Особенный

Они встретились на кухне — древняя ведьма, седой вампир, их ребенок и особенный вампир. И последний, гордо держа спину, говорил за двоих: — Он вспомнил. Но хочет забыть. Ведь можно стереть память о прошлых жизнях? Намджун чуть утренний бокал крови не выплюнул, только тысячелетняя выдержка помогла. — Я же поставил блок на память Чэри в прошлый раз. Не сработало? — он вгляделся в лицо сына. — Его прошлая личность была очень сильной ведьмой. Тут все меры временные. Если только… Сокджин подошел ближе, чтобы лучше видеть, коснулся красивого подбородка пальцами, поднимая. — Ягодка, ты правда хочешь? — Папа! Я не понимаю, где то, что было тогда, а где — сейчас. Я обижаюсь на него за то, чего он не сделал, за обещания, которые не мне давались! Мне кажется, я схожу с ума от этого! Я уже не уверен, что я Чэри. — Я могу это сделать. Могу помочь тебе забыть. Но это придется делать и с ним, — Джин кивнул в сторону Чонгука. — И с тобой, Намджун. Убрать воспоминания можно только едино, невозможно сделать это в голове одного существа. — Я готов. Особенный кивнул, почему-то он предугадывал, что иначе не получится. — Я не дам рыться в своей голове, — категорично сказал древний и не только потому, что там хранилось много интересной информации о прошлом. И даже сыновье «Ну, па-ап!» его не переубеждало. — Я не дам. — А я не буду в ней рыться, любимый. Мне просто нужно твоё согласие. — Папа, пожалуйста? Я не могу жить с ним вдвоем в одном теле. — Слезы потекли из красивых глаз. — Это серьезно сводит меня с ума, папа! Намджун, вздохнув, подошел ближе, погладил сына по голове, посмотрел на Чонгука, потом на супруга. — Сокджин-аа, но в твоем положении лучше не переусердствовать с магией. — Это не займет много сил, — ответил тот и обращался к молодым. — Вы забудете друг о друге. И вам лучше будет не встречаться вновь, чтобы не вспомнить. Это не обязательно, но лучше не рисковать. Ведь может быть очень больно, если воспоминания вернутся… Чонгук охнул. — Совсем? Ви всхлипнул. — Ягодка моя? — Джин опустился на колено, оказываясь с ним на одном уровне. — Что ты хочешь? Хочешь забыть? — Я не хочу забывать его! — шепотом, сквозь всхлипы и слёзы. — Я хочу, чтобы Тэхен ушел! — Так не получится, — в голосе ведьмы звучала горечь. — Что-то одно. Он уйдет, если ты забудешь. — Но, папа! Я же без него умру! — Без кого? — Джин оглянулся на статую имени Чонгука. — Я-ягодка. Я не могу изменить правила магии. Даже я не могу… — А что бы ты выбрал? — Если бы мне предложили забыть твоего папу? — Сокджин оглянулся на супруга и не сдержал улыбку. — Я бы убил того, кто мне это предложил. — Папа! — Тэхен снова всхлипнул. — Папа, сделай что-нибудь! — Мне надо подумать. — Тяжело вздохнув, ведьма поднялась на ноги. Чонгук осмелился открыть рот. — Я могу забыть за двоих. Могу забыть еще что-нибудь, если надо. Могу еще раз умереть. Только пожалуйста, пусть ему не будет так больно? Сокджин медленно к нему развернулся. — Забыть за двоих? Хм. Наверное, в этом есть смысл. И умереть тебе придется, ты прав. — Папа! — Ви бросился к Чонгуку, чтобы крепко его обнять. — Нет, как ты можешь?! Он не может умереть! Я не хочу! Не разрешаю! Нет! — Он единственный, кто держит Тэхена в тебе. Единственный, благодаря которому ты его помнишь. Чэри, не будь таким капризным. Он умрет не навсегда. Чонгук опустил взгляд на красную макушку. — Послушай, Чэри, я ведь уже мертв… Я уже дважды умирал. — Что значит не навсегда? Ты так и про Абрикоску говорил! Ви вспомнил свою кошку, которая трагически погибла под колесами человеческого транспорта спустя год, как только у него появилась. Тогда он месяц рыдал над ней, пытался воскресить, вот только год спустя смог примириться с этим. А теперь Чонгука убивать собираются! И ведь он у него тоже только что появился! — …а ее призрака до сих пор нет! — Всё приходит, когда приходит время! — сказал Джин, пожал плечами и отошел к окну, положив руку себе на живот. — Сокджин-а? Намджун