Я научу тебя чувствовать

And I still believe in the good Я всё ещё верю в хорошее And I still believe in the light Я всё ещё верю в свет

Фриск сидела у кровати Азгора и тихонько плакала, представляя, через какие муки и страдания проходит некогда сильный и непоколебимый король монстров. Ей было безумно страшно за жизнь отца, но сам Азгор казался равнодушно спокойным, словно уже давным-давно принял тот факт, что ему пора уходить. — Не стоит печалиться, дитя. Жизнь и смерть неделимые, и всегда ходят друг за дружкой. Никто не в силах это изменить, даже такой решительный человек, как ты, — еле оттягивая голос, сильно хрипя, но с улыбкой заверил король. — Ты… Ты не можешь умереть, не можешь оставить всех нас, только не сейчас! — прокричала Фриск, глотая слёзы и крепко сжимая руку отца. Азгор попытался погладить дочь по голове, но ему помешала сильная боль в боку и он хрипло застонал. — Да, ты не можешь сдаться! — подхватила слова подруги только зашедшая в палату Андайн. В её глазах также стояли слёзы. Азгор закрыл глаза и тяжело вздохнул. Он хотел бороться — ради семьи, ради всех, кому был дорог и кем дорожил сам, но чувствовал, что сопротивляться нет смысла, ведь рано или поздно силы покинут его и тогда все старания станут напрасными. — Я не хочу уходить, но если моё время пришло, то так тому и быть. Единственное, о чём я буду жалеть, так это о том, что мы не успели закончить войну. — Она закончится и без тебя, старик, — отметил стоящий на подоконнике Флауи. — Ты незаменим как лидер и просто как личность, но… — Флауи дело говорит, — встряла Андайн, не дав цветку закончить свою речь. — Ты должен жить, чтобы война завершилась в нашу пользу. — Это совсем не обязательно, как и не обязательно было меня перебивать. Я хотел сказать, что тебе не нужно чувствовать себя обязанным кому-то — ты исправно выполнял свои обязанности многие годы, и вполне заслуживаешь уйти на покой. Мы справимся. Флауи долго подбирал слова для правильного выражения своих мыслей, и во время этого неожиданно задумался над тем, как бы всё повернулось, если бы он мог вновь стать Азриэлем. С его теперешним опытом, полученными знаниями и закалённым характером бывший принц точно смог бы повести монстров за собой, став достойной заменой отцу. — Хочешь смерти Азгора, да? Ты только об этом и думаешь! — завопила от возмущения Андайн. Слова Флауи вызвали у неё настолько сильное негодование, что она была готова разбить горшок с цветком о стену. — Ничего подобного и в мыслях не было, ты что! Я только хотел, чтобы он знал, что ни в чём не виноват перед нами… — Я не чувствую себя виноватым, не переживайте, но… Но может я ещё могу как-то помочь? Азгор заметил удручённость Флауи, хотя и не до конца понимал, как бездушный цветок может испытывать чувства. Альфис намекнула ему на то, что цветок не такой чёрствый, каким кажется, что он ценит друзей и ему можно всецело доверять, и хоть король обычно не сомневался в словах учёной, ему было сложно поверить, что Флауи может сопереживать. — Кажется, я знаю, чем ты можешь помочь. Если всё пройдёт удачно, ты сможешь не беспокоиться о нашей безопасности. Фриск пришла в голову гениальная, но в то же время нереально пугающая мысль. Раньше она никогда о таком не задумывалась, точнее не оставляла подобные мысли в голове надолго, поскольку чтобы осуществить затею понадобилось бы забрать жизнь монстра. Девушка давно догадалась, что именно в своё время ненадолго возродило Азриэля, и почему эффект был непродолжительным. Разгадка заключалась в соединении душ. Поглотив души монстров и человеческих детей принц смог вернуть себе истинный облик и не только. Фриск удалось пробудить его душу, достучавшись до неё, но когда Барьер рухнул и всё вернулось в норму, она вновь исчезла. «Нужно ли так много душ? Или достаточно двух, но сильных и полных Решительности?» Теперь, когда Азгор находился при смерти, Фриск была уверена, что именно душа любящего отца, отважного воина и справедливого короля способна возродить принца. В пару к ней Фриск могла предложить лишь свою собственную душу, не целиком, но хотя бы частично. — Что мне нужно будет делать? — стараясь звучать как можно бодрее, спросил Азгор, ни на минуту не сомневаясь, что с радостью выполнит эту просьбу, какой бы она ни была. — Отдать душу, в буквальном смысле, — пока ещё без подробностей объяснила Фриск. — И для чего же может пригодиться моя душа? Азгор резко встрепенулся на постели, что вызвало неприятные ощущения в боку и спине, из-за которых его лицо болезненно исказилось, но он смог изобразить подобие усмешки. Он никогда не сомневался в находчивости приёмной дочери, но в тот момент ему казалось, что она просто хватается за любую, даже откровенно безумную идею, как утопающий за соломинку. — Обязательно узнаешь, я обещаю. Ни Флауи, ни Андайн не догадывались, что именно задумала их подруга, и их отношение к её идее ничем не отличалось от отношения Азгора. Они не стали сразу допрашивать Фриск, а решили дождаться, когда наступит тихий час и им нужно будет ненадолго покинуть палату короля. — Так что же ты задумала? — поинтересовался Флауи как только друзья оказались в коридоре. — Придумала, где нам найти нового лидера, — загадочно улыбнулась девушка. — Ты что, хочешь чтобы кто-то поглотил душу отца? Цветок испугался собственного предположения. Он не представлял, кто бы мог стать достойной заменой Азгору, кроме разве что его истинной личности. В голове роилось множество мыслей, и среди них была одна о том, что возможно Фриск придумала, каким образом можно возродить Азриэля. — Правильно догадываешься, друг мой. Смерть папы неизбежна, и он сам хочет помочь, а мне хочется верить, что всё получится и его жертва будет не напрасной. — Интересная задумка, конечно, но не идиотская ли? Поглотить душу монстра под силу только человеку, и не говори, что это будешь ты. Что тебе это даст? — Есть кое-кто ещё. Мне поглощение души Азгора не даст ничего, а вот тебе… — Мне? — цветок пронзительно засмеялся, и этот истерический смех совсем не удивил Фриск — Флауи давно перестал верить в возможность своего возрождения как Азриэля. — Да, тебе. И мне хотелось бы получить твоё согласие на участие в одном эксперименте. Я же знаю, тебе не всё равно — это видно по твоим глазам, и по словам тоже. Бывший принц не стал спорить с подругой. Он действительно не мог оставаться равнодушным. Самая смелая догадка подтвердилась — Фриск действительно задумала вернуть Азриэля, но Флауи пока не понимал, как именно. — Не выдумывай! У нас нет никаких гарантий, что ко мне вернётся душа, ну совсем. — Но если мы рискнём, хуже от этого всё равно не будет. Люди не остановятся, пока не истребят монстров. Этого нельзя допустить! — Не можем, ты права… Ну и каков твой гениальный план? — Сейчас объясню, только не перебивай. Фриск поделилась с другом своими догадками и страхами, связанными с тем, что будет, если план провалится. Флауи внимательно вслушивался в каждое слово подруги, не вставляя никаких едких замечаний и никак не комментируя сказанное. В итоге он проникся её идеей, ведь такое уже было — к нему вернулась душа, оставалось лишь повторить обстоятельства, при которых это произошло в прошлый раз. — План конечно безумный, но я буду с тобой до конца, — заверил девушку цветок и утонул в её ласковом взгляде глаза в глаза. — Ты договорись с Альфис, а я объясню наш план папе. Пожалуй, ему пора узнать, кто я. — Договорились! Я кстати уже представила себе реакцию папы. — Надеюсь, в твоих мыслях она