведьма, — пронеслось у Хоулетта в голове, но этого он ей, разумеется, не сказал. Девчонке только предстояло раскрыть в себе собственные способности, и в этом доме один только Логан знал, насколько сокрушительной силой будет обладать этот ребенок. Поэтому он ответил ей в тон: — Я — Росомаха. И она серьезно кивнула ему. А потом случился Пьетро. Это было что-то вроде второй врожденной способности Максимоффа — про него нужно было говорить «случился», и никак иначе, потому что даже если это ты приходишь к нему, а не он к тебе, встреча с ним всегда поражает. Логан не ошибся. Пьетро в этом куске времени исполнилось лет шестнадцать, не более. У него было по-мальчишески округлое лицо, встрепанные серебряные волосы и неуемное хвастовство, плещущее через край в силу возраста. Этот Пьетро тратил время на то, чтобы обносить супермаркеты, тащил в дом все, что плохо лежит, по-позерски носился вихрем по комнате и мастерски сбивал с толку Чарльза и его мозговитого приятеля. Логан внезапно почувствовал, как у него несильно сдавило в грудной клетке от смутного чувства чего-то, в чем Росомаха предпочел себе не признаваться прямо сейчас. Им понадобились пара минут, демонстрация когтей и волшебное слово «Пентагон», и Максимофф сдался им со всеми потрохами. Джеймс поймал себя на мысли, что на другого Пьетро, которого он знал в будущем, им понадобилось бы гораздо больше времени. Еще несколько наводящих вопросов показали, что Ртуть не имеет ни малейшего представления о том, кто такой Магнето ни с точки зрения истории и Кубинского кризиса, ни со стороны непосредственного участия Лершерра в появлении Пьетро на свет. Логан решил, что он — точно не тот человек, что должен просвещать малолетнего взрывного Максимоффа о его родословной. Его и так достаточно сбивали с толку эти мелкие нестыковки времени — Ванда, оказавшаяся лет на десять младше брата, Ртуть, не горящий желанием доказывать своему отцу, чего он стоит, и таскающий вместо этого какие-то телевизоры и печенье, в усладу своей расцветающей клептомании, да и сам Пьетро, в самодовольной улыбке которого горело подростковое превосходство над всем миром и вера в собственное бессмертие. Хотя, стоит признать, последнего хватало отпрыску Магнето всегда. Следующие несколько дней они, прихватив неугомонного Пьетро, не способного усидеть на одном месте дольше пары минут, и, едва отбившись от устроившей показательную истерику Ванды, не желавшей отпускать брата так надолго и далеко, провели в особняке, до мелочей оттачивая план. Стоило признать, Чарльз, вспыхнувший новой идеей, не жалел сил, времени и мозгов, да и Ртуть подкинул пару достойных идей. — Ты сказал, что знаешь меня, откуда? — поинтересовался Пьетро, вломившись на второй вечер в спальню к Логану с такой скоростью, что старые занавески всколыхнулись, подняв за собой целую волну пыли. — Я много кого знаю, — уклончиво отозвался Логан, пряча когти, которыми с омерзительным звуком проехался по эмали раковины. — Тебя мать не учила стучаться? — Я стучал, ты не слышал, — как ни в чем не бывало отозвался Ртуть, развалившись в не менее пыльном кресле и закинув ноги в стоптанных кедах едва ли не выше головы. — И ты не ответил на мой вопрос. Откуда ты меня знаешь, старик? Я бы запомнил тебя при встрече. Логан неопределенно хмыкнул, вытирая лицо полотенцем. При их первой встрече он едва не выпустил внутренности Ртути, а тот, в свою очередь, обвязал Росомаху как рождественский сверток, который и притащил отцу. Неудачное знакомство, стоило признать. — Вот теперь запомнил, — спокойно отозвался Логан, потянувшись за тлеющей в пепельнице сигарой. — Это все, что ты хотел узнать, малой? Джеймс очень надеялся, что да, но один мимолетный взгляд на физиономию даже не шевельнувшегося Пьетро, надежно укоренившего свою задницу в кресле, зародил печальное подозрение, что нет. Не все.  — Ты ведь из будущего, да? — выдал Максимофф интересующий его вопрос, который, судя во всему, прямо-таки свербел у него внутри. Логан буквально физически чувствовал на себе взгляд его любопытных, по-птичьи живых и темных глаз, и, что самое губительное, отлично помнил вот этот вот взгляд. Но Росомаха и бровью не повел, стряхивая пепел на стеклянное закопченное донышко, затянувшись. — Будущее? Пацан, ты пересмотрел научной фантастики, — лениво отозвался он. Не то чтобы Росомахе хотелось валять дурака, но и делиться с Пьетро лишней для него информацией тоже не тянуло. Мальчишка, однако, на это ни капельки не купился, сморщив нос с крошечной родинкой на самом кончике. — Брось, мужик, эта телега не пройдет. Я слышал ваш разговор, — наконец-то признался он, — большого ума не надо, чтобы сложить два и два. Да и говорили вы достаточно откровенно. Ну чувак, давай. Расскажи, что за замес такой? А как там в будущем? А каким я стану? Пьетро даже не взял паузу, выстрелив в Логана