подошел к нему со спины и прошептал: — Может мне привести Тэхена из прошлого сюда? Был у вампиров такой обряд. Они так предков призывали. На ведьмах никто не пробовал, но чем черт не шутит. — Может это поможет выгнать чужую память из нашего сына? — И что ты ему скажешь? Оставь нашего мальчика, а-та-та? — саркастично вырвалось у ведьмы, а потом следовал тяжелый вздох. — Ох, это тоже мысль. Чэри в этот момент ничего не слышал, он Чонгука отчитывал. — Почему ты каждый раз собираешься умереть? Я же сказал, что не буду жить без тебя! Гуки? Так ты бежишь от меня? Я не он да? Меня недостаточно? — Перестань. Перестань, пожалуйста. — Гук схватил его за тонкие запястья. — Я не бегу. Никуда не убегаю. Но если нужно еще раз умереть, чтобы тебе стало лучше — я умру. Всё просто. — Гуки, я не хочу терять тебя снова! — Тэхен упрямо прижался к его груди. В его жестах с каждым днем появлялось все больше Тэхена, волосы темнели, были уже не такими ярко-красными, взгляды становились незнакомыми для родителей, манера речи начинала отдавать сумасшествием по одному конкретному вампиру и главное — магия усиливалась, как будто одну ведьму взяли и помножили на два. — Я думаю, он сможет забрать свою память, — сказал Намджун. — Но… Я вампир. И знаю, что ведьма может забрать много что еще следом. — И погладил супруга по животу. — Как бы это боком не вышло. — Я ей не дам ничего забрать. Из нашего. Какое-то время все молчали. И просто обнимались. А когда Джин обернулся на молодежь, сердце у него сжалось. — Намджун, ты прав. Надо его вызвать. И… — он перешел на шёпот. — Я могу отдать ему с собой Чонгука. Ненастоящего. Могу. — Он был сильной ведьмой, к нему вампиров со всех уголков мира притягивало, даже я не устоял. Я знал, что если выпью его, то переверну ход войны в нашу пользу. А теперь эта ведьма сидит в нашем сыне и сводит его с ума. У нас нет выбора, да? Сколько тебе понадобится времени на подготовку, чтобы предусмотреть все последствия? — Немного. Несколько дней, а тебе? — Наша магия другая. Мне нужно тщательно подготовиться к обряду. Нужно будет уйти в пещеры, двенадцать дней ничего не есть и ни с кем не говорить. А до этого собрать все ингредиенты и предметы. Да и сам обряд. Я уже и подзабыл, что там. Надо освежить память и наведаться в великую библиотеку. Джин погладил седого по щеке. — Нам нужно это сделать, любимый. Иначе эта ведьма поглотит нашего ребенка целиком и мы его потеряем. — Нельзя торопиться, но и не успеть я тоже боюсь. — Тот оглянулся на младшее поколение со вздохом. — Это ведь наш первенец, Сокджин-а, он справится… Губы ведьмы коснулись виска. — Тогда сейчас я заберу Чонгука и уйду с ним, а ты не вздумай ревновать, глупый старый вампир, я всего лишь сделаю из одного Чонгука двух. Очевидно, что ведьма не захочет уходить без него… — Не такой уж я и глупый. Тогда мне нужно посетить библиотеку как можно скорее. Так что когда ты вернёшься, а меня не будет, не придумывай лишнего. — Договорились, душа моя. Джин поцеловал Намджуна прямо в губы, улыбнулся в глаза и пошел отбирать у сына Чонгука. — Не отдам! — зашипел тот не своим голосом. — Убери от него руки, ведьма! — Уймись, — тяжело произнес Сокджин. И его взгляд вдруг сделался таким ужасающим, что Тэхена как ветром сдуло. Чэри снова заплакал. А Чонгук был готов умереть еще несколько раз, прямо сейчас. Лишь бы это прекратилось. Взяв их за руки, Джин привел их в комнату, где творились заклинания и сразу обозначил: — Тэхен не может сюда попасть, ни при каких обстоятельствах, здесь могу быть только я и мой ребенок, остальные ведьмы не вправе здесь быть, комната их не пустит. Ты, Чонгук, здесь только потому, что я тебе разрешил. И мне нужна твоя кровь. Особенный вампир с трудом стоял на ногах в этом залитом магией помещении, оно его сдавливало, изнутри и снаружи, лёгкие были тяжёлыми, дышать было трудно. — Да. Сколько угодно. — Он протянул руки ладонями вверх. Чэри уже перестал всхлипывать, прижал ладонь