Он с Марса - Он с Венеры.

как обычно: паблик бета кам ту ми!) и да, я не хотела философии, но она сама((( Наконец-то! Я держал в своих руках аж три копии своей статьи! С души с грохотом свалился довольно большой валун переживаний и волнений. - Спасибо. – Повернувшись к Витьке, я с облегчением выдохнул. - Я тебя люблю. – Послужило мне ответом. - Вить… - Я запнулся, чувствуя, как предательски краснеют щеки. – Зачем снова эти глупости говорить? Какая любовь? Стебешься что ли? - Обычная. Ты сейчас так красиво улыбаешься. – Закинув маркер в ворох бумажек на столе, Смирнов встал, в легко угадываемом намерении подойти ко мне. – Ты доволен и больше не переживаешь из-за конференции? Все в порядке теперь? - Да, прости, что доставил тебе волнения. Я пойду к себе. – Стоит и говорить, что к двери мне пройти не дали. - Жень, сходим после конференции куда-нибудь? Сходим вместе? - Зачем? - Глупый. А зачем люди в кафе, кинотеатры, клубы ходят? Время хорошо провести, пообщаться или просто помолчать. - Мы же с тобой сегодня миллион раз все это делали. Зачем еще? – Я видел, как в недовольном жесте ползет вверх Витькина бровь, а в светло-карих глазах загорается опасный для меня огонек плохо сдерживаемого энтузиазма с налетом легкого раздражения. Но, не смотря на это, я решил идти до самого конца. – И еще. Не говори мне таких слов больше. Я тебя тоже люблю и ценю как хорошего друга и коллегу. Ты всегда ко мне на помощь приходишь, вот статью распечатать помог. Какой еще друг в таком мыле одолжит принтер! Спасибо, честно. Но, пожалуйста, выражай свою дружескую привязанность не такими словами. Потому что слово «люблю» оно для меня…это…слишком громкое. Его нельзя просто так говорить. - И кому же можно его говорить, о, великий психолог? - Тому, кого любишь. – Заикаясь, выпалил я. - Так вот я официально, раз в сотый тебе заявляю, что я тебя люблю. - Нет, ты что-то путаешь. – Улыбнулся я. - Правда? И что же это? Объясни. – Витька с явным вызовом прошествовал обратно за свой стол и, усевшись за ним, предварительно собрав в кучу весь бардак, кивком лохматой головы указал мне на доску с мелом. – Прошу. - Смотри. – Я принял вызов и, взяв кусочек мела, принялся за то, что кормило меня в последнее время: я принялся объяснять. – Есть у нас люди. Они бывают двух полов. Мужской. – Я нарисовал значок «щит и копье Марса». – И женский. – Мел вывел значок «зеркало Венеры». - Мужчина и женщина вступают в отношения, логичным итогом которых должно быть продолжение рода – рождение ребенка. Чтобы ребенок родился и вырос, требуется уйма времени и сил и, чтобы этот процесс не нарушился или не прервался, природа придумала кучу приколюх, которые этому всячески способствуют. Из этой области и любовь. Что это такое? Химическая реакция в головном мозге или привязанность, или чувство с длительной динамикой, или установка, способность, философская категория, да хоть непонятное и неизвестное! Главное, она имеет место быть только при наличии биологической целесообразности! А это значит… что? - Что? – Витька всю мини-лекцию следил за мной совершенно пьяными глазами и самозабвенно грыз очередной маркер. - А то, что ты ко мне испытываешь что угодно, только не любовь! - АААА… - Протянул коллега и с шумом встал из-за стола, подошел ко мне, взяв себе новый кусочек мела. - Будешь опровергать? – Я улыбнулся, сложив руки на груди и приготовившись анализировать и спорить. В такие вот моменты я чувствовал себя Наполеоном, Цезарем, Конаном – варваром, да кем угодно! Это была моя стихия: анализ, рассуждения, выводы. - Угу. – Витька нарисовал на доске два сердечка. Такими девчонки обычно в изобилии украшают свои тетрадки и записные книжки. - Сердце не такое. – Улыбнулся я. – Это мультяшная и очень упрощенная версия. Виктор не послушал меня и обвел сердечки по контуру еще раз, затушевав их внутри легкой штриховкой. Потом между сердечками появился корявый плюсик, чуть позже знак равенства, а еще позже первые буквы наших имен. - Это дурь. – Я не выдержал и рассмеялся. - Еще какая. – Витька расхохотался следом. – А ты там философские