Я научу тебя чувствовать

You're not alone Ты не одинок I'm walking right beside you Я иду рядом с тобой

— Что, мой хороший? Неужели ты единственный кроме Фриск, кто меня понимает? Эх… А ведь знаешь, так было не всегда. Когда-то меня все любили… Полусонная Фриск зевнула и потянула руки вверх. Она видела прекрасный сон, с которым совершенно не хотелось расставаться, но её разбудил громкий голос Флауи. Девушка лениво посмотрела на прикроватные часы, и они показывали всего лишь семь часов утра. «Чем это таким занимается Флауи с утра пораньше? И почему так громко?» — подумала она и повернулась в сторону цветка. С того злосчастного чаепития прошла уже целая неделя, и всё это время Флауи был сам не свой: молча сидел на подоконнике и слабо реагировал на всё происходящее вокруг, даже на слова и действия подруги. Такой расклад событий тревожил Фриск и заставлял её жалеть о своей затее. Её не покидало тревожное чувство, что ничто не способно изменить отношение родителей к теперешней личности их сына. Но ей вовсе не хотелось преждевременно отчаиваться и паниковать. Вместо этого она всю неделю думала над тем, как всё исправить и не ухудшить ситуацию. К сожалению, за это время в её голову не пришло ни единой дельной мысли, а Флауи продолжал вести себя так, словно подруги и не существовало вовсе. «Какой же он всё-таки впечатлительный ребёнок», — ворчала девушка, осознавая, что поведение бывшего принца монстров начало её откровенно раздражать. Теперь же, слыша громкие бормотания Флауи, Фриск не на шутку забеспокоилась о его психическом здоровье. Посмотрев на подоконник, она не сразу поняла, с кем именно разговаривает цветок, и сначала посчитала, что он ведёт разговор сам с собой. — Ты с кем это болтаешь? — спросила девушка у друга, встав с кровати и подойдя к подоконнику. — Разве не видно? Разговариваю с другом. Он не слишком болтлив, но это скорее достоинство, чем недостаток, — слабо улыбаясь, объяснил Флауи. — Я так понимаю, ты себе этого друга сам же и придумал. — Ты сама мне его подсунула, вообще-то. И я тут подумал, что раз он тоже цветок, значит сможет меня понять. — Хочешь сказать, что твой друг — комнатная фиалка? — Фриск округлила глаза в недоумении, поочерёдно смотря то на подопечного, то на растение. Цветок громко рассмеялся в ответ на замешательство подруги, и этот смех язык не поворачивался назвать нормальным. В эту минуту бывший принц монстров походил на маньяков-психопатов из кино, но своей непредсказуемостью мог их переплюнуть. — Ты чего? Я просто хотел привлечь твоё внимание, а ты уже бледная как смерть, — попытался оправдаться он, когда понял, что перестарался. — Хотел привлечь моё внимание, серьёзно? — возмутилась девушка. — Я пыталась привлечь твоё всю эту неделю, ничего не перепутал? — Извини… Мне было необходимо собраться с мыслями. Ты должна понимать… — Я понимаю, правда, но собираться с мыслями можно было и не игнорируя меня. Фриск села на стул и положила локти на стол. Она внимательно смотрела на Флауи, не отрывая взгляд, и если бы у того была кожа, она бы уже стала гусиной — настолько пронзительным он ещё не был никогда. Девушка вложила в него всё переживание, всю тревогу, которой было наполнено её сердце на протяжении всего времени, что друг с ней не разговаривал. Ей хотелось, чтобы он чувствовал себя неловко, хотелось, чтобы ему стало стыдно за отстранённость. — Может и можно было, вот только я не смог, и не тебе меня винить. Выражение лица Флауи сменилось на раздражённое и усталое, а его слова вдохновили Фриск на откровенный ностальгический разговор. Она всё равно собиралась с кем-нибудь поделиться самым свежим и приятным сном. — Кстати, хочешь узнать, что мне снилось? — Дай угадаю. Скорее всего, не кошмар. Иначе ты проснулась бы раньше и с криками. — Ты прав, сон был приятным. И он был о Чаре. Мне снились воспоминания из детства. — Хороший сон с Чарой? Вот это неожиданность! Расскажешь поподробнее? Цветок был рад сменить тему разговора на более приятную. Он надеялся, что подруга расскажет ему больше о Чаре до её падения. Раньше девушке удавалось ускользать от обсуждения сестры, но теперь у неё не было шансов отвертеться, тем более что она сама начала этот разговор. — Расскажу, так уж и быть. Я на самом деле не сильно много помню, но во сне мы точно устраивали пикник на нашей любимой поляне. Чара тогда сплела мне два венка — в виде диадемы и обычный, а ещё назвала меня «принцессой зелёной пустоши». Она очень любила цветы, особенно золотые, но об этом ты и так знаешь… — И я как раз золотой цветок… Ты часто думаешь об этом? Только честно. — Мне вообще не хочется об этом думать. Чара слишком много для меня значила. Наши отношения были доверительными и нежными, у меня ни с кем не было таких ни до неё, ни во время, ни после. Даже Тори не приблизилась ко мне настолько близко… — Могу тебя понять. У меня с ней поначалу тоже были особенные и тёплые отношения, но незадолго до своей смерти она начала отдаляться. Чара чувствовала, что я слаб, я знаю. — Ты сильнее, чем думаешь. Может не в таком смысле, как хотелось ей, но всё же. А вообще, давай лучше не будем о грустном. Я, между прочим, ещё не всё самое интересное рассказала. — Ну так не медли, выкладывай, а то я уже скучать начал, — голос Флауи звучал привычно ворчливо, и если бы не улыбка на его устах, Фриск бы подумала, что он это серьёзно. — Так вот, ещё один эпизод моего сна был о том, как Чара раскачивала меня на качелях, но не рассчитала силу и я полетела с них. Такой заботы, как она проявляла ко мне после падения, до неё не проявлял никто. — Я представил твой «полёт»… — И как? Красочная картинка получилась? — Ну как тебе сказать… Неоднозначная. У меня, кстати, тоже есть похожий опыт. — Тоже Чара постаралась? — хитро