Возвращение домой

POV Астрид: — Кэтрин, шевели батонами! Мы и так уже опаздываем на сорок минут! — увернувшись от столкновения с идущим навстречу парнем, я отчаянно поторапливала Кэтрин, которая шла сейчас позади меня и негромко ворчала какие-то проклятия себе под нос. — Да успокойся ты уже, Айси! Все равно мы уже опоздали и ничего ты с этим не сделаешь! — послав в меня испепеляющий взгляд наконец в голос возмутилась она, взмахнув руками. И черт возьми, я ее сейчас понимала как никто другой, но в отличии от Кэт я привыкла пытать удачу до самого конца. — Но это уже будет пятый раз за месяц, Кэт! Мы и так уже на повторном испытательном сроке из-за них… — на сей раз развожу руки в стороны я, но в отличии от Кэтрин, не останавливаюсь. Однако я не успеваю пройти и двух десятков метров прежде чем она крепко хватает меня за плечо, останавливая и резко разворачивая к себе лицом. И черт побери, она зла. Она чертовски зла! — А тебе напомнить, из-за кого мы всегда опаздывали?! И из-за кого мы опаздываем и сейчас?! — вцепившись мне в предплечье, чуть ли не прошипела мне в лицо она. А ее взгляд… Ее глаза горели тем же огоньками злости, что и в те моменты, когда нас зажимал Стив, но только сейчас эта злость была направлена на меня. — Запомни, Ас, если нас сегодня выгонят или окончательно лишат зарплаты, то это будет только твоя вина! — и еще раз смерив меня испепеляющим взглядом, от чего по моей самое пробежали мурашки, отвернулась. — Ну прости уж меня! — теперь уже негромко бурчу я, глядя в след ее удаляющейся спине. Да, мне трудно не признать, что львиная, ну или практически вся доля опозданий на работу — моя вина. Потому что среди всего прочего пунктуальность у меня, увы, хромает. И особенно это больно отражается такие моменты. До ресторана-кафе доходим чуть более чем за час, что само по себе для нас является почти что рекордом, но тем не менее опаздываем почти на полчаса с начала нашей смены. И если остальные официанты к нашим опозданиям относятся лояльно и с пониманием, то о Томасе я такого сказать не могла. Да кто вообще выбрал такого напыщенного павлина со столь завышенной самооценкой и чувством ответственности в управляющие?! Вообще об «ImperiuM» стоит сказать отдельно — в отличии от остальных заведений в городе он представлял собой неоднозначное место, в котором сочеталось, казалось, не сочетаемое. И особенность его начиналась уже со входа. Точнее, с двух — один из входов вел в более дешевую часть «Империума», представляющую собой что-то сродни дешевой забегаловки, в то время как второй вел уже в помпезно оформленный ресторан, тоже разделенный на две зоны. И если изначально мы устроились работать именно в его «ресторанную» часть, то теперь мы находились на грани вылета и из забегаловки. Особенно если учесть Томаса, с ехидной полуулыбкой на губах стоящего рядом со входом… — Надо же! А я вот как раз вас жду, — расплылся в ядовитой усмешке он, от чего меня внутри передернуло. С его приятной внешностью, особенно одетый в идеально подогнанный к нему костюм, с идеальной прической и лакированных туфлях, он всегда выглядел с иголочки и пользовался постоянной симпатией у посетителей и столь же постоянным отвращением у персонала, так как с уважением он относился только к владельцу сети и нескольким его соуправляющим. — Просим прощения. Просто мы… — Кэтрин замолчала, когда Томас в ответ на ее оправдание лишь деланно-наигранно зевнул, благо прикрыв рот рукой, после чего сцепил их в замок и в два шага обойдя нас оказался между нами. От него как обычно буквально несло дорогим одеколоном, который он всегда в неимоверных количествах выливал на себя, вызывая лишь большее отвращение к своей персоне. — Оу, не стоит оправданий. Правда, не стоит! Вы всего