Особенный

2016 год. Лондон.

Англия была совсем не похожа на Америку. Здесь все было другое — запах, дома, люди, крысы… Чонгук продолжал ловить крыс, ведь одного бокала в день ему было все-таки маловато. Поскольку в Лондоне не было чужих пентхаусов, пришлось остановиться в отеле и осторожничать с персоналом, стараясь не вызывать подозрений ночными вылазками. — А может быть сразу не пойдем будить этого?.. Как его… Юнги? — спросил Чонгук. Немного волнительно было нарушать сон такой древности, да и чувствовал Гук себя однозначно получше, жил, пока не собираясь умирать. — Что ты имеешь ввиду? — Ну… Давай узнаем о нем что-нибудь? Какой он? — И как ты собрался узнавать о том, кто спит уже столько лет? Из книг? Чимин последнее время держался к Чонгуку подозрительно близко. Часто сидел вплотную, часто клал ладонь ему на колено, принюхивался к нему и залипал взглядом на его лице. Младший посерьезнел. — Я слышал, что в Лондоне существует крупная организация по изучению магических сил. У них должна быть информация. Можно попробовать проникнуть к ним в библиотеку. Как же она называется-то? Забыл… Ммм! Таламаска, во! — и заулыбался. — Какой эрудированный мальчик. Чимин ухмыльнулся, придвинулся, схватив младшего за коленку. То, что они сидели на одной кровати, было вообще на руку — очень удобно. — Пойдешь без меня, — глухо сказал он, моргнул пару раз. — А сейчас мне нужно поесть… И ткнулся в шею младшего, принюхиваясь с аппетитом, как тогда, давно, пока Чонгук был человеком. — Ты хочешь поесть меня? Поймав волну дрожи, Гук немножко отодвинулся. — Ну что ты. Я не ем собратьев, это неправильно… — Чимин лизнул манящую запахом кожу. — Но та ведьма сказала, что это полезно? Если бы Чонгук видел лицо Чимина в тот момент, «немножко» бы он не отодвигался. Он бы сбежал, наверное. Черты старшего вампира исказились, заострились, глаза стали полностью черными, а клыки удлинились так, что губы уже не могли их спрятать. Десны зудели от желания, а клыки болели, не желая скрываться, пока не укусят. — Она сказала, что… я должен попробовать тебя, — слегка напряженно прозвучал Чонгук и сглотнул слюну. Вампир дернулся назад. Подарив пронзительный взгляд, он толкнул младшего с такой силой, что того перекинуло через постель. — Убирайся! Чимин был очень голоден. Утренний суррогат не мог утихомирить эту жажду. А последний раз ему удалось полакомиться лишь стюардессой в самолете двое суток тому назад. — Проваливай к своим книжкам, Чонгук! Проваливай! Вскочив, он оказался в другом углу номера и там закрыл голову руками, тихо заскулив. Он не ходил на охоту, просто потому, что кровь Чонгука его слишком манила. Стюардессу в самолете он испил до дна, так и не насытившись ей, ведь в её крови не было такого привкуса. — Эй!.. Поднявшись на ноги, Чонгук обеспокоенно выдохнул. От такого вида Чимина у него почти заныло в груди. — Эй, Старший… Почему ты злишься? Почему ты так скулишь? Пойдем на охоту? Солнце почти село… Он подскочил к вампиру и осторожно взял его за руки, убирая от головы. — Слышишь, пойдем? — Чонгук, я не хочу. Чимин смотрел на него по-прежнему черными, готовыми к охоте, глазами. — Я не хочу другую кровь. Только твоя утоляет мой голод. Без нее так плохо… так… Больно, Гук! Тот старый вампир был прав. Нельзя было это начинать. Чимин подался вперед, его клыки сомкнулись на руке Чонгука, близко к локтю. Он замычал от удовольствия, когда кровь хлынула в рот. Он не мог объяснить, что такого особенного было в этой крови. Объективно, она была даже не очень вкусная и словно разбавленная, но когда Чимин ее чувствовал, он словно возвращался