пулеметной очередью из миллиона вопросов, успев несколько раз поменять позу в кресле, смазано растворяясь в воздухе и возникая через долю секунды в новом положении. — Подожди-подожди, — выпалил он, пропал, а потом появился с ведром поп-корна, взятым из ниоткуда, блаженно развалился в кресле и вперил хитрый взгляд в Росомаху. — Вот теперь рассказывай. Я, наверное, еще более хорош там? В будущем? Самолюбование явно появилось на свет раньше него, и теперь откровенно лучилось на хитроватой подростковой физиономии. — Ты имеешь ввиду, хорош в том, чтобы быть таким невыносимо навязчивым? Определенно да, — отозвался Джеймс, продолжая тянуть густой сигарный дым в легкие. Сегодня был нелегкий день, так что теперь, смотреть на то, как Пьетро пытается подкупить его своими трюками и тонной обаяния, было каким-никаким развлечением. — Ты охуительно таинственный, Логан, — ухмыльнулся с набитым ртом Пьетро, роняя из горсти себе на колени поп-корн. — Это типа часть имиджа? — Типа, — согласился Логан, хмыкнув в ответ. Ощущение дежа-вю накатывало, как тошнота. У них был уже похожий разговор, сотни разговоров, на самом деле. На старых скрипучих кроватях, в дороге, тянувшейся из невнятного пункта А в еще более невнятный пункт Б, на заданиях Ксавье и после, когда Логан штопал Пьетро плечо от шальной пойманной пули, а тот смывал с лица Джеймса кровь, чужую и его собственную. Пьетро дернулся вперед, едва не опрокинув ведро с поп-корном на ковер, и пощелкал пальцами перед глазами задумавшегося Логана: — Эй, мужик, вернись, Земля вызывает! Задумался о том, насколько я охуенен? Так давай вслух, мне же любопытно! — Ты — заноза в заднице, — предельно честно отозвался Росомаха, стряхивая тяжелый пепел сигары, сыпавшийся с тяжестью мокрого песка. Логан мимолетно подумал, что такого хорошего табака в будущем не найти, будь бы проклята пропаганда здорового образа жизни. — Это я и без тебя знаю, — важно кивнул Ртуть, снова разваливаясь в кресле. — Что еще? Джеймс тяжело вздохнул: — Мы работали… будем работать… возможно будем работать, — наконец сформулировал Логан, — вместе пару раз. По просьбе Ксавье. — Этого заросшего хиппи? — с сомнением хмыкнул Пьетро. — Ну, он не всю жизнь будет хиппи, — пожал плечами Логан, — и заросшим тоже, если уж на то пошло. Ты рассказывал, что в какой-то момент познакомился с Капитаном Америкой, и тот научил тебя паре-тройке неплохих трюков. Не знаю, насколько это правда, Ванда говорила, что ты просто треплешься, но дрался ты действительно неплохо. Ртуть напрягся: все легкомыслие слетело с него в мгновение ока, забытый поп-корн все-таки рассыпался по полу, а Пьетро уже сверлил темным злым взглядом Джеймса. — При чем тут сестра? — в его голосе зазвенел металл. Сквозь мальчишку вдруг проступила тень человека, которым он мог стать — правой рукой Магнето, вершиной Братства мутантов. — Она мелкая совсем. И у нее нет способностей. — Это ты так думаешь, — спокойно отозвался Джеймс. — Возможно, сейчас она и не будет ничего уметь. В версии моего будущего, вы близнецы, и твоя сестрица обладает огромной силой. — Близнецы? — лицо Пьетро вытянулось в глупой гримасе, и Логан, не удержавшись, широко ухмыльнулся. — Они самые. Ртуть неожиданно замолчал, видимо, обрабатывая полученную информацию, запоминая и формируя собственное мнение по этому поводу. Кажется, он воспринял все весьма серьезно, но Хоулетт не особенно беспокоился о том, что рассказывает Пьетро их будущее. Не жалко, тем более, что он здесь, чтобы его изменить. Будущее так же неизвестно, как и всегда, и так же непредсказуемо. Сигара, закушенная Логаном между зубов, стала медленно затухать, и щелчок тяжелой зажигалки вывел Пьетро из минутного оцепенения. — Вау, — выдал он запоздало, вскинув брови. — А сила? Какая у нее сила? Чертова барахлящая зажигалка щелкала вхолостую, чадя газом и ломая Логану планы на еще минут пятнадцать расслабленного курева в кресле. На вопрос Пьетро он не отвечал, дожидаясь, пока вспыхнет огонек, но тщетно. Росомаха вздохнул, захлопнул крышечку и вжал сигару в горку пепла. — Так, пацан, давай-ка на боковую, — устало проговорил Логан. — Поиграли в предсказателя и хватит. — Срань господня, сейчас всего одиннадцать, — возмутился Пьетро такому неожиданному прикрытию лавочки. — Ты прямо как пенсионер какой-то! — А я и так немолод, — фыркнул Логан, — и это, между прочим, ты с самого начала заметил. — Скажешь про силу, и я свалю, — тут же воспользовался шансом Максимофф, ухмыльнувшись. — А нет, могу и тут заночевать. — Телекинез, — сдался Хоулетт, весьма явственно себе представив, что серебристая заноза в заднице останется здесь, а ведь точно останется. Логану не приходилось сомневаться в упертости Пьетро никогда. — И гипноз. А теперь — на выход. — Зачетно, — хмыкнул Пьетро и расплылся в улыбке. И улыбка эта посвящалась вовсе не талантам