улыбнулась Фриск. — Ну да… — смутился Флауи. Ему до сих пор было немного стыдно из-за того, что хрупкая человеческая девочка смогла стать причиной его падения с качелей. — Ох уж эта Чара — постаралась нас обоих калеками оставить. Сразу видно, что она относилась к тебе как к брату. Девушка больше не чувствовала душевной боли, упоминая сестру, даже наоборот — выговариваясь, она освобождала душу от печали и тоски, связанных с утратой. — Да я так и понял, что это дело семейное. Что ещё такого вспомнишь? — Нашу прогулку к реке. Тогда её ещё не оградили, и к ней мог прийти кто угодно. И вот мы пошли, вроде как кормить уток, их там много водилось. Помню, когда я кормила одну из них, она меня ущипнула, а Чара за меня заступилась и кинула в утку камнем. Она так злобно, но смешно крякала после этого, а мне больше никогда не хотелось кормить птиц. Вот читать про них — совсем другое дело, и у нас с Чарой даже была общая любимая книга, про гадкого утёнка. Его никто не любил, все считали его уродом, а он взял и вырос в прекрасного лебедя. Ему, как оказалось, не повезло вылупиться не в той семье. Чара часто читала мне эту сказку на ночь, упоминая наших родителей и сравнивая нас с тем лебедёнком. — Вы совсем не гадкие, но судя по твоим рассказам, вам не повезло с роднёй. — Ну да, это и имелось в виду. Но, как говорится, родителей не выбирают… — И всё-таки Чара когда-то была ужасно милой, кто бы подумал. — Да, она была, и могла бы быть сейчас, но уже ничего не исправишь. — Но ты никогда не забудешь, какой доброй она была, и это самое главное. — Надеюсь, ты прав. Рассказывая истории из детства, Фриск и не заметила, как её глаза и щёки стали мокрыми от слёз. Когда вниз по щеке скатилась очередная слезинка, безмолвный плач девушки заметил Флауи. Он ласково коснулся щеки подруги и аккуратно смахнул с неё солёную каплю. Для Фриск это стало очередным знаком того, что её друг действительно изменился, причём сильнее, чем она ожидала. Они долго смотрели друг другу в глаза, больше не произнеся ни слова. Она чувствовала его поддержку и заботу без лишних слов, а ему было достаточно просто находиться рядом с ней. Флауи первым решился разорвать длительный зрительный контакт. Ему было необходимо признаться подруге ещё в кое-чём, но на главное признание он всё никак не решался. — Я тоже скучаю по Чаре, и ты мне её сильно напоминаешь, не только внешне. В своё время Чара стала моим первым настоящим другом. В это сложно поверить, но дети-монстры, хоть и относились ко мне хорошо, не спешили становиться моими друзьями. Я чувствовал себя ужасно одиноко, но познакомившись с Чарой наконец-то узнал, что такое дружба. — Ты никогда об этом не говорил… Я и подумать не могла… — Не одной тебе тяжело рассказывать о прошлом. Чем больше я о нём думаю, тем несчастнее себя чувствую. Ты же знаешь, я не люблю вызывать жалость, как и не люблю жалеть сам себя. — Тосковать нормально, и я рада, что ты проявляешь всё больше чувств. Я знаю, что ты этому не слишком рад, но возможно однажды ты оценишь всю важность способности чувствовать и её плюсы. Хоть Флауи и не проявлял этого, он уже начинал ценить заново приобретённые чувства. Они по-прежнему напоминали лишь жалкую пародию на себя, ведь на месте души у цветка всё также зияла дыра, но ему пока хватало тех эмоций, что они дарили. — Ну что ж, с твоими ностальгическими чувствами мы разобрались. Но мне не совсем понятно, какие чувства ты сейчас испытываешь ко мне. Твоё отношение поменялось, но благодаря чему? Фриск хотелось узнать побольше о том, как именно цветку удалось начать воспринимать её как друга, и с чего всё началось. Она надеялась, что эта информация хоть как-то поможет придумать, как можно улучшить отношения Флауи с родителями. — Просто в какой-то момент я понял, что мне важны твои чувства, твоё мнение, что я хочу твоей поддержки и одобрения. Когда я это осознал? Наверное, как раз тогда, когда леди Баклажан начала представлять угрозу и я ввязался в расследование. А чуть позже стал уверен, что мне нравится проводить с тобой время. Я доверяю тебе, и хочу доказать, что и ты можешь целиком и полностью доверять мне. — Но я ведь и так тебе доверяла. — Всё же не до конца, признайся. Я был для тебя одновременно и другом, и врагом всё это время, я знаю. Мне хочется, чтобы это осталось в прошлом. Я хочу быть твоим другом, и больше не буду от этого бегать. Ты теперь единственная, с кем я хочу по-настоящему подружиться. Даже Папирус на самом деле никогда не был мне другом, по крайней мере, я его таковым не считал. Общался с ним только потому, что хотел вдохновить на проявление его настоящего потенциала. Папс мог бы переплюнуть брата, если бы не вёл себя как большой ребёнок. Как ты теперь понимаешь, у меня на него были большие планы, но твоё появление их перечеркнуло. Нам бы ещё как пригодилась его боевая сила. — Пока мы и шпионажем можем обойтись. Альфис уже, кстати, починила свой летучий аппарат, и мы испытаем его при первой же удобной возможности. Планы Ребекки вот-вот перестанут быть секретными. — Как скажешь, босс, но я посчитал нужным поделиться своими мыслями. — И они у тебя дельные, просто пока в этом нет нужды. — Сразу видно, что ты у нас дипломат, а не военачальник. Флауи толкнул подругу в бок, да так сильно, что у той что-то хрустнуло. Девушка одним взглядом дала другу понять, что он переборщил с «нежностями», но тот мгновенно переключил внимание подруги, предложив посмотреть, что там с завтраком и почему их до сих пор не позвали. Живот Фриск бурчанием подтвердил, что это хорошая идея, и друзья незамедлительно спустились на кухню.

Father, can you see the real me? Папа, видишь ли ты настоящего меня? Mother, why do you hate me? Мама, почему ты меня ненавидишь?

