Тайна леса близь села Морозова

      — Твоя жизнь висит на волоске, Гилберт, — медленно и низко прошептала фигура около окна, смотрящая вдаль беспросветного неба. Силуэт своей позой выказывал печаль. Плечи мужчины были опущены, а голова опиралась о холодную стену. Руки сложены в замок, но можно было заметить даже в темноте, что пальцами некто теребил ткань белой рубашки, что выдавало его с головой.       Гилберт всё это заметил. Как и то, что Франциск перестал зажигать свечи, часто говорить, улыбаться. Он прекратил говорить что-то успокаивающее Гилу. Только то, что нужно. Больше слова не вытянешь. И слова его были всегда правдивы и верны. Гилберту пришёл конец. Скоро его убьют в этом Замке. Сейчас альбинос поднял измученный взгляд. Его белки были почти так же красны, как и блестящие в темноте радужки.       — Что со мной будет?..- тихо спрашивает Гилберт, на это француз отрывает взгляд от небес. Он с печалью смотрит на воспитанника. Он, словно тень, тихо отходит от стены и опускается рядом с Гилом на постель. Он чуть прикоснулся к его руке — Гил почувствовал всю его боль.       — Тебя могут убить… понимаешь?.. Они боятся тебя, — его заботливая рука опускается на горячее плечо. Альбинос плохо себя чувствовал со всеми этими волнениями. Иван сделался обеспокоенным и молчаливым. После того разговора, тот упорно молчал. Прошло менее недели, но в Замке всё накалялось. Жители понимали лишь одно — Гилберта нужно устранить. Почему?..       — Когда ты рядом с Иваном, ты убиваешь его… Тебя начали ненавидеть. После того как ты уехал из Замка… Иван буквально за несколько часов встал на ноги. Все это видели. Он физически выздоровел тогда. Но морально… Его ты не застал сразу потому, что он пошёл искать тебя. Иван боялся, что ты не вернёшься. Ведь тебя не было целый день, а все мы знаем, сколько это по меркам «того» мира…- Франциск надавил на свои виски и опустил голову.- Боятся все то, что ты делаешь со Стражем. Он — наша защита. Он — наш лидер. Он — наша гордость. Но из-за тебя (прости, мне самому больно это говорить…) он чуть не умер. Что бы было, останься ты рядом с ним?.. Подумай, Гилберт.       И Гилберт думал. И корил себя. Он чуть не угробил своего любимого. Своего Ваню, которого так сильно любит. Но когда он рядом — это слишком опасно. С недавних пор Гил часто думает о том, что, не будь его, Ивану бы было гораздо лучше. Но Иван убеждал его в обратном долгими и нежными ночами. Он говорил ему, когда они были близки как никогда: «Я люблю тебя, не уходи только…». А ведь тогда, той ночью, он так и не сказал, почему Гил должен его считать мерзавцем. Тогда он просто замолчал, ведь альбинос ему не давал говорить. Слишком уж давно они не видели друг друга. И очень многое им нужно было вспомнить. А теперь он молчит. И убеждает альбиноса во всей его важности, в том, что Гил — это самое прекрасное, что случилось за его жизнь. Но разве Гилу оттого лучше? Ведь его ненавидит весь Замок. И что теперь делать?..       — Франциск, — зовёт Гил и кладёт свою голову на плечо гувернёру.- Что мне делать?..- Ведьмак не сразу отвечает. Он молчал минуту-две, обдумывая сказанное. Но вдруг он спокойно сказал:       — Гилберт, я в этом деле тебе не помощник. Но если ты хочешь знать моё мнение… Я скажу тебе его. Гилберт, тебе нужно бежать. Я помогу тебе в этом. А за мою жизнь не волнуйся. Я давно хотел уйти на покой.       Слышать это было и больно, и смешно. Больно — он не хочет покидать любимого, друзей. Смешно — куда он пойдёт? Нет, это глупо. Нет, он не хочет рисковать чьей-либо жизнью ради себя. Это подло. И Франциск это понимает из его взгляда. И замолкает.       Весь замок молчал. И только в тронном зале было жарко и неспокойно.

***

      — Моя Царица, смилуетесь! — кричал Иван, сжимая холодные пальцы Марены. Но та была непоколебима.- Прошу вас, если любите, как говорите, сжальтесь… Но она смотрела на него укоризненно, безжалостно. Ей не нравилось такое ужасное влияние Гилберта на её Слугу. Как и всему Двору. Но Иван, как наивный дурак, полагал, что сможет предотвратить всеобщее решение.       — Все мы решили, что с ним делать, Иван. Он, увы, испортил тебя, сделал чувствующим и уязвимым упрямцем. Ты сам знаешь, как я отношусь к подобному проявлению чувств.       Иван прежде никогда не стоял на коленях. А сейчас… Он был готов на всё, лишь бы остановить Царицу. Нельзя было допустить, чтобы Гилберта не стало.       — Встань Иван, где твоя прежняя гордость? Я не прошу тебя убивать его ножом. Просто заморозь его, можешь оставить у себя в комнате этот куб, чтобы ты не слишком скучал.       У Ивана в ужасе дрогнуло сердце и губы. Он со страхом посмотрел на холодное лицо Мары. Оно не выражало ничего.       — Матушка, нет! — он хватает её за полы платья, но та даже не обращает внимание.- Прошу, если вы меня любите… То не останавливайте его жизнь. Он дорог мне!       Он сжал лазурного цвета ткань сильнее, словесно боролся. Царица посмотрела на него снова.       — Хорошо. Но у меня есть условие, — она прищурилась, чёрные глаза её нехорошо блеснули. Иван прикрыл глаза и опустил руки.       — Что для этого нужно, моя Царица?..- взволнованно прошептал Страж.       — Сегодня же ты отправишься в мир Яви и расскажешь ему всё от начала до конца. Если он останется и примет тебя — я оставлю его с тобой навсегда и приму его. Но если нет… Он останется в том мире с родными. И ты больше никогда не покажешься ему на глаза. Связь ты можешь разорвать сам.       Страж не знал, что говорить.