лишь опоздали в пятый раз без учета того, что вы вновь на испытательном сроке, да еще и к тому же я так и не смог лицезреть вас в вашу прошлую смену… Кажется, она позавчера должна была быть, я же прав? — задумчиво растянув конец и даже не пытаясь скрыть насмешки, Том поджал губы. — Ах да, за вами же еще числится несколько нарушений дресс-кода и пара мелких замечаний, так что… — выдержав театральную паузу, Томас завел руки за спину и… —…Я пожалуй украду их у тебя, — приобняв за плечо и спародировав его тон, обезоруживающе улыбнулся… Хэддок!, неожиданно возникая возле него, но тут же отпуская Тома и хватая меня за запястье, а Кэтрин за предплечье и потянув за собой в сторону ближайшего входа в ресторан. Правда вот сделав буквально пару шагов он кардинально меняется в лице, и на смену красивой и притягательной улыбки приходит хмурость, усталость и откровенное недовольство. Но стоит ему заметить мой вопросительный взгляд на его лице мелькает тень улыбки, после чего он подмигивает мне и отрицательно мотает головой, все своим видом моля ничего не спрашивать у него. Хотя бы пока… Но еще больше меня поражает то, что он без малейших колебаний проходит мимо парадного входа, рывком открывая дверь для персонала и без промедлений заходит вовнутрь, приглашающе махнув рукой вслед за собой. Молча переглядываюсь с Кэт, которая лишь пожимает плечами в ответ и первая заходит вслед за ним. Я захожу последней. И первым что бросается в глаза — это то, что дверь ведет прямиком к лестнице на второй этаж ресторана, где располагаются эксклюзивные ложа для самых изысканных клиентов. Отдельные помещения под заказ для небольших компаний, оформленные по последнему слову стиля, комнаты для переговоров в строгих черно-белых тонах, лакированное черное дерево, паркет, приглушенная музыка на заказ — одним словом все то, что недоступно для «простых смертных». И оказаться в обители такой роскоши… невероятно! Но если я и Кэт поражены и деморализованы дороговизной внезапно окружившей нас обстановки, ведь вход для нас сюда был извечно закрыт, то Иккинг, по всей видимости, ощущал себя тут как рыба в воде. И шагая по коридору я вдруг ощутила себя недостойной, жалкой и ущербной по сравнению с тем, что было вокруг. Многие кампании нашего возраста, обеспеченные сынки, гуляющие на родительские деньги, провожали нас недоуменными или презрительными взглядами, некоторые вовсе не обращали внимания, но неизменным оставалось одно — чувство собственного недостоинства. И на кой-черт Иккинг нас сюда завел?! Но все кардинально меняется в тот момент, когда на меня вдруг из-за спины сгребают чьи-то сильные руки, а через мгновение я уже вижу перед собой рыжую взлохмаченную шевелюру Дагура. От неожиданности не сдерживаю удивленного возгласа, и лишь потом замечаю его хмурое и непроницаемое выражение лица, разве что только в зеленых глазах виднеются непонятные мне всполохи и огоньки. — Надо же! Неужели пастух решил таки появиться? — Дагур, только собиравшийся мне что-то сказать, так и и застывает на полувздохе, в то время как я лишь в крайнем непонимании оборачиваюсь к Иккингу, с такой желчью в голосе произнесшему эту фразу. Сразу чувствуется накалившийся между этими двумя воздух, и ситуация лишь ухудшается, когда Дагур отпускает меня и разворачивается в сторону шатена. — Да, братец, смотрю едкими фразочками ты бросаться научился… — тянет ему в ответ рыжий, на что у Иккинга лишь проступают жвалки от сжатых зубов. Да что с этими двумя происходит-то?! — А как на счет правды, а? Она из тебя так же просто выходить будет? — Астрид, Кэт, идите-ка в шестой зал, — оторопело поворачиваю голову в сторону Иккинга, в открытую приказывающего нам. А это уже ни в какие ворота не лезет! Однако прежде чем