ко лбу и огляделся, он все помнил и тут, но было легче дышать и думать, основываясь на своих чувствах, а не памяти прошлого. — Ему не будет больно? — Совсем не будет, — Джин успокоил сына словами и улыбкой. Затем взял Чонгука за руки, подтянув поближе. Кровь текла с его пальцев без ран, просто потому что Джин его держал за запястья. Лилась, как будто прорвало вены, стекала вниз, темно-красная, густая, наполняла чашу под руками. Чонгук уже привык отдавать так много крови. Ведьмам, вампирам — разницы уже не было. Эти ощущения были не новы, страх не возникал, отвращение не приходило, но силы покидали, хотя магия комнаты заставляла стоять, держала. Чэри сглотнул, смотрел, как чаша наполняется до краёв, в волнении заламывал пальцы на руках и кусал губы. Когда кровь почти переливалась через край, Джин отпустил руки вампира и выдохнул: — Всё. Можете идти. Тот моргнул, шатаясь слегка. — Всё? Вот так? Просто? — Да. И там в холодильнике много крови. Выпей, Чонгук, а то и правда еще раз умрешь. Я много взял. Здесь тебя комната держит. А за пределами — держись. — Папа, я могу с ним пойти? — Без тебя он не дойдет. Идите. Джин коснулся губами лба сына. И волосы Чэри снова стали яркими. Выходя в коридор, вампир держался, а за порогом неожиданно рухнул. Чэри хотел удержать его, но не смог, растянулся на полу рядом с ним и позвал: — Чонгук? Вместо ответа тот впился зубами в тонкую шею, из последних сил, не найдя больше никакого выхода. Кровь Чэри была единственным шансом встать с этого пола. Никто никогда не пил его кровь. Чэри только испуганно пискнул, ощущая такое впервые, но не испугался, лишь обнял руками чужую спину. Его кровь была сладкой. Самой вкусной, что попадала в рот Чонгука. Очень вкусной. Просто божественной. Ни у одной ведьмы не было такого вкуса. Он глотал её и глотал, зверея с каждым глотком от этой магии, и не боялся проглотить всю до последней капли, совсем нет. Он ощущал себя живым, чувствуя этот вкус. Он не знал его раньше, но искал в каждой своей жертве, да уже и не надеялся найти. — Убери от него свои клыки! Намджуна выдернуло из библиотеки моментально, как только сыну начала грозить опасность. Он ухватил Чонгука за горло, оттащил от ребёнка, как бешеную собаку, обхватил за грудь рукой в такое крепкое кольцо, что кости вампира трещали, а потом отшвырнул его в сторону, прошибая им стену, и рычал на него сам, как зверь, загораживая и охраняя Чэри. Чонгук издал короткий стон, пролетая между кирпичами и упал, закатывая глаза в блаженстве. — Намджун! Джин выскочил из комнаты и вскрикнул, замечая обстановку. Вампир обернулся к нему, судя по виду, еле сдерживая монстра, лицо кривилось, становилось серым, затем возвращало привычный цвет. Но когда увидел ведьму, стало легче дышать. Он опустился на колени, разорвал зубами кожу на руке и поднёс ее к губам сына. — Он пил его кровь! Как он посмел? — Ох… я… — Сокджин захлопал ресницами, ошарашенно оглядываясь. — Это я лишил его крови почти до предела! Черт возьми, как я это не предусмотрел… Чэри сперва понять не мог, что произошло, он лежал и глотал воздух большими порциями, потому что пока Чонгук им лакомился, вообще не дышал. Почувствовав кровь отца, он впился в его руку. Отцовская кровь, как и всегда, усмиряла страх, панику, придавала сил и прогоняла чужое воздействие. — Действительно, — сухо и тяжело звучал Намджун. — Ты в порядке? Джин часто закивал, кусая нижнюю губу, а когда посмотрел на Чонгука, снова вскрикнул, громко и пронзительно. Тот светился, весь. Золотом. Изнутри. Как чёртов фонарь в пробитой стене. — А девочки? — Намджун еще не закончил допрос с пристрастием, но от вскрика Сокджина и сам ахнул. — Какого чёрта? Чонгук и сам не знал, как так получилось, но забрал всё золотое свечение из Чэри вместе с кровью, до последней капли испив не кровь, а свою ведьму. Он забрал Тэхена из него, выпил, а теперь вот был на грани новой смерти от этого. Ведьма в вампире не помещалась. Хотя со стороны