в лоно матери… Ему становилось спокойно, тепло и очень хорошо. А неправильность происходящего лишь будоражила. Чонгук часто дышал. Его рука задрожала. Он сжал пальцы в кулак, напрягая мышцы, но не противился укусу. — Старший… И закатил глаза, держась. А как все это Чимина возбуждало-то — и не передать! Власть над себе подобным! Все испитые им люди окончательно поблекли рядом с Чонгуком. — Мм… — Чимин лизнул вдоль укуса, выше по руке. — Ммм! — приподнялся, остановился там, где шея переходит в плечо. Лизнул — продезинфицировал — и укусил. Это было как наркотик. Даже хуже, чем. Чимин по глупости один раз наелся наркоманом, так это тоже нельзя было сравнить. Вновь проглотив его имя вместе со слюной, Гук почувствовал, как у самого удлиняются клыки. Но он держался. Нельзя, не разрешали ему, в конце концов, да и вдруг Сокджин ошибся и кровь Чимина ему тоже не понравится? Но как же ее хотелось попробовать! А вдруг?.. Подняв голову, Чимин улыбался ему, как пьяный. Это было даже очаровательно, словно он еще живой, молодой и беззаботный. — Гуки… Малыш… — Я хочу тебя укусить, — на одной ноте произнес вампир, безуспешно борясь с дрожью. Но вполне стойко держался перед желанием повалить Чимина на спину и наплевать на все сомнения. Чимин засмеялся. — Кто же тебе позволит, маленький? А потом обнял его за шею и поддался порыву — поцеловал Чонгука в губы, мистически не порезавшись о чужие клыки. Так целуются подростки после выпускного, когда все еще впереди. Чонгук дернулся вперед, хватая Чимина за волосы и загудел в поцелуй, словно разбуженный улей. Нет, никакие подростки так умело и так жадно не целуются. Потому что у них клыков нет и жажды такой, бешено нарастающей в геометрической прогрессии. Недавно Чимин его отталкивал, теперь притягивал к себе двумя руками, обнимая так крепко, что кости трещали. Он вжимался в стену, потому что дальше двигаться некуда, он хотел Чонгука всего: съесть, выпить до капли и ему больше не было дел до предрассудков. Плевать было, что Чонгук парень, что он собрат, что он его «ребенок», в конце концов. В чем-то этот ребеночек и ему фору давал — в поцелуях он явно был опытнее. Откуда, интересно? Гук в тот момент начал ощущать в себе какие-то древние силы, потому что его голос и взгляд стали гипнотическими. Именно так высшие вампиры на жертву давят, не охотясь, просто приманивая к себе, так что жертва сама им отдается с потрохами. — Дай… мне… — рыкнул он и скользнул рукой по шее Чимина, не понимая отчасти, что не высший он, гипноз у него слабоват, да и Чимин его старше все-таки. Тот хохотнул. — Постарайся получше! Он чувствовал чужое воздействие, но не бежал от этого, наоборот — летел мотыльком на пламя. Но его все-таки Хосок покусал, с его гипнозом не сравнить. — Давай, Чонгуки… старайся лучше. — и это тоже было давление. Младший скульнул, направился губами к шее, будто уже разрешили, но не кусал — надо же, какую имел выдержку! — а только облизывал, целовал и снова облизывал смуглую холодную кожу. — Я все еще не разрешаю, — мурлыкнул Чимин. Он зарылся пятерней в густые черные волосы, скользнул пальцами по затылку и сам запрокинул голову, подставляя горло. Опасно это было, очень опасно. Но Чимин собой бы не был, если бы с огнем не поиграл. — Чонгукии… Давай переспим? Как раз в этот момент Гук завалил его все-таки на спину и замер сверху, спрашивая: — Что? Это отрезвило. Обоих. На мгновение. — Ничего. — Чимин надавил на его плечи. — Иди. Иди, куда ты там хотел. На самом деле, если бы он всерьез хотел оттолкнуть, Чонгук бы вылетел за пределы комнаты, они оба это понимали. — Старший? — несколько