я успеваю возмутиться натыкаюсь на злой, но предостерегающий взгляд Дагура. И понимаю, что сейчас лучше не возмущаться и спорить. И вмешиваться. Во всяком случае пока… — Прекрасно! Но только дамы, если не хотите стать свидетельницами небольших дружеских разборок, то мой вам совет — обождите с полчаса. Я уверен, что вас здесь обслужат по высшему разряду, едва узнают, что вы друзья этого, — буквально выплюнув последние слово, Дагур указывает нам в сторону Иккинга, в этот самый момент, как мне показалось, обреченно прикрывшего глаза. — Не так ли, Хэддок?! — и пусть Бейкер говорит это спокойным тоном, в его голосе проскакивают вызывающие нотки, а в глазах пляшут хороводы разъяренных черти. Он просто очень зол. Очень-очень зол. — Идите куда хотите, и просто говорите что мои подруги, — и пока мы с Кэт пытаемся хоть немного осознать в мгновение ока разразившуюся перед нами сцену Иккинг, коротко бросивший эту фразу в нашу сторону, под гнетущим молчанием Дагура разворачивается и неспешной походкой направляется вглубь по коридору, через несколько секунд уже открывая одну из боковых дверей. Правда зайти самостоятельно он туда не успевает. И последнее что я вижу прежде чем за ними закрывается дверь — это взбешенное лицо Бейкера и валяющегося у него в ногах шатена. И единственным вопросом, который теперь крутится у меня в голове совместно со вдруг всколыхнувшимся волнением за зеленоглазого остается лишь… — Какого черта?!

***

Расположившись за столиком в ресторанной части, отстранено наблюдаю через панорамное окно за проезжающими мимо машинами, пытаясь хоть немного разобраться в том, что внезапно стало в происходить вокруг меня с появлением Иккинга. Возможно, даже хотелось бы сказать «С появлением в моей жизни», но… Но, наверное, сказать я так не могу. А еще эта безбашенная кампания его друзей, теперь какими-то правдами и неправдами оказывающейся рядом с нами и, самое главное, ведущая себя с нами так, будто бы мы знакомы уже несколько лет. И это настораживает, ведь большие кампании… по правде, они чужды и мне, и Кэт. За эти три года мы уже нашли тот хрупкий баланс, поддерживающий нас обоих. И готова ли я рисковать им ради этой закадычный пятерки? Явно нет. А готова ли я рисковать им ради Иккинга? И мне страшно признаться самой себе в том, что это возможно… Но момент самоанализа грубо прерывается взбешенным Томасом, буквально взившемуся по лестнице и, едва заметившего нас, быстро рванувшего в нашу сторону. Почти бегом, но при этом стараясь сохранить важный и напыщенный вид. А еще нелепо потряхивающий несколькими папками на ходу. — Надо же! А я то думал что они сразу же рвануть работать и отрабатывать свое опоздание, так нет же! И знаете что… — мужчина вдруг сделал вид, что на мгновение задумался. — Я пожалуй дам вам десять минут на прощальный кофе и посмотрю как вы подписываете свои заявления об уходе. Да, пожалуй именно так! — хлопнув папками об столешницу лживо улыбнулся он и, отсалютовав, ушел. И я поняла. Черт возьми, я вдруг поняла почему Иккинг так запросто ориентировался в служебных помещениях. Почему беспрепятственно смог увести нас от Тома и что вложил Дагур в те слова. И почему он чувствовал себя здесь как дома. Ведь ответ был напечатан на первой странице… — Кэт… — легонько толкаю подругу плечом, на что получаю в ответ несколько отстраненное и протяжное мычание. Но когда поворачиваюсь к ней, что бы показать свое небольшое открытие, упираюсь взглядом в ее раскрытый договор, где на последних страницах пропечатаны владельцы кампании. И помимо Хэддока замечаю там куда больше теперь уже знакомых мне имен… — У судьбы чернючее чувство юмора, да, Айс? — не могу сдержать горестного смешка на замечание Кэтрин. Черт возьми, она права. Права на