адекватнее, чем в моих. Фриск отнесла друга обратно в палату короля, а сама предварительно отправила сообщение на телефон Альфис и направилась к ней в Истинную лабораторию. Там она как раз проверяла готовность сыворотки, способной ненадолго улучшить состояние Азгора и обезболить его раны. Учёная не навещала короля, но лишь потому, что не могла без слёз смотреть на его мучения, и это мешало ей сосредоточиться. — Альфис, привет! Ты сейчас не сильно занята? Я тебе написала, чтобы не отвлекать… — Фриск не была уверена, что Альфис нашла время прочесть сообщение. — Да, я видела твоё сообщение, — подтвердила учёная, явно недовольная тем, что её отвлекли от работы. — Ты хотела со мной о чём-то поговорить? — Мы с Флауи придумали кое-что, что может помочь выиграть войну. Для этого я уже попросила Азгора отдать нам душу и он согласился. А от тебя нужна помощь в разделении моей души. — Ты хочешь разделить душу? Зачем? Фриск вновь пришлось объяснять свой план, и если Флауи её поддержал, то Альфис, испугавшись последствий, принялась отговаривать подругу. — Как тебе вообще могло такое прийти в голову? — Я понимаю, что это небезопасно, но ведь ты тоже рисковала, спасая меня, и я подумала… — Что я снова пойду на риск? Тогда речь шла о твоей жизни. А этот план плох тем, что ты можешь умереть или травмировать душу, и это неизвестно во что может вылиться. — Я тоже хочу спасти жизнь. Вместе с Азриэлем мы сможем спасти монстров и завершить войну. Он справится. Несмотря на то, что Альфис хотелось верить в оправданность риска, она продолжала настаивать на своём, и пока Фриск пыталась её убедить, она также убеждала в успехе саму себя. Девушка не хотела упускать шанс, но боялась всё испортить. — Ты можешь хотя бы попытаться, ради меня? — голос девушки стал звучать строго и требовательно. Такому её тону было сложно долго противиться, поэтому учёной пришлось пообещать, что она поможет. Тем временем Флауи также сообщил Азгору, что им необходимо обсудить кое-что важное. Цветок сильно нервничал, лихорадочно перебирая в голове возможные варианты подачи информации. Он знал, что рано или поздно этот момент наступит, но не ожидал, что при таких обстоятельствах. — Тот план, который упомянула Фриск… Мы хотим тебя в него посвятить. Но перед этим мне нужно тебе сказать, что я немного не тот, кем ты меня знаешь сейчас. Слова цветка заинтриговали короля, и он приготовился внимательно слушать неожиданного собеседника. Его отношение к Флауи всегда было нейтральным — он не вызывал у монстра раздражение, в отличии от Ториэль, но и чем-то большим, чем просто ожившим благодаря экспериментам Альфис цветком и странным другом дочери, Азгор его тоже не считал. — Так кто же ты, цветочек? — Я тот, кто сможет позаботиться о Фриск, когда тебя не станет, даже если наш план провалится. Она мне дорога и ты можешь в этом не сомневаться. — Даже так? — король монстров насмешливо улыбнулся. — Да, ты ведь уже видел, как я могу заботиться о человеке, — уверенно заявил цветок, наконец-то придумав, как можно убедить отца в том, что он действительно его сын: — Помнишь, в каком состоянии была Чара, когда я привел её к нам? На ней было столько ссадин, что было невозможно сосчитать, а мелких порезов и царапин и того больше. Мне было тяжело, но именно я вёл её к нашему порогу, а ты ненадолго обиделся на маму из-за того, что она поддержала моё решение привести в наш дом человеческого ребёнка. Но ты, по твоему же признанию, ещё никогда не видел столь невинного и беззащитного человека, поэтому Чара понравилась тебе настолько же сильно, как и нам. Ты часто хвалил меня за то, что я хорошо забочусь о ней, но просил нас с мамой не баловать её слишком сильно. Флауи было тяжело вспоминать тот день, а говорить о нём, ещё и с прежней интонацией, и того труднее, поэтому его голос дрожал, но реакция отца того стоила — по Азгору было видно, что он узнал тембр речи сына и его манеру разговаривать. Слова цветка и то, как он их говорил, не укладывались в голове короля, и он уже хотел что-либо возразить, но Флауи был намерен продолжить признание и первым нарушил молчание. — Мы с Чарой были словно близнецы — носили похожую одежду, копировали смех друг друга, заканчивали друг за другом предложения и одновременно отвечали на ваши с мамой вопросы. Ты даже как-то сказал, что если бы мы и вправду были близнецами, то ты бы не смог нас различать, а мама на это сказала, что научила бы тебя. Мы втроем дружно рассмеялись, и ты сначала смутился, но потом тоже засмеялся вместе с нами. Азгор вспомнил этот момент, вспомнил, какими неразлучными были его дети. Король не плакал с тех самых пор, как в один день потерял их обоих, а теперь по его щеке спускалась одинокая слеза. Он поднял глаза к потолку и глубоко вздохнул, принимая неожиданную, но правду — того, о чём говорил Флауи, не знала даже Фриск. — Не нужно плакать, пап, оно того не стоит… Хотя к чему я только это говорю — сам же такой. Когда-то я часто плакал, по разным поводам, а потом Чара отучила меня от этого, но ненадолго. Умирая, я тоже плакал, но только потому, что видел, как больно тебе. Ты почти сразу потерял нас обоих, в один и тот же день, и наши смерти были напрасны — мы не добились того, чего хотели. Не знаю, услышал ли ты мои последние слова… Я тогда сказал «прости». На этом Флауи решил закончить свой эмоционально тяжёлый монолог. Он не был полностью уверен, что ему удалось убедить отца в том, что это он, Азриэль, но попытка была предпринята и цветок мог собой гордиться. — Сынок, так это правда ты? — прошептал Азгор. — Да, пап, это я. Прости, что узнаёшь об этом только сейчас. Я не хотел, чтобы вы с мамой знали, кем я стал. Уж лучше хранить в душе хорошие воспоминания, чем узнавать о таком… Король монстров крепко обнял сына, причём настолько, что тому пришлось предупредить отца о том, что его горшок не выдержит такие мощные объятия. Сомнений не оставалось — это действительно был он, его мальчик. Войдя в палату, Альфис и Фриск сразу поняли, что именно произошло и одновременно улыбнулись. — Семья наконец-то воссоединилась? — с радостью в голосе уточнила девушка. — Да, только мамы не хватает, — с такой же радостью подтвердил Флауи. — Она сегодня вообще придёт, кстати? — Надо ей позвонить и спросить. Ты точно уверен, что хочешь этого? — Да, я больше не боюсь. Пока Флауи звонил маме, Фриск и Альфис принялись объяснять Азгору, как его сын стал цветком и при каких обстоятельствах был разрушен Барьер. — Мне удалось вернуть его душу из небытия, и это был единственно-верный способ разрушить Барьер. Ангелом из пророчества был именно Азриэль, и ему было суждено вызволить монстров из заточения, — завершила рассказ девушка. — А теперь он сможет положить конец войне и уберечь нас от уничтожения! — подхватил король. — Для этого нам нужно снова вернуть ему душу, верно? Рассказ поразил монстра до глубины души, и он поддержал идею Фриск — ему хотелось, чтобы Азриэль снова жил, и ради этого был готов отдать всё, а не только душу. — Мы приложим все усилия, чтобы это произошло. Иногда, чтобы принести свет, нужно причинить боль. Начать осуществление плана друзья решили с разделения души Фриск. Операция была назначена на конец недели, чтобы все могли как следует к ней подготовиться. Все были взволнованы предстоящим событием, и это волнение нельзя было безоговорочно назвать приятным. Страх перед провалом смешался с верой в лучшее, но никто не собирался отступать — они согласились пойти на риск ради благой цели, и она того стоила.