Ториэль готовила завтрак особо тщательно, желая наконец-то извиниться перед дочерью. Её поведение на чаепитии было грубым и бестактным, она это полностью осознала. Тори не хотела ссориться с Фриск, и была готова на любые компромиссы, лишь бы загладить вину. В последнее время Флауи вёл себя уж слишком похоже на покойного принца монстров, напоминая Хранительнице о давней потере, о ране, которая всё ещё не зажила и стала причиной того, почему она так сильно опекает приёмную дочь. Соблазнённые ароматом свежеприготовленной яичницы, Фриск и Флауи уже стояли в дверях. Из их ртов даже капала слюна, и если девушка хоть как-то пыталась остановить слюноотделение и тщательно вытиралась рукавом кофты, то цветок над этим не заморачивался, чем снова напомнил Ториэль маленького Азриэля. Она выдавила слабую улыбку и пригласила детей войти. Флауи всё еще чувствовал себя неловко в присутствии матери. Стыд, смущение, тоска по её любви… Всё сплелось воедино, порождая ещё большую внутреннюю пустоту, и даже любимые домашние лакомства не могли помочь подавленному цветку. — Приятного аппетита, дорогие, и не забудьте помыть за собой посуду, — доброжелательно напомнила Ториэль, несмотря на то, что её вновь захлёстывали противоречивые чувства. — Конечно, мам, спасибо, — произнесла Фриск и тут же приступила к разрезанию своей порции яичницы на множество кусочков. — Спасибо, ма… Тори. Вас же можно называть просто Тори? Флауи вовремя спохватился и теперь искренне надеялся, что мама не заметила его неожиданную для него самого осечку. Цветок понятия не имел, почему из его уст чуть не вырвались именно эти слова, а ведь ещё немного и он бы себя выдал. — Конечно можно, молодой человек, но только если без грубостей. Ториэль сначала подумала, что начало слова «мама» ей лишь послышалось, но по тому, как на Флауи посмотрела Фриск, ей стало понятно, что он действительно чуть не назвал её мамой. Осознав это, она хотела было сделать цветку замечание, но затем подумала, что он, видимо, надеялся таким способом задобрить её, и эта мысль не вызвала у Хранительницы ничего кроме ухмылки. — Разумеется без грубостей. Цветок поник ещё больше. Он мог вздохнуть с облегчением — его тайна так и осталась тайной, но ему стало ужасно стыдно. Флауи считал, что больше никогда не смеет называть Ториэль мамой, ведь он неприятен ей и больше не является её сыном. Он чужой в этом доме, и лишь Фриск важно его присутствие рядом. За завтраком Флауи больше не произнёс ни слова, и Фриск отнеслась к этому с пониманием. Время откровений ещё не пришло, и им необходимо было быть предельно осторожными, обсуждая то, о чём остальным пока не стоило знать. После завтрака Фриск позвонили. Посмотрев на дисплей телефона, девушка с улыбкой узнала номер Андайн и отошла в сторону для беседы. Флауи, оставшись наедине с Ториэль, почувствовал себя недостаточно уверенно, чтобы помыть за собой посуду. Фриск перед уходом поставила его на кухонную тумбу рядом с раковиной, чтобы он мог это сделать, но без поддержки подруги Флауи стал ощущать себя неимоверно неуклюжим. Ему не хотелось нарваться на ещё большие неприятности, ведь кто знает, какой бы была реакция Хранительницы, если бы по вине цветка разбилась хотя бы одна тарелка. — Ты чего не моешь посуду? Или тебя этому никогда не учили? Фриск каждый раз делает это вместо тебя, а ты этому только рад, — вновь принялась отчитывать подопечного дочери Тори. Она еле сдерживала желание вновь преподать цветку урок этикета при Фриск, но оставшись с Флауи один на один, больше не видела смысла притворяться, словно её отношение изменилось. — Я умею, и не против её помыть, просто… Просто не хочу портить посуду, вот, — попытался оправдаться Флауи, зная, что если не ответит, станет ещё хуже. — Боишься разбить тарелку? Какая мелочь, — презрительно усмехнулась Хранительница. — Тебе пора бы уже научиться отвечать за свои поступки. — Называется отлучился всего на пару минут. Что здесь за шум и гам? Из-за чего спорите? — в перепалку вмешался Азгор. Короля монстров раздражала напряжённость в отношениях с Флауи, но прежде всего ему не хотелось портить отношения с дочерью. Он чувствовал себя в какой-то мере предателем после того, как встал на сторону жены в том споре во время чаепития. — Ничего страшного, па… Азгор, просто я сомневаюсь, стоит ли мне сейчас мыть посуду, а Ториэль это не нравится, — объяснил цветок, желая показать матери, что он способен отвечать за свои слова и поступки. — Ах вот оно как. Так вот, милая. Не знаю, что у тебя за тёрки с этим молодым человеком, но пообещай, что не будешь устраивать в нашем доме разборки. Раз наша дочь привела его в дом, мы должны относиться к нему как гостю, это не обсуждается. — Да, дорогой, ты прав. Она приняла его, и мы должны. Речь Азгора подействовала на его жену именно так, как он и ожидал — она извинилась перед Флауи, сказала, что он может помыть посуду в любой другой удобный ему момент, а затем ушла из кухни, оставляя бывшего принца монстров наедине с отцом. Азгор больше не проронил ни слова, ограничившись беглым, но полным строгости взглядом — взглядом истинного короля. Флауи не был уверен, что отец относится к нему лучше, чем мать, но тот хотя бы пытался наладить с ним отношения. Думая о поведении родителей, цветок мечтал, чтобы ему передался оптимизм Фриск. Он хотел верить, что однажды сможет завоевать их расположение. Фриск тем временем слушала Андайн, и в этот раз новости были по-настоящему радостными. Детективу и её помощникам удалось раскопать ценную информацию, которая могла существенно помочь в деле против сенатора Ричардс. — Догго удалось выяснить такое, но как? Как он вообще узнал, где искать? — А это уже заслуга Альфис и её летучего изобретения. — Так вы его уже испытали? Почему сразу не сообщили? — Да, и в этот раз всё прошло как надо. А не сообщили, потому что только недавно испытали. Мы провернули всё так чётко, что леди Террористка вряд ли догадалась, что мы за ней следили. Хвастаясь достижениями, Андайн широко улыбалась, и это было понятно даже через телефонный разговор. Дело сдвинулось с мёртвой точки, и детектив наконец-то начала ощущать, что её старания не напрасны и дают свои плоды. — У меня даже нет