Гипертермия

— Что молчишь? — в голосе мужа ясно слышна усмешка. — Ну, ты подумай, пока до дома едешь, я тебя жду. И с приездом, милая. — Саш… — даже не знаю, что на это стоит сказать, потому что, как бы дико это не звучало, мне стыдно попасться на том, что лично я всегда считала возмутительным и неприемлемым. — Что? — голос его серьёзен, но не груб. — Любишь меня? — добавляет он на полтона теплее, что всё равно не вселяет в меня надежду. — Люблю. — Ну, и я тебя, Ермакова. Жду. Звонок прерывается, и больше всего на свете мне хочется закрыть глаза ладонями. Даже думать не хочу, откуда он узнал, но учитывая его пунктик на безопасности, в голову лезут мысли, что ко мне кого-то приставили. Это безусловный бред, я отмахиваюсь, опускаю перегородку и спрашиваю у Виталия, установлено ли в салоне видеонаблюдение. Вдруг, пока меня не было, мы и до этого докатились. — Нет, Марина Анатольевна, — спокойно отвечает он. И как бы мне не хотелось об этом думать, но передо мной самый первый кандидат и верить ему, в принципе, не стоит. Дорога домой неожиданно свободная, просто зелёный коридор какой-то. Про чемодан я вспоминаю тогда, когда до дома остаётся не больше пятнадцати минут, мелькает мысль развернуться к Площади Европы, но я сама себя останавливаю. Сдаваться, так сдаваться. Дома тихо, муж встречает меня, стоя в проёме кухни. У него в руке стакан с виски, судя по цвету. И мне становится ещё страшнее. «Сухие» алкоголики внезапно протянувшие руки к спиртам — это обычно запой до делириума, а не пара глотков, чтобы вспомнить былое. — Выпьешь? — он протягивает мне стакан, и, разумеется, да. Я-то вот выпью, всё сегодня выпью, только бы не он. — А то я — не любитель даже, — продолжает муж, улыбаясь, понимая, что успел меня напугать до усрачки. Сколько лет он уже не пьёт? Пятнадцать? Вроде, да. Мы не отмечаем, но по дивным историям, произошедшим раньше, чего только он не творил, богатенький мажор, сыночек того, кого надо, пока не поговорил в очередной раз с папуленькой о своём неминуемом месте в семейном бизнесе. Свёкр мой, на самом деле тот ещё кадр, в девяностые закатавший не одного человека в бетон и заработавший всё своё состояние в течение тех самых «лихих» годов, но тут уже либо ты, либо тебя, я-то понимаю. Если вам вдруг будут рассказывать сказки, рекомендую кивать, а про себя не верить. Абсолютное большинство из ведущих законный бизнес сейчас выросли из бандюков или являются их наследничками, занявшими места папаш в новой справедливой, единой или какой-нибудь там ещё России. Традиционно, на семейных посиделках, свёкр выбирает главным психологом всех психологов меня, или главным первосвященником, господи прости, у нас же нынче многие очень сильно православными стали, забздев перед понаделанными прежде делами в ожидании неизбежного конца жизни, чтобы каяться-каяться-каяться, но не жалеть, что обеспечивали свою семью всем самым необходимым. В общем, я — его слив и главный слушатель. Киваю и смотрю, чтобы наша «гроза морей» вовремя пошёл спать, а не кинулся с топором из бани на своих многоуважаемых гостей и коллег, например. — Марин, — вырывает меня из раздумий голос Саши и глоток крепкого алкоголя, в который я вцепляюсь, словно в кувшин воды в оазисе, — ты как вообще? Я даже отвечать боюсь, но за его плечом видно букет хризантем, цветы камикадзе, но я опять останавливаю себя, потому что попытка зацепиться за символизм скорее всего будет провальной. Просто традиционный букет для супруги, которую он не успел встретить в аэропорту сегодня. Мы же такие пусяшки, обычно, на людях, все уверены, что и слова поперёк друг другу не говорим. — Дома только мы, расслабься, — продолжает Саша, а вот я даже не знаю, к чему готовить себя. — Угадала кто? — Водитель? — Что самое удивительное — нет, — муж мой уходит в кухню, скорее всего, чтобы сделать себе кофе, я иду следом, сажусь у окна и молчу, пока он ставит на огонь турку. Особый день, кофемашина остаётся не при делах. Не анализировать не получается. — Хотя видео я смотреть начал, извини, не смог удержаться, но там так много личного с самого начала, что я решил остановиться. В конце концов, для подтверждения мыслей одной из твоих подруженек, мне хватило. Ну, и лесбийское порно лучше всего смотрится, если в нём не участвует твоя жена, согласись? — Виталик сказал, что камер в машине нет… — Да Виталику об этом и знать не положено, у меня во всех машинах — камеры, Марин. У меня работа такая, — нет, он не взрывается, но говорит весьма темпераментно. — Извини, — добавляет, опуская голову вниз и не к кофе, а просто пристыжено, — что я вообще позволил себе посмотреть, я и делал это, чтобы убедиться, знаешь, в неправоте… — замолкает, и тут уже самое время почувствовать жгучий стыд мне самой. Мы друг другу доверяли. Мы не следили друг за другом никогда, только в последний год, пожалуй, все эти отслеживающие местонахождения приблуды и периодические звонки-проверки действительно имели место быть. — Это Катя? — хотя легче всего было бы подумать на Жанку, но, вроде бы, она так прикипела ко мне, что, учитывая сколько всего лично я знаю про неё саму и молчу, думаю, что