Ложный герой

- Загляните им в глаза, - красивое лицо мужчины, ни разу не испорченное редкими линиями морщин, чуть рассекает небрежная ухмылка. – Неважно: живые или мертвые, их можно прочесть. И знаете, что там? В образовавшейся тишине слышится сухой щелчок, и полумрак помещения разбавляет слабый свет, исходящий от дорогой зажигалки. Человек в строгом костюме прикуривает сигару, и, медленно выдыхая сизый дым, еще раз окидывает взглядом комнату. - Облегчение, - отвечает он на свой вопрос. – Все они так боялись жизни, ее решений и ответственности за них, что, когда старушка-смерть положила свою костлявую руку им на плечо, они поняли: вот оно – спасение, оно есть. Дом, который неизвестные хозяева покинули, казалось, лет тридцать назад, совсем разваливается и неприятно воняет гнилью. Да и мебели в тесном помещении больше нет, а окна покрыты такой толщей пыли, что солнечный свет едва проникает в комнату. Однако это место, похожее на могилу, олицетворяющую забвение прошлой эпохи, отлично служит для проведения приватных бесед. Как и для того, чтобы избавиться от чего-либо. Или кого-либо. Мужчина переступает с пятки на носок - вытертый, рассохшийся от времени пол надсадно скрипит - и переводит взгляд на три неподвижных тела, лежащие у ног. Двое из них - девушки, еще совсем молодые, новые и "необъезженные". Третий - парнишка, не старше первых двух: его один из заказчиков до смерти замучил своими любимыми игрушками - по всему полотну кожи можно разглядеть отвратительные бурые пятна. За всех троих клиентами были вывалены немалые деньги, однако это не умаляло того, что с живых "малышек" работорговец мог бы поиметь в разы больше. И это был прокол доглядчиков. - Их общая стоимость составляет что-то в районе трех миллионов долларов. А теперь скажите мне: это большие деньги? У задающего вопрос в лице нет ни грамма суровости, серьезности или же разочарования. Он разговаривает играючи, словно отыгрывает какую-то роль. Его практически невозможно прочесть, разгадать, невозможно понять, стоит ли его бояться, - однако страх перед ним возникает, интуитивно. - Это большие деньги, - отвечает один из присутствующих. На нем черный костюм, и он практически ничем не отличается от остальных двух коллег, которые по сути дела несут ответственность за потерю товара. Однако у тех все же не хватает смелости, чтобы разговаривать с начальником. - Отлично! Тогда еще вопрос: кто возместит затраты на мой, - мужчина лениво тычет мыском ботинка одно из тел, - товар? Может быть, те три идиота, которые не уследили за ним, м? Ответ на вопрос не звучит в стенах комнаты слишком долго, по крайней мере долго по меркам мужчины с сигарой. Он терпеливо ждет еще полминуты, однако те, кого он спрашивает, лишь молчаливо переглядываются. Взгляд работорговца падает на стрелки часов, воровато отстукивающие последние секунды. Ответа нет, одно замешательство. Этого он не любит больше всего – безответственность: она как гниль на теле, разрастается, становится все больше. И если от нее вовремя не избавиться, не вылечить ее – конец. А риск - это то, чего он не может себе позволить, будучи так глубоко увязшим в собственных делах, до невозможности спирающих ему грудную клетку. Время. Мужчина в костюме от Тома Форда резко достает свой пистолет и в комнате звучит ровно три выстрела. Все точные, четкие, подменяющие собой ответы на заданные ранее вопросы. Затем снова тишина, только в ушах назойливо звенит после стрельбы. Работорговец достает из зубов сигару, присаживаясь рядом с телом молодого парня, который, казалось, только учился жить, познавал вкус взрослой жизни. Его лицо все еще по-детски пухлое. Возраст не успел взять свое и высечь остроту скул, сделать линии более грубыми. Мужчина обтянутыми в кожу перчаток пальцами аккуратно заправляет прядь, растрепавшуюся по лицу юноши, за ухо. Внутри него клокочет какая-то неприятная, рвущаяся наружу досада. Возможно, потому, что юнец очень напоминает ему Тома. Его милого, еще совсем юного мальчишку, которого он вразрез своим принципам приютил у себя. Неожиданная трель телефона выбивает из головы все мысли, возвращая лицу работорговца беспристрастность. На дисплее мобильного высвечивается краткое «капитан», и это служит отличной причиной, чтобы ответить на звонок. - Крис, - улыбается он. - Ты опять зовешь меня этим именем? – спокойно спрашивает звонящий. – Мы ведь уже говорили об этом. - О, да, извини, но твое новое имя звучит