все сто. Судьба действительно имеет отвратительное чувство юмора по отношению к нам, ведь только для нас она сделала исключение, подарив близкое знакомство с Иккингом ровно в тот момент, когда нас выгоняют из «Империума»… — И не говори. Так может… — прерываю свою мысль, когда слышу громкий хлопок двери за своей спиной, сопровождаемый несдержанной руганью. И развернувшись, успеваю проводить глазами Ричарда, последним спустившегося по лестнице и задумчивым взглядом сверлящего спину порывисто размахивающего руками Дагура и Зака. Габриэль же, при взгляде со стороны, сейчас кажется спокойнее брата, но редкие и настороженные взгляды от брюнета говорят о том, что Роунглис готов к любому повороту событий. И когда я вдруг начала так разбираться в этой четверке?! Ощущая толчок в плечо, разворачиваюсь обратно к Кэт, и по ее направленному на второй этаж взгляду сразу понимаю, что она задумала. И я полностью солидарна с ней. Поэтому первая встаю из-за стола и не слишком уверенным шагом направляюсь в сторону лестницы… Полтора десятка ступенек вверх и третья по счету дверь на право, с аккуратно прикрепленной к ней табличкой шестого зала — и передо мной открывается вид на не слишком большое, но искусно отделанное черным кафелем помещение с невысоким, уже полностью сервированным столом по центру, вокруг которого в хаотичном порядке сложены внушительных размеров подушки, своим белым цветом резко контрастирующие с черным полом. И не менее резко выделяющийся среди всего этого изящества и гармонии стиля ссутулившаяся фигура человека. Парня. Иккинга. — Что, добить пришли? — вдруг глухо спрашивает он, даже не поднимая головы, а от его сиплого голоса по моей спине пробегает неприятный холодок. Сначала молчу, не зная что ответить, но когда Иккинг поднимает на нас взгляд… просто теряюсь. Потухший, ничего не выражающий, он расфокусировано смотрит в нашу сторону, а еще днем бывшие ярко-зелеными глаза сейчас напоминают цветом жухлый лист. И проходит еще несколько секунд, прежде чем его взгляд становится чуть более осмысленным и живым, но в нем сейчас нет того тепла и живой энергии, что была пару часов назад. И это… пугает. — А… это вы… — глухо тянет он, отводя взгляд в сторону и упирая его куда-то в стол. И сейчас, сидя на помятой подушке, ссутуливший плечи, он… Он откликается где-то у меня в груди желанием поддержать его. Просто подойти и обнять его. Сейчас. — Валите отсюда. — Иккинг… — начинает было Кэтрин, но осекается, когда он поднимает на нее свой взгляд, в котором помимо пустоты и безразличия плещется скрываемая всеми силами парня злость. И только сейчас замечаю сжатые в тонкую линию губы, перекатывающиеся жевалки, смятую одежду. Он зол, но… за что? — Кэт, уходите. Я сейчас не в том состоянии, что бы нянчиться с кем-либо, — с грустью исподлобья смотрю на Иккинга, пространственно сверлящего взглядом стену за мной, понимая, что если сейчас уйду, послушаюсь его, то легче никому из нас не будет. Поэтому молча дотрагиваюсь до плеча Кэтрин и взглядом прошу ее идти, на что она в непонимании хмурит брови и отрицательно качает головой. — Пожалуйста, — произношу это одними губами, молясь, что бы Кэт послушала меня в этот раз. И она слушается, еще несколько долгих секунд вглядываясь мне в глаза, после чего едва слышно выдыхает и кивает. Искренне и благодарно улыбаюсь ей в ответ, провожая до двери и в последний момент ловя обеспокоенный взгляд ее карих глаз, на что лишь чуть шире улыбаюсь и закрываю дверь. Теперь одна… — Что, так хочется нарваться на ссору, Ас? — мягко улыбаюсь и отрицательно мотаю головой, стоя перед закрывшейся за Кэт дверью, спиной ощущая, что Иккинг пристально смотрит на меня. А потом тихий шорох ткани, и его глубокий выдох. — Тогда вали