сомнений, что она уже празднует победу и не считает нас серьёзной угрозой. Она имела успех на пресс-конференции, а вот я… О последствиях своей неуверенной речи Фриск уже несколько раз слышала от Азгора. Из-за страха перед монстрами люди массово отказывались посещать общественные заведения, принадлежащие монстрам, а некоторые работодатели стали сокращать не являющихся людьми работников. Никто из монстров не винил в этом посла, только злобную и категоричную сенаторшу, но Фриск от этого легче не становилось. — Людям не нравится, когда им что-то недоговаривают, не отрицая этого, это я давно заметила. Но не кисни, следующая пресс-конференция точно будет удачной. — Думаешь, мне стоит сделать ещё одно заявление? — Да, но в этот раз тебе лучше поделиться хоть какими-то подробностями дела, чтобы люди уж точно поверили в нашу невиновность. Я разрешаю. — Кстати, что там с расшифровкой тех телефонных переговоров? — Альфис их уже успешно расшифровала, и даже больше — взломала компьютер сенаторши! Но подробности только при встрече, она настояла. — Тогда чего мы ждём? Нужно идти к ней! — У меня осталась пара срочных дел в участке, давай через час тогда. — Договорились. Встречаемся через час у вашего дома. Воодушевлённая Фриск поспешила поделиться радостными новостями с семьёй. У них наконец-то появился реальный шанс получить превосходство над Ребеккой, и об этом нужно было срочно всех уведомить. Она уже представляла, какими счастливыми будут родители, и как поднимется их настроение. — Как там Андайн? — спросил Флауи, как только Фриск вбежала на кухню. — А что там мытьё посуды? — встречно поинтересовалась Фриск, когда увидела, что друг так и не притронулся ни к одной тарелке. — И ты туда же?! — хрипло застонал цветок. Ему с головой хватило нравоучений Ториэль. — Меня ждал, чтобы помыть? — с издёвкой усмехнулась девушка. — Хорошо, давай помогу. Помогая цветку с мытьём посуды, Фриск вкратце рассказала ему о продвижении в расследовании. Бывший принц монстров на это лишь с улыбкой закатил глаза, про себя отметив, что это всё можно было и раньше сделать, было бы желание. — Смотрю, тебя находки наших друзей совершенно не впечатлили. — Они бы впечатлили меня больше, сделай бы они всё как надо раньше. Представляешь, как бы эта информация пригодилась на пресс-конференции? — Раньше не было такой возможности, мой друг. Думаешь, изобретать что-то легко? — Нет, я такого не говорил… Не подумал, извини. — Ты в чём-то прав, но нужно радоваться, что информацию мы получили сейчас, а не ещё позже, как это обычно бывает. — Так какие у нас планы? — Через час мы пойдём к Альфис за остальной информацией. Она опять секретничает. — Я не против пойти в гости. Чем подальше отсюда, тем лучше. — Что-то случилось? Девушка взволнованно посмотрела в сторону родителей, мирно сидящих на диване в гостиной и смотрящих новости. — Ну как тебе сказать… Мама продолжает на меня наседать. Не знаю, что бы было, если бы папа не вмешался. — Это не дело! Я с ними ещё поговорю. В душе Фриск бушевала обида. Ей надоело находиться между двух огней и пытаться понять поведение родственников. Обстановка в семье Дриимурров накалялась, как и обстановка в городе, и на плечи девушки-подростка легла слишком большая ноша. Она не могла разрываться между проблемами и при этом оставаться в здравом рассудке. Флауи это понимал, и решил взять ситуацию с родителями в свои руки. — Не надо, правда. Я сам всё улажу, просто мне надо время. Если честно, я уже начал привыкать к такому их отношению. — К плохому привыкать не стоит. Всё наладится, обещаю. — Твои слова да им бы в уши. Фриск нежно обняла друга. Эти объятия возродили в памяти цветка множество воспоминаний, которые он уже отчаялся похоронить, а реакция на них не оставляла ни единого сомнения в том, какие чувства он при этом испытывает. — А им ты расскажешь новости, или они эксклюзив для меня? — Конечно расскажу. И я настаиваю, чтобы мы сделали это вместе. — Серьёзно? Ну да, серьёзно, конечно. Ладно, пошли вместе. Азгор и Ториэль были рады услышать приятные новости, и их настроение действительно поднялось, как и предсказывала Фриск.

I've been running away for far too long Я слишком долго убегал Afraid of what I know is soon to come Боясь того, что скоро произойдёт

Спустя час Флауи и Фриск уже стояли напротив дома двух влюблённых подруг. Андайн немного опоздала на встречу, и по ней было видно, что она очень быстро бежала, чтобы успеть. В руках у неё была слегка помятая пластиковая папка без надписей, которой, добежав до дома, она стала обмахиваться, словно веером. — Уже когда я вышла, Альфис попросила захватить с собой распечатку звонков, и мне пришлось идти обратно, пройдя целую половину пути, — уставшим голосом, но не скрывая раздражения, объяснила детектив и пригласила друзей войти внутрь. Для Флауи это был первый раз, когда он находился в гостях. Он с любопытством рассматривал всё вокруг, включая обои на стенах, которые, как ни странно, были выполнены в цветочном стиле, паркет на полу с ёлочным узором и конечно же мебель. «А у них неплохой вкус, если не считать вон того дурацкого кресла в углу», — рассуждал цветок, предполагая, что за интерьер в доме отвечала Альфис. — Ты так всё рассматриваешь. Нравится? — полюбопытствовала Андайн. — Это всё Альфис подбирала. Она же подбирала всё, кроме кухни, ну а спальню мы вместе выбирали. — Мне у вас нравится, хоть и стиль у вас уж больно девчачий. — Ты просто ничего не понимаешь в создании романтической обстановки. Андайн совершенно не обидели слова Флауи, она привыкла, что он, как и она в своё время, слишком критично относится к некоторым вещам. Его комментарий её даже позабавил. — И куда нам идти, кстати? — спросила Фриск, дождавшись, пока её друзья закончат обсуждение интерьера. — На кухню. Там находится дверь, ведущая в подвал, ну а в подвале засела Альфис. Пройдя на кухню, Фриск не смогла сдержать смех: дверь в подвал располагалась прямо рядом с холодильником, и табличка на ней гласила: «Кабинет изобретателя». Флауи также прыснул со смеху, не столько от таблички, сколько от местоположения двери. — Вот же любительница работать в секретных лабораториях! — шепнула девушка на ухо другу, продолжая смеяться. — Не