Believe me when I say Верь мне, когда я говорю: «Believe me» «Верь мне» Save my soul Спаси мою душу

В конце недели друзья собрались в той самой комнате с машиной для извлечения Решительности. За время подготовки Альфис привела машину в надлежащий вид, перенастроила все её основные функции и добавила на пульт управления панель контроля, позволяющую следить за самочувствием Фриск на протяжении всего хода эксперимента. — Вот это машина! — Андайн раскрыла рот от изумления. — Можешь не объяснять, как она работает, я всё равно ничего не пойму, — уверенно добавила она. — Как хочешь, — шутливо отмахнулась учёная. — Но я обязана всё объяснить нашей решительной подруге. Фриск не сильно поняла обновлённый принцип работы машины, уловив лишь несколько наиболее важных моментов, а именно: процедура пройдёт для неё незаметно и совершенно безболезненно, займёт не более десяти-пятнадцати минут, а по окончанию возможны такие побочные эффекты, как тошнота и общая слабость. — Тошнота это такое дело, не страшное, — заверила девушка. — Ты права, тебя могут ожидать последствия и похуже. Альфис в последний раз предупредила Фриск о возможной угрозе её жизни и психическому здоровью. Девушка крепко обняла учёную со словами: — А может хватит за меня переживать? — в её голосе звучала усмешка. — С побочными эффектами шутки плохи, вообще-то, — попыталась урезонить подругу учёная. — Это ты Амальгаметам скажи, — отрезала Фриск, и по реакции Альфис поняла, что ей не стоило этого говорить — та обиженно фыркнула и поникла. Её начал раздражать несерьёзный настрой подруги. — И тебя ничего не смущает? — А должно? Чем меньше думаешь о плохом, тем легче идёшь на риск, вот я и не думаю. Фриск переполняла Решительность, она была готова пожертвовать собой ради друга и спасения монстров. Её не сильно волновало, что может произойти с ней самой. Находясь на грани смерти, девушка усвоила одну важную истину — смерть это не то, чего стоит бояться. Жить гораздо больнее, чем расстаться с жизнью. — Тогда ложись на кушетку — будем подстраивать машину под тебя. Фриск тут же заняла удобную позу на кушетке, позволяя себе расслабиться. Спешить всё равно было некуда. Понёсшие серьёзные потери противники дали себе время на подготовку плана по уничтожению монстров, и Считыватель уже доложил монстрам об этом. Тем не менее девушка не собиралась тянуть резину. Альфис склонилась над подругой, подключая её к машине с помощью специального шлема с проводками, а Андайн со стороны наблюдала за происходящим, готовая в любой момент прийти на помощь. — Тебе точно ничего не будет угрожать? — взволнованно спросила она у Фриск. — В крайнем случае у нас будет возможность всё отменить. Я волнуюсь не меньше вас, но вы просто должны мне поверить — я знаю на что иду. Большинство друзей девушки её речь успокоила, но не Ториэль. Она ещё не знала, что именно стоит на кону и ради чего, точнее кого Фриск решила разделить душу. — Этот цветок не сможет оценить твои старания, — продолжала настаивать Тори. — Он не тот, каким ты его видишь, я знаю. — Может быть, но он и не тот, каким его видишь ты, — пыталась доказать ей Фриск. — Мам, ты же знаешь, я всегда прислушиваюсь к тебе. Но сейчас ты ведёшь себя даже хуже, чем когда пыталась оставить меня в Руинах, не пуская к Азгору. Девушка была резкой с Ториэль, по сути, отплатив ей той же монетой за её резкость и грубость по отношению к Флауи. Хранительница виновато опустила глаза, а в её глазах уже стояли слёзы. — Я делаю это ради всех нас. Ты всё поймёшь, когда увидишь обновлённого Флауи. Тори не стала дальше спорить с дочерью, боясь ещё больше испортить и так давшие трещину отношения. С тех пор, как она позволила себе срываться на цветке, Фриск больше не общалась с ней так, как прежде, и в их отношениях появился холод. Ториэль покинула комнату, напоследок бросив полный боли и недоверия взгляд в сторону Флауи, который стоял на табуретке недалеко от пульта управления машиной. — Умная железяка, — заметил цветок, стараясь выкинуть из головы мысли о матери и сосредоточиться на том, что будет происходить с его любимой. — А можно я по-быстрому кое-что скажу Фриск, пока вы не начали? — Давай, я тебя перенесу, — поддержала друга Альфис, догадываясь, что он хочет сказать. Оказавшись рядом с Фриск, цветок словно потерял дар речи — все слова, которые он хотел сказать, застряли в его горле и он лишь невнятно мычал, не зная, как начать этот разговор. Флауи заметила растерянность друга и решила заговорить с ним первой. — Хочешь пожелать мне удачи? — девушка игриво улыбнулась и скорчила смешную рожицу. Она чувствовала умиротворение и лёгкую слабость — препараты, которые ей ввела Альфис, и магнитные импульсы машины уже начали действовать. — И это тоже, — Флауи глубоко вздохнул, мысленно ругая себя за свой страх. — Не знаю, насколько подходящий момент я выбрал, но я должен это сказать. Я тебя люблю. К сожалению, на момент признания цветка, Фриск его уже не слышала — машина среагировала на изменение состояния девушки и автоматически запустила процесс погружения, поглотив весомую часть её сознания. Фриск словно заснула и очутилась в диковинном сне, не похожем ни на один из предыдущих памятных снов. Она находилась в Доме в Руинах, в той самой комнате, куда её поселила Ториэль. Обстановка в ней с тех пор совершенно не изменилась — всё та же кровать со стоящими возле неё большими мягкими игрушками, прямоугольный узорчатый ковёр, шкаф с кучей хлама, коробка с игрушками, тумбочка и даже рисунок цветка на стене. Всё это создавало впечатление, что девушка никогда не покидала эту комнату. Она села на кровать и прилегла головой на подушку, желая вернуть былое ощущение комфорта и уюта. Внезапно чья-то рука легонько дотронулась до плеча Фриск. Она подняла голову и увидела перед собой Чару. Улыбка на её лице была прежней, лишённой безумия. Перед Фриск вновь предстала любимая старшая сестра. Именно такая, какой запомнилась в детстве. — Привет, сестрёнка. Надеюсь, в этот раз ты рада меня видеть, — Чара ласково ткнула младшую сестру в плечо, как и когда-то в детстве. — Если ты больше не будешь меня пугать, я тебя даже обниму, — Фриск улыбнулась в ответ. Она мечтала хотя бы ещё один раз увидеть Чару прежней. — К сожалению, у нас мало времени. Я пришла, чтобы серьёзно поговорить. Вернув тебе воспоминания, я вернула и часть души, которую забрала. Извини, что мои появления до этого были такими жуткими. Мне нужно было убедиться, что ты достойна её возвращения. И да, сестрёнка, ты успешно прошла проверку, поздравляю тебя. — Всё же я считаю, что проверить меня ты могла и другими способами. — Речь сейчас не об этом. Ты уверена, что хочешь отдать часть души Азриэлю? Я когда-то тоже отдала и… — И сама приняла неправильное решение, погубившее вас обоих. Азриэль не поддержал тебя, потому что догадывался о последствиях и хотел поступить лучше. Мы же с ним согласуем наши действия иначе. Как по мне, из нас получилась неплохая команда, Барьер же разрушили. — Любовь и прощение… Ты искренне веришь в их силу и не боишься обжечься. Не знаю, храбро это или глупо с твоей стороны. Но ладно, я здесь не для того, чтобы спорить, а чтобы предупредить. Когда ты разделишь душу, это будет иметь серьёзные последствия. Они проявятся не сразу, но проявятся. Отдав мне часть, ты очень многое забыла. Отдав же её повторно, ты потеряешь большее, чем просто пару