отсюда. — Нет, — говорю это серьезнее, не пытаясь скрыть от него своих намерений и даже, наверное, в глубине души желая что бы он понял, почему я поступаю именно так. Разворачиваюсь, медленно возвращаясь обратно к нему и останавливаясь рядом. — Потому что хочу побыть с тобой, — с последними словами сажусь к нему на подушку, спиной облокачиваясь на него и тут же ощущая его нежное тепло, от чего не могу сдержать глупой улыбки. И хорошо, что он не видит моего лица… — С чего это вдруг? — не отстраняюсь даже после брошенной им хмурой фразы, а наоборот лишь поудобнее пристраиваясь рядом, чувствуя, как напрягаются его мышцы под моей спиной. И ловлю себя на мысли, что, наверное, я бы не отказалась сидеть вот так вот как можно дольше, слушая его дыхание и биение собственного сердца. — Потому что так надо, Иккинг. Из любого дерьма можно вылезти, если рядом с тобой кто-то есть. И сегодня этим кем-то… этим кем-то сегодня хочу быть я… — запрокинув голову назад тихо шепчу, понимая, что говорю это не только ему, но и себе. Ведь иногда сознаться в том, что ты хочешь быть человеку кем-то чуть большим, чем ты есть сейчас, труднее всего именно самому себе. А я… а я ведь наверное этого хочу, верно?.. — Философствуешь? Не ожидал… — язвит парень в ответ, но я улавливаю изменившейся тон, более мирные и теплые нотки в его голосе. Поэтому уже смело разворачиваюсь к нему, садясь рядом с ним и облокачиваясь на его плечо своим. — Иккинг, как бы ты сейчас не острил, поверь, я тебя понимаю. Я осталась одна в четырнадцать, и свести счеты с жизнью мне не дала лишь Кэт. Через полгода я ответила ей тем же. А позавчера ты вытащил нас с того света и… я просто не могу оставить тебя сейчас, — почему-то на ум приходят только такие слова, но их искренность вскоре пожинает свои плоды. — Прости… — поворачиваю голову, встречаясь с извиняющимся взглядом зеленых глаз. — Прости что заставил вспомнить… — Иккинг вновь опускает глаза вниз, но не даю ему вновь уйти в себя, не даю снова начать винить и обвинять самого себя в том, в чем он не виноват. Я не для этого здесь. — Иккинг, все еще можно исправить. Просто подумай о том, что ты готов сделать ради дорогих тебе людей. Ради них… — все так же прижимаясь к его плечу тихо шепчу, прислоняясь лбом к его виску, отчего в нос ударяет приятный мятный запах его шампуня. Чувствую, как он меденно выдыхает, прикрыв глаза. И как крепко обнимает меня в ответ. — Ты права, Ас. Нужно бороться, но… — Иккинг говорит с надрывом в голосе, и я вновь понимаю, что он на грани. Что каким бы сильным он не выглядел бы со стороны, его сила — это его друзья. Это те люди, которые дороги ему и которым дорог он. И сейчас, когда они ушли, отвернулись от него, все до единого… он был потерян. Ему сейчас просто нужен был тот, кто выслушает и даст ему необходимый совет, тот, кто не вспомнит больше о его слабости. И… И я готова была это сделать. Прямо здесь, и прямо сейчас. — Ты справишься. Докажи им, что ты не достоин их недоверия. Докажи им это, ради себя и ради них… — мягко улыбаюсь, позволяя себе поддаться нахлынувшему порыву и запустить пальцы в его спутанные волосы, взъерошивая их еще больше, все так же прижимаясь к нему плечом и чувствуя слабое тепло его тела и легкий покой в груди. И правильную искренность того, что сейчас тихо прошепчу ему. — Докажи им это ради меня, Иккинг, докажи ради меня… Несколько минут сидим молча, прежде чем он отстраняется первым, но оставляет свои руки у меня на плечах. И это дает какую-то мягкость и уют той обстановке, которая витала здесь еще несколько минут назад, сглаживая ее острые углы. Но, увы, и вечность это длиться не может, поэтому я убираю его руки с себя чуть прежде чем мы вместе перешагнем за черту неловкости затянувшегося