скажу, что эта сильно секретная, — так же прошептал цветок. — Табличка явно лишняя. Затем друзья громко и надрывно рассмеялись, на что Андайн попросила их вести себя тише. Открыв дверь, она осторожно шагнула в темноту, и нащупав выключатель, включила свет и подозвала гостей. Подвал-кабинет мало чем напоминал прежние лаборатории Альфис и был менее просторным, но находиться в нём было не страшно и даже уютно. Спустившись вниз по ступенькам и миновав длинный проход, друзья вышли на середину хорошо освещённой комнаты, где склонившись над широким стеклянным столом, стояла Альфис. Она внимательно изучала что-то, разложенное на столе, даже не заметив, что к ней кто-то зашёл. — Привет! Что делаешь? — поприветствовала подругу Фриск, чуть не выбив почву у той из-под ног. — Ф-фриск, ты ч-чего меня так п-пугаешь? У меня чуть д-душа из тела не в-вышла! От испуга Альфис ещё больше нагнулась над столом и начала сильно заикаться, как в старые добрые времена. Флауи это рассмешило, но ему хватило ума сдержать смех, так как он был здесь неуместным. — Извини, просто ты была такой сосредоточенной, что не замечала ничего вокруг, вот я и решила тебя немного растормошить. — Надо б-было выбрать для этого менее пуг-гающий способ. Я, м-между прочим, д-делом была занята. — Альфис рукой показала на листки бумаги, лежавшие на столе. — Это р-распечатка писем с почты с-сенатора, с-самых интересных. — Их так много… — заметила Фриск. — И с-содержание у них хоть и размытое, но объёмное. Мне пока не так много понятно, но с-сенатор вела переписку с кем-то, подписанным как «Анти-монстр». Он такой же монстроненавистник, как и она. — Значит, этот человек — предполагаемый помощник? О его личности уже что-нибудь известно? — уточнила Андайн. — В том то и дело, что его почту невозможно отс-следить. Он не дурак, раз так зашифровался. — Похоже на то, но я рада и такой информации. Раньше мы только догадывались о его существовании, а теперь у нас есть хоть какие-то доказательства. — И это ещё не всё. Судя по последним письмам, они замышляют что-то очень масштабное, и у них для этого есть все необходимые ресурсы. — Мы обязаны выяснить их план до того, как он осуществится, — Андайн скрестила руки на груди, принимая воинственную позу. — И Считыватель нам в этом поможет, но это займёт некоторое время. — Кто бы сомневался, — заворчал Флауи. — Но что если у нас нет времени? — Чтобы всё получилось, нам всем нужно проявить терпение. — Да, конечно, понимаю… Флауи хотелось покончить со всей этой «холодной войной» как можно быстрее, но он был готов ждать. Цветок взял Фриск за руку, а она крепко сжала его листок, чего он сам сделать не мог. Андайн же положила руку на талию Альфис, прижимая её к себе. Смотря на то, как ведёт себя цветок, детектив вспоминала, как зарождались их с учёной отношения, и как многое им пришлось изменить в себе, чтобы они стали возможными. Затем она отвела Фриск в сторону, чтобы поближе рассмотреть распечатки, а Альфис вплотную подошла к своему творению, посчитав необходимым задать ему личный вопрос. — Могу быть чем-то полезен? — без особой заинтересованности спросил Флауи. — У меня есть к тебе пара вопросов, но они не касаются дела, — честно призналась учёная. — Давай, выкладывай, слушаю. Теперь цветку стало гораздо интереснее слушать создательницу. Вопросы не по делу могли означать лишь одно — она хочет спросить его о чём-то личном. И хотя Флауи не любил подобные вопросы, они всегда были связаны с интригой, а интрига всегда была ему по вкусу. — Мне кажется, в последнее время ты ведёшь себя несколько иначе, чем раньше. — Пожалуй, тебе не кажется. Я действительно отставил всю грубость, колкость и язвительность в сторону — сейчас не до них. — Тут я с тобой полностью согласна, но в поле моего зрения попало не только это. Твоё обращение с Фриск значительно отличается от того, как ты ведёшь себя с нами, и что-то мне подсказывает, что это не ради успехов в нашем деле. Флауи расхотелось отвечать на вопросы Альфис. Ему показалось, что она зашла слишком далеко в своих наблюдениях, заметив то, что он тщательно скрывал не только от Фриск, но и от её ближайшего окружения. — Мне не хочется обсуждать это, и не только с тобой. Всё сложно. Я и сам не сильно понимаю, в чём дело, — отрезал он. Но учёная не собиралась отступать. — Может, я могу помочь тебе разобраться в своих чувствах? Поверь, это для твоего же блага, ну и ради безопасности Фриск, конечно. — Слышишь, я больше никогда не причиню ей боль, не смогу, если ты беспокоишься об этом. Она слишком много значит для меня теперь, думаю, в этом ты можешь меня понять. И да, отсутствие души больше не мешает мне чувствовать, а вот проявлять эти самые чувства… Проявлять их я пока толком не научился. — Фриск важна для тебя как друг, поэтому? — несмотря на всю свою сообразительность, Альфис не сильно понимала намёки Флауи. — Я знаю, что значит иметь друга, и это немного не те чувства, что я испытываю сейчас… — смущённо признался бывший принц монстров. Это признание стоило ему больших усилий, он и не думал никогда, что будет делиться с кем-то чем-то настолько сокровенным. — Фриск не в курсе, да? — Теперь Альфис уже догадалась, в чём дело. Она вспомнила себя в те дни, когда осознала, что влюблена в лучшую подругу и испугалась собственных чувств. — Да, ей лучше не знать, сейчас не до этого. К тому же я всё равно не смогу стать ей большим, чем другом. — И что заставляет тебя так думать? — Она всё ещё скучает по старому мне, и всегда будет, как бы я ни старался это изменить. Флауи плакал. Он впервые говорил с кем-то о таких сильных чувствах, и наконец-то признался самому себе. Альфис больше ничего не сказала и просто обняла его. Крепкие дружеские объятия это как раз то, что нужно в таких ситуациях, и цветок нуждался в них, словно в воздухе. Объятия учёной отличались от того, как его обнимала Фриск, но были такими же приятными. Альфис на собственном опыте знала, насколько болезненной может быть боязнь неразделённой любви, и понимала, каково чувствовать себя неуверенным и неспособным полноценно выразить привязанность. Но в их с Андайн отношениях это давно осталось позади, и они были счастливы наконец-то сойтись и жить вместе. — И