воспоминаний. — Чара, я ценю твою заботу, но верь мне — что бы ни произошло, мы с этим справимся. — Постараюсь, — улыбаясь, Чара взлохматила волосы сестры, а затем растворилась словно туман, перед этим показав Фриск путь обратно. Совсем скоро девушка вернулась в реальный мир. Пробуждение было тяжёлым — голова словно налилась свинцом, а конечности казались приклеенными к кушетке. Она лежала, не шевелясь, чем очень напугала друзей. — Она снова с нами, ура! — восторженно прокричала Андайн, когда подруга открыла глаза. — С тобой всё в порядке? — Флауи пытался расшевелить подругу, но она никак не реагировала на его действия. — Видимо, проявился один из побочных эффектов. Сейчас, минуту. Альфис ввела девушке внутривенный раствор, который должен был восстановить баланс веществ в её организме и снять усталость. Не прошло и десяти минут, как Фриск оживилась. Она широко распахнула глаза и начала усиленно дышать открытым ртом, стараясь вдохнуть как можно больше воздуха. — Вот видишь, с ней всё в порядке. А ты переживал, — успокаивала Флауи Альфис. — Я долго была в отключке? — громко зевая, спросила Фриск. — Да нет, но всё равно… Как неживая была. Смотря на друга, девушка вспомнила, что он хотел ей что-то сказать перед тем, как она отключилась, и осознала, что не помнит ничего из их разговора. — Что-то не так? Где болит? — встревоженно спросил цветок, осматривая Фриск. — Всё хорошо, просто ты мне что-то говорил, но я не могу вспомнить, что, — смущённо пояснила та. — Ничего страшного. Я тебе потом ещё раз скажу, — Флауи слабо улыбнулся. С одной стороны он был расстроен тем, что любимая не услышала его признание, но с другой у него ещё была возможность признаться, и даже выбрать для этого менее драматичный момент. Альфис в это время проверяла, всё ли прошло успешно, и получив положительный ответ, засветилась от счастья — машина извлекла нужное количество Решительности Фриск, казалось бы, совершенно без вреда для здоровья девушки. — Всё готово, — известила она друзей и обратилась к цветку: — Будем возвращаться? — Кажется, да… — пролепетал Флауи. — Боишься, что это тебе не поможет? — Андайн несильно хлопнула друга по горшку. — Если всё пойдёт не по плану, боюсь, тебе будет не до смеха. Флауи помнил ту мощь, которую ощущал, будучи Фотошопом Флауи. Поглотив человеческую душу, любой монстр становится сильнее, цветок же поглотил шесть человеческих душ, и это сделало его поистине ужасающим и практически непобедимым. Если бы Фриск не была решительной, а души не восстали против своего поглотителя, исход их битвы мог быть иным. Цветок боялся снова стать таким и утратить над собой контроль. — Ты не станешь цветком-мутантом, не волнуйся, — подмигнула другу Фриск. — И откуда такая уверенность? — усмехнулся тот. — Оттуда же, откуда твои сомнения. Натура у меня такая. Фриск всячески старалась передать Флауи свой оптимизм, но хоть он вовсе этому не сопротивлялся, веры в успех в нём больше не становилось. — Может, обнимашки поднимут тебе настроение? — насмешливо предложила Андайн. — Может, но если обнимать меня будешь не ты, — также насмешливо согласился цветок. — Вот же шутник, — рассмеялась детектив. — Да уж, с ним не соскучишься, — поддержала любимую Альфис. — Хватит уже оттягивать момент! Пора бы уже делом заняться, — строго приказала Фриск и направилась в палату отца. Остальные пошли за ней, понимая, что она права и медлить дальше просто нет смысла. Вернувшись к Азгору, друзья увидели, что Ториэль сидит у его постели и что-то шепчет про себя, а в её глазах стоят слёзы. Хранительница просила у мужа прощения за всё — за то, что не уберегла детей, что ушла и долго не хотела возвращаться, за все ссоры и скандалы, которые успели произойти в их семье за тот недолгий промежуток времени, что они снова были вместе. Она наконец-то поняла, какую боль причиняла своими недавними словами и поступками, и больше не скрывала настоящие эмоции, отдавшись скорби. — Мы все должны отпустить его, мама, а он нас, это неизбежно, — прошептала Фриск на ухо матери, обняв её со спины. — Но частичка его всё равно останется с нами. Ториэль не прекращала плакать, и видя её боль, Флауи больше не сомневался в том, что ему следует поскорее стать собой, хотя бы ради того, чтобы хоть немного утешить её. — Я готов, — слабым голосом известил Азгор, повернув голову к своим посетителям. — Я тоже, — ответил Флауи и коснулся лепестками головы отца. Силы медленно покидали короля монстров, а его душа плавно перетекала в тело сына. Никто кроме Фриск не наблюдал за происходящим — все отвернулись, не в силах наблюдать последние минуты жизни их любимого короля. Девушка же уже видела, как происходит поглощение души, и хоть ей тоже было тяжело, она не отводила взгляд, охватываемая различными противоречивыми чувствами — от жалости и скорби до радости и восхищения. И вот процесс завершился. Флауи чувствовал, как его переполняет жар души отца — настолько яркой и светлой она была, несмотря на все тёмные времена, пережитые её предыдущим обладателем. Какие бы жестокие поступки ни совершал Азгор, свет не покидал его, по отношению к монстрам он всегда оставался снисходительным и добродушным. — Теперь моя очередь поделиться с тобой, — сказала Фриск и открыла перед собой пузырёк с частичкой искрящейся красной души. Флауи с вожделением наблюдал, как частица любимой перекатывается с одного угла пузырька в другой, и будучи уже не в состоянии сопротивляться желанию слиться с ней, резко вобрал её в себя. Уже спустя несколько минут он начал чувствовать себя иначе. Все чувства мгновенно обострились и стали гораздо ярче. Но вот внешне не произошло абсолютно никаких изменений — цветок остался цветком, хоть и с душой. Азриэль осмотрел себя и почувствовал, как его вновь охватывает отчаяние, схожее с тем, которое испытал, когда понял, кем стал. Он предполагал такой исход, и боялся его, пожалуй, даже больше, чем превращения в Фотошоп Флауи. — Как так? Не сработало? — сокрушалась Альфис. — У нас как бы и не было никаких гарантий… — попыталась успокоить подругу Андайн, но её слова только расстроили учёную ещё больше. — Должно было получиться… — только и смогла вымолвить Фриск, не веря глазам. Азриэль смотрел на друзей и чувствовал себя предателем — он подвёл их всех, особенно Фриск. Эмоции больно били по принцу, захлёстывая его со всё большей силой. То, что он до этого испытывал лишь отголосками, теперь давило на него со всей тяжестью, и хотя он также должен был испытывать некую эйфорию от возвращения положительных чувств, её затмевала душевная боль. Если до этого принц лишь понимал, что творил что-то плохое и его иной раз грызла совесть, то теперь он осознавал все последствия своих поступков. Азриэль больше не был бездушным, и его это напрягало. — Я изменился, внутренне, я это чувствую, — сквозь слёзы обратился он к Фриск, — но почему не внешне? — Может, на это нужно время? — призадумалась девушка. — Или двух душ мало? — Всё было зря! — убивался Азриэль, вновь ощущая себя жалким нытиком. — Эй, не надо лить слёзы, — улыбнулась Фриск, смахивая слёзы со щеки друга. — Ничего не зря, не нужно раньше времени отчаиваться. Девушка прижала цветок к себе и он почувствовал, какое сильное тепло исходит от той части её души, что осталась в ней. Принцу хотелось раствориться в нём, отдать ему всего себя, забыться и больше никогда не чувствовать боль. Внезапно у Фриск что-то