___
Я искал его много дней, но не находил. В самом начале поисков, мне казалось, что я тронулся умом. Но, к счастью (?), не я один видел эту ужасную картину. По всем местным деревням пошли нехорошие слухи о призраках, леших и другой чепухе. Мне начали рассказывать, как некоторые тоже видели его той ночью. Но, как ни старался, я не мог уловить тот момент, не мог вновь увидеть его. Я бы не сказал, что горел желанием, но что-то внутри меня жаждало разгадки. В мою душу закрались сомнения. Не знаю почему, но мне казалось, что ту тень я видел раньше. Да, у меня был на примете один человек, но… он ведь был так мал, когда умер. Снова обход леса. Чёрные деревья тянутся вдоль меня, а иногда и преграждают мой путь. Тени с каждым шагом становятся всё непроницаемее и гуще. Подо мною так и хрустит свежий снег. На небе горит яркий месяц, около которого светятся яркие бусинки звёзд; а на небе ни облачка. Свежий и морозный воздух, вперемешку с запахом сосен, вдыхал я жадно, продолжая свой путь. Со стороны я бы казался вам вполне спокойным и собранным, когда как внутри меня бушевала буря. Я не понимал, но мне одновременно хотелось увидеть его, но… я боялся. Страх перед чем-то сильным, неизведанным и новым — самое страшное ощущение. Но и одновременно с ним разгоралось погубившее кошку любопытство. С одной стороны ты хочешь разузнать и понять об этом существе, но с другой ты избегаешь встречи. Я резко остановился. Мне показалось, что я услышал голос. Хруст листвы позади. Сжав сильнее моё ружьё, я обернулся и никого не увидел. Снова хруст за спиной и вновь никого. Чей-то тихий смех и такой нежный, что по моей спине прошлись мурашки. С каждой секундой смех становился громче. Это не был хохот мужчины, напротив, это было ребяческое хихиканье. Мне казалось, что его я слышал и раньше… — Выходи, трус! — крикнул я, но в ответ смех стал намного громче и буквально со всех сторон. Но с каждым мгновением он искажался и становился грубее, будто бы взрослел. — Я не трус, дядя Фред…- усмехнулся нежный мужской голос, — ведь именно ты дрожишь предо мною. — Ты тот призрак, верно?! — моё сердце забилось сильнее и на него начал давить тяжёлый камень. К горлу поступил комок.- Я не понимаю, кто ты! Где? — Я за твоей спиной, дядя Фред… Всё моё тело замерло. Я почувствовал взгляд, устремлённый мне в спину. Поборов испуг я медленно обернулся и… — Где ты?..- внутри меня всё скрутилось тугим узлом, я пытался понять откуда этот туманный зов. — В твоих глазах испуг, — продолжил глас, — почему? Интонация этого вопроса поразила меня. Глас снова стал детским. Мне показалось, что в нём было сожаление и наивное вопрошание, будто бы он и вправду не понимает. Что это за существо?.. — Я… я не боюсь, — я заморгал, не выпуская оружие.- Просто… я не вижу тебя и мне не по себе, и я не знаю кто ты! Смех снова раздался со всех сторон. — Ты странный, дядя Фред, — усмешка слышалась в детском голосе, — а при жизни ты меня не боялся. Передай привет папе; я скучаю… Голос с каждой секундой становился глуше, будто бы отдаляясь от меня. И вновь мёртвая тишина воцарилась в лесу. Я узнал его… Ваня.___
Только потом я понял, что означало «Полнолуние». В любую другую ночь я слышал его, но не видел. Наблюдая за его поступками, я понял, что он, по сути, делает мою работу. Он выводит людей из бурь, а иногда и сам морозит заживо… что им движет — никто не знает. Он скрытен… Ты его никогда не увидишь кроме одного дня. Только в день полнолуния его силуэт отблёскивает белыми снежинками при свете полной луны. Если он появляется, то ты его сразу и не заметишь. Он всегда возникает неожиданно. Но и в простую ночь он может явиться взору, но только если сам этого захочет. Я привык к нему, тем более что он меня не трогал и помогал моей работе. Я узнал его, и из-за этого мне становилось жутко, говоря с умершим и глядя в его аметистовые глаза, а ведь когда-то они были сочно-голубого цвета. Мне становилось дурно. Многие в деревне его называли колдуном. Когда он проходил мимо деревьев, то они покрывались льдом и свежим снегом, а если около озёр, то они тотчас замерзали насквозь. Животные не избегали его. Наоборот, иногда я его видел с волками, с такими же белыми, как его кожа. Они приветливо