flashback
— Здравствуй, Питер, он же Ртуть. Вероятно, тебе интересно, зачем ты здесь? — Маска говорил медленно и спокойно, даже мягко, Питер так и представлял, как под куском материала светится самодовольная ухмылка. — Где мой отец? — Ртуть очутился возле решётки, за которую визитёр не рискнул зайти. — Сразу к делу? Правильно, уважаю таких людей! Он в безопасности, уверяю тебя. Видишь ли, мне понадобилась ваша помощь. Ты читал Ницше? Уверен, что нет. Там повествуется о сверхчеловеке, но вам не понять, вы ведь мутанты, вы уже сверхлюди — предел совершенства, — в голосе незнакомца скользнула нотка отвращения, — Так вот, мои товарищи достигли немалых успехов в генной инженерии и пластической хирургии, в этом ты убедишься чуть позже. Мы — люди, Питер, нам есть куда развиваться, только вот, природа не наградила нас такими талантами, как ваши, следовательно, мы наградим себя сами. — Я так понимаю, мы для тебя выступаем в качестве сырья? — Молодец! Ты не так безнадежен, как кажется. Только не все вы. Лишь определенный класс мутантов — омега класс. — Тогда, зачем вам я? — Вот мы и вернулись к тому, с чего начинали. Твой отец — идеальный донор, его талант потрясает, поэтому его помощь мне заключается в предоставлении, как ты выразился, "сырья". Твоя миссия имеет другой характер. Ты, мой дорогой друг, послужишь приманкой для рыбки покрупнее. — Алекс... Но она не мутант омега класса! — Ошибаешься. Мне известно куда больше, чем тебе и чем ей, как оказалось. Ты знал, что наша малышка Райх совершила нечто ужасное? Она забыла упомянуть, что является убийцей своих собственных родителей. Но ничего, я ей напомню, каждому придется заплатить за свои прежние дела. Тебе не кажется, что в этом есть справедливость? — плечи мужчины сотрясались от смеха. — Только тронь её, и я... — Питер на полной скорости ударился о решетку и закричал от боли, пораженный мощным зарядом электричества. Парня отбросило к стенке, отчего смех маски стал более громким и истеричным. — Отдыхайте, мистер Максимофф, вам недолго осталось скучать.***
От воспоминаний парня отвлек вой сирены, раздавшийся в коридоре и камерах. Охрана вмиг ринулась к указанному месту назначения, объявления передавались на рации сотрудников, поэтому Питер не мог понять, что произошло. Но данная обстановка ему нравилась гораздо больше. Охраны больше не было, однако от этого было мало проку, клетка всё ещё под напряжением. Зато теперь можно было не бояться получить за переговоры. — Хэй, сосед! Что там у них стряслось? — Ртуть знал, что в соседней камере есть мутант, он слышал его дыхание по ночам. — Откуда мне знать, сынок, — голос по ту сторону стены явно принадлежал пожилому мутанту, — Читать мысли я не умею. — Простите, сэр, за мою фамильярность. Вы давно здесь? — Меня привезли неделю назад, они говорили, что будут тестировать мои способности, так как подозревают во мне ген омега. Не уверен, что у них получится, обнаружат лишь бесполезного старика. — Какие у вас способности? — По правде говоря, я сам не знаю, по молодости они были, а за последние десять лет от них не осталось ничего. Мне бы ещё хоть раз увидеть внуков. Но как только они узнают, что от меня никакой пользы, я буду ликвидирован, так сказал тот тип в маске. — У него мой отец и, возможно, девушка, а я сижу здесь и ничем не могу им помочь. Если бы был способ убрать это чёртово напряжение,— Ртуть снова подумал об Алекс. Он представлял её образ каждый день, такой светлый и родной. Красные глаза девушки, в которых всегда будто играли искорки, готовые разгореться в настоящее пламя, так и происходило, когда девушка злилась. А злилась она часто, парню даже нравилось наблюдать за ней в такие моменты, конечно, если причина гнева не он. Кулаки её плотно сжаты, курносый нос надменно вздернут, пухлые губы сомкнулись в гримасе ярости, а на окружающих распространяется её мощная огненная аура. Питер знал и другую Райх. Кроткую и нежную, когда она утром сидит на кровати, только проснувшись. Белые, отливающие золотом, волосы небрежно вьются за её спиной, кожа лица бледная, румянец