момента. — Пойдем, — медленно поднимаюсь на ноги, потянув Иккинга за собой. И он действительно встает следом. — Я вызову тебе такси, а то ты неважно выглядишь… — ласково треплю его по спутанным волосам, понимая, что сейчас в душе играет лишь одно непонятное мне, но чертовски приятное желание — просто позаботиться о нем. И почему бы хоть раз в жизни не поддаться мимолетному порыву?.. — А ты сама? — закатываю глаза, когда вдруг остановившийся у входной двери в ресторан Иккинг разворачивается и одаривает меня озадаченным взглядом. И не могу вновь сдержать улыбки, которая снова рвется наружу от его сейчас такого детского и наивного взгляда. — А я прогуляюсь… — подмигиваю ему, в следующее мгновение уже вытягивая вслед за собой на улицу, к машинам. Смеюсь над его реакцией, когда он начинает ворчать что-то о погоде, пытаясь повернуться спиной к холодному весеннему ветру, в то время как я скольжу взглядом по округе в поисках свободного такси. И когда нахожу, тяну Иккинга туда. — Здравствуйте! — вежливо улыбаюсь пожилому мужчине за рулем, на что он отвечает такой же вежливой и искренней улыбкой, глядя куда-то мне за спину. — Доставьте это… Эй! — вскрикиваю, когда Иккинг холодными руками хватает меня талию и тянет вслед за собой в салон авто. — Держи в сторону Лонг-Бич, — слышу улыбающийся голос Хэддока за спиной и хочу было развернуться к нему, но Иккинг, все так же держа меня одной рукой, не дает мне это сделать. А когда он откидывается назад, утягивая меня за собой, лишь смеюсь. Потому что черт возьми, я устала быть сильной. Я устала быть поддержкой и опорой для Кэт. И поведение Иккинга сейчас… дает мне почувствовать себя девушкой. Да и взаправду говоря, такой, но мне нравится больше… За стеклом мелькают редкие огни вечернего Лос-Анджелеса. От чего-то задаюсь вопросом, когда я в последний раз просто так гуляла по вечернему городу и… не нахожу ответа. Последние несколько лет мир для меня сузился до стен школы и дома, изредка работы. Мне было не по-карману, да и просто незачем выбираться в свет, а когда-то загаданные желания, мечты и планы медленно и незаметно растворились в повседневности. И от этого было грустно. Из динамиков звучит какая-то незамысловатая, легкая мелодия, навевающая ностальгию. Мерное дыхание Иккинга согревает шею, в то время как я уже свободно облокачиваюсь на него, все еще не убирая ноги с сиденья, от чего получается я практически лежу на нем. И все это мне кажется таким обыденным, таким домашним. Нужным. Даже все более явственное понимание того, что этот зеленоглазый парень за спиной становится кем-то значимым в моей жизни. — Куда мы едем? — тихо, стараясь не рушить идиллию момента шепчу я, чуть повернув голову вправо, отчего ставшее вдруг горячим дыхание Иккинга опаляет кожу за моим ухом, посылая предательские мурашки по спине. А потом его тихий смех и усилившееся объятие. — А разве это важно? — улыбаюсь. Ведь он прав, сейчас для меня это не важно совсем. Важно лишь как можно дольше продлить этот момент, эту поездку, это теплое и мягкое чувство легкой тоски и счастья. Поэтому только лишь устраиваюсь поудобнее, уместив голову ему на плечо, и прикрываю глаза. — Так значит, это похищение? — еще тише шепчу я, после чего чувствую, как Иккинг прислоняется к моей макушке щекой, прижимаясь. Где-то внутри зарождается смущение, через несколько секунд сходящее на нет, ведь так уже было. Всего лишь двадцать минут назад. Всего лишь в его кафе. — Если ты так этого хочешь… — он отвечает не сразу, но это не вредит. Наоборот, оно дает понять, что это обдуманное решение, которое он уже принял для себя. И именно это дает мне повод беззвучно, одними губами произнести единственное верное и, наверно, сейчас желанное мною слово. — Хочу…