***
С ритмичным лязгом звенья цепи проходили сквозь кольцо на потолке, отсчитывая такт. Путы удлинялись, давая иллюзию свободы. Дышать сразу стало легче, но уставшие ноги слегка подкосились от картины перед глазами, внутри всё чудовищно крошилось и рушилось. Мир разлетался на сотни острых осколков, а затем собирался обратно, уже не скрывая истину, вытащенную на поверхность жестокой реальностью. Мотивы, причины, поступки и следствия — всё стало на свои места. Чонгук видел чужой грубый захват на идеальных линиях знакомого силуэта, непозволительное уродство на невообразимой светлой коже вызвало чувство осквернения. Огромные ладони жёстко мяли стройные бёдра, сжимали округлые ягодицы, оставляли синяки, перечёркивая оставленные ранее Чонгуком искренние поцелуи и метки-укусы на нежных изгибах. Посягательство на самое дорогое, на ценное, на... любимое. Секунда растягивалась, как затяжной вдох, в груди рождался отчаянный крик, мышцы скручивались пружиной перед прыжком. В момент, когда из уст Тэхёна вырвался стон боли, терпение истекло. Чонгук успел пробежать два бесконечно широких шага, почти взлетел, а затем кожаная петля на шее резко натянулась, опрокидывая его на землю. Цепь не пускала прикованного раба дальше дозволенного. От резкого удара по гортани дыхание перекрыло и новый вдох застрял в самом начале. Лёжа на полу почти без сознания, Чонгук видел зловещую ухмылку на лице со шрамом, пока мужчина пытался взять его Тэхёна. Ярость закипала в нём с новой силой, заставляла подняться и дышать через боль и агонию. Ибо это ничто, по сравнению с мукой, которую приносил вид мучений самого важного на этой планете человека. Это бесспорно так, он любит Тэхёна, всей своей неправильной душой, всецело и бесповоротно. Именно в тот момент эта правда врезалась в него глубже острой иглы, и сердце начало истекать горячей кровью от желания спасти и уберечь. Якобы не обращая внимания на вскрик Чонгука, Мастер продолжал толчки, но не мог даже на треть войти в узкое тело. Головка проникла внутрь, но дальше аномально толстый член не проходил, принося острую режущую боль обоим. Тэхён не кричал, только чтобы не изводить Гук-и своей болью, чтобы не провоцировать его на геройства. Он вцепился зубами в собственную руку и старался расслабиться, чтобы хоть как-то унять природное сопротивление. Но всё было тщетно. — Ангел мой, ты словно непорочное создание, попавшее в руки дьяволу. Твоё великолепное тело пока не готово принять мою любовь, но поверь, в итоге, ты будешь просить ещё, — мужчина сделал шаг назад, его огромный орган тяжело повис, а Тэхён непроизвольно выдохнул от облегчения. Всё так же лёжа на жутком кресле, он вытирал проступившие слёзы, размазывая подводку. Где же его хвалёное актёрское мастерство? Если он хочет выйти отсюда, вытащить их обоих из этого ада, то разве не стоит, сцепив зубы, притвориться, сыграть, схитрить? Не ощущая больше груза позади, Тэхён начал медленно подниматься, планируя, как задобрить хозяина другим способом, но твёрдая рука обхватила его шею и снова уткнула носом в спинку кресла. Будто утопающий, Тэ лихорадочно махал руками, но не мог справиться с чужой силой. Попытка сыграть провалилась от приступа инстинктивной паники. — Лежи смирно, если не хочешь, чтобы я продолжил делать дополнительные дырочки в твоём друге, — тихо на ушко прошептал Мастер, вызывая своим голосом новый рвотный порыв. Его рука скользнула вниз, и Тэ почувствовал в себе грубые пальцы. Он боялся двигаться, боялся перечить, он безумно боялся. Мучитель безошибочно нашёл простату и приступил к своей пытке, быстро и точно стимулируя чувствительное место. Тэхён не мог кричать, зажатый между мужчиной и креслом, он не мог остановить знающую своё дело руку и не мог сдержать томный стон, когда спазмы внизу живота ограничили невольно принятое удовольствие. Стыд и беспомощность душили Тэхёна вместе с накатывающим форсированным оргазмом. Гадко, отвратительно и грязно. — Да, стони, mon ange, позволь мне насладиться твоим звучанием, — Мастер вынул свои пальцы из пульсирующего тела и прикоснулся ими к сжатым губам, заставил облизать их, наслаждаясь сполна виноватым видом. Тэхён не мог поверить, что только что непроизвольно издал подобный звук, ему хотелось стереть память. Больше даже Гук-и, чем себе. Всё ещё борясь с собой за каждый вдох, Чонгук с трудом поднялся. Его покачивало из стороны в сторону, а под веками зажглась неудержимая мысль. «Убить». Не осознавая себя, он шагнул к блестящим