Ванды. — Дверь за собой закрой. И поп-корн убери, — посоветовал Логан, но услышав что-то, что ему не понравилось, Пьетро тут же растворился, оставив за собой чуть покачивающуюся от сквозняка дверь. И чертову рассыпанную кукурузу. — Отшлепать бы тебя, чтобы неповадно было, — едва слышно сквозь зубы пробормотал Логан, но, будучи честным с собой, понимал, что просто не может злиться на мальчишку. Возможно, позже, старое-доброе раздражение еще захлестнет его с головой, но сейчас понимание того, что Ртуть крутится рядом, переполненный жизнью, просто не позволяло достаточно разозлиться. Бесконечная болтовня Пьетро заглушала безжалостный звук его крошащихся позвонков, что последние несколько лет не покидал память Джеймса ни на секунду. «Главное», — подумал Джеймс, — «чтобы этого не понял мальчишка, а то усядется на шею, и ноги свесит». На следующий день Пьетро особенно с расспросами не приставал, разве что отирался поблизости, иногда чуть больше, чем нужно, но в целом не смертельно. Логан поймал себя на мысли, что размышления про пацана с серебристыми волосами приходят в его голову значительно чаще, чем размышления об операции, которую они должны провернуть, а это ну очень хреновая какая-то тенденция. Хоулетт дал себе мысленный зарок — никаких лишних мыслей о Пьетро, что бы там их не связывало в будущем, что бы не происходило, он здесь не за этим. Завтра к полудню Эрик Леншерр уже должен ощущать своей макушкой припекающее июньское солнце, а кроме него — они все, и это значит, что дело должно пройти чисто. Накануне назначенного дня Логан позволил себе расслабиться — Хэнк и Чарльз продумали и рассчитали все до мелочей, а свое дело Джеймс и так знал прекрасно. Но все-таки надеялся, что когти в ход пускать не придется. Душная комната на втором этаже особняка осточертела ему своими четырьмя стенами, и Логан, наскоро одевшись, спустился в заросший двор перед школой, чтобы постоять в темноте, поддаваясь какому-то смутному инстинкту. Заросший неухоженный сад дышал вокруг него спокойствием, отдавая густые ночные запахи, и захваченный всем этим Джеймс не уловил еще один, возникший за секунду. Будь это комната, он бы распознал еще на подходе, но не в этот раз. — Не поздновато торчать на улице, а, старичок? — возник откуда-то слева знакомый насмешливый голос, как раз, когда Логан потянулся в карман за сигарой. Неуловимое движение, и ладонь Хоулетта ухватила пальцами лишь пустоту. Вот паршивец. Серебристая макушка мелькнула рядом. — Господи, как ты куришь эту дрянь? — давясь дымом, пожаловался Пьетро, кривясь и возвращая невесть когда подожжённую сигару ее владельцу. — С удовольствием, — хмыкнул Логан, затягиваясь. Густой дым, клубясь, медленно тянулся к безоблачным, обещающим чудесную погоду на утро, небесам. — Так разве тебе не пора спать, малой? Ртуть, как обычно, насупился на раздражающее его прозвище, но тут же посветлел лицом, а его темные глаза вспыхнули нехорошим интересом. Чуйка Логана мгновенно заколотила во все колокола предупредительным набатом — этот взгляд ему был более, чем знаком. — Пора, но что поделать. Одному, знаешь ли, ужасно неприятно и холодно засыпать, — нарочито небрежно бросил Пьетро, но шально горящие глаза выдавали его с головой. — Я думал, ты перерос возраст, когда на ночь нужна сказочка, — поддразнил его Росомаха, словно и не замечая того контекста, что так старательно небрежно Ртуть вкладывал в свою реплику. — Зависит от сказочки, — оскалился поганец. — И того, кто ее будет рассказывать. Мне понравились твои истории о будущем, старичок. — Это потому что я не рассказывал тебе страшных, — хмуро отозвался Логан. — Расскажи, — предложил Пьетро, наматывая вокруг Джеймса, наверное, сотый круг. Густая трава под ним промялась и уже стала видна земля. — А если мне станет слишком страшно, я приду к тебе ночью… — И тут начнутся мои кошмары, — саркастично хмыкнул Росомаха. — Да ладно тебе, старичок. Я могу облапать тебя так, что ты и не заметишь. — Я могу насадить тебя на свои когти так, что ты обязательно заметишь, — безмятежно отозвался Росомаха, выпуская дым носом. — Мы это уже с тобой проходили. — Я пытался тебя облапать? — искренне заинтересовался Ртуть, даже чуть притормозив, сбив носками кед комья земли в сторону. — Нет, я пытался тебя убить, — любезно ответил Логан. — За что? — возмутился Ртуть, наконец совсем останавливаясь и изумленно глядя на Джеймса, словно тот признался, что собирается убить его прямо сейчас. — Мы не всегда были друзьями, — пожал плечами тот. — Большую часть времени мы не были друзьями, если уж на то пошло. И ни слова лжи — сначала они пытались убить друг друга, потом — умопомрачительно трахались и работали вместе, а еще чуть более потом мир сошел с ума. Дружбой их отношения можно было назвать с большой натяжкой. Какого же черта Пьетро Максимофф крутится вокруг Логана