по-дурацки, - замечает мужчина. – Как там тебя? Стив? Стив Роджерс? Имя для какого-нибудь супергероя в голубом трико, знаешь ли. - Я звоню по делу, - кратко отвечает шериф, не обращая внимания на подколы. - Наташа вышла на кого-то из твоих парней. Она знает, где будет проходить следующая сделка, поэтому меняй место. И Тони… - он делает короткую паузу, - с ее головы не должен упасть ни один волос. - Когда это твой брат тебя подводил? - Крис и Роберт были братьями, мы – нет. - Сурово, - улыбается "Старк". – Как там мой подарок тебе? Еще не надоел? - Прощай, - собеседник, явно не настроенный на продолжение беседы, сбрасывает вызов. Тони отключает телефон, на ходу обдумывая план действий. Он переступает через один из трупов своих уже бывших работников, выходя на воздух, где его ждет машина. Старк знает, что, как только он отъедет на пару километров, дом с шестью трупами на отшибе города сожгут, избавляясь от улик. А еще он знает, что пожар в этом месте не привлечет ничьего внимания, помимо Романофф. Но с этим уже будет разбираться его некогда сводный брат. * Когда Стив предупреждает Старка о надвигающейся угрозе в виде Наташи, он на долю секунды задумывается о том, чтобы завязать со всеми этими темными делами. Всего на миг. А потом на его коленях шевелится спящий под наркотой Себастиан. Роджерс касается рукой его волос, начинает ласково разминать чужой затылок. Тот что-то бессвязно стонет, кажется, ему снится не очень приятный сон. Роджерс надеется, что он обладает Себастианом даже в его снах. Надеется, что всецело монополизировал его. И за такой подарок, он обязан брату. * Дома Тони оказывается почти под утро. Вопросы, не терпящие отлагательств, затянулись по времени из-за проволочек его людей. Он устало потирает переносицу. Порой Старку кажется, что, если хочешь в чем-то добиться успеха, – делай это сам. Жизнь в который раз ему доказывает сей факт, и он уже всерьез, как бы смешно ни звучало, задумывается вложиться в какой-нибудь проект по клонированию. Но боится, что и здесь будут те идиоты, которые потратят его время и деньги безрезультатно. Он скидывает свои лаковые туфли, и, попутно развязывая галстук, идет в гостиную комнату, чтоб налить себе немного крепкого виски и расслабиться. У него все тело ломит от усталости, и напряженные мышцы просят хорошего массажа - этак на сутки длиной. Но все это меркнет по сравнению с тем, что сегодня состоялась сделка, которую он так долго ждал: пара азиатов, три британца и араб - в количестве одного, товар на любителя - разошлись по злачным местам для удовлетворения спроса. Эта сделка должна, как он надеется, упасть невероятно крупной суммой на его банковский счет, перекрывая все те потери, которые он понес из-за непрофессиональности своих людей. Тони лениво покручивает в руках бокал, наблюдая, как алкогольный напиток облизывает стенки, а затем выпивает залпом и ставит его на журнальный столик - кубики подтаявшего льда легонько гремят, столкнувшись друг с другом, но даже этот звук раздражает. Мужчина думает о том, что сейчас было бы неплохо покурить, но желание увидеть своего мальчика берет над ним верх. Старк поднимается на второй этаж, зная, что Том, словно надрессированный щенок, спит в его спальне. Он приучил мальчишку быть всегда готовым к тому, что хозяину может в любой момент заблагорассудиться его поиметь, поэтому средь дорогих простыней мужчину ждет полностью обнаженное тело. Тони присаживается на край кровати рядом со спящим на животе парнем, касаясь ладонью голых лопаток. Он проводит пальцами невесомые дорожки вдоль позвоночника, скидывая с ягодиц шелковую простынь. Том отличается чутким сном, поэтому сразу же просыпается. - Мистер Старк? – еще сонным голосом спрашивает он. - Привет, - говорит ему мужчина и глядит пристально, наклоняясь ниже, чтобы поцеловать. Том переворачивается на спину, готовый, раскрытый, и мужчина для большего комфорта забирается на кровать, устраиваясь между чужих разведенных ног. Не желая больше ждать, он сразу начинает целовать глубоко. И этот запах свежести и молодости, от которого идет кругом голова, ударяет в нос, заставляя хотеть юношу сильнее. Он оглаживает мозолистыми руками бока Тома, спускаясь ниже, сжимает ладонями его задницу. Мальчишка сдавлено мычит, упираясь Старку в плечи. Тони знает этот жест - его просят остановиться, и от этого он наседает сильнее. Он отсутствовал дома около недели, так что парень по всей вероятности