ещё не успел появиться на щеках девушки. Она мило чихнёт и потянется всем телом, потом только поднимет свои веки, окаймлённые пушистыми ресницами. Максимофф любил любую Алекс. Если с ней что-нибудь случится, он никогда себе этого не простит. Он сотрет в порошок любого, кто хоть пальцем её тронет. Тот факт, что Урверк сделала со своими родителями, Питер не мог в это поверить. Наверняка, Маска лжет, дразнит его, заставляет чувствовать себя ещё более гадко. Но ничего не может омрачить его представления об Алекс, потому что он знал её настоящую, ту, которую не знает ни один человек. Вой сирены прекратился. Послышались шаги из коридора. Питер ударил по стене, негодуя, что опять придется провести непонятно сколько дней в молчании под присмотром охраны. Но его опасениям не суждено было сбыться. Металлическая дверь вылетела с петель и очутилась на полу. Максимофф поднял глаза и остолбенел. В помещение ворвались незваные гости во главе с его отцом. — Отойди-ка, сынок, — Ртуть по команде Леншерра успел прижаться к боковой стене. Прутья решётки разлетелись, прерывая цепь напряжения. Отряхнувшись от поднятой пыли, блондин выскочил из камеры, попадая в крепкие объятия Эрика. После на него налетела Тара, бормоча благодарность всевышнему. Питер коротко кивнул Саре и опешил, переведя взгляд на Ноэля. — А этот что здесь забыл? — кулаки Питера сжались. — Он друг, Питер, — раздался голос Коул. — Знаю я этого друга, он пытался нас убить во время последней встречи. Не удивлюсь, если он в сговоре с сумасшедшим в маске. — Ошибаешься, дружище. Ваши жизни меня не интересуют, лишь месть. Он убил Роксанну. — Правильно сделал, жаль до тебя не добрался, — от порыва агрессивности Ноэля удержала Сара, вставшая между парнями. — Давай ты засунешь свои претензии куда подальше, кареглазка, и начнешь думать головой. Сейчас мы в одной лодке, придется терпеть, если хочешь вернуть Алекс. — Вот именно, блондиночка ещё у него. — Не называй её так! — Питер, остынь,— послышался ледяной голос Леншерра, — Мы должны найти Алекс, рыжую, очкарика и Хэнка. Ты что-нибудь слышал от охранников? — Нет, знаю лишь, что примерно час назад сработала сигнализация, и вся охрана покинула это помещение. — Это из-за меня. По-тихому выбраться не удалось, — Леншерр виновато посмотрел на сына. — Почему ты не сбежал раньше? — Обстоятельства не позволяли, — ответил Эрик. — Почему здесь оказались Хэнк, Джин и Скотт? — Мы вместе с ними отправились за вами, — Тара положила руку на плечо Питера, — Хэнк шёл со мной, но мы разделились, и больше я его не видела. Алекс ушла со Скоттом. — Куда ушла? — Маска устроил нам настоящую проверку на прочность, он обещал, что если мы пройдём, то он приведёт нас к вам. Другого варианта у нас не было. По опыту могу сказать, что досталось остальным не слабо. — Но Алекс нужна ему живой, он сам мне сказал, — вдруг Питер вспомнил слова старого мутанта о ликвидации и проверке. Парень подбежал к камере соседа и посмотрел на Магнето. Тот понял, чего от него ждут, и через мгновение железные прутья покинули своё местоположение. Питер помог мутанту выбраться наружу, старик был слаб. — Поторопитесь, иначе будет поздно. Если она окажется негодной, её просто уничтожат, — Тара осмотрела старика и оказала необходимую помощь. — Надо спешить, — Питер направился к выходу.***
Воссоединившись с Питером, группа мутантов выдвигалась в сторону так называемой операционной, где Маска и воплощал в жизнь свои больные идеи. Все были на нервах, Ртуть не находил себе места, но пока пообещал не использовать свою силу, дабы не истрепать свой организм еще сильнее до начала главной баталии — с человеком, пытающимся отнять у него самое дорогое, его Алекс. Сердце бешено билось, все внутри кипело от ненависти и злобы, а это, несомненно, — главные мотиваторы. Охранники отлетали, стоило им только заметить мутантов, выкладывались все, накал подстегивал на открытие в себе новых возможностей. Эмоции — главный людской манипулятор, способный сотворить любые метаморфозы и с телом, и с душой. Особенно, когда эти эмоции отрицательные, даже