всё-таки я бы посоветовала тебе понемногу начать набираться смелости на признание. Вдруг Фриск чувствует то же самое, но как и ты боится признаться? У нас с Энди всё было именно так, но ты и сам об этом знаешь. Услышав, как Альфис называет любимую, Флауи мгновенно перестал грустить и хитро усмехнулся, учёная же сделала вид, что ничего не заметила. — Хорошо, я попробую, но уже потом, когда мы окончательно разберёмся с леди Баклажан. — Конечно, спешить не нужно. Главное, чтобы чувства не мешали трезво рассуждать на деле, — несмотря на серьёзность тона, которым Альфис сказала эту фразу, её лицо выражало игривость, которую она подчеркнула, подмигнув цветку. — Не будут, обещаю, — заверил создательницу Флауи. Теперь, разобравшись в своих чувствах, он наконец-то мог расслабиться и забыть все тревоги. Андайн и Фриск тем временем ломали голову над распечатками, не в силах разобрать хоть что-нибудь. Кусочки мозаики всё никак не хотели складываться в целостную картинку, порождая одни лишь вопросы без ответов. В итоге им пришлось оставить ничтожные попытки и хотя бы попытаться отдохнуть, чтобы привести мозги в порядок после такой колоссальной нагрузки. — Как думаешь, о чём болтают Флауи и Альфис? — спросила Фриск, переводя беседу из деловой в дружескую. Ей откровенно надоело обсуждать с близкой подругой только подробности расследования. — Не знаю даже, и мешать им тоже не хочется, так что пусть спокойно себе беседуют. Но мне иной раз кажется, что Альфис от меня что-то скрывает, и это что-то касается твоего Флауи, — поделилась тревогами Андайн. — Нет, я ничего не имею против него, но раньше Альфис делилась со мной всем. И ты, кстати, тоже. — Пожалуй, пришла пора открыть тебе секрет. Флауи взял с меня слово, что я никому ничего не расскажу, поэтому давай обойдёмся без подробностей. Если вкратце, этот секрет касается его прошлого, точнее того, кем он когда-то был. — Постой, ты хочешь сказать, что он когда-то был кем-то другим? — Да, Флауи не всегда был цветком. Когда-то давно он был монстром, а затем умер и его прах попал на цветок, который Альфис и использовала для создания сосуда. Он снова ожил, но его сущность и память оказались заперты в цветке, а душа была потеряна. После Флауи пытался вернуться к нормальной жизни, но не смог и попытался убить себя. Из-за Решительности у него это не получилось. — То есть у него нет души, но при этом он обладает магией монстра и Решительностью человека? — Андайн было сложно понять механизм того, как нечто подобное вообще могло произойти. — Да, и несмотря на отсутствие души он всё-таки способен чувствовать. Конечно, не так полно и ярко как мы, но всё же. Сейчас у него скверный нрав, но в прошлой жизни он был очень добрым и милым монстром. Андайн не стала расспрашивать о подробностях. Теперь она лучше понимала Флауи и решила проявить уважение к его нежеланию говорить о навеки утраченном прошлом. Амфибия представила, каким жалким и тяжёлым было его существование, и пожелала себе и своим друзьям никогда не испытать ничего подобного.

I'm trying to save you from a fatal fall Я пытаюсь спасти тебя от рокового падения 'Cause I don't think that you can take it Потому что я не думаю, что ты его выдержишь

Поддержка друзей вдохновляет Фриск на ещё одну попытку достучаться до людей. В её руках находится судьба наземного существования монстров. Отступать категорически нельзя. Она завершает все последние приготовления к пресс-конференции — кладёт в кейс документы, надевает новый деловой костюм — и отправляется на площадь. Там её уже ждут — посол заранее позвонила репортёрам и сообщила о своём намерении огласить некоторую информацию о расследовании. Девушка волнуется даже сильнее, чем в самый первый раз, и еле переставляет ноги, направляясь к месту встречи. У неё дрожат руки, и она успокаивает себя тем, что пути назад нет — либо сейчас, либо никогда. К тому же друзья обязательно придут на выступление, чтобы поддержать. «Не смей волноваться, не смей волноваться, — повторяет посол про себя словно мантру, и это действует — руки перестают ходить ходуном, а ноги — заплетаться. — Получилось! Теперь главное сохранить результат», — хвалит она себя и попутно замечает, что уже подошла к оборудованной для неё мини-трибуне. — Всё готово к началу? — спрашивает девушка у персонала, и получив утвердительный ответ, подходит к микрофону, а на стоящий рядом с ним стул кладёт кейс. Сотни людей и монстров уже стоят в ожидании выступления. Среди них Фриск видит улыбающихся друзей и улыбается им в ответ. — Дорогие жители города! Я собрала вас всех здесь в это время, чтобы сделать новое важное заявление. Как вы уже знаете, я не люблю конфликты, и выступаю миротворцем, когда они возникают. В данном случае я также миротворец, и мне важны обе стороны. Я всегда хотела мира между двумя народами. Мы похожи больше, чем кажется на первый взгляд. У нас как минимум одинаковые моральные ценности и интеллектуальные возможности. Так почему мы не можем мирно сосуществовать? Причин много, и самая очевидная состоит в том, что за много столетий, проведённых порознь, мы сильно отвыкли от общества друг друга. Привыкать же нам мешают те, кто изначально был настроен против мира. Есть люди, которые высоко стоят в нашем обществе, и которых не устраивает, что монстры живут среди людей. Они всячески стараются вновь настроить наши виды друг против друга. Я хочу положить этому конец. Фриск говорит оживлённо, пламенно. Люди смотрят на неё, не отрываясь, и обсуждают каждое слово, а монстры молча восхищаются. Но неожиданно девушка ловит на себе взгляд, непохожий на остальные — пытливый и хищный. Мужчина, которому он принадлежит, находится в углу и постоянно расхаживает из стороны в сторону. Посол замечает его совершенно случайно, а вот он внимательно наблюдает за ней с самого начала пресс-конференции. Но незнакомец не является её фанатом, отнюдь, он тот, кому получена особая грязная миссия — убрать с дороги преграду, мешающую переходу конфликта интересов в открытый вооружённый конфликт. Фриск на мгновение замолкает, а после не успевает произнести ни единого слова — к ней стремительно приближается пылающий огненный шар, уклониться от которого ей не хватает