Ложный герой

- Нет, старина, этого я никак не могу понять, - нахмурив брови, заявляет Маки. – Теперь ко мне в голову закрадываются дикие мысли, например, о том, что ты у нас гей. Ну, или импотент. - Энтони! - давя в себе смешок, возмущается Роджерс. Маки закатывает глаза и ест сырный соус прямо руками: Стив, морщась, наблюдает, как тот окунает в пластиковый стаканчик два пальца, а после смачно обсасывает их - так, что аж щеки западают, - но никак не комментирует дурную привычку друга. В столовой при их участке всегда много людей, как будто те приходят не работать, а набивать животы. Но, надо отдать должное кухарке миссис Смит, она знает толк в готовке, а ее свиные ребрышки в сливочном соусе – объедение. - Что "Энтони"? Бабушка звала меня так, а тебе не положено, - бурчит Маки. – Я все равно не понимаю: Шэрон же милашка, каких поискать, так какого хрена ты весь такой замкнутый, Стив? - Мак, серьезно, это мои дела. - Нет, Роджерс, твоя личная жизнь никогда не была твоим делом, а вот идущая сюда Нат с личиком, словно в преисподней опять отключили холодную воду – вот это твое дело, - Мак спешно отставляет в сторону пустую посуду и прихватывает за козырек форменную фуражку. - А я пойду, займусь наркоманами - их нынче развелось, знаешь ли. - Стой-стой, - когда Энтони только поднимается со своего места, готовый бежать, Стив перехватывает его за руку и усаживает обратно. – У меня что на лбу написано "помогу бедным и обездоленным, чем смогу, а ненормальные могут обращаться вне очереди"? - Ох, Стиви, малыш, - Маки перегибается через стол и шепчет ему, - все в тебе кричит об этом. Ты еще звезду на груди выбил бы, ну, чтоб наверняка. Стив тяжело вздыхает, машет рукой, мол, иди уже. Маки просить дважды не нужно: он хлопает шерифа по плечу и, подмигнув, старается миновать Романофф окольными путями. - Роджерс, - присаживаясь рядом со Стивом, обращается к нему Нат. Она видит побег Тони, но, вместо того, чтобы кинуть в него испепеляющий взгляд, благодарно улыбается. – У меня к тебе дело. - Я так и подумал, - усмехается шериф. – Чем могу помочь, старший помощник? - Тебе еще не доложили? - Про твое дело о торговле людьми? Стив изображает надменность - вскидывает бровь и недовольно качает головой. В отделе Романофф не верят насчет ее воображаемых работорговцев: в этом городе еще никто не пропадал без вести, как и никого на продаже людей не ловили. Откуда она взяла глупую мысль о том, что в их тихом месте промышляют работорговлей, – никто не знал. Никто, кроме Роджерса. За столько лет она рассказала о своей заинтересованности в этом деле только ему. - Стив, черт возьми, - злится Наташа. – Это очень серьезно! Сначала мне позвонил осведомитель, который - я подчеркиваю - не мог меня подвести или предать. Он дал четкую наводку, копал под этих парней целую прорву времени. Они должны были быть там, но, когда я приехала… Девушка заминается, чувствуя такое сожаление, что все ее эмоции отражаются на лице. - Там был только твой убитый осведомитель в куче пепла, так? - заканчивает за нее Роджерс. - Стив, они откуда-то узнали о том, что их слили копам. Даже больше: узнали, кто их слил, - Нат оглядывается, после чего добавляет: – мне кажется, кто-то из участка продает им информацию. Стив тяжело выдыхает и трет переносицу. У него голова идет кругом и виски ломит от всего, что говорит Романофф: та копнула глубже, чем следовало, и Роджерсу это совсем не нравится. Он кидает на нее тяжелый взгляд, оценивает, решает как с ней быть. - Хорошо, Нат, допустим, я тебе поверил, - отвечает он. – Допустим даже, эти работорговцы действительно есть. Как нам узнать, кто из наших ребят сливает им данные? Как нам вообще работать с чем-то, о чем мы толком ничего не знаем? - Так уж и ничего, - ухмыляется девушка. Он чувствует, что добром для Наташи все это расследование не кончится. Жаль: за последние месяцы он успел к ней привязаться. - Не томи, - просит ее Стив, тяжело выдыхая. - В нашем городе все-таки есть один пропавший гражданский, - девушка лезет в свою сумку, выуживая оттуда бумаги. – Некий Том Холланд, пропал полтора года назад, - она кидает ворох листов перед коллегой. - Ты тогда еще не был шерифом, да и потом, дело быстро закрыли, потому что машину парня, вернее его отца, нашли рядом со стоянкой, откуда отбывали автобусы в соседние города. Начальство решило, что парень просто сбежал. И все бы хорошо, если бы через месяц его снова не увидели в городе. Стив предельно внимательно просматривает досье парня, какие-то сводки о нем, фотографии с камер и читает выделенные Романофф заметки, продолжая слушать ее краем уха. - Парень просто из ниоткуда появился и так же быстро исчез. Роджерс стискивает челюсти, думая, что, если информация, которую ему дала Наташа, попадет на глаза Старку, то он дотла сожжет этот участок. И с Нат, как ответственной за поджог, он тоже разделается - Стив даже смеет предположить, что не самым гуманным способом. - А разве тот факт, что он объявился живым и здоровыи, не доказывает как раз обратное? - Роджерс смотрит исподлобья, заминая двумя пальцами очередную страницу. - Что парень сбежал от родителей, а