казалось, конечно, что всё прекрасно. Умирающие так не светятся. — Ох, спокойно-то мы поживем когда-нибудь, нет? — Джин оценил ситуацию и тут же прикинул, что можно сделать, вероятности развития событий его совсем не радовали. — Что с ним? — хрипло спросил Намджун. Многих вампиров от крови ведьмы колбасило, но чтоб так! Превозмогая сонливость, Чэри попытался приподняться. — Папа? Что с Чонгуком?! — Он… забрал Тэхена, — констатировал Джин, когда шагнул к вампиру и коснулся золотого лба. — Намджун, пожалуйста, оставь сына и перенеси это чудовище в гроб под Стоунхендж? Мне нельзя тяжести таскать. — Понял. Вскочив, седой вампир переместился, подхватил Чонгука на руки, а потом исчез вместе с ним. И появился там, где было сказано. Плиту с гроба он сдвинул одним взглядом, швырнул туда молодого вампира, а плита следом захлопнулась сама. Но Намджун после этого не успокоился, он провёл под Стоунхенджем целые сутки, защищая помещение, вычерчивая вампирские охранные символы по стенам собственной кровью, отчего помещение наполнялось силой, сродни той, что тут царила, когда спал Юнги. Чэри нещадно клонило в сон, привычка — вторая натура. Но он очень переживал. — Папа, что будет с дядей Чонгуком? Он выживет? Опустившись перед ним, Джин коснулся его холодного лба. — Мне бы очень хотелось, ягодка. Он хороший, он смелый и сильный. Очень… сильный. Я надеюсь, что он сумеет выжить. Снова. На другом конце города Чимин заворочался в постели, просыпаясь уже второй раз за последний час. Понял, что снова уснуть ему не удастся, потому выбрался из спальни и пошел на кухню. Привычка пить суррогат крови у него осталась (и суррогаты нынче были не такие, как раньше, с разными интересными добавками — ведьмы старались). И вот за этой привычной утренней чашкой вампира посетила навязчивая мысль, что надо бы навестить создателя. Древний появился на кухне, совсем не страшный, смешной и сонный. — Чимин-а? Тот поднял на него глаза, облизнул губы и заулыбался. — Шуга-хён? Ты чего проснулся? Проголодался? Замерз? На улице шумят? — смешно было такое у вампира спрашивать, но Чимин так каждый раз суетился. Юнги потёр нос. Присмотрелся. — А ты чего вскочил? И ты вообще какой-то… странный? Что случилось, бля? Вампир дернул плечиком, допил остатки в чашке в два глотка. — Подумываю навестить Хосока. — Зачем? — Юнги пьяно моргнул. — Я сегодня проснулся и решил, что надо навестить. Поставив чашку на стол, Чимин подошел к Шуге и приник к нему, как демон, обнимая за шею. Тот хмурился. — Один пойдешь? — А ты отпустишь? — Я не горю желанием снова с ним видеться. — Почему же? Он твоё дитя. Даже я смог помириться с Чонгуком. — Да плевал я на него. Но он опять начнет с ума сходить. Оно мне надо? Лицо Юнги скривилось от перспективы. — Шуга-хён! — Чимин поджал губы. — Когда я захотел во Францию, ты сказал, что не поедешь, потому что там много твоих детей и ты не хочешь их видеть. На Гавайях слишком много солнца, в Амстердаме тоже твои дети. И в Лондоне. В Бразилии опять много солнца. В США мы почти все города вычеркнули! Ты никого не хочешь видеть. Я начинаю думать, что неспроста это, хён! Юнги отодвинулся с ещё более кислым лицом. — Слушай, ма-альчик, а ты поживи с моё? Как ты тогда запоёшь? — Но я же не виноват, что ты создал столько вампиров и никого из них не хочешь видеть! — А я виноват? — Шуга сузил глаза, начиная злиться. — Иди! Иди, куда собирался. Проваливай! И забудь обо мне. — и ушел сам, в спальню. — Как по-взрослому, хён! — прокричал Чимин ему в спину. И не получив ответа, еще больше обиделся. — Ну и ладно. Ну и пойду. Мне же не две тысячи лет. А то нужен слуга — пожалуйста, любовник — пожалуйста, жить негде — пожалуйста. Он вылетел из дома, подгоняемый обидой и прекрасно понимал, что Шуга от его психов не изменится. Но всё равно злился. — Все для тебя, хён! Остановился он за много километров от дома, сжав кулак, ударил первый попавшийся фонарный столб, отчего по камню поползла широкая трещина.