времени. Он похож на магию монстров, но лишь на первый взгляд. Поднимается паника. Люди в спешке покидают место происшествия, расталкивая друг друга. Отпихнув от себя несколько враждебно настроенных людей, к Фриск подбегает Андайн. Наспех проверив состояние подруги, она подхватывает её на руки, чтобы перенести в безопасное место. У детектива почти получается отнести посла подальше от паникующей толпы, но внезапно ей кто-то стреляет под ноги и, несмотря на колоссальную мощь, она падает, оказавшись не в силах удержать равновесие в подобной ситуации. Стрелявшим оказывается тот самый наёмник, покусившийся на жизнь Фриск. Поняв, что его работа ещё не закончена, он начинает преследование. Андайн тяжело обороняться и одновременно следить за состоянием подруги. Она понимает, что без сторонней помощи они долго не продержатся. В ту самую минуту, как амфибию покидают силы, а наёмник подходит достаточно близко для завершающего выстрела, Папирус заслоняет Андайн стеной из костей. Пули отскакивают от неё и летят в выпустившего их, но тому удаётся отбежать в сторону. Рана в груди Фриск сильно кровоточит, и ей нужна срочная медицинская помощь. Андайн передаёт её Папирусу, а тот относит девушку к своей машине. На огромной скорости, игнорируя все правила дорожного движения, друзья приезжают к Альфис, вновь начавшей заикаться от испуга. — Ч-что п-произошло? К-кто это с-сделал? — Нет времени. Потом объясню, когда мы ей поможем. Андайн кладёт Фриск на стол, а Альфис приносит из кладовки несколько магических пузырьков с целебными веществами. В то же самое время к дому подходят Санс с Флауи. Во время суматохи на площади им так и не удалось подобраться к Фриск, но покидая площадь, они увидели, в каком направлении уехала машина Папируса и направились следом за ней. Друзья ещё не знают, что целебная магия не в силах помочь Фриск. Пускай покушение и не было фатальным, оно послужило своей цели.

How can I just sit by with all the things I've seen? Как я могу просто сидеть, когда я видел столько всего? I've gotta save your life with every ounce of me Я собираюсь спасти твою жизнь и ради этого отдать всего себя

Флауи сидел у постели Фриск и не отводил от неё взгляда. Он как никогда раньше жалел о том, что был груб с девушкой, пытавшейся спасти его от него самого. Лишь она одна с самого начала верила в друга и в то, что он способен измениться, способен открыть себя чувствам, даже когда сам цветок в это не верил. «Я ведь так и не успел ей сказать, что на самом деле чувствую. Этого не должно было случиться, мы должны были всё разрешить!» — кричал цветок в глубине осколков души, и снова плакал — эмоции захлестнули его с новой силой. В таком состоянии его застала вбежавшая в палату Альфис. Она села рядом с Флауи и обняла его. Пока цветок утопал в боли и отчаянии, учёная изучала все доступные материалы по человеческой медицине. В них она и нашла способ спасения девушки. Он требовал тщательной подготовки и крайней осторожности, к тому же существовал риск, поэтому это дело было лучше доверить опытным человеческим врачам, но Альфис не доверяла никому из них, ей было проще и спокойнее принять ответственность на себя. — Они… Они за всё заплатят, и сенаторша, и её дружок! — яростно прохрипел Флауи. Сенатор и её помощник нанесли удар по самому дорогому для него и других монстров человеку. И хотя девушка всегда выступала против применения насилия, цветок поклялся, что в случае её смерти отомстит так жестоко, как только может. Без Фриск доброта и гуманность были для него не более чем пустым звуком. — Не убивайся ты так. Я знаю, как её спасти, но мне понадобится ваша с Андайн помощь, — сообщила учёная, вытирая слёзы с глаз друга. — Что нужно будет делать? — Флауи моментально оживился. — Начнём с подготовки операционной. Это не займёт много времени. Бывший принц монстров помогал учёной всем, чем только мог, но из-за постоянной необходимости находиться в горшке чувствовал себя немощным. Практически каждое движение давалось ему с трудом, но он делал всё, как надо, сцепляя зубы и не давая себе ни секунды на передышку. Он не мог потерять Фриск. — Как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась у него Альфис, когда все приготовления были завершены. Ей сразу бросился в глаза его болезненный вид. — Всё в порядке, просто устал немного. Так что, уже можно приступать к операции? — Флауи попытался улыбнуться, но его челюсть свела резкая судорога. — Ты, конечно, большой энтузиаст, мой друг, но нам всем будет лучше, если ассистировать мне будет Андайн. Цветок не возражал против такого решения, он и сам прекрасно понимал, что полностью выбился из сил и не сможет выложиться по полной. Ему оставалось только сидеть рядом и наблюдать, как подруги борются за жизнь его любимой. Альфис сверяла с учебником каждое своё действие, так как любая ошибка могла стоить жизни Фриск. Учёная никогда в жизни не делала ничего подобного, и её руки, как у любого новичка, дрожали от волнения. Несмотря на это, каждый разрез Альфис выполняла чётко и аккуратно, максимально концентрируясь на поставленной задаче. Андайн оказалась идеальной помощницей — она понимала свою девушку с полуслова и быстро выполняла все её указания. Операция длилась всего пару часов, но как это бывает, для друзей это время было сравни вечности. Такого страха и беспокойства, как в тот тяжёлый день, они не испытывали уже очень давно. Но всё завершилось успешно — Альфис удалось извлечь пулю из груди Фриск. Она чудом не задела сердце — ещё бы пара миллиметров и Фриск было бы уже не спасти. — Всему виной человеческое оружие — монстры тут ни при чём, — пришла к заключению Андайн. — Фриск была готова разоблачить наших недругов, и если бы не ранение, ей бы это удалось. — Надеюсь, она скоро придёт в себя, — с тревогой сказал Флауи. — Остаётся только ждать. И нет никаких гарантий, что это случится сегодня, — предупредила Альфис. Друзья договорились по очереди дежурить у кровати Фриск, проверяя её состояние, и первым на дежурство заступил Флауи. Он вновь держал любимую за руку и вспоминал все самые счастливые моменты, связанные с зарождением их дружбы. Это хоть как-то помогало успокоиться и настроиться на то, что всё будет хорошо.