кольнуло в груди и она резко отпрянула от друга. Увиденное поразило её. Душа Азриэля горела ярким пламенем, словно сжигая его. Совсем скоро огонь полностью охватил принца, преображая его — прежние черты таяли, а на их месте начинало формироваться что-то совершенное иное. В то время как все друзья Фриск в испуге кинулись искать что-нибудь, чтобы потушить разбушевавшийся пожар, она с восторгом наблюдала за трансформацией Азриэля. Быстро разгоревшись, огонь стал также стремительно угасать, давая увидеть прежние черты принца монстров — белую драконью мордочку, покрытые белой шерстью лапы, свисающие уши и небольшие рожки, а уже в следующее мгновение скрылся внутри монстра, не оставив по себе никаких следов. — Это… Этого не может быть! — увидев сына, Ториэль чуть ли не упала в обморок, но в последний момент её ловко подхватила Андайн. — Вот так чудасия, — не меньше, чем Хранительница, удивилась она. — Сработало! — запищала от восторга Альфис. — П-получилось? — не мог поверить Азриэль, но его старый-новый голос, которым он теперь говорил без каких-либо усилий, уже был подтверждением того, что трансформация прошла успешно. — Ещё как, — ухмыльнулась Фриск, переведя взгляд с мордочки друга на всё остальное тело: — Тебе, кстати, не помешает приодеться. — Что? — смутился принц. Если бы не замечание подруги, он бы даже не заметил, что остался абсолютно голым. Такого стыда он не испытывал уже очень давно. — Ничего, сейчас мы для тебя что-нибудь найдём, — ласково улыбнулась Альфис и отправилась искать подходящую одежду. — Ты пока одеялом прикройся, — подсказала Фриск. Пока учёная искала хоть какие-нибудь мужские вещи, Ториэль молча смотрела на сына издалека, не решаясь подойти поближе. Она и подумать не могла, что Флауи всё это время был никем иным, как её Азриэлем, но это было так — цветок исчез, а на его месте появился её любимый мальчик. Ториэль не знала, радоваться ей или ещё больше печалиться. Осознание того, что она всё это время принимала в штыки родного сына вызвало очередные слёзы и огромную тяжесть на душе. — Мам… — обратился к ней Азриэль. Он не злился на маму и всё, чего ему действительно хотелось, это больше никогда не видеть её слёзы. — С-сынок, прости меня… — еле выдавила из себя Хранительница, на большее не хватило слов. Она не знала, как ей искупить свою вину перед Азриэлем, и не могла выразить, как ей больно и стыдно. — Не нужно извиняться, я же сам был виноват. Так что это ты меня прости. — Давайте лучше обнимемся. Фриск протиснулась между родными и крепко обняла их. Она была рада, что Азриэль и мама вновь обрели друг друга, и что лучший друг теперь мог полноправно считаться братом. О таком она раньше могла разве что мечтать, теперь же мечта стала реальностью. — Как же я рад вернуться, — признался принц. — Скажи, риск ведь того стоил? — Фриск толкнула его в бок. — Определённо, Фриск, определённо. Азриэль тоже был счастлив. Теперь ему больше не приходилось соперничать за любовь Фриск с самим собой. Единственное, что омрачало его радость, так это смерть отца. Он не хотел получить второй шанс такой ценой, но другого выхода не было и ему предстояло с этим жить. — А я так и не успела нарисовать тебя, кстати, — неожиданно вспомнила девушка. Она думала, что её новоявленный брат расстроится, но он лишь рассмеялся. — Я себе таким больше нравлюсь, но на этот раз не забудь за мой портрет, ну пожалуйста. — Азриэль, как когда-то в облике Флауи, скорчил смешную рожицу, и в этот раз она действительно была милой и смешной, а не жуткой и пугающей. — Теперь нам придётся привыкать к не-цветочному тебе. — Мне тоже, между прочим — я слишком привык быть цветком и мне теперь придётся заново учиться быть монстром. — От некоторых привычек ты точно быстро не избавишься, от ворчания например, но от других быстро откажешься, так как не сможешь применять. Друзья весело рассмеялись, а Ториэль подхватила их смех. Ей вспомнились былые времена, когда у неё были Азриэль и Чара, но печаль они больше не вызывали — радость оказалась сильнее любых тяжёлых воспоминаний.

Don't underestimate how hard I'll try Не стоит недооценивать, как сильно я буду стараться This is our final cry Это наш последний крик

Со дня победы людей в битве против монстров в окрестностях города не было видно ни единого монстра. Сенатор Ричардс посчитала это признаком скорой победы и была ужасно рада такому громкому успеху, но одной выигранной битвы и бегства противников ей было недостаточно — она хотела покончить с монстрами раз и навсегда. — Как вы смотрите на то, чтобы одним махом уничтожить всех монстров? — всего пару дней назад спросил у женщины её верный помощник. — Нам нужен план, который сработает на все сто процентов. Ребекка всегда была идеальным оратором, а в манипулировании и плетении интриг ей и вовсе не было равных, но вот умения просчитывать свои действия наперёд ей не хватало. Она не была хорошим стратегом, но умела привлекать на свою сторону лучших из них, благодаря чему и приводились в действие все её хитроумные планы. Эдвин Грант как раз был тем, благодаря чьей помощи сенатор и надеялась одержать полную победу. — Знаешь, изначально я хотела поработить монстров, поставить их, скажем так, на колени, но… Они слишком принципиальные и сильные духом, их невозможно морально сломать и подчинить себе, поэтому остаётся лишь одно — истребление. Несмотря на их незаурядные магические способности, они имеют уязвимые места, и мы должны ударить по ним сразу же, как представится возможность. Сидя в кресле перед сенатором, Эдвин мрачно улыбался. Это была его первая «живая» встреча Ребеккой, до этого они лишь переписывались и разговаривали по телефону. — Как думаешь, почему я позвала тебя сюда, и почему именно сегодня? — спросила женщина у помощника, разливая по бокалам дорогое красное вино. — Даже не смею догадываться. Ваши действия сложно предугадать, — мужчина в очередной раз сделал сенаторше комплимент, и как все предыдущие, он не был до конца искренним. Грант высоко ценил знакомство с таким влиятельным человеком, как мисс Ричардс, но считал эту женщину невежественной и недалёкой в некоторых вопросах, которые и помогал ей решать. Он пользовался ею точно также, как она пользовалась им, и был предан ей ровно настолько, насколько считал выгодным их сотрудничество. — Монстры спрятались в норку, но совсем скоро мы разрушим их маленький Оазис, и о них больше никто и никогда не вспомнит. Думаю, за это стоит выпить. На последних словах женщина подняла бокал, словно произносила тост, и осушила его одним глотком. Мужчина поступил со своим точно также, присоединяясь к празднованию будущей великой победы. Ни сенатор, ни её помощник не подозревали, что их планам не суждено сбыться. Считыватель как всегда летал совсем рядом, оперативно передавая монстрам всю необходимую информацию. В тот день, когда сенатор и её люди пришли к горе Эботт, чтобы раз и навсегда уничтожить ненавистных соседей, они там никого не обнаружили — узнав, что им грозит опасность, монстры быстро и организованно эвакуировались. Ребекка была вне себя от ярости — она долго готовила план, держала его в строжайшей секретности, и всё равно ничего не вышло. Только тогда она наконец-то поняла, что за ней всё это время следили, но её собственная самоуверенность всячески отрицала эту возможность. Иногда гордыня отнимает способность трезво оценивать ситуацию — именно