***

      Гилберт был в глубоких раздумьях, меряя шаги по длинному коридору. Сейчас его главным убежищем стала их с Иваном общая комната. Он боялся выходить оттуда лишний раз, но сегодня его рассеянность сказалась. Из тьмы вечной ночи выплыла тёмная фигура. Когда альбинос чувствует резкий удар в спину, он уже ничего не успевает сделать. Он падает, его же после этого хватает эта фигура и рычит прямо в лицо:       — Вы умрёте, Гилберт! — альбинос не успевает ответить. Другой силуэт сдавливает его рот какой-то тряпкой, а руки, что могли оказаться спасением для Гилберта, как владеющего телекинезом — уже были связаны. Он так давно не занимался вторым своим даром, что уже не надеялся на него. Кричать — тоже бесполезно.       Его вывели на улицу, там надели на голову какой-то чёрный мешок. Он чувствует, как его садят на что-то твёрдое. После движение вперёд. Неужели карета? Или тачка? — думает он. Он пытался проверить, но ему не дали. Кто-то своей мощной рукой сдавил ему горло:       — Не смей шевелиться, предатель! — рявкает некто. И Гил умолкает. Ничего не было видно. Он испытывал страх невесомости. В любой момент он может упасть, или же в него могут воткнуть что-то, а он даже предварительно не сможет попрощаться с жизнью и родными.       Гилберт чувствует странный запах старости. Холодно. Он ведь лишь в тонких вещах для замка. Его бросают в снег, который жжёт своим холодом. После ему открывают глаза и…       И он удивлённо бросает взгляд на странную голову страшного уродца с огромными и длинными веками, что касались земли, а огромная и длинная борода почти доходила до Гилберта. Он оглянулся. Это была пещера. Он ничего не понимал. Вдруг его толкнули вперёд. Гил падает на колени — похититель хватается за его волосы и оттягивает назад, чтоб альбинос смотрел на страшильца.       — Сейчас ты умрёшь, предатель…- шипит мужчина сзади. Гил не мог прикрыть глаз. Он не понимал, зачем сейчас держат его веки так, чтобы он не смог закрыть покрасневшие ядра. Как вдруг существо низко прохрипело:       — Поднимите мне веки, — в темноте блеснули вилы. Гилберт начал понимать, к кому попал. И из-за этого ему стало до мозга костей страшно. Он может сейчас умереть от взгляда самого воплощения ужаса… Две тени подошли к страшильцу, хотели наконец приподнять вилами веки, как…       Разразился знакомый голос:       — Остановитесь! — то был женский глас, смешанный с голосом Стража. В пещере стало вдруг ещё холоднее. Похитители бросились наутёк. И только уродец остался стоять на месте.       — Я была о тебе другого мнения, сын мой, — холодно произносит она. Гил наконец может обернуться, как встречается с обеспокоенными глазами Вани. Тот сразу снимает с мужа тряпьё, что ломало жесткостью челюсть альбиносу. Верёвка, стягивающая доселе замёрзшие руки, падает на чёрную землю и снег.       — Гилберт, тебе холодно? — это было больше утверждение, чем вопрос. Альбинос сразу чувствует заботливое прикосновение. Лишь на периферии он слышит разговор:       — Как ты мог пойти против брата своего, Вий?       — Прости, Матушка… Я не ослушаюсь…       — Гилберт? — здесь Гил снова слышит Ваню. Смотрит на него. Боже, какой же у него тревожный взгляд! Почему-то это радует альбиноса. Ваня спас его. Ещё чуть-чуть и Гил умер бы от взгляда сына Морены.       Когда они возвращались домой, никто не смел проронить и слова. Все молчали, кто о чём думал. Гил — о Ване; Иван — о Гилберте. А Царица… Кто знает? Может, о них обоих.

***

      Иван всё не решался поднять взгляда, чтобы поглядеть на любимого. Ответ очевиден — Гил должен… Выбрать сам свой путь. А Иван — всё рассказать ему. Но как можно сделать это сегодня, когда Гилберта чуть было не убили заговорщики?.. Нет, Ваня считал это ужасным поступком. Хотя, кто знает, может, он просто искал причину отложить роковой тот день?..       Он решился взглянуть на спящего альбиноса. Он был так прекрасен. Иван не мог им налюбоваться. Он оглаживает голое плечо своими вечно-холодными руками. Оно покрывается маленькими мурашками, а сам парень во сне тихо выдыхает. Он поворачивается на другой бок, лицом к Ване. И тот любуется красотою своего мужа, которого обещал оберегать.       Иван не выдерживает и вновь гладит его по плечу, спине. Гил хмурится во сне. И это вызывает у Стража улыбку. Даже сейчас спящий Гилберт остаётся собой. И неожиданно даже для себя, Ваня грустно вздохнул.

Я не хочу отпускать тебя, Но я сделаю это, Ведь я Люблю тебя…