Open your eyes Откройте глаза It's coming revolution Революция вот-вот начнётся

Фриск провела без сознания уже целых два дня. Если бы не забинтованная грудь и не множество датчиков рядом с её кроватью, можно было подумать, что она просто спит. В очередной раз дежуря у её постели, Флауи больше не плакал. Он решил оставаться сильным и решительным, что бы ни случилось. Его не покидало чувство, что произошедшее с Фриск лишь начало чего-то по-настоящему ужасного, поэтому он попросил Андайн как можно скорее связаться с Азгором и попросить его начать подготовку к возможной битве. — Думаешь, они нападут? — Андайн не хотелось идти к Азгору с заявлением о начале войны, не имея на то серьёзных оснований. — Я не думаю, я уверен. Помнишь те распечатки писем? Сенатор и её помощник могли обсуждать именно это — подготовку к началу войны. И почему мы раньше об этом не подумали? — Флауи с силой хлопнул себя по лбу. — Но мы не знаем, когда это произойдёт — в письмах об этом нет никакой информации. — Может были новые, после покушения? Они готовили почву, и теперь им ничего не мешает. Азгору этого будет достаточно — может он и добряк, но совсем не дурак. — Это точно, — согласилась Андайн и тут же направилась к дому Дриимурров. Ториэль и Азгор как раз объясняли ситуацию некоторым особо обеспокоенным монстрам. За это время они навещали дочь только один единственный раз, но их никто в этом не винил — у короля и королевы появилось множество обязанностей, которые они должны были исполнять, пока Фриск лежит без сознания. — Андайн, как хорошо, что ты здесь, — с порога поприветствовала детектива Ториэль. — Как там Фриск? Если нужно, я приду, так и скажи. — Если что позовём, но пока ваша с Азгором помощь нужна здесь. У нас есть подозрения, что покушение на Фриск лишь повод для наших врагов, чтобы развязать новую войну. — Мы должны приготовиться отбить удар, — догадался Азгор. — Именно, и нужно начинать прямо сейчас. Мы не знаем, когда именно они атакуют. Тогда ещё никто не знал, как мало времени осталось у монстров на подготовку. Последние приготовления со стороны врага уже были завершены, и он был готов напасть буквально в любой момент. Совсем скоро улицы города обагрились кровью, вой сирен и истошные крики пронзали каждый уголок города. Люди не жалели ни сил, ни средств на то, чтобы сразить монстров, в ход шло любое мало-мальски подходящее оружие. Монстры изо всех сил сдерживали натиск противников, но силы не были равны. Опасения Альфис подтвердились — за время пребывания на Поверхности монстры стали значительно слабее. К тому же среди восставших оказалось немало монстров, которые сражались за возможность вернуться обратно в Подземелье и забрать с собой оставшихся в живых собратьев. Ребекка наблюдала за бойней с безопасного расстояния, сидя в своём кабинете, и вместе с помощником праздновала скорый триумф. Азгор же, в отличии от мисс Ричардс, не мог спокойно наблюдать за творившимся беспределом, он стоял во главе своих ещё недавно бывших элитных бойцов и мастерски отбивал атаки людей. Удача находилась на его стороне большую часть битвы, но затем он бросился под пули, заслоняя собой бойкого юнца, одного из тех немногочисленных людей, что верили словам Фриск и оставались на стороне монстров. В глазах могущественного монстра погас свет, и он тяжёлым грузом ударился оземь под вопль жены. Ториэль с боевыми товарищами Азгора смогли унести поверженного короля с поля битвы, откуда его отвезли в Истинную лабораторию. Но хотя он всё ещё подавал признаки жизни, его дни уже были сочтены. Бороться дальше больше не было смысла. Утратив лидера, монстры поспешно ретировались и покинули город. Все боялись, что теперь, проиграв битву, они проиграют и всю войну. Долгожданному миру, казалось бы, пришёл конец, но ещё оставалась вера в силы Фриск, и только её жизнь поддерживала в монстрах надежду.

You gotta pick yourself up Ты должен взять себя в руки And fight your way through it again И снова бороться

На следующий день Фриск пришла в себя в окружении самых близких друзей. В их глазах стояли слёзы, и это были не только слёзы радости. — Где я? Что случилось? — слабым голосом спросила она. — Уже всё хорошо, не волнуйся, — заверил подругу Флауи, гладя её по голове. — Что последнее ты помнишь? — Помню, как стояла на трибуне. Ваши улыбки, и ещё незнакомца с пронзительным взглядом. А остальное словно в тумане. — В книге написано, что небольшая потеря памяти вполне нормальное явление при полученной травме, тем более что при падении ты сильно ударилась головой, — со всей серьёзностью новоиспечённого хирурга сообщила Альфис. — Ничего страшного, скоро ощущение тумана в голове пройдёт. Фриск попыталась присесть на постели, и эта попытка отдалась болью в груди. Посмотрев вниз, она обнаружила повязку. В её голове при этом ничего не прояснилось. — А почему у меня грудь перевязана? В меня что… стреляли, что ли? — Никаких резких движений! — всполошился Флауи. — Ты что, угробить себя решила? — Хорошо, хорошо, успокойся, — Фриск слабо улыбнулась. — Со мной же всё уже в порядке, верно? — Да, но… Ты провела без сознания целых три дня, и это ещё не все нехорошие новости… — Андайн решила сообщить подруге о ранении Азгора, но её перебила Альфис: — Ты что, говорить о таком! Ей нельзя сейчас волноваться! — Вы это о чём? — Фриск обеспокоенным взглядом посмотрела на друзей. Новость о том, что её ранили, не испугала девушку так же сильно, как возможность событий похуже, которые она не смогла предотвратить, находясь без сознания. — Была новая битва, — Андайн решила продолжить рассказ несмотря на возражения Альфис, — и мы проиграли. Азгор ранен, очень серьёзно ранен. Фриск закрыла глаза, из которых уже капали слёзы, и откинулась на подушку. Всё, что она и её друзья так долго строили, разрушалось со скоростью света. Произошло то, чего девушка боялась сильнее всего — новая война. Фриск поклялась положить этому конец, даже если ради этого придётся пойти на крайние меры.