определения, бе-бе-бе! -Все равно. – Проговорил я, смахивая слезы смеха. – Любовь обычно определяют как чувство. Класс чувства. А свою точку зрения я уже рассказал. - Да? А как же твои отношения со Стасом? - Откуда ты узнал? – Внутри все похолодело, и смех в легких быстро кончился. - Я интересовался. – Витька отложил мел и улыбнулся мне. – Пару раз видел вас вместе. Кое-что от знакомых узнал, но думал, что это просто слухи. - Ну, Стас…короче, моя теория летит к чертям? – Хмыкнул я, чувствуя, что запал сошел на нет. - Почему? Тебе просто так не больно. Не больно любить. Отмечу, не больно БЫЛО любить. - А сейчас я типа тебя люблю? - Да. - С чего? - Я чувствую. Если бы Вселенная дала Витьке еще пару секунд, то новый поцелуй узрел бы этот мир, но облом. В кафедральную дверь начали долбиться. И, судя по тому, что долбились с особой настойчивостью и совершенно безжалостно, то это были они – студенты. - А черт!!! – Взвыл Витька, капитулируя за свой стол и в буквальном смысле прячась под ним. – Женя, это они. Они пришли за мной! Короче, ты меня не видел. - Виктор Андреевич! Мы за зачетом, иначе нас к экзаменам не допустят. Вы в зачетках до сих пор не расписались, а я ведь напоминала! Виктор Андреевич! – Женечка Савина - староста 4 курса психологов, ворвалась на кафедру, размахивая просто убийственной стопкой зачеток. – Ой, Евгений Юрьевич! – Студенка залилась краской. – А вы тут Виктора Андреевича не видели? - Женя, не могли бы подождать минутку. – Улыбнулся я. - Ой, я вам мешаю, да? - Нет, я сейчас доделаю одно дело и помогу вам с поисками Виктора Андреевича. - Конечно-конечно. За дверью подождать? - За дверью. – Девушка одним моментом захлопнула дверь. Я прямо вздрогнул. Улыбаясь, я медленно, чеканя шаг, подошел к убежищу Витьки. - Любовь, говоришь? А даже если так, то войну никто не отменял. - Эй, ты чего задумал? Нет… – Послышалось откуда-то снизу. Хм, дошло. – Жень, там зачеток до хрена! Я убьюсь. - Это твоя обязанность. Ты это должен был сделать еще во время зачета. - Подождут они! У меня есть дела поважнее, чем глупые бумажки. - Какие, например? – Я присел на корточки рядом со столом и тяжело вздохнул. С Витькой согласиться, конечно, можно. Бесчисленные зачетки выматывают. Давно надо было изобрести машину для автоматического проставления росписей преподов. - Тебе статью распечатать. – Хрюкнули из-под стола. - Женя!!!!!! Войдите! – Заорал я. Верная Женечка мигом оказалась на кафедре. - Что случилось, Евгений Юрьевич?! Ой, Виктор Андреевич под столом… - Помогите собрать оборудование с пола. – Улыбнулся я. - Маркеры что ли? – Захлопала ресницами Женечка, но под стол к Витьке полезла. - Выражайтесь яснее, Евгений Юрьевич! Для современных студентов такие слова слишком сложные и не понятные. – На кафедру вернулась из деканата Ленка. - Нет тут никаких маркеров! И не надо мне помогать, Женечка! – Взвыл Витька, как ошпаренный вылетая из павшего укрытия. - А это что? – Женечка вертела в руках самые реальные маркеры. - В этом весь наш Виктор Андреевич. Говоришь ему, что давно пора убрать этот бардак.. - СТОЛ! - Извините, Виктор Андреевич, стол! – Хохотнула Ленка. - Елена Васильевна! – Прорычал Витька. Женечка же глупо захихикала. Правильно, а как еще реагировать, когда преподы друг друга подкалывают при студентах? Но за этим самым хихиканьем девчонка про свое весьма коварно не забыла: - Виктор Андреевич, так проставите зачет? Андреевич широко улыбнулся, в душе, я уверен, взвыв как волк на Луну. - Спасибо за помощь. – Я, захватив статью, поспешно вышел с кафедры. Говоришь, что так мне было не больно любить? А если мне априори не нравятся девушки? Что ты мне на это скажешь? Скажешь, что я доказываю теории, в которые сам не верю? Я ускорил шаг. Пожалуй, я соглашусь с тобой. Но разговор, почему тот или иной человек достоин или не достоин любви, я начинать не буду. Если только как-нибудь в постели, прижимаясь к теплому тебе под куполом из простыней…но такое возможно только в случае твоей победы в конференции, а этого не будет. Хм, и как ты меня,такого гениального, терпишь?