секунд Гук смотрел ему в глаза, но решил не послушаться. И вновь нырнул губами к шее вампира. Он прижался к нему, языком проводя линию по коже, рисуя долгий влажный путь от плеча до уха. Чимин задрожал, сжал пальцами плечи, прогнулся, плавно вписавшись всеми изгибами в его тело. И стояло у него совсем, как у живого. — Чонгук… Тебе же… может… не понравиться? — Я хочу. Этот вампир был очень упрямый. И у него тоже стояло. Все стояло, даже то, что и не должно было стоять. — Хочууу…. — повторил он. Он хотел. И вылизывал жилку на чиминовской шее, как самую сладкую в мире конфету. И иногда, конечно, было легче дать, чем объяснить, почему нет, но иногда, вот как сейчас, Чимин просто хотел пойти поперек. — Не-ет!.. Стонами отказы точно не высказывают. И такими разгоряченными, отказывая, не выглядят. И то, что следом Чимин обнял Гука за талию, плотно к себе прижимая, было форменным издевательством. Тогда у Чонгука сдали нервы. Зарычал он реально угрожающе, сам бы себя испугался, если бы мог. Он почти готов был вонзить клыки в желанную шею, но нет — наглости не хватило. Зато правды в неожиданной фразе было через край. — Ты пьешь меня и не даешь мне даже попробовать. Ты чертов эгоист, старший! Гук внезапно вывернулся, поднялся, метнулся к бокалу в надежде, что крысиная кровь уймет внутренний, бурлящий от жажды котел. Чимин приподнялся на локтях, наблюдая. Футболка на нем задралась, а член отчетливо приподнимался под тканью. — Гуки?.. Кажется, младший обиделся. Причины были — что ему стоило? Он же не просил у Чимина всю его кровь. Он хотел просто попробовать! Он обратил его, в конце концов, что ему стоило? Он должен был… Мотнув головой, Чонгук прогнал подобные мысли, не озвучивая их, сделал еще один глоток из магического бокала, поставил его на стол, наполняться. — Когда вернусь — не знаю. И это был первый раз, когда он так ушел — один, в неизвестном направлении и с такой фразой. Чимин проводил его удивленным взглядом, а потом поднялся с пола, приходя в себя. У него тоже были дела. Чонгук мог сколько угодно искать правду в книжках, но тысячелетний вампир сказал, что то, что им нужно спит под Стоунхенджем. Чимин знал — эта груда камней все еще существует и охраняется, как культурное наследие их планеты. И честно сказать, читай книжки, не читай — будить так долго спящего вампира опасно. И точка. Это пробуждение ничем не смягчить и вновь обращённому (который еще и кровь пить не может) делать там было нечего. Чимин поскитался по квартире, переоделся, посмотрел по картам, как добраться до места и рванул в путь. Вскоре он оказался под Стоунхенджем, отыскав тайный вход в подземелье по запаху. Его никто не охранял, больше не чуял, не искал, вообще никого вокруг не было. Сила гипноза существа, что спало в гробу посреди огромного круглого зала, не давала простым людям заметить, что тут что-то есть. Зал был огромный, весь в странных письменах, с полукруглой крышей… На потолке красовались золотые созвездия и если забыть, что это была могила, здесь можно было представить себя в музее. Каменный белый гроб посреди этого великолепия был огромен. Туда бы три Чимина поместилось запросто. Вампир сглотнул, проходя через порог, сгибаясь, словно в поклоне. Если в доме Старейшего аура была полна силы, которая питала, то тут она давила к полу в буквальном смысле слова. К гробу Чимин шел на полусогнутых. Под конец пришлось схватить крышку, чтобы устоять на ногах. И вот тут он пожалел, что пошел один — крышка гроба сама по себе весила очень немало. Сила, разлитая в воздухе, давила на нее сверху, делая гроб цельно-монолитным. Чимин