бегали вокруг него, будто домашние щенки. Но до сих пор я не могу привыкнуть к его пронзительному, но мёртвому взгляду. И до сих пор я не знаю кто он: человек, мёртвый, призрак, маг?.. Но его глаза теперь не настолько холодны. Я заметил то, что зрачки его белели только тогда, когда он применял магию. Он не объяснял мне, почему это делает, как он стал таким, и что же произошло в ту ночь в деревне. Теперь он мне не казался устрашающим. С каждой ночью он становился всё холоднее ко всему. Его пыл холодел. И те черты его характера постепенно оставались только в памяти его близких. И вместе с тем он становился мудрее и только в крайнем случае замораживал людей… да, мне не понять его способов. Он говорил, что они чужаки и губят лес, а я один не справляюсь. Что они не достойны жить. Но опять же, с каждым днём он становился мудрее и больше я не припомню, чтобы он убивал кого-то. С каждым днём он всё меньше и меньше интересовался домом. Не знаю почему, но мне становилось от этого тоскливо. Он перестал подшучивать над спутниками. Перестал шутить со мной. Становился холоднее… он меня не впускал вглубь леса. Не объясняя ничего. — Почему ты не вернёшься домой? — спросил я пустоту, уверенно шагая по лесу. Я знал, что он меня слышит. — Зачем мне дом, когда у меня есть моя Царица? Моя Мать? Моя настоящая Королева? Я никогда не отступлюсь; раз она меня выбрала из тысячи смертных, то я никогда не предам её ради какого-то ветхого родного дома. — А как же твой отец, сёстры?..- снова спросил я. В ответ голос ответил: — Моя Правительница дала мне бессмертие, она дала мне всё, чего я пожелал. Я стал ей верным слугой и не жалею моей жертвы. Никогда не пожалею. После этого мы долго молчали, не смея проронить ни слова… — А как же твоя мать?.. Иван не отвечал долго. Мне казалось, что он впервые не услышал меня. Я обернулся и встретился с бездушным взором. Он смотрел в мои глаза, не смея и звуку издать. — У меня нет матери, — сухо произнёс мой собеседник.- Она умерла из-за моего глупого желания обнять её в последний раз. Я всего лишь хотел попрощаться…- вечный слуга Зимы отвёл взгляд.- Я был эгоистом. И чуть не угробил сестёр. Я не хочу говорить на эту тему… Он снова исчез.***
— …с тех пор прошло несколько лет. Каждый год, в канун Нового Года я поздравляю его с днём рождения. Ему это не нравится, ведь он помнит, как он провёл последний при жизни. Но я не осуждаю его. — Ах, какая история! — София ахнула, прижимая руки к губам.- А ведь правда, что он существует?.. — Существует, Мать, — усмехнулся Артур.- Я сам его видел. Знаете, я и сам люблю такие истории и мне бы хотелось его побольше изучить. — Ах, так это правда! — Виктория тоже ахнула и прижалась к мужу.- Феликс, ты веришь в это? Ах, не отвечай… — Верю. Вообще я типа и сам его видел, да-да, — начал Лукашевич.- Ну и знаешь, типа я такой иду ночью, и такой, ах ты ж матерь буржуазная! Я тогда тотально типа такой опупел… — Ах, правда! Олег, а ты?.. — Да, было такое… Мужики, а я ведь его и летом видал. Но первый раз зимою, — парень прижал руку к сердцу.- Лучше бы не видел, ей-богу! Иду я, значит, по лесу. Вышел к речке, Смородинке нашей, так сказать, порыбачить. Всё, достаю удочку и вижу, на льду мужик стоит. Я ему машу, дескать, сюда! А он молчит. А весь в белом стоит. Я уж подумал, что он глухой или немой. Только-только к нему начал двигаться, гляжу: а его и нет. Как меня в холодный пот-то бросило! Как слышу, кто-то дышит в ухо, развернулся, Боже! Так и в беспамятстве упал. А проснулся около речки и то вечером. Как я бежал, пятки сверкали!.. — Ах! Страшно-то как…- Виктория перекрестилась, — я теперь в лес не пойду даже летом! Вдруг раздался сверху глухой стук и чьё-то ругательство, причём отборное. Это было на крыше. Все замерли, а девушки ахнули, с округлёнными глазами глядя на мужчин. — Ах, как это страшно! А может это он, слуга Зимы?.. — Навряд ли…- Кёркленд быстро вышел из-за стола, бросившись к лестнице и поднявшись по ней на чердак, он убедился в своей догадке.- Ах вы чертята! Послышался детский визг. Обратно в комнату вбежал покрасневший, как чёрт Артур. — Что такое, Арти?.. — Что такое, что такое! Эти черты не пошли домой, а на крыше сидели! я им задам… Девушки снова ахнули.