это и произошло с мисс Ричардс, ослеплённой чувством собственного превосходства. «Это ещё не конец, твари несчастные, вы у меня за всё ответите!» — ругалась она по дороге в офис. Ей было сложно сконцентрироваться на чём-то ещё, кроме мыслей о кровавой мести. Открывая дверь кабинета, женщина заметила, что ключ туго входит в замочную скважину, как и в тот день, когда монстры украли папку с ценными бумагами. Она чертыхнулась, подумав, что должно быть к ней вновь пожаловали незваные гости. В ней теплилась надежда, что ей удастся с ними поквитаться. — Как нехорошо вламываться в чужую собственность, — с порога заявила сенатор. — Неужели вы думали, что я ничего не замечу? — Что вы, мисс Ричардс, — бодрым тоном обратился к Ребекке кто-то, сидящий к ней спиной в её же кресле, — я наоборот надеялся на вашу проницательность. Незнакомец развернулся и сенатор смогла увидеть его лицо — на неё смотрела почти точная копия короля монстров, только выглядящая на пару десятков лет младше. — Не ожидали, а я заявился, да? Как вам сюрприз? — усмехнулся Азриэль, наблюдая за жалкими попытками женщины тот час же покинуть кабинет. — Пока вас не было, мы с друзьями немного поколдовали над замком. Не буду подробно описывать, что именно мы изменили, лишь поставлю перед фактом — вы выйдете отсюда только если я того захочу. Ребекку возмутило столь дерзкое заявление, но в то же время она не на шутку испугалась — монстр, сидящий перед ней, не был ей знаком, и она понятия не имела, на что он может быть способен. К тому же дверь не открывалась — она была заперта снаружи и открыть её можно было только снаружи, а значит у неё действительно не было никаких шансов выйти. — Кто вы вообще такой? — испуганным голосом спросила она. Почему её заперли ей и так не составило труда понять, но ещё оставалось выяснить, что на уме у монстров на этот раз. — Меня зовут Азриэль Дриимурр, и я новый король монстров. Прошу любить и жаловать. А дальше, пожалуй, обойдёмся без лишних любезностей — я к ним пока заново не привык. Азриэлю понадобилось меньше минуты, чтобы переместиться к сенатору. Совмещение в нём душ монстра и человека делало его серьёзным противником. Мисс Ричардс чувствовала неподдельную мощь, исходящую от нового короля, и её сердце болезненно сжалось от страха. Ни один монстр не вызывал в ней такого ужаса, ведь в лучшем случае он мог лишить её всего, а в худшем… А за худший вариант женщине даже думать не хотелось. Она просто смотрела на монстра и не могла пошевелить ни единой мышцей. — Итак, мисс Ричардс, у меня для вас есть два варианта на выбор, и за то, что они вообще у вас есть можете поблагодарить Фриск: вы либо добровольно отступаете и приказываете вашим приспешникам покинуть Подземелье, или мы заставим вас это сделать, и тогда за последствия я не отвечаю. Новому королю не требовалось прилагать особых усилий, чтобы устрашить противницу — запугивание сенатора доставляло ему удовольствие и он всецело отдавался этому процессу, применяя все раннее известные ему методы. Но несмотря на животных страх и возможную угрозу жизни, Ребекка не собиралась отступать, она собрала остатки мужества и гордо посмотрела в глаза монстру. Они смотрели друг на друга, не отрываясь, совсем недолго — сенатор не смогла долго выдерживать тяжёлый взгляд младшего Дриимурра. Ей не оставалось ничего другого, кроме как сдаться. — Хорошо, я прикажу отступить. Теперь вы меня отпустите? — Как же вы всё-таки наивны, — Азриэль продолжал насмешливо улыбаться. Его забавлял диалог с Ребеккой, но в то же время он ожидал от него большего и быстро заскучал — непоколебимая сенаторша оказалась обычной трусихой, которая отказалась от всех своих идей, как только почувствовала себя не в безопасности. — Вы выйдете отсюда только в сопровождении меня. Нам с вами предстоит многое обсудить, а Фриск… А Фриск решит, как нам лучше поступить. — Фриск? Она жива? — Живее всех живых, мисс Ричардс. Неужели вы и вправду думали, что её так легко убить? Нам, монстрам, это не удалось, что уж говорить за вас, людей. Юный король надел на сенатора наручники и подал друзьям сигнал, чтобы они открыли дверь. Ребекка попробовала вырваться из лап монстра, но зря — он лишь крепче схватил её за руку и завёл за спину. — Не советую сопротивляться, такого не было в условиях нашего договора. А теперь нам пора пойти проветриться, как думаете? Ребекка шла по городу, закованная в наручники, и не могла не испытывать негодование — с ней обращались словно с преступницей и ставили в унизительное положение. Но она решила оставить своё мнение при себе, боясь последствий. Люди, находившиеся на улицах города в тот момент, смотрели на сенатора с любопытством и непониманием, или же молча осуждали и окидывали презрительным взглядом, а некоторые даже освистывали, преимущественно те, кто изначально поддерживал монстров. Но эта плата за все её деяние была ничтожно мала по сравнению с тем, чего она на самом деле заслуживала. На входе в Подземелье монстры встретили короля и остальных бурными овациями, но сенатора решила поприветствовать только Фриск. — Ну что я могу сказать, мисс Ричардс? Добро пожаловать в Новый Дом! Сразу хочу предупредить, что это не только название главного города Подземелья и резиденции королевской семьи. Теперь это в буквальном смысле ваш новый дом. — Оставим её здесь? — Азриэль одобрительно подмигнул подруге. — А почему бы и нет? Только надо бы поместить её в изолированное место. — В тюрьму? — ужаснулась сенатор. — Это незаконно! Вы не имеете права! — Именно! — подтвердил юный король. — Суд будет заочным и отвертеться никак не получится. Мы уже заранее приговорили вас к заключению в местной тюрьме. Но перед этим вы дадите интервью и в прямом эфире признаетесь во всех ваших злодеяниях. Если же вас что-то не устраивает, то выбора больше нет — либо наши условия, либо ничего. Последние слова он произнёс таким тоном, что Ребекка сразу поняла, как с ней собираются поступить в случае сопротивления. Конечно, на самом деле Азриэль не задумывал ничего ужасного, но ему и остальным было нужно, чтобы она так думала. — Мой друг пока не такой дипломатичный, как я, мисс Ричардс, так что вам ещё повезло, что последнее слово за мной, — с издёвкой дополнила Фриск. Этот разговор окончательно сломал сенатора и она с позором приняла поражение. На следующий день сенатор и посол дали общее интервью. Ребекка Ричардс призналась в том, что все террористические акты были организованы ею, и что именно она стоит за убийством монстров и людей. Реакция общества на такое заявление была вполне ожидаемой — люди начали выкрикивать ругательства в адрес женщины и просить для неё как можно более строгой кары. — Хотите знать, почему я так поступила? — она впервые решила быть откровенной. — Вы сможете меня понять, ведь мы с вами похожи. Мною руководил страх. Я женщина консервативных взглядов и никогда не любила перемены. А вы? Действительно ли вы довольны тем, как всё сложилось? Люди больше не доверяли сенатору, не верили её словам, но в них зародилось сомнение. Многие мысленно признались себе, что во многом были согласны с ней, поддерживали её точку зрения и соблазнились идеей изгнания монстров из мира людей. — Спешу вас заверить, что монстры никогда не ставили себе за цель господство над людьми. Если бы это было так, то этого всего бы не было, — поспешила заверить всех посол. Словам девушки теперь