отвык от постоянной близости. Расслабился. А Тони, еще поддетый провалами своих людей, сейчас крайне раздражителен. Ему хочется деспотично подавить каждого, дать понять, что его мнение - это, блядь, последняя инстанция. И Том как раз попадает под ударную волну, своей попыткой уйти от контакта распаляя и без того разгневанного мужчину. Старк отстраняется, и Тома, не успевшего и слово вставить, он переворачивает на живот, заставляя приподнять аккуратную задницу. - Мистер Старк, пожалуйста, - скулит Том, сжимая в кулаке простынь. К горлу парня подступает тошнота, и он, силясь сдержать рыдания, все же готов в любую секунду сорваться на предательские всхлипы. Тони не любит слез, и как только замечает, что пацан готов расплакаться, дает ему действительно весомый аргумент для этого, - становится грубым, уже ничуть не сдерживая себя. Наверное, у них с братом это общее. Старк проникает в Тома сразу двумя пальцами, разрабатывая. За ту неделю, пока его не было, мальчишка стал достаточно тесным. Не таким, конечно, как в первый раз, но это нисколько не мешает Тони желать его так же, как желал раньше. Старк уверен, что подготовка насухую причиняет парню боль, но поделом ему, - так Тони думает. За малую провинность всегда нужно наказывать сполна, чтобы пресечь сопротивление в корне. - Больно, - стонет Том, сжимая кулаки до побелевших костяшек. Однако он не сопротивляется, не бежит, он просто терпит, наученный дрессировкой, что так ему достанется меньше. Как-то парень уже сбегал, ведь Старк не запаривался, чтоб запирать его или приставлять к нему кого-нибудь. И Том даже в какой-то момент решил, что пронесло, что теперь он свободен. Но спустя некоторое время ему отчетливо дали понять, что Мистер Старк так просто никого не отпускает. В районе недели его пороли, трахали, избивали, иногда наказывали, используя секс-игрушки. Это был действенный урок, который он запомнил на всю жизнь, - и страх перед Тони стал всепоглощающим. Мужчина не имеет привычки прощать проступки, поэтому, плюнув на ладонь и размазав слюну по члену, приставляет головку к проходу, жестко толкаясь. Том вскрикивает, срываясь на рыдания. Начинает умолять, чтобы Тони остановился. Но тот лишь сильнее придавливает его к кровати, наращивая темп. Он вбивается в парня жестко, буквально вдалбливает его в матрас, запрокинув голову. В ушах звенит от удовольствия, от громких бесконтрольных вскриков. Тому больно. Он извивается ужом, пытается выползти из-под крепкого тела мужчины. - Живот, - скулит сорвавшимся голосом Том. И Старк переходит на медленные, рваные, но глубокие толчки, проникновение от которых не делается легче, а боль, по мнению парня, становится еще невыносимей. Разрядка настигает Тони достаточно быстро, что изможденного парня не может не радовать. Он чувствует, как нутро заполняет горячим семенем, как тяжело дышит ему куда-то в шею мужчина. И слезы предательски застилают глаза. - Запомни, малыш, - хрипит Старк, - мои желания важнее твоих. Он выскальзывает из обмякшего тела, отмечая, что все-таки порвал парня. Но это ерунда - главное, чтобы псина поняла урок. И с этими мыслями Тони идет в ванную. Спустя какое-то время прихрамывающий Том, пересиливая себя и боль во всем теле, идет следом. Заходит в кабинку душа, где под струями горячей воды стоит Старк, и по-детски утыкается ему лбом в плечо. - Простите, - сипит осевшим голосом он. Ему страшно, что Старк может потерять к нему интерес, разлюбить его, если вообще любил. И тогда все станет еще хуже: он потеряет защиту, пойдет по рукам. А это слишком плохая перспектива в жизни, чтобы даже думать о ней. Старк поворачивается к мальчишке, какое-то мгновение разглядывает его лицо. Он думает, что Том заслуживает прощения. И его всего на миг, но прошибает мысль о том, что это он был неправ. Руки Тони ложатся на хрупкие плечи, и он, наклоняясь ниже, ласково целует парня. Тот податливо раздвигает губы, позволяя мужчине углубить поцелуй. Сплетает их языки и нетерпеливо стонет в чужой рот, изображая удовольствие и истому. Однако лишь одному богу ведомо, как Том ненавидит Старка. Как каждую ночь мечтает прирезать того в его же постели. Но останавливает страх, отточенный годами беспощадных дрессировок. Этот страх перемешивается с кровью, растекаясь жгучей желчью по всему телу, заставляет прогнуться под Старком. Страх, который невидимыми оковами плотно смыкается вокруг его шеи. Страх, который Тони вложил в его душу.