негативные, когда желание убить кого-то стоит на первом месте, и ты идешь не вести с кем-то дипломатические переговоры, а именно лишить жизни. Все это способно сотворить с людьми невозможные вещи, что уж говорить о мутантах. Чем больше становилось охраны, тем ближе они приближались к цели. Показались гигантские железные двери, возле которых столпились шестерки Маски. Мгновение. Ни двери, ни шестерок. Эрик в бешенстве, Тара в бешенстве, а значит — им плевать на преграды, как и всегда, впрочем. В женщине уже не осталось былой жалости к людям, уже очень давно, но она до последнего надеялась на реабилитацию человечества в ее глазах, но с каждым днем оно утопало все глубже и глубже. Надеяться уже просто не на что, люди прогнили настолько, что верить в них — подставлять спину под их ножи. Впереди виднелось гигантское стекло, все моментально подбежали к нему, разобравшись с очередной охранной. За стеклом, этажом ниже, находились капсулы, в которых они сразу признали друзей, Маску и какого-то незнакомца. Увидев свою возлюбленную в одной из капсул, Питер попытался разбить невидимую стену, разделяющую их, но все было тщетно. Ртуть в отчаянии барабанил по стеклу. Маска, тем временем, заметил гостей, чем он доволен не был: — Ускоряем процесс, ребятки! Я хочу встретиться с Магнето в новом обличье. Троих сразу, гулять, так гулять! — он был вне себя от ярости, что затуманило его рассудок. — Босс, вы уверены? Мы еще ни разу это не практиковали, — ему стало было начали возражать врачи, но спорить с безумцем себе дороже. Им пришлось согласиться, — Подключайте первого, мисс Райх следом, Феникс последней, живо! — люди в белых халатах засуетились вокруг капсул, Питер взвыл от ощущения своей беспомощности в данной ситуации. Истерический хохот психопата в маске наполнял помещение, в него вливали кровь первого мутанта, сразу же подключили подачу крови Алекс, с Джин повременили, наблюдая за реакцией. — Этого мало! Дайте мне Феникса, — хозяин требовал продолжения банкета, поэтому врачи беспрекословно начали подачу крови рыжеволосой, но все вдруг вышло из-под контроля. Аппарат, к которому были подключены капсулы, начал пищать, предвещая что-то неладное. Вся конструкция, состоящая из множества гигантских труб и обеспечивающая Маске возможность трансплантации мутантного гена, начала давать сбой. Огонь охватил ее из-за перегрузки системы. Все постепенно охватывал хаос. Врачи суетливо пытались отключить подачу, но их господин уже обезумел от вкуса предстоящей силы, которую в него вливают вместе с кровью мутантов. — Не смейте останавливаться, придурки! — весело покрикивал он из своей капсулы, но сам начинал чувствовать, что что-то не так. — Показатели превышены в двадцать раз, сэр, вы не выдержите, аппарат не выдерживает, нужно прекращать! — Вот как выйду, на тебе и опробую мощь этих двух прелестниц, а пока — молчать, дайте папочке насладиться часом икс. Ох, как иронично получилось, да, Фрэнк? — он посмотрел на одного из врачей, — Детишки профессора Икс участвуют в моем триумфе, кто бы мог подумать. Час икс и люди Икс, — Маска разговаривал сам с собой до тех пор, пока терпеть боль стало нереально, — Останавливайте! — люди спешно начали тыкать по всевозможным кнопкам, в ответ аппарат начал пищать еще сильнее. Помещение начало разваливаться, стены трещали, а потолок кусками падал на пол. — Выпустите меня! — мужчина начал тарабанить по стеклу капсулы. — Мы не можем, система не отвечает, она перегружена! — врачи в панике скрывались от падающих с потолка камней, забывая о своем боссе, который негодовал и неистовствовал. Все начало трястись, а ошметки падали один за другим, попадая на капсулы и стекло, разделяющее мутантов от Маски. Капсулы пошли трещинами, но вот сам мужчина уже бился в агонии, все еще впитывая в себя кровь Алекс и Джин, когда каждая капля для первой на счету, ведь ее подключили раньше подруги, а мутант, чьей крови Маска впитал больше всего, уже мертв, что заметно по ровному звуку аппарата жизнеобеспечения. Питер начал усиленно бить по стеклу, как и все остальные, борясь