сейчас, тот объяснить не мог. Либо причиной было то, что из них троих Джеймс был единственным, кто знал что-то о Ртути, чем и подцепил невольно любопытство мальчишки, либо же это было нечто кармическое. А старину Магнето они на следующий день все-таки извлекли из бетонно-песочной трубы под Пентагоном. Логан стоически перенес препирания Ксавье и Эрика, решивших выяснить свои отношения прямо на месте, и вырубил нескольких копов сковородкой без применения когтей. Без применения, кстати, еще и благодаря Пьетро, который разрулил ситуацию прежде, чем Логан бы успел грязно выругаться и вспороть брюхо нескольким парням с пушками. Джеймс похлопал его по плечу на выходе, мол, молодец, парень. Даже в тебе не сомневался. На самом деле — сомневался, разумеется. Но шестнадцатилетний Пьетро при всех своих недостатках и подростковых заскоках оставался чистым мальчиком. Он был вором, но еще не был убийцей. Это было тоже непривычно, а еще несколько невероятно. Где-то в глубине души, если считать, что у Росомахи она все же присутствовала, ему хотелось бы, чтобы все так и оставалось. Логан предпочел не прощаться с Пьетро, оставив Чарльза улаживать вопрос с машиной и неуемным любопытством отпрыска Леншерра. Последний, кстати, раздражал Логана не в пример сильнее, Росомаху буквально колотило от столь близкого присутствия человека, так долго числившегося его врагом. Предательская мыслишка, что множество проблем можно решить прямо сейчас, стоит только выпустить чертовому маньяку кишки, никак не покидала его голову. Особенно, после того как Магнето мимолетно обронил, глядя на когти Логана: — Представь, были бы они из металла. Логан это прекрасно представлял. Так же отчетливо, как и ощущение, когда кто-то, имеющий власть над металлом, пытается этот металл из тебя вырвать. Неоднократно. К удаче Росомахи, он начал догадываться, куда можно побольнее ударить Леншерра, поэтому, когда тот лениво поинтересовался: «Где они тебя откопали?», — Логан медленно и с чувством, словно вколачивал гвозди в гроб Магнето, произнес: — Тебе сложно будет в это поверить. Ты прислал меня. Ты и Чарльз. Из будущего. И еще за секунду до того, как Леншерр бросил на него какой-то больной и загнанный взгляд, Логан понял, что попал в точку. Этим двоим стоило серьезно обсудить пару-тройку моментов. Но уже через пару часов Джеймс пожалел об этой мысли. Чарльз и Эрик сорвались-таки в выяснение, у кого перед кем больше косяков, и больше всего на свете Росомаха хотел бы оказаться где-нибудь подальше от этого чертового самолета. Сцена напоминала какую-то дурацкую мелодраму, и скажи кто Логану, что его старый-добрый знакомый Чарльз будет с таким отчаянным видом кричать на Магнето: «Ты бросил меня! Ты забрал ее и бросил МЕНЯ!», то Росомаха здорово бы посмеялся. Но сейчас было не до смеха, особенно, когда Леншерр холодно и спокойно парировал: — Ангел. Азазель. Эмма. Банши. Наши братья и сестры мутанты — убиты. А на других проводили эксперименты! Их уничтожили! Подчиняясь холодной неудержимой ярости Магнето самолет нырнул носом к земле. — А где ты был, Чарльз? — не унимался Эрик, словно, не замечая ни накренившейся поверхности, ни окриков Хэнка, не способного выровнять полет. — Где ты был, когда должен был защищать их? Где были ты и Хэнк? Прятался?! Ты бросил нас всех, Чарльз! Самолет, наконец, принял горизонтальное положение, и Логан осознал, что он наконец-то может дышать и отпустить хрупкий пластик стола, в который вцепился против своей воли так, что костяшки пальцев побелели. Он не хотел выяснять, кто из них прав, а кто виноват, но совершенно точно был бы не против вернуть Леншерра туда, откуда они его взяли, и больше никогда не совершать подобных ошибок. И чутье не подвело Логана в очередной раз — он уже привык прикидывать процентное соотношение вероятности пиздеца и не удивляться тому, насколько точно итог сходится с его прогнозами, но по собственной же наивности предпочитал думать, что это пустые мысли, и им удастся задуманное. Не удалось. Они вернулись в особняк Ксавье приняв поражение, без проклятого Леншерра, сбитые с толку и злые, а Логан в особенности. Его до сих пор слегка пошатывало после того, как чудом спасенное сознание, мучительно вырываемое из тела, осталось на месте. По шкале мерзких ощущений Хоулетт дал бы этому твердую заслуженную шестерочку. Первым, на кого Джеймс наткнулся в заброшенной школе, был Пьетро. Пьетро, которого, черт возьми, здесь совершенно не должно было быть, и Логан, вымотанный неудачей и смутно ощущающий, что худшее только впереди, видеть пацана был совершенно не рад. — Я смотрел новости, — затараторил Максимофф, взволнованно скользя взглядом по их мрачным лицам, вероятно, спеша как можно скорее объяснить свое нахождение здесь. — Подумал, что вам понадобится моя помощь. Я ведь правда могу помочь, я ведь в курсе всего… — Нет, ты