инструментам на столике. Пока действия оставались незамеченными, парень схватил что-то похожее на скальпель. Времени обдумывать свои поступки не было, всё происходило за доли секунды. Порывисто, импульсивно, в состоянии адреналиновой лихорадки. Достать садиста он не мог. Держа оружие за спиной в связанных руках, он вообще мало что мог поделать. Так что спрятав лезвие в ботинке, Чонгук опустился на колени и постарался призвать всё своё самообладание. Глубокий вдох сменился приступом кашля, голос звучал хрипло и приглушённо. — Мастер, пожалуйста, позвольте присоединиться, — выдавая жажду убить в блестящих глазах за сексуальное желание, Чонгук смотрел снизу вверх на монстра и рисовал в голове успокаивающие сцены, как будет долго и методично вбивать кулаки в эту рожу. Лучше он станет убийцей, чем услышит ещё один сдавленный крик Тэхёна. — Никогда раньше не играл сразу с двумя такими милыми котёночками, как вы. Это безумно весело! Ты не перестаёшь меня радовать! Так и знал, что ты захочешь позабавиться вместе, — мерзкий, отвратительный оскал растягивал тонкие губы, делая когда-то симпатичное лицо слегка перекошенным из-за шрама. Стуча тяжёлыми сапогами по плитке, Мастер приближался. Последний шаг отдался в ушах звонким гулом, кровь шумела в висках, толкая на настоящее зверство. Но мучитель не хотел так быстро освобождать дерзкого раба, он ему нравился таким — искрящимся злостью и обездвиженным. В его планах было ещё столько всего заготовлено. Скрывая гримасу боли, Тэхён плавно поднялся, подхватив с пола ножницы. Под пристальным и голодным взглядом Мастера, он сел обратно в кресло, картинно раскинув ноги. Ведя от бедра вниз, Тэ срезал с себя остатки штанов вдоль шва по стройной ноге, демонстрируя себя в лучшем виде. Понимая, что всё внимание сейчас прикипело к нему, он старался не скрывать потёков семени на животе, подчёркивая, что это Мастер ему позволил. В голове трубило отторжение, отвращение к самому себе, но это отчасти придавало решительности. Холодное лезвие по коже, словно ощутимый плотный взгляд, следящий за ним, а в черепной коробке горело желание мести, очищения. Полоски чёрной кожи упали к ногам, шурша, словно змея скинувшая шкуру. Оставшись лишь в рукавах-манжетах и кожаной упряжке, Тэхён плавно двинулся к стоящему на коленях Чонгуку, глядя в глаза Мастеру. В них не было заметно ни запрета, ни осуждения, а лишь интерес и ожидание, поэтому цирк продолжался под аккомпанемент Криков.And I hear screams И я слышу крики, I hear Screams Я слышу крики, Like a victim for the first time Крики жертвы в самый первый раз. I hear screams Крики, I hear screams Я слышу крики...
Мир перевернулся с ног на голову, и безумство завертелось с новой силой. Тэхён возвышался над Чонгуком, вспоминая, как начиналась их ролевая игра в его комнате, будто это было в прошлой жизни. Мастер стоял в стороне, любуясь, водя рукой по своему гигантскому возбуждению. Наслаждался послушанием и изменившимся настроением. Мальчики смотрели друг другу в глаза, уносясь куда-то в своё безопасное измерение. Безмолвное согласие, понимание и поддержка, мысли их схожи, и действия будут слаженными. Тэхён помог ему подняться, наслаждаясь равенством, когда глаза оказались на одном уровне. Первые прикосновения были лёгкими, а игривые взгляды больше предназначались опешившему Мастеру, а не друг другу. Напоказ, снова, играя на чужих чувствах, они плели свою паутину, заманивая в ловушку. В руках Тэ всё ещё были острые ножницы. Глядя на этот раз в любимые чёрные глаза, он смог вызвать в себе похоть, слабую её тень, чтобы придать правдоподобность запланированной сцене. Сюжет горяч и интересен, хоть сценарий написан на ходу. Сексуальный актёр целует партнёра, ныряя в глубокий и влажный поцелуй. А затем с таким же огнём ведёт языком по острому лезвию, почти раня себя, зато вызывая восторженный вздох зрителя. Тэхён не останавливался, видя успех, он провёл лезвиями по израненному животу Чонгука, вызывая у того шипение сквозь зубы. Он пачкал свои пальцы и лицо в кровавых следах, поджигая свойственные сумасшедшему хозяину пороки. Затем, ведя раскрытыми ножницами по боковым мышцам пресса, оказался за спиной замершего Чонгука. Одной рукой он крепко вцепился в его плечо, вонзая длинные ногти в кожу. Приник к своим же недавно оставленным засосам на сильной шее, сверкая белыми зубами и шустрым языком, пока второй дрожащей рукой резал толстую веревку, сковывающую руки от кисти по локоть. Весь спектакль был ради этого и того, что предстояло сделать следом. Усыпить бдительность, отобрать контроль над ситуацией, выбить землю из-под ног. Одним своим порочным, соблазнительным видом погрузить в состояние эйфории, сместить разум чистой палящей жаждой. Ослепить и разоружить. Мастер тянулся к ним, забыв себя, поддавался на очарование. В его пустых и пугающих глазах не осталось и тени человеческого. Его личное безумие, помешательство, больные фантазии оживали на глазах. Падшие ангелы, прекрасные и пленённые, играли для него на арфе душ, взывая к глубинам бесконечных желаний. Тэхён манил, облизывая искусанные губы, и мужчина шёл на зов, не способный удержаться. Его двойственная личность перетекала, принимая предложенную форму, отвечая на добровольную страсть слепым обожанием, приглушив на время природную жестокость. Догнав отступающего к стене юношу Мастер вцепился в его губы грубым поцелуем, царапая и кусая. Он продолжал терроризировать нежное тело своими нападками, пока не почувствовал, как горла коснулся холод металла. Ножницы. Их раскрытые лезвия упирались в кадык, при каждом глотке норовя разрезать тонкую кожу. — О, неужели. Тогда давай, режь, Ангел мой, смелее. — Рука, державшая импровизированное оружие, дрогнула. Первая выступившая капля крови напугала Тэхёна сильнее, чем смешок бесстрашного безумца. — Ну же, чего ты тянешь. Зачем было начинать, если не можешь закончить задуманное? — Мастер начал догадываться, что его пытались провести. Злость вернула его лику звериный оскал, и он вцепился рукой в лезвие, раня себя, и силой потянул приставленное оружие в сторону. Чем глубже металл входил под кожу, тем больше Тэхён слабел, теряя уверенность. — Он не может, зато я смогу. — Чонгук успел вернуть чувствительность затёкшим пальцам, и теперь держал в руках тонкий скальпель. Лезвие сверкнуло и упёрлось в горло Мастера с другой стороны, вызывая новый смешок. Они стояли втроём, крепко прижатые друг к другу, словно в акте любви, как и хотел мастер: все вместе, с кровью и страхом. Ингредиенты те же, только комбинация иная. Блюдо всё ещё вкусное, но уже не для него. — Вы не сможете выйти отсюда раньше положенного времени, мои ребята на входе предупреждены на такой случай. — Брось ножницы, сейчас же, — приказ сопровождался сильным давлением скальпеля, для убедительности. Мужчина хмыкнул и расслабил ладонь, рука Тэхёна тут же слабо опустилась с окровавленным инструментом. Напряжение резко исчезло, а затем прозвучал сдавленный вздох. Когда Чонгук опустил глаза вниз, то заметил капли свежей крови. Кольца-ручки ножниц торчали из тела Тэ, а Мастер хохотал, наслаждаясь шоком. Он продолжал безумно хохотать, когда Чонгук дёрнул его на себя и бросил на пол. Мужчина заходился в неудержимой истерике, когда на него опустился слепой от гнева парень и начал обрушивать яростные удары один за другим. Смех исчезал постепенно, вместе с чистыми от крови участками лица, но Мастер всё не терял сознания, а Чонгук не видел и не слышал ничего, продолжая наносить удары. Он мог лишь вбивать в эту морду всё, что накопилось внутри, желая проломить его черепом бетонный пол. Ярость, месть, обида — всё кипело, вгоняя в состояние аффекта. Тэхён не мог до него докричаться, лишь слабо осел на пол, сползая по стене. Чонгук его не слышал. Не слышал он и то, как открылась дверь, и в комнату вбежали двое ребят из личной охраны господина Чона и Хосок за ними. Чонгука за руки оттащили от полуживого куска мяса, больше смахивающего на отбивную, чем на человека. Он пришёл в себя, видя свои залитые кровью кулаки, а затем... затем он глянул на побледневшего Тэ.***
— Ему нужно в больницу, срочно, — Чонгук не обращал внимания на собственные раны, кровь пропитывала выданную кем-то рубашку, мазала прижатый к животу тёплый бок, пока парень продолжал слепо идти к выходу, неся Тэ на руках. Чонгук просто не позволил кому-либо прикоснуться к нему. Как раненый зверь, он защищал самое дорогое ценой своей жизни, готовый вцепиться зубами в глотку каждому, кто подойдёт ближе. — Господин приказал привезти вас к нему сразу же, — гаркнул где-то над ухом безликий, без особых примет мужчина в чёрной одежде. Чонгук смерил его яростным взглядом и прижал Тэхёна ближе к себе. — Я сказал, мы едем в больницу, — чеканя каждое слово, тихо прорычал он, пребывая на грани, — пусть хоть сам дьявол послал вас по мою душу, сейчас я еду с Тэхёном и точка. — Мужчина молча выслушал гневную речь и поклонился. — Как скажете. Мы отвезём вас.