верили все, даже те, кто лишь недавно обвинял её в безразличии к людям и заботе только о проблемах монстров. Азриэль тоже решил выступить на этой пресс-конференции. Он переживал за то, как к его речи отнесутся люди и подданные, но поддержка Фриск помогала ему чувствовать себе увереннее. — Если честно, я не знаю, с каких слов лучше начинать речь, поэтому начну как начну, — сымпровизировал Азриэль, и люди одобрительно захлопали, так как посчитали его несобранность признаком близости к народу. — Думаю, никому из нас не нужна война, не нужны смерти, не нужна потеря близких. Очередная пафосная речь, скажете вы, и вот что я вам на это отвечу — да чёрта с два! Из-за интриг сенатора погибли люди, которые нас поддерживали, и у них осталась маленькая дочь. Надеюсь, однажды она заново полюбит монстров, а пока мы будем делать всё возможное, чтобы ей снова было комфортно находиться рядом с нами. Мой отец, король Азгор, также пал жертвой этой никому не нужной жестокости. Наши народы скорбят, а ведь всё могло быть иначе… Люди и монстры слушали Азриэля, затаив дыхание и не произнеся ни слова. Он был убедителен, даже более чем. Его речь вызвала у Фриск гордость, а по её окончанию молодой король сорвал бурные овации, которые его очень смутили. — Этот шум до сих пор стоит у меня в ушах. Зачем так громко хлопать? — сойдя с трибуны, начал ворчать он. — Если тебе громко хлопают, значит поддерживают, — с ноткой язвительности объяснила Фриск. — Да знаю я, просто… Просто это так странно… — Это потому что ты никогда не выступал перед такой толпой. Привыкнешь ещё. Монстры восприняли новость о возвращении принца с большой радостью, и его коронация вызвала огромный ажиотаж. Многие не могли поверить, что покойный наследник Дриимурров вернулся из небытия и готов встать во главе монстров вместо почившего отца. Но Азриэль был реален, как и то, что он положил конец так толком и не начавшейся войне. — Почему мы только раньше этого не сделали? — задумался король по приходу домой. — Что именно? — поинтересовалась Фриск. — Не прижали леди Баклажан? Столько всего можно бы было избежать. — Мы воспользовались возможностью как только она появилась. С пустыми руками у нас бы ничего не получилось. Я тоже сожалею о том, что мы не могли покончить со всем раньше. — Не переживай, это был риторический вопрос. Я и так всё понимаю. Нам нужно было поступить правильно, а иначе мы были бы ничем не лучше сенаторши. Мы выше того, что творила она. — Полностью согласна, — Фриск тяжело вздохнула. Друзья сделали всё от них зависящее, чтобы монстры и люди вновь зажили в мире. Но как и всегда, успех не обошёлся без рисков и жертв. Падшие никогда не будут забыты, как и их вклад. Монстрам было что праздновать, и праздник в честь победы был запланирован как раз после похорон Азгора, на которых настояла Фриск. Она много рассказывала монстрам о похоронах и о том, как важно проводить близкого в последний путь, попрощавшись и отпустив навсегда. — А прах разве тоже можно похоронить? — недоумевал Азриэль. Тело Азгора на момент смерти было почти таким же материальным, как и тела других погибших монстров, но рассыпалось после того, как его душу забрали. — Да, у нас и такое принято, — слабо улыбаясь, пояснила Фриск. — Не всех людей хоронят в гробах. Некоторые желают быть сожжёнными дотла. Руки девушки тряслись, когда она стояла в примерочной. Выбирать такую вещь, как платье для похорон, то ещё удовольствие. Азриэль вёл себя более сдержанно и изо всех сил помогал подруге держаться на ногах. Похороны прошли по всем правилам человеческого мира, тем самым посол ещё раз подтвердила, что уважает традиции своего народа. Под конец она и молодой король остались последними, кто должен был произнести прощальную речь. — Прощай, папа. Ты можешь нами гордиться. Мы победили врага, но даровали ему пощаду. — Да, старик, нам будет тебя не хватать, но твоя жертва не будет забыта. Но этого явно не было достаточно. На поминках Фриск также предложила сжечь и некоторые вещи покойного короля. Монстры так толком и не поняли, для чего это нужно, но решили не подвергать сомнениям древнюю человеческую традицию. — Если честно, мне жалко его любимый свитер… — загрустил Азриэль. С каждой отправленной в костёр вещью его настроение падало. — Мне тоже, но так нужно. Поможешь принести последний ящик со старыми вещами, который в нашей комнате? Он самый тяжёлый. — А куда мне деваться? Принесу конечно. Расставаться с прошлым было тяжело, особенно когда это заставляло думать о том, что ты живёшь за счёт чужой смерти. Азриэль думал именно об этом, но верил, что жертва отца была не напрасна и он мог бы гордиться успехами сына. Коробка стояла рядом со шкафом, в самой дальней части комнаты, и её заслоняла кровать юного короля, стоящая прямо под стеной, напротив шкафа. «В ней что, кирпичи что ли?» — думал монстр, понемногу сдвигая коробку с места. Он конечно мог резко оторвать её от пола, но боялся за сохранность вещей, так как ещё не мог полностью контролировать свои новые физические возможности. Совсем скоро ему, правда, надоело возиться с коробкой, и он с силой сдвинул её в сторону кровати Фриск. Одного мощного толчка хватило, чтобы из коробки выпало несколько вещей. «Чёрт! — ругнулся Азриэль и принялся собирать вещи обратно. Среди них было много безделушек, но они представляли определённую ценность как часть прошлого и приятных воспоминаний. — Вот что бывает, когда не можешь расстаться с хламом», — с усмешкой рассуждал юный король. Внезапно в поле его зрения попали старые кассеты. Азриэль не был уверен, что это те самые, но любопытство оказалось сильнее и он взял их в руки. А по надписям на них окончательно убедился, что это именно его кассеты и ничьи другие. «Фриск забрала их, но зачем?» — недоумевал юный монстр, держа кассеты в руках и не решаясь положить их обратно в коробку. Он помнил, что именно снимал, и как много для него значили эти записи, сделанные на старую мамину камеру, которую та подарила ему уже когда в их семье появилась Чара. Какое-то время Азриэль жалел о том, что разделял с Чарой весь свой мир, лишь чтобы затем признаться, что Чара и была его миром. «Теперь в моём сердце есть место только для Фриск, и я больше не плакса», — с этими словами он положил кассеты обратно и тяжело вздохнул. Ему нужно было отпустить слишком многое. Покидая комнату, возродившийся принц окинул взглядом подоконник и подумал, что в последнее время уделял своей комнатной фиалке слишком мало времени. «Оно и не удивительно, что Фриск так и не доверила мне другого питомца», — иронично заметил он, уже спуская коробку по ступенькам. В ожидании названного брата, посол монстров грела руки, думая, как же ей всё-таки повезло с новой семьёй. Она верила, что им с ней тоже повезло. А вскоре Азриэль, не без усилий, притащил к костру битком набитую коробку, и она услышала его ещё задолго до этого, настолько громким был грохот. — Ну что, всё цело? — с усмешкой спросила Фриск. — Как видишь, — Азриэль показал подруге язык. — Не думал, что ты хранишь аж так много хлама. — Это не просто хлам, а хранилище ценных воспоминаний, — отрезала девушка. — Не могу не согласиться, — улыбнулся юный король. Друзья вместе перебирали вещи и отправляли некоторые из них в огонь. Таким образом они не только прощались с Азгором, а также отпускали прошлое, чтобы посвятить себя настоящему и быть готовыми к будущему.