не поможешь, — резко, сам от себя того не ожидая, вдруг оборвал его Логан, почувствовав, как на него уставилось сразу три пары глаз. Хотя и Чарльз, и Хэнк могли сказать нечто подобное, никто не ожидал от Росомахи такого тона. А у Логана снова сдавило тесным жгутом грудную клетку и виски. Он выдохнул, отведя взгляд от Ртути, в глазах которого колыхались невысказанные удивление и обида. — Пьетро, — мягко и устало начал Чарльз, — нам надо отдохнуть. Поговорим об этом позже. Логан был уверен, что после этой вспышки мальчишка вовсе откажется смотреть в его сторону, но Ртуть в очередной раз плевать хотел на все условности и вероятности, вломившись вечером в спальню Джеймса, на этот раз постучавшись. К сожалению, стук опоздал секунды на две — неугомонный Максимофф уже развалился в чем-то приглянувшемся ему кресле. — Ты не знаешь, на что я способен, — насупившись, заговорил он, старательно замедляя свою речь. Когда Ртуть злился, то начинал торопиться еще больше, глотал слоги и слова и, зная эту свою особенность, намеренно замедлял речь, чтобы собеседник мог понять хоть что-то. Эта же привычка была у него и в будущем, Логан отлично помнил ее. — Знаю, — отозвался он сокрушительно спокойным тоном, не глядя в сторону Пьетро. — Ты способен влипать во все неприятности, что только могут быть. Это, буквально, вторая твоя супер-способность. Которую, кстати, ты не перестаешь демонстрировать. — Неправда, — вскинулся тот, но, глядя на иронично приподнятую бровь Логана, неожиданно стушевался. — По крайней мере, не во все, и я с тем же успехом могу от неприятностей убежать. — Что-то не видно, — хмыкнул Джеймс, — ты ведь все еще здесь. — А ты не неприятность, — тут же парировал пацан. — Я имел в виду особняк Ксавье, а не собственную спальню, — на лице Логана против его воли проступила улыбка. — Но, и это тоже. Беседу прервал появившийся Хэнк, корректно постучавший в не до конца прикрытую дверь — Ртуть тут же беззвучно исчез, словно телепортировался. Зверю, не смотря на его внешность вечного девственника из лабораторий, хватило задать смелости главный вопрос напрямую: — Я знаю, это сложно… Есть куча разных причин и правил о том, что ты можешь говорить, а что — нет, но я хотел бы узнать… Вид Хэнка Логану не нравился от слова совсем, как и то, что тот собирался спросить. Он ощущал Ртуть совсем рядом, и последнее, что хотелось бы Росомахе — заводить при мальчишке разговоры о смерти, но Джеймс не стал прерывать МакКоя: — В будущем, — продолжал тот, — я выживу? — Нет, — просто и коротко бросил Росомаха. Не рассказывать же, что его череп будет проломлен по совершенно дурацкой причине в самом начале войны только за то, что Хэнк попытается остановить бойню, попытается предотвратить крупную стычку между людьми и мутантами, во имя здравого смысла, о котором, к тому времени, все уже забудут. Смелости, которую Хэнк собрал для того, чтобы задать вопрос, все же не хватило, чтобы принять ответ во всей его ошеломляющей полноте. Собственная смертность, хоть и изначально всем понятная, всегда воспринимается чем-то далеким и несуществующим. Словно оглушенный, он кивнул, глядя в пол: — Ладно… Ладно, спасибо. И, когда дверь беззвучно прикрылась за гением, Логан продолжил, зная, что тот все равно услышит: — Я говорю о мире, из которого прибыл. Занавески взметнулись упругой волной, и рядом с Логаном на кровати материализовался Максимофф, распластавшись на животе и уткнувшись подбородком в ладони — ни дать, ни взять, послушная двенадцатилетняя девочка на фотосессии в летнем саду. — А Хэнк молодец, — протянул Пьетро задумчиво, уставившись на Логана, — я спросить самое главное не догадался. Джеймс мысленно чертыхнулся. Он не желал говорить о гибели, которую видел своими глазами. О глупой, бесцельной, несправедливой смерти, врезавшейся в собственное тяжелое, очень старое сердце. И в первую очередь он не желал говорить об этом с теми, кто сейчас был молод, переполнен жизнью, переполнен силой и страстью. — Хотя это бессмысленно, — легкомысленно продолжил Ртуть, болтая ногами. Металлические кнопки на кроссовках мальчишки мелькали на периферии глаз Росомахи, поблескивая в свете тусклой лампы. — Со мной ничего не случится. Верно, старик? Логан молчал. Сказать «нет» так же легко, как Хэнку ему не удавалось, язык не поворачивался. Даже не закрывая глаз он видел, как огромный Страж ведет рукой, и короткой вспышкой между его пальцев появляется смазанная фигура Ртути, пытающегося вырваться из жесткой хватки. Сцена отпечаталась где-то на сетчатке, как короткий зацикленный ролик. Логан молчал. Пауза давно перевалила за положенную границу, чтобы сойти за намеренную интригу. У Ртути в глазах мелькнуло нервное удивление, он приподнялся на руках, заглядывая тому в лицо, и очередная фраза дернулась, но не сорвалась с его губ. Логан не смотрел на него, его ответ был более чем очевиден. — Нет, — помотал головой Пьетро, отчего его волосы растрепались, мазнув по лицу прядками, — нет-нет-нет, мужик, ты меня не запугаешь. Нехрен тут лежать с похоронной мордой и надеяться, что это меня отпугнет. Я тебе не верю, понял? Ничего со мной не случится. Хоулетт наконец взглянул на растерянного, сбитого с толку мальчишку, внезапно узнавшего о собственной смертности, и почувствовал, как глухая, убивающая, тяжелая нежность заворочалась где-то между ребрами. Пьетро выглядел пораженным гораздо больше чем Хэнк, гораздо больше, чем был бы кто-либо другой, потому что только Пьетро сосредотачивал в себе такую огромную веру в собственную силу, мощь и неуязвимость. Его юношеская самоуверенность, больно уколотая фактом гибели, трепыхалась теперь беспомощно, как мошка в ладони. — Почему? — вдруг вскинулся Ртуть. — Почему ты меня не спас?! И это было больнее, чем если бы Росомахе вогнали бы нож прямиком в спину, по самую чертову рукоятку. Но Пьетро выстреливал слово за словом, не замечая потемневшего лица Хоулетта: — Ты, черт возьми, Логан, где ты был, пока меня убивали? Ты же мог меня спасти, должен был, ты, чертов канадский ублюдок! Словно пока еще не случившееся прошлое заговорило с Джеймсом, словно призрак Пьетро наконец нашел Росомаху, чтобы обвинить его в том, в чем тот обвинял себя едва ли не каждый чертов день. — Я пытался, — наконец, хрипло сказал он, глядя в глаза ошарашенному Пьетро, протягивая тяжелую руку и осторожно убирая с его лица тонкую серую прядь. Мальчишка дернулся и окаменел.  — Я очень хотел тебя спасти. Но не успел. Просто… не успел. Казалось, мысли и чувства с бешеной скоростью мечутся в голове Пьетро — это отражалось в его глазах, в том, что даже безупречное чутье Росомахи не могло уловить его эмоциональный фон. Ртуть медленно скосил взгляд на руку Логана, все еще остававшуюся на месте, чуть свел брови, опустил уголки губ. Выражение его лица было точь-в-точь как у рассерженного ребенка, и Хоулетт вовсе не удивился, если бы этот ребенок сейчас вцепился ему в горло, а потом за секунду исчез. И Пьетро вдруг правда исчез, резко так, за одно мгновение, заставив Логана вздрогнуть, а потом так же быстро оказался прямо на нем, сжимая коленями, обтянутыми в клепаные джинсы, бока Росомахи. Логан, вжимаясь лопатками в подушку, машинально констатировал про себя: «Ну охуеть. Приплыли», а потом Пьетро смазался, пропал, и к губам Хоулетта прижались жадные мальчишеские губы. Дыхание Ртути пахло колой и жвачкой, сладким запахом безмятежного подростка, но в том отчаянии, в каком Пьетро целовал его, не было ничего детского. Словно смерть уже пришла за ними, скребя костлявыми пальцами по дверному косяку. От растерянности Джеймс позволил этому поцелую длиться несколько секунд, после чего отстранил Пьетро, осторожно, но крепко сжав его бока своими ладонями. Сердце Ртути билось с такой силой, что эхом отдавалось в голове Логана белым шумом. — Нет, — твердо сказал Хоулетт, глядя в бездонные горящие мальчишеские глаза. В них читалась беда, читался приговор Джеймсу, который тот все еще надеялся отсрочить. — Нет, пацан, даже не думай. Пьетро тяжело дышал, глядя на Логана сверху вниз, продолжая крепко сжимать коленями его с обеих сторон. И вдруг он улыбнулся. Легко и светло. И хитро. Нежность продолжала душить Росомаху, а Пьетро чуть наклонился, ломая сопротивление сжавшихся пальцев, оставляющих синяки на его боках, осторожно провел пальцами по жестким, растрепанным волосам, по щеке, царапающей щетиной, по узким сухим губам и спокойно, едва ли не буднично сказал: — Если меня все же убьют, там, в будущем, значит, у нас осталось значительно меньше времени, чем я рассчитывал. Так, зачем нам тратить его сейчас, Логан? Если бы Росомаха знал тогда, как на самом деле повернется их общее будущее, он бы сам схватил Пьетро, и ни на секунду не отпускал от себя, как бы сумасшедше это не звучало. Но сейчас он знал только одно — его сопротивление доставучему пацану с серебристой башкой не имеет, фактически, ни единого основания под собой. Пьетро произнес «Ло-оган», и Росомаха перевернул его на лопатки одним движением, быстро, словно ему отдали команду, словно что-то щелкнуло внутри. Навалился сверху, тяжелый, непоколебимый, широкоплечий, а у Ртути заплясали бесенята в глазах, Логан видел их в свете рыже-желтой лампочки, прежде чем мальчишка толкнулся к нему навстречу. Пьетро всегда был жадным до тактильного контакта, прикосновений, поцелуев, но сейчас, казалось, у него сорвало все возможные стоп-краны. Он целовал Логана, и то и дело срывался в мерцание, отчего контуры его тела расплывались в серебристой, ртутной дымке, и бесконечно касался кожи Росомахи, словно поверить не мог в реальность происходящего. Логану в итоге пришлось поймать его руки и крепко зафиксировать у того над головой. Пьетро