ей проще было бы отмахнуться от вопросов, чем звонить Ермакову и докладывать о моей супружеской неверности. — Я думал, ты назовёшь Свету, — наливая кофе в чашку, отвечает муж и поворачивается ко мне. За стол не садится. Прислоняясь к столешнице, остаётся на месте. — Я не то чтобы против, было всякое с моей бывшей, но моя репутация — такая вещь, что если нужна тебе эта… девочка, — закатывая глаза, продолжает Саша, — ты уж делай так, чтоб тебя никто на горяченьком не поймал. Квартиру ей сними в Строгино или Мякинино, чтобы недалеко от дома и не слишком близко, как все нормальные люди делают. — Даже ты? — Ну, когда мне это было надо, то да: побыл и «папиком». Почувствовал себя большим взрослым дядечкой рядом с капризной принцессой, повспоминал молодость, поразбрасывался деньгами и подарками, но сейчас-то, я думал, у нас другие ценности. — Ты меня благословляешь, что ли? Кто-нибудь ущипните меня. Прямо сейчас. — Ну, а что тебе может эта девчонка дать? Ну, потискаешься ты с ней, почувствуешь себя молодой, я не знаю, тебе ведь поменьше лет, чем мне. Я, получается, и сам виноват, что тебя не в ту сторону потянуло. Мало внимания уделял, но тут работа… — он переводит взгляд на барометр, качает головой и уходит от темы в сторону: — Херово я в бабах разбираюсь, получается, но пятую жену заводить не хочу. Лучше же «Казановой» быть, чем «Синей бородой», — тут он уже улыбается. Улыбаюсь и я, но, наверное, выглядит это не очень. — Как ты догадалась, что это Катя? — Методом исключения, Саш, — всё ещё пытаюсь выдохнуть, чувствую себя перепачканной с ног до головы грязью, и размазавшей её ещё и по мужу — самому, блин, понимающему коллектору на планете, наверное. — Поделишься? Я люблю ход твоих мыслей, — кивает он, делая глоток, переводя на меня свои внимательные глаза. — Света бы просто себе не позволила растрясать чужое бельё, Анжелика вообще за гранью добра и зла вместе со своим ковриком для йоги находится, Жанна… не настолько дура, чтобы лезть в нашу семью. — Жанна вообще не дура. Жанна «МАИ» с красным дипломом окончила по динамике полета и системам управления космических машин. Просто не работала, а сразу удачно вышла замуж. Вот это новость. Шутки шутками, но её я не особенно представляла со всей этой инженерной атрибутикой. Светская львица, любительница проинспектировать гениталии окружающих мужчин, желательно всех, в моей голове никак не стояла рядом с ботанствующей девочкой, приехавшей покорять Москву из… Откуда она там? Не могу вспомнить… — Ну, а Катя? — Человек с двойным дном, но я бы и на неё не подумала, правда, — мы такое обсуждаем, да так просто, что аж противно, если честно. — А она посчитала, что я не должен быть в неведении, что на шею моей жене при всех какая-то девочка с влюблёнными глазами и трясущимися руками чуть ли не бросается, и ладно бы Марина Анатольевна, как звезда, со своей высоты ответила бы на все профессиональные вопросы и была такова, но она почему-то схватила дитя за руку и поспешила уединяться, бросив всех и вся. Студентка твоя? — Дипломница, — ведь нет смысла юлить, говорю, как есть. — В институте тоже все в курсе? — Нет. Это вообще случайность. Всё закончилось уже, просто я растерялась и повела себя, как дура. — Так закончилось, что аж продолжилось? — усмехаясь, уточняет муж. На мой телефон приходит email от тебя, я отвлекаюсь, не зная, что ответить, и вижу в приложенном спич для защиты дипломной работы. «Позвони мне, как только у тебя будет время свободное. Пожалуйста». Ты смотри-ка, даже без смайликов. Снова кроткая, вежливая и… Какая? — Это она? — спрашивает муж. — Ты палишься. Я поднимаю на него удивлённые глаза, протягивая телефон. — Тут только речь на ГОСы. Он не берёт его, качая головой, поясняя, что мой взгляд сильно поменялся, когда я открыла почту. — У тебя к ней что? — спрашивает Саша спокойно, и выглядит при этом таким царственным и уверенным в себе, что впору звать портретиста. — Ничего. Я не знаю. В конечном счёте, всё точно кончено, — я вспоминаю и твои слова, и усмешку, и обидку, и попытки поиграть в кукловода со мной… — Прекращай метания. Будешь чай? — муж кивает на отставленный мною виски. — Буду, — отвечаю я, поднимаясь, спуская в слив раковины остатки. — Напомнить, почему ты замужем за мной? — я и не знала, что помимо банок в холодильнике у нас дома есть «Нури» в пакетиках. — Потому что мы любим друг друга, оставаясь при этом друзьями и с тобой всегда можно договориться? — А я-то думал, что у нас с тобой брак по расчёту… Ну, вот, — он чуть толкает меня в плечо, подаёт чай и слегка ерошит волосы. — Да срать мне на твои деньги, Ермаков, — отвечаю я с нервным смехом, как когда-то давно после первого нашего свидания, когда он пытался меня очаровать чем угодно, но только не тем, что мне всегда нравилось в мужчинах. — Кстати, о видеонаблюдении ты обязан предупреждать заранее и водителя, и клиентов, и… — Нет, ну ты точно у нас тут — главный омбудсмен, — муж уже смеётся в открытую. — По закону, обязан, конечно же. Но наша служба настолько опасна и трудна, что уж пусть это остаётся на моей совести. Ну, и на твоей заодно, раз такое дело.