за возможность спасти девушек. Наконец, оно пало, давая им эту возможность. Ноэль и Сара принялись вытаскивать Джин, пытаясь делать все как можно аккуратнее и быстрее. Питер, Эрик и Тара подбежали к Алекс. Девушка была бледнее обычного, обычно округлое лицо стало более очерченным, скулы резко выраженными, глаза впалыми, а губы налились иссиня-синим, неживым и глубоким, как вены. Общими усилиями ее вытащили из прозрачной тюрьмы. Питер поднял девушку. Она свисала с его рук и пыталась что-то сказать, её губы шевелились в созвучии немых звуков, руки, трясясь, тянулись к лицу Питера. Тара стояла в ступоре. Внутри завыло отчаяние и страх, но она просто обязана собраться, собраться ради Алекс и Питера, ради их счастья. — Клади её обратно! — скомандовала женщина, вытирая потоки слез и надевая маску спокойствия и рассудительности, — Питер! — он не послушался, все так же стоя к ним спиной и держа на руках блондинку, чьи волосы окрасились от крови в розовый. Парень медленно повернулся, особа на его руках безжизненно повисла, уже не шевеля губами в попытках издать хоть звук кроме сиплых стонов. Только блеклые, почти умершие от боли глаза все ещё смотрели куда-то. Ее грудная клетка забилась в хаотичных рывках, на синих губах проступали бурые капли, стекающие к подбородку и падающие на пол. Как и слезы, катящиеся по щекам Питера одна за другой. Эрик подошёл к сыну и рывком отнял девушку, кладя её в капсулу, но не закрывая её. Коул взяла себя в руки и поборола нарастающее чувство паники, которое, если быть честным, накрывало её с головой. Женщина осмотрела Алекс, та уже была почти мертва, её рассудок мутнел, глаза становились стеклянными и пустыми, они уже не цеплялись за Питера и просто смотрели перед собой, подсознательно ища тот самый свет, о котором нам всем рассказывали. Ей этим лучом служила больничная лампа, направленная прямо на неё, вплотную. Тара истерично перебирала приборы на железном подносе, когда наконец нашла на нем скальпель, она провела им по запястью, прямо по венам. Кровь ручьём потекла по рукам, женщина поднесла кисть ко рту девушки. — Эрик, бери шприц, — она перетянула себе руку жгутом, мужчина медлил, не решаясь навредить ей, — Эрик, черт тебя возьми, быстро! — он взглянул на откровенно рыдающего сына, держащего девушку за руку и молящего всем богам, чтобы она смогла выжить, вновь очутившись на краю. Ради него он готов на все. Даже на это. Леншерр воткнул иглу в вену Тары, оттягивая его. Кровь наполняла шприц. Как только он был полон, Тара вручила ему ещё один, втыкая первый в руку девушки. Джин хватило всего одной дозы, чтобы регенеративный процесс пошел полным ходом. Но вот с Алекс все обстояло иначе. Тара повторяла процедуру снова и снова, пока и сама не побледнела. — Хватит, Тара, остановись, — Эрик буквально оттаскивал её от Алекс. — Я не могу оставить её умирать! — Тара! — голос принадлежал Питеру, — Остановись. — Вы оба свихнулись?! — парень прильнул к рукам умирающей Райх, слезы скатывались одна за другой, всхлипы наполнили всю комнату, разрывая её всей той болью и всем отчаянием. Тара пыталась вырваться из рук Эрика, но тот не собирался терять ее. — Алекс, пожалуйста, пожалуйста, — умолял её Питер, цепляясь за безжизненно висящие руки и поворачивая на себя её лицо, на котором так и застыло спокойствие, ведь он пришёл к ней, он почти спас и почти успел. Парень утянул её к себе на пол, прижимая и пытаясь вдохнуть жизнь в её тело. Он обнимал её, целовал бледные щёки, убирал волосы с её лица и водил по нему руками, будто она была жива, будто ничего этого не было, будто все это очень страшный сон из ряда тех, о которых, проснувшись, хочется забыть, но не всегда получается. — Ты же сейчас очнёшься, и все будет, как раньше, ты же сейчас обнимешь меня в ответ, да? — он шептал ей на ухо, качая, словно засыпающего младенца. Но вот засыпала она навсегда, — Не умирай, не умирай. Тем временем Джин очутилась в руках прибежавшего из неоткуда Скотта, девушка, почувствовав что-то очень родное, медленно открыла глаза, но вот с Райх такого чуда не