тут же выгнулся, закинув ноги на бока Джеймсу, и взгляд у него был шальной и совершенно бешеный. И все же, стоило свободной руке Логана скользнуть к джинсам мальчишки, тот неуловимо напрягся, зажался. — Дай угадаю, ты девственник, — вынес вердикт Хоулетт, подавив тяжелый вздох. Все не могло быть так просто, никогда не бывало. — Ну, у меня было пару раз с девчонками, но в этом плане да, — Пьетро плотно сжал губы, но не отвел от лица Джеймса горящего жадного взгляда. — Это проблема? Логану проще вовсе не думать о том, что так очевидно плещется в глазах мальчишки. А у него там сладкое, нетерпеливое желание взломать тяжеловесного, пуленепробиваемого Росомаху, подобраться еще ближе, так близко, чтобы увидеть все то, что обычно не выносятся на фасад. Вот так шутка — для Пьетро Хоулетт интереснее, чем Пентагон, все тайны мира, любое будущее, что может случиться вместе взятые. Для Пьетро он — скала, выточенная ветрами столетий, он тот, кто видел то, чего Ртуть никогда не увидит. Пьетро, конечно, просто задыхался от такой удачи, попавшей прямо в руки. Джеймс хотел бы сказать, что сам Пьетро — проблема, не зависимо от того, со сколькими он спал или не спал до него. Но вместо этого, только склонился ниже для очередного поцелуя, чувствуя, как самоконтроль летит к чертям от ощущения горячего податливого Пьетро под ним. Он прикусил ему нижнюю губу как-то так по-собственнически, на что мальчишка полузадушенно всхлипнул. Теперь Хоулетт уже не отстранялся, делился собственным табачным тяжелым дыханием, уверенно просунув руку между ними, справляясь с молнией на его дурацких узеньких, тесных джинсах. Максимофф дернулся под ним, пробормотал: — Подожди, я сам, — и пропал прямо у Логана из-под рук. — Мать твою, — тяжело вздохнул Росомаха, которого эти спонтанные исчезновения начинали потихоньку заебывать, особенно в ответственные моменты, но Ртуть появился уже через секунду на прежнем месте, раздетый абсолютно догола. Даже очки с головы стащил, растрепав серебристые волосы по подушке. — Хочешь, я и тебя…- ухмыльнувшись, предложил Пьетро, кажется, ничуть не смущаясь собственной наготы, хотя Логан все же чувствовал легкий запах его волнения. — Уймись, — коротко, низко проговорил Хоулетт, отстранился и расстегнул собственные джинсы сам, приспустил, но даже не снял полностью. Ртуть хотелось взять вот так, словно ему надо было бы уходить сразу же по завершению. Взгляд Пьетро метался по Логану от плеч до паха, и снова наверх, словно мальчишка разом хотел увидеть все, увидеть и запомнить, выжечь в своей памяти. Он снова начал ускоряться, отчего Логан, с тихим раздраженным рыком был вынужден вновь схватить его за плечи. Джеймс боялся отпустить его хоть на секунду, чтобы Пьетро не превратился в дрожащее марево, чтобы снова неожиданно не исчез. Вот уж ирония, так отчаянно сопротивляясь близости, сейчас Логан скорее бы убил, чем отпустил Ртуть от себя. Тот был его, принадлежал ему каждой клеточкой, каждым сорванным вздохом, каждым нетерпеливым стоном. Это не было похоже ни на один раз, что был у них в будущем, а благодаря чертовой памяти бессмертной твари Логан помнил каждый раз. Ртуть умудрялся зажиматься и бесстыдно подставляться одновременно, его было слишком много и слишком мало, даже на вкус он был сладким и терпким. «Ртуть в двадцать раз слаще сахара», — некстати вспомнилось Логану, и от нелепости этой мысли Росомаха едва не расхохотался. После, когда взъерошенный и взмокший Пьетро уснул, с комфортом развалившись на груди Логана, Хоулетт мог лишь дивиться тому, как иронично складывалось будущее. Когда-то Ртуть, его Ртуть, из будущего, любивший потрепаться и подоставать Росомаху о его прошлых женщинах, семьях и влюбленностях, в свою очередь не рассказывал лишь об одном — о своем первом опыте. Не то, чтобы Логану было жизненно важно это знать, но то, как Пьетро отшучивался, а то и просто замыкался в себе, огрызаясь, вызывало закономерное любопытство. Сейчас вопрос потерял свою актуальность, но мысль, что однажды этот мальчик, мирно спящий в его руках, будет так же стыдливо замалчивать о нем, вызывало одновременно тепло и злость. Потому что Логан был готов убить голыми руками того, кто посмеет хоть посмотреть в сторону Пьетро. Как-то Хэнк сказал, что, возможно, события похожи на круги по воде, что идут от брошенного камня, но само будущее, время — это река, что не может изменить своего течения. Возможно, Ртуть был тем течением, что тянуло Логана, тем, что должно было случиться с ним, несмотря ни на что. Был тем, кого забрала глупая случайность, несправедливость. Джеймс даже не представлял себе, что такое несправедливость. *** — Это не обсуждается, — жестко отрезал Логан, собираясь. — Ты не летишь с нами в Вашингтон. Ты не видел, на что способен этот цельнометаллический маньяк. — Я могу помочь! — в сотый раз упрямо повторил