Let me take a step towards you Позволь мне сделать шаг к тебе навстречу Let me feel you in my hands Позволь мне чувствовать тебя в моих руках

На праздничный банкет пришло много народу. Атмосфера царила более чем дружелюбная — люди и монстры вместе сидели за огромным столом в пышном зале и праздновали окончание войны. Для обоих народов этот день стал Днём единения. Фриск с Азриэлем стояли вдали от всех и наблюдали за всем со стороны, не желая привлекать к себе лишнего внимания, но когда начались танцы, не смогли не присоединиться. — Пора нам провести новый урок — урок красивого танца, — игриво предложил Азриэль, протягивая подруге руку. — А он обязательно должен быть красивым? — Фриск залилась краской. — Без этого никак, а иначе это не танец, а просто размахивание конечностями. Я и сам не сильно всё помню, так что будем учиться вместе. Юный король ощущал себя неуклюжим, подобное ощущение было и у его любимой, но из них всё равно получился неплохой дуэт. За ними никто не наблюдал, поэтому неуверенность и стеснение быстро прошли, уступив место азарту. Они словно соревновались, чьи движения точнее и грациознее. И только усталость помешала им провести за этим занятием весь вечер. — Как тебе? Мы справились с поставленной задачей? — спросил Азриэль, когда друзья присели отдохнуть. — Как по мне, это было неплохо. По крайней мере, мы не спотыкались и не затаптывали друг другу ноги, — с усмешкой ответила Фриск, отдышавшись. — Ну вот, уже хорошо, а ты боялась. Каждый из них воспринимал этот танец по-своему. Для юного короля это была возможность стать ближе к подруге, а для девушки — узнать друга с очередной новой стороны. Отдохнув, они пошли к одному из столиков с едой, чтобы набрать пунш и взять к нему закуски. — И всё-таки танцевать, почти забыв все движения, не так стыдно, как заново учиться надевать штаны, — честно признался Азриэль перед тем, как положить в рот лакричную палочку. Фриск громко рассмеялась и чуть не захлебнулась пуншем, который только отпила из своего бокала, но монстр вовремя подоспел на помощь: обхватил девушку за талию и резко поднял вверх, помогая жидкости попасть куда нужно. — Ну вот зачем смеяться с набитым ртом? — сетовал юный король — Извини, просто не смогла не засмеяться при упоминании штанов. То, как ты их надевал я не забуду никогда. Азриэль обиженно фыркнул, хотя обижаться было не на что — он сам упомянул тот позорный случай, никто его за язык не тянул. Ему до сих пор было неприятно, ведь вместо того, чтобы хоть чем-то помочь, Фриск просто сидела рядом с другом и смотрела на него снисходительным взглядом. Он хотел пристыдить её, но безуспешно. — Ладно, фиг с ним — предложил сменить тему Азриэль. — Давай лучше обсудим что-то менее стыдное. — Давай, — согласилась Фриск. — Лично я хотела спросить, когда ты будешь готов мне позировать? — Для портрета? — Конечно, для чего же ещё? Обсуждая будущий портрет, друзья много дурачились и несли откровенный бред. Им давно не было так свободно и хорошо на душе. Казалось, тёмная полоса наконец-то отступила и никогда больше не вернётся. Можно было строить планы и не бояться, что что-то может помешать их осуществлению, жить полной жизнью, исполнять давние мечты, строить новые отношения и переходить на новый уровень в старых. Азриэлю долгое время не хватало мужества признаться Фриск в своих чувствах, но в тот день он наконец-то решился на это. Тогда, перед забором у девушки части её души, у него был стимул признаться, он боялся непоправимого, но затем… Затем ему просто было страшно и он не знал, как побороть страх. И лишь разговор с Альфис помог развеять все сомнения и придал юному королю уверенности. — У меня для тебя кое-что есть, — быстро протараторил Азриэль на ухо подруге. — Только для этого нам нужно отойти. — И куда же, если не секрет? — слова друга заинтриговали Фриск. — Секрет. Поэтому я приготовил очень плотную повязку. Ты же мне доверяешь? — Конечно, что за глупый вопрос? Завязывай побыстрее и веди уже. Азриэль оказался искусным «поводырём» — он ни разу не дал Фриск запнуться или споткнуться, каждый камень, веточка или любая друга преграда на пути успешно обходились. Девушке понравилось быть ведомой другом, но дорога оказалась долгой и ей надоело идти — она хотела уже поскорее увидеть сюрприз. — Не открывай глаза, ну потерпи немного, пожалуйста. Фриск искренне хотелось проигнорировать мольбы Азриэля и наконец-то снять с глаз осточертевшую повязку. Она больно давила на глаза и вызывала сильный зуд, но девушка ни словом об этом не обмолвилась, ценя старания друга. Несмотря на все неудобства, сюрприз должен был оставаться сюрпризом. — Долго ещё? — со стоном в голосе решила спросить она. — Ты ведёшь себя так, словно я над тобой издеваюсь, — в голосе Азриэля слышались укор и раздражение. — Я терплю, просто мне не совсем удобно в этой повязке, — наконец-то призналась Фриск. — Давит? Давай снимем тогда. Азриэль снял с подруги повязку и она сразу же стала усиленно тереть глаза, пытаясь снять раздражение. Юный король нежно охватил девушку за плечи, без слов извиняясь за неудобства. И вот она широко распахнула глаза, видя перед собой совершенно неожиданную локацию — Водопад Подземелья с накрытым рядом с цветами местом для пикника. — Вот это мы с тобой забрели! — восторженно выкрикнула Фриск. — Я не просто так привёл тебя именно сюда, — поспешил объяснить Азриэль. — Как ни крути, на Поверхности нет таких же красивых мест, кто бы что ни говорил. — Я думала, сюрпризом будет какой-то особенный подарок. — Ну так это он и есть, почти. Я ещё сам смастерил для тебя ожерелье. Монстр вытянул из потайного кармашка пиджака маленькую квадратную коробочку и предложил подруге открыть её, предупредив, чтобы она сделала это не резко. Фриск аккуратно, не спеша, открыла подарок и ахнула — ожерелье, сделанное из камней со стен Водопада, очень ярко светилось и даже переливалось всеми цветами радуги. — Оно просто великолепное! Спасибо! — девушка крепко обняла Азриэля. — Если тут и есть кто-то великолепный, то это ты. И не скромничай, — сказал Азриэль, чем очень смутил Фриск. Она не только не ожидала от друга такого комплимента, но и даже не догадывалась, что последует следом за ним. — А вообще я хотел кое в чём признаться. — Признаться в чём? — Фриск замерла в ожидании. — Что я люблю тебя. Юный король почувствовал, что еле держится на ногах и присел на покрывало. Фриск посмотрела ему в глаза, понимая, что уже давно не относится к Азриэлю как к лучшему другу или названному брату. Ей было неловко признаваться в этом самой себе, но это было так — она испытывала ответные чувства. — Я пойму, если мы можем быть только друзьями, ничего страшного, — юный король слабо улыбнулся, подбадривая и себя, и любимую. — Мы вряд ли сможем. Ты мне тоже вроде как нравишься. Фриск подсела поближе к Азриэлю и положила голову ему на плечо, а он переплёл её пальцы со своими, испытывая одновременно и облегчение, и смущение. С ними это происходило впервые, и они не знали, что обычно нужно делать в таких ситуациях. Но в конце концов Азриэль позволил чувствам руководить собой и проявил инициативу, нежно коснувшись губами лба любимой. Фриск закрыла глаза, наслаждаясь теплотой и нежностью этого невинного прикосновения. — А ты не должен теперь… эм… поцеловать меня, что ли? — игриво предположила она. — Ну если ты настаиваешь… — рассмеялся Азриэль и накрыл губы Фриск своими. Поддавшись порыву, девушка обхватила руками шею любимого. — А это было неплохо, хоть и было похоже на битву языков, — насмешливо заметил юный король. — Битва языков? Серьёзно? — в шутку возмутилась Фриск. Влюблённые испытывали огромную эйфорию, проявляя чувства друг к другу. Им предстояло многому научиться, но пережив столько потерь и лишений, Фриск и Азриэль были ради обрести друг друга. Они любили и были любимы. Но даже самые светлые чувства нередко приносят наибольшую боль.