происходило, поэтому все присутствующие смотрели на Питера с сожалением и диким ужасом — никто не хотел пережить такое. — Алееекс, — Питер уже завыл в голос, все сжимая её тело, — Нет... Тара прикрыла рукой рот и забилась в истерике, со спины ее обнял Эрик, в морщинках которого тоже нашли себе место слезинки. Девушка уже не дышала, ее грудь не поднималась, а взгляд застыл. Пальцы касались кафельного холодного пола, но она была куда холоднее. Питер всеми силами пытался ее согреть, отогреть, как котенка. Но она отказывалась возвращаться к нему, она ушла, даже не попрощавшись, оставив столько вопросов и его одного. Она оставила их всех: Тару и Эрика с чувством вины, Питера, сломленным до конца его дней, с вечными воспоминаниями о том, как он просидел в обнимку с ее трупом. — Почему не подействовало? — Тара опала на пол и схватилась за голову. Сара закрыла руками глаза, стараясь провалиться куда-нибудь от всего происходящего. Было страшно и больно, и очень пусто. Но тяжелее всего было человеку, желающему связать с ней свою жизнь, мечтавшему когда-нибудь называть ее своей женой и матерью своих детей. Питер дошел до своего предела, он впивался руками в нее, цеплялся, тряс. Ее голова ударялась об его грудь, шатаясь из стороны в сторону. Остатки крови скатывались по подбородку, но он не желал ее отпускать. — Не оставляй меня, пожалуйста, Ал, не умирай, ты мне нужна, я не смогу жить с этим, — он захлебывался в своих слезах, но все же пытался говорить, веря, что она его услышит, — Ал, пожалуйста, — но девушка его не слышала, Ртуть был в отчаянии, — Очнись! — он начал трясти ее из стороны в сторону, — Очнись! — Эрик подошел к сыну и попытался его утихомирить, но тот оттолкнул его, забиваясь с телом возлюбленной в угол, как загнанный зверь, — Очнись! — парень со всей силы ударил по ее грудной клетке.***
Алекс шла по выложенной камнями тропинке, ведущей к маленькому деревянному домику. Лестница скрипнула, выдав ее присутствие. На террасу вышла ее мать, осматривая гостью. Женщина недовольно поцокала и покачала головой, не пуская дочь внутрь. — Я не ждала тебя, милая, — девушка поежилась от ее слов, не понимая, что происходит. — Я соскучилась, — по щекам блондинки стекали слезы. — Но это не дает тебе право оставлять их одних, — теплые материнские руки скользнули по плечам младшей Райх и повернули ее. Впереди, у трех могил, стоял Питер, сжимая маленькую ладошку Роя. Мальчик покинул сына своих новых опекунов, оставив наедине с холодом мрамора, вместо теплоты родных губ, которые, навсегда посинев, уже не могли греть. Парень склонился к одной из плит и залился слезами, рассказывая о том, как он скучает и насколько ему тяжело. Алекс сделала несколько шагов вперед. Позади нее стояла мать, а впереди, на таком же расстоянии, был Питер. Девушка стояла на перепутье. Только ей было решать, куда идти. Когда она посмотрела на мать, та лишь стирала слезы и смотрела на нее со всей лаской. — Рано, Саша, слишком рано, — она пыталась улыбаться ей сквозь слезы, — Нам пока рано видеться, дочка, я не хотела встречаться еще очень долго. Ему ты нужнее, — женщина указала на ревущего Питера, — Иди. Алекс послушалась совета матери и пошла к парню. Ее рука скользнула по широким плечам, растворяя скорбь. Он обернулся. Его губы двигались в беззвучном "спасибо", а глаза провожали женщину, уходящую в свет, который заполнил все пространство. Девушка выгнулась, ее грудь рывком взмыла вверх, губы втянули дозу кислорода. Перед глазами Алекс появлялись силуэты людей, все бегали вокруг и что-то делали. Она не понимала, где она, и что происходит. Тени передвигались по комнате, голоса смешались в нескончаемый гул. А дальше было ничего вперемешку с отголосками былой боли и пиканием каких-то больничных аппаратов. И только отчетливый силуэт матери наблюдал за ней с порога, одобряюще кивая ей и так же растворяясь в свете.***