так сильно вцепился в камень, стараясь сдвинуть плиту, что по ней пошли трещины, нарушая изящный узор. — Нууу! Ну же! — с трудом выговорил вампир, напрягая мышцы, но сдвинул плиту лишь на сантиметр. Тяжело дыша, он сполз на пол и закрыл глаза. Он снова был голоден. И сил, чтобы тягаться с чужой аурой, у него явно было недостаточно. Ведьма не обманула. В том гробу спящей белоснежной царевной лежал самый древний вампир из ныне живущих. Спал он действительно очень долго, потому что его вся эта вечная жизнь окончательно затрахала. А во сне было круто. Особенно, когда ничего не снилось. Вампирам же не снились сны. Чимин потратил восемь часов на то, чтобы сдвинуть каменную плиту. И то — получилось сдвинуть лишь наполовину. Снаружи давно рассвело, звезды на стенах и потолке засияли, отливая солнечными лучами — в помещении стало светлее. Гроб был открыт наполовину и этого хватило, чтобы разглядеть того, кто в нем спал. У Юнги были белые волосы, белая кожа, белые руки, белые губы… Хрупкие с виду кости и черты лица… Он был словно мальчик, но даже когда он спал, то вселял какой-то необъяснимый ужас всем собой. — О, господи… Чимин никогда верующим не был, он не верил даже, когда был жив. Но тут он понял, что Юнги был Шугой. Хоуп упоминал о нем когда-то, но говорил так, словно Шуга был выдуманным персонажем, сказкой, чтобы пугать маленьких вампирчиков. О его зверствах ходили легенды и о нем уже более двух сотен лет никто не слышал. Чимин отступил назад, не моргая, стараясь не дышать в присутствии такого могущества. До этого момента он был уверен, что Шуги, скорее всего, не существует, ну или что он умер много лет назад. Чертова ведьма, наверное, решила убить их таким образом. Очень хорошо, что Чимин пришел один. Чонгук может узнать, что с ним произошло. И точно отомстит. Охнув, с этими мыслями вампир попятился от гроба. Но вдруг резко остановился и закусил губу. Чонгук! Чонгуку нужна была помощь этого существа. Собрав все мужество в кулак, решившись, Чимин шагнул обратно к гробу. Затем протянул руку и коснулся холодных пальцев спящего существа. И в этот момент — он готов поклясться! — его сердце забилось, как у живого. От страха. Когда Юнги, все еще оставаясь спящим, схватил его кисть и сжал до хруста костей, вот это точно напугало. Ведь он по-прежнему спал, был неподвижен и не спрашивал, зачем его трогают. Он просто сжимал чужую наглую руку, которая посмела до него дотронуться и намеревался сломать. Чимин взвизгнул. — Нет! У вампира был высокий болевой порог, но кричал он от боли. — Нееет! — и это был вскрик испуганной маленькой девочки. Глаза Шуги открылись, пугая еще сильнее. Глаза у него были жуткие — в них царила смерть. Не мигая, она смотрела на Чимина и не задавала вопросов, но, кажется, настигала. Чимин замер, сглотнул и облизнул пересохшие губы, чтобы что-то сказать. Боль пропала. Смерть в глазах Шуги затмила собой всё. И вампир проваливался в эти глаза. Хоуп был дилетантом по части гипноза, под таким взглядом Чимин склонил голову в почтении и не своим голосом произнес: — Доброе утро, господин. — Чо, бля? Охуели совсем. У этой смерти оказался очень древний голос, очень вредный и о-оочень недовольный. Потом Шуга отпустил руку Чимина. И хорошо, что отпустил, а то ее бы сломало внезапно закрывшейся крышкой гроба. Сколько вампир там потом пробыл — одним звездам известно. Кажется, он просил Шугу очнуться. Кажется, говорил с ним, рассказывал про Чонгука, обещал, что потом уже никогда не разбудит… Кажется, он бился о крышку головой. Кажется, снова хотел ее открыть… Но гроб больше не поддавался. И ответа не было.