Ртуть, сцепив кулаки. — Он ничего не сделает мне, я быстрее и… — Нет! Мальчишка бросил на него взгляд униженного и оскорбленного и пропал, оставив после себя повисший в тишине хлопок ударившейся со всей дури о косяк двери. Росомаха беззвучно выругался. Он не хотел ссориться с мальчишкой сейчас, но по-другому не получалось, тот не желал слушать никаких разумных доводов, уперся, не давая Логану прохода, заставив его сорваться в низкий рык. Но мысль о Ртути и Леншерре, как всегда уверенном в своей правоте (у них это что, фамильная черта?) вызывала у Росомахи едва ли не ужас. «Поговорю с ним после», — решил Джеймс, накидывая на плечи куртку. На площадке перед Белым домом яблоку было негде упасть. Логану пришлось признать — Магнето всегда умел выбрать момент для очередного плана. Не отказало ему и воображение — увидев летящий к дому правительства стадион, Росомаха проглотил бы сигару, если бы курить на столь светском мероприятии было разрешено. Пришлось ограничиться тихой руганью в адрес изобретательного психопата и быстрее искать Рейвен в толпе, стараясь не оглядываться каждые три секунды на внушительные фигуры Стражей. Они, конечно, не имели ничего общего с монстрами, что где-то там, сейчас, в будущем, пытались добраться до оставшихся выживших мутантов, среди которых было и его бездвижное тело, но все же вызывали стойкий холодный, вбитый в инстинкты страх где-то между лопатками. Стадион захлебнулся криком и запахом страха, стоило Стражам начать стрелять. Логан, мчавшийся к Мистик, был вынужден резко броситься в сторону от прочертивших воздух пуль. И вот, оглядываясь в поисках пути отступления, он увидел то, что ему не понравилось. Совсем не понравилось. Серебристая тень на секунду стала отчетливой, приобретая вид чертового мальчишки, которого вообще здесь быть не должно, осторожно придерживающего голову очередной дамы, и снова исчезла, чтобы через пару секунд возникнуть чуть левее, безрассудно спасая кого-то из-под пуль. — Логан! — подстегнул его громкий мысленный окрик Ксавье, но он, как и все происходящее, потеряли всякий смысл. Будущее было бесполезно, если неугомонного мальчишку снова убьют на его глазах. Росомаха бросился к Ртути. Холодный голос Магнето где-то за его спиной приказал: — Делай то, для чего создан, — и очередной Страж, уже изготовившийся пристрелить кого-то, перевел взгляд на Ртуть. Логану казалось, что он снова оказался в каком-то бесконечном, зацикленном кошмаре. Он видел, как Страж поднял тяжелую руку, и что Пьетро неожиданно замер перед ним, как кролик перед удавом, зачарованно глядя в механические равнодушные глаза смерти. И Логан понимал, что не успевает, хотя мчится на пределе сил, на такой скорости, что мышцы отрываются от костей. Он бессильно закричал, и Пьетро, услышав его голос, заторможено повернул голову, придя в себя, и сорвался с места. Джеймс каким-то чудом успел поймать мерцающую тень, укрывая его собой. Пули, предназначенные Ртути, вошли в его тело, пробивая мышцы, печень и легкие, и застревая где-то внутри. Но любой боли стоило ощущение чужого загнанно бьющегося сердца и острый шепот: — Подожди, я сейчас, Логан, — и еще прикосновение холодной ладони к шее. — Исчезни отсюда, — хрипло прошипел Росомаха, зло ощерившись. Проклятые пули жгли нутро, пробив плоть, но больше этого Хоулетта беспокоило, что Пьетро все еще здесь. — Уходи! — закричал Логан громко, раздирая глотку, выдыхая весь кислород из легких разом. Он увидел ошарашенные, испуганные глаза мальчишки, а в следующую секунду Ртуть пропал. Впервые невыносимый Пьетро послушался, впервые сделал так, как его попросили. Где-то за спиной у Логана крошился камень и грохотали выстрелы Стражей, глухими долбающими взрывами доносясь до ушей Росомахи. Он сцепил зубы, ощущая, как медленно регенерирует пораженное пулями тело, поднялся, разлепив веки, глядя как качается земля перед глазами. Крохотная фигурка Магнето впереди повернулась в его сторону. И тут Логан рванул, успевая уклоняться от тяжелых кусков металла, направляемых ровным, ледяным взглядом Леншерра ему навстречу. В какой-то момент Джеймсу показалось, что он уже рядом. Вот-вот схватит его, самоуверенного ублюдка, за горло, но ровно в этот момент огромный кусок бетона с обломанной арматурой врезался ему в спину. А потом была боль. Долгая, разрывающая, дробящая, заставляющая его сознание трепыхаться в черепной коробке, невыносимыми усилиями сдерживаемое где-то в будущем. И затем Логана со всех сторон обняла ледяная вода, жидким пламенем попадая в носоглотку. Он шел на дно камнем, обреченный тонуть не в воде, а собственной боли. И на самом дне, прежде чем закрыть глаза и открыть их в будущем, ему в голову пришла последняя короткая, сладкая, как последний глоток воздуха, мысль: «Успел», а потом не менее утешающая: «Оторву башку Леншерру как только вернусь. Обязательно.»