Человека легко сломать, легко отнять у него все, что ему так дорого. Но вот "починить" человека почти нереально, мы навечно остаемся сломанными где-то глубоко, даже если внешних признаков повреждений не осталось. Это, как бомба с часовым механизмом — никогда не знаешь, когда она рванет, и ты снова сломаешься. А чинить-то уже некому. Алекс не видела друзей несколько месяцев, проходя курс реабилитации. После того, как она пришла в сознание, рядом она увидела Питера, по которому так скучала и так хотела обнять. Но вместо его улыбки она видела то изуродованное тело. Убитые родители приходили в кошмарах и, казалось, наяву. Маска нанес ей слишком глубокие порезы, чтобы просто поверхностно зашлифовать их и забыть на время, пока они снова не всплывут эпизодами из прошлого. Питер ее поначалу не понимал. Он не знал, что она видела там, что пережила. Но знал, что она сделала. Как и все, впрочем. Когда ему дали запись разговора девушки с психологом-мутантом, все встало на свои места. Но и вопросов оставалось много, ответы на них смог дать лишь один человек. Сара знала изначально, но хорошо скрывала. Она была экспериментальной мышкой человека в Маске раньше Алекс, а познакомились они после того, как старшая Райх убила своих родителей. Маска восхищался ее мутацией, желая заполучить как можно быстрее, но не удалось, ведь девушка начала терять рассудок после того, как осознала, что натворила. Она замкнулась и не могла пользоваться своей мутацией, считая себе монстром. Именно поэтому ей и заменили воспоминания на печальную историю о двух брошенках, а после того, как они с братом сбежали, история лишь дополнилась. Вспомнив все таким не очень хорошим способом, с Алекс приключилась та же проблема, что и много лет назад. Отрицание перешло в смирение, смирение в осознание, а осознание снова привело ее к отрицанию, в лишний раз доказывая, что от себя не убежишь, как бы ты ни пыталась, ты есть ты. Но в этот раз Маска зацепил не только прошлое, но и будущее, показав примерный расклад дел, если как-то раз девушка не удержит в узде свое маньячное начало. Труп Питера преследовал ее, и сбежать она смогла только в палату психиатрической больницы. Но прятаться вечно не получится, да и смысла этого делать нет. Лечение дало свои плоды, и Алекс уже не пряталась при виде старых знакомых. Но ей было страшно, совесть вгрызлась ей в горло и вены, одно неловкое движение — и прощай, рассудок. Даже узнав, что увиденное в логове Маски — смесь галлюцинаций и актерской игры — лучше не стало. Осознание чего-то ничего не дает, это нужно принять, но вначале у девушки получалось лишь отрицать. — Мисс Райх, вы готовы, вас ждут? — в палату заглянула медсестра и оповестила блондинку, та в последний раз осмотрела свои бывшие покои и, собравшись с мыслями, шагнула за их порог. Перед ней стояли Питер, Тара и Эрик. Женщина заметно округлилась, отчего красные глаза раскрылись от удивления. Питер возмужал, изменился, но смотрит с такой же лаской, как и раньше. Холодный взгляд Эрика словно оттаял, заиграв новыми красками. За спиной Питера стоял Рой, дальнейшие отношения с которым девушке казались просто нереальными. Он не сможет простить, как и не смогла она. Но Алекс хочет быть с ними, хочет любить их, несмотря на то, что сделала когда-то. И никто не сможет у нее их отнять. — Господи, Пит, — она подбежала к возлюбленному и кинулась в его объятия, заливая слезами выглаженную рубашку. Ртуть изучал ее снова и снова, видя уже по-другому, не так, как раньше, но все еще любя, очень сильно и пылко. Питер поставил девушку на пол, на нее моментально накинулась Тара, сжимая в крепких объятьях. — Младший Леншерр? — девушка посмотрела на живот мисс Коул, та стерла наступающие слезы и заулыбалась. — Ну, привет, коллайдер, дала же ты жару, — после комментария Эрика повисла тишина. Он вспомнил, что будущая жена говорила ему о состоянии избранницы сына, подколы были делом рискованным. Тара в напряжении наблюдала за реакцией. — Да, ты тоже, как погляжу, — она вновь взглянула на Тару, — Не скучали без меня, значит. Получается, что ты уже давно?.. — Шестой месяц пошел, — женщина прикоснулась руками к животу, — И уже как месяц он пинается, как бешеный, — Леншерр ухмыльнулся, кивая сыну, тот подтолкнул к девушке ее младшего брата. — Привет, Рой, — она неуверенно присела на корточки. — Привет, — мальчик не спешил подходить к сестре, выдерживая дистанцию. Алекс на большее и не рассчитывала. Как только она собралась встать, маленькие ручки обвили ее шею и потянули к себе, крепко обнимая. — С возвращением, Ал, — Питер протянул ей руку и вновь притянул к себе, целуя в золотую макушку.***
"Произвел посадку самолёт, выполняющий рейс №2340 Берлин-Мюнхен" — раздался холодный женский голос из динамиков в аэропорту. Алекс и Питер летели без багажа, поэтому покинули здание раньше своих попутчиков. Путь предстоял не долгий, по данным, которые удалось раздобыть Ртути, деревня Обераммергау находилась всего в часе езды от Мюнхена. Пара села в такси, Алекс с жадностью наблюдала пейзаж за окном, будто пытаясь впитать всё по максимуму, пробуждая давние воспоминания о родине. Зеленые холмы и луга Баварии успокаивали глаз, солнце освещало всё вокруг, отражаясь на холодном металле проезжающих мимо машин. Питер ненадолго задремал, Алекс взяла его за руку. Она была счастлива, что парень согласился поехать с ней в то место, где началась её история. Девушка волновалась, конечно, их там никто не ждал, не перед кем будет краснеть, но её волновало не это. Машина остановилась возле знака с названием деревни, водитель отказался ехать дальше, ссылаясь на состояние дороги. Пришлось идти пешком. — Карта у тебя, Ал? — спросил Ртуть, когда они остались вдвоём. — Да, — девушка извлекла из кармана рюкзака аккуратно сложенный кусок бумаги и стала его осматривать, — Мы здесь, надо пройти примерно метров двести по этой улице, потом свернуть сюда и там рукой подать. Питер кивнул и направился следом за блондинкой. Прохладный воздух приятно щекотал нос, заполняя лёгкие парня кислородом. Ртуть оглядывал окружающий пейзаж: домов на улице почти не было, стояло одно строение, явно заброшенное хозяевами, вокруг лишь бескрайние луга и поля, по которым пролегают тропинки, когда-то протоптанные жителями. Хоть здесь и не было людей, но место дышало жизнью. Вдали Максимофф заприметил двухэтажный коттедж, окна его были заколочены, трава пробивалась сквозь доски порога. Когда они подошли ближе, Алекс остановилась у калитки, положив руку на забор. — Это он, Пит. Когда-то я здесь жила. Поверить не могу, что прошло уже столько лет, только благодаря видениям Маски я смогла восстановить в памяти его картину. А ведь могла бы сейчас просто пройти мимо. — Хочешь войти? — Питер уж было хотел открыть калитку, но рука Алекс остановила его. Он вопрошающе посмотрел на возлюбленную, та, подумав, сама толкнула дверцу. Питер попробовал открыть входную дверь, но та не поддавалась. Алекс, тем временем, медленно шла по выложенной камнями тропинке, ведущей на задний двор. Участок настолько зарос растительностью, что она с трудом могла разглядеть, что находилось впереди, пока не вышла на более менее открытую местность. В зарослях, покрытые мхом и обросшие сорняками, находились две могилы с самодельными, покосившимися крестами. На камне, которым подперли кресты, были высечены имена "Хелена и Герарт Райх". — Ал, тут заперто, выбивать? — парень окликнул блондинку, но, не застав ее у калитки, отправился вглубь участка. Девушку он застал сидящей на коленях у могил, она вырывала сорняки и стряхивала паутину с камня. Питер принялся помогать ей. Когда могилы были немного приведены в порядок, парень нарвал диких цветов, беспорядочно растущих рядом, и положил их у своеобразных плит. Ртуть смотрел на Райх, глаза девушки смотрели прямо перед собой, она о чем-то думала. Быть может, вспоминала своих отца и мать, потому что по её щекам полились слёзы. Парень положил руку ей на плечо и приобнял, она втянула воздух полной грудью и вытерла слёзы. — Я в порядке, Пит. Надеюсь, они когда-нибудь простят меня. — Думаю, они уже простили. Теперь твоя очередь, прости саму себя, Ал, — Ртуть заключил Райх в объятия. Её тело снова сотрясалось от рыданий. Девушка услышала то, в чем очень нуждалась. Она хотела простить себя, но по понятным причинам не могла. И только Питеру под силу помочь ей в этом, помочь принять себя и простить, по-настоящему простить. — Я хочу войти внутрь, может, там остались какие-нибудь фото или еще что-нибудь значимое для родителей, — девушка поднялась с колен и стерла слезы, вновь окидывая взглядом задний двор. — Хорошо, я позже присоединюсь к тебе, ладно? Хочу побыть с ними наедине, — получив согласие Алекс, парень дождался, пока она войдет внутрь и не будет слышать его. Он долго собирался с мыслями и все не решался начать, хотя и очень хотел. Алекс вошла в дом. Половицы скрипели под ногами. Девушка облокотилась рукой на стену, после чего с нее что-то упало. На полу лежала фотография семьи: светловолосый мужчина обнимал жену с ребенком на руках. Девушка подняла рамку с разбитым стеклом и посмотрела на стену. На ней все еще висели фотографии, пусть уже тронутые временем, но они все же были. Алекс рассматривала их, медленно водя пальцами по лицам родителей на картинках. Они были юны и красивы. На всех фотографиях семья улыбалась и светилась от счастья. На самом последнем кадре уже появился Рой, совсем маленький. Алекс тут всего пятнадцать. Девушка прижалась спиной к другой стене и сползла по ней на пол, заливаясь слезами и улыбаясь. На шум пришел Питер, сразу же подлетевший к девушке. Он взглянул на стену и застыл. Родители Алекс были действительно прекрасны. А она — точная копия матери, от отца взяла только золото в волосах. Ртуть взял одну из рамок и всмотрелся в изображение, улыбка озарила его лицо: с фотографии на него смотрела совсем маленькая Александрия, улыбающаяся двумя передними зубами, но очень счастливая. Идиллию прервал посторонний женский голос, раздававшийся со двора, Алекс узнала родной язык: — Кто здесь? — на пороге появилась женщина. — Простите, мы просто пришли проведать могилы знакомых. — Вы знали их... Сожалею вашей утрате. Вся деревня боялась той же участи, поэтому многие и уехали. Но никто не сумел забыть Родину, поэтому бежавшие местные возвращаются со всех уголков планеты, — Алекс на секунду вздрогнула, но виду не подала, — Вы тоже из этих мест? — Да, можно сказать, что и я Родину забыть не смогла. — Возвращаться не собираетесь? Этот дом пустует, думаю, никто с вас даже денег не возьмет, если не страшно, конечно, жить в таком месте, где все и произошло, — каждое слово женщины безумно задевало Райх, но она держалась. — Не думала об этом, если честно, но приму к сведению. Спасибо. — Пожалуйста, до свидания, не буду вам мешать, — она покинула пару. — О чем она говорила? — спросил Питер, когда они уже собирались уходить, взяв с собой фотографии. — Спрашивала, не хочу ли я вернуться. Дом пустует и все в этом духе. — И что ты ответила? — Что не думала об этом. И это правда, — блондинка заметно погрустнела. — А теперь задумалась? — Алекс в ответ лишь многозначительно вздохнула. Когда молодые люди вышли за пределы участка, было решено устроить привал. Под старым дубом, ветви которого образовывали мощную крону, Алекс расстелила покрывало и достала заранее приготовленные бутерброды. Перед тем, как приступить к еде, Питер взял Алексу за руку. — Слушай меня внимательно, Ал, и не перебивай, как ты это обычно делаешь. Эти три года, что мы знакомы, были для меня настоящим испытанием. Пройти его было нелегко, сама знаешь, какие с нами происходили события. Но они сделали нас сильнее, и я знаю, что порой находиться с тобой просто невыносимо, но необходимо для меня. Мы прошли всё это вместе, и я хочу спросить тебя: Александра, готова ли ты и дальше переживать все трудности и радости со мной вместе, но уже в качестве моей жены? — Максимофф извлек из кармана куртки блестящий предмет. Золотое кольцо, украшенное небольшим камнем алого цвета. Алекс широко раскрыла глаза, смотря на протянутое ей украшение. Глаза её снова начали наполняться слезами, она быстро закивала, надевая кольцо себе на палец, и бросилась в объятия Питера. Старый дуб будет ещё долго хранить у себя воспоминания о двух влюбленных, произнесших клятву под его кроной, такой широкой и величественной, какой только и может быть любовь.