потом просто возвращался забрать кое-какие вещи. Романофф бессильно поджимает губы. - Стивен, - кажется, девушка готова умолять его поверить ей, - обычно люди оставляют за собой хоть какие-то следы. А он – просто исчез. - Хорошо, Нат, как нам это поможет? - Просто пойдем по следу, снова поднимем это дело, - Романофф откидывается на спинку стула, скрестив руки на груди. - Уверена, если мы поговорим с его родителями, они смогут тебя убедить, что мальчик пропал. - Я даже не знаю, - хмыкает шериф и копирует движение девушки. - Роджерс, пожалуйста. * Стив возвращается домой разбитым. Наташа совсем его измотала, прогнав по всем зацепкам, какие только смогла найти по делу Старка. Конечно, она даже не подозревает, кто стоит за торговлей людьми в этих краях, а жаль: может, тогда ей хватило бы ума отойти в сторону. Хотя кого Стив обманывает? Девушка нырнула бы в самое пекло - это же Романофф. Поэтому он отправляет брату всего два слова, которые считает нужным сказать, и стирает сообщение с телефона. После Роджерс привычным делом идет на кухню, дает псу поесть и думает о том, что и самому стоит чего-нибудь перекусить, но у него нет никакого аппетита. Он разогревает стейк и несет еду в подвал. Там в копне подушек, на привязи его ждет Себастиан. Стив со вздохом оглядывает его расслабленное тело, оглаживая взглядом каждый изгиб. "Загляденье", - думает он, присаживаясь рядом. Стэн сейчас такой, каким Стив его любит больше всего: теплый, податливый, домашний. Роджерс легко касается плеча парня. Он знает, что Себастиан не спит, - слышит это в ритме его дыхания. Стив считает, что за все те дни, что он провел рядом со Стэном, он сможет лишь по тому, как тот дышит, безошибочно определить его чувства, эмоции, состояние. Такие моменты заставляют Стива задуматься, сломал ли он Стэна окончательно, или есть еще, над чем поработать. - Тебе нужно поесть, - говорит Роджерс и наклоняется, чтобы коснуться губами лба парня. У того дергаются веки, и он открывает глаза, смотрит куда-то мимо шерифа, а после охрипшим со сна голосом говорит: - Я не голоден. - Нет, малыш, - Стив запускает свою руку в чужие волосы, убирает челку со лба, - ты со вчерашнего дня не ел. Так что через силу, но тебе придется поесть. Себастиан отрывает голову от подушки и, качнувшись, садится. Роджерс наблюдает за ним, смотрит, как тот тянет дрожащую руку к тарелке, чтобы выполнить приказ. Ест он без удовольствия - просто глотает еду, не чувствуя ее вкуса, и Стив даже почти обижен, что до его кулинарных умений никому нет дела. - Вот так, - довольно улыбается он, когда тарелка Себастиана пустеет. – Молодец. Роджерс устало потирает шею и забирает пустую посуду из чужих рук, собираясь уходить наверх - больше всего на свете он хочет лечь спать, - но Стэн несильно хватает его за запястье, больше для привлечения внимания, чем в попытке удержать. - Что такое? – спрашивает шериф. - Останься, - просит Себастиан, полупьяно шаря взглядом по холеному лицу. – Побудь со мной недолго. Последнюю неделю Роджерс был сильно занят и уделял Стэну слишком мало времени, - меньше, чем следовало - и тот, кажется, изголодавшийся по человеческому теплу, теперь тянется к нему сам. Стив несильно толкает поставленную на пол пустую тарелку, следит взглядом, чтобы та проехала как можно дальше к стене: так посаженный на цепь пленник не сможет до нее дотянуться. Может быть, эта мера и лишняя, но Роджерс, привыкший всю жизнь быть готовым к подвохам, старается быть осторожным всегда. - Ладно, - улыбается он и снова садится рядом, как и прежде доставая из-за пояса оружие и откладывая его в сторону, ровно настолько, чтобы суметь быстро до него дотянуться. – Я побуду с тобой. Себстиану кажется, что на этой планете больше не существует людей, кроме его хозяина. Ему кажется, что весь его мир сузился до этого подвала и маленького окошка в нем, где он может иногда наблюдать рассвет, закат, порой, когда ветер достаточно сильно отклоняет растущий впритык с окном куст, машины и ноги людей. Он смотрит в это окно днями напролет, если шериф забывает оставить ему книгу или радио. Себастиан придвигается к Стиву ближе. Медленно, словно спрашивая разрешения, тянет к нему руку, и Роджерс берет ее в свою ладонь, переплетая пальцы. Стэн наблюдает за этим действием с каким-то особым интересом. Наркотики сильно сказываются на его памяти и поведении, на что, собственно, Роджерс и уповает, строго по расписанию скармливая тому седативные. Он видит, как от былого дерзкого нрава остается лишь тень, как ненависть сменяется привязанностью, а непокорность - послушанием. Но что-то все же беспокоит шерифа, какая-то неуловимая искра надежды, мелькающая во взгляде пленника то и дело. Себастиан наклоняется, легко дотрагиваясь до губ Стива своими, мажет по ним невесомыми касаниями, трется, но не целует. Он, как кажется Роджерсу, наслаждается чужим теплым дыханием на своей коже, чужим прикосновением к своей руке, будто это - что-то до невозможности редкое в его жизни. - Себастиан, - выдыхает Стив, подаваясь вперед, чтобы почти влипнуть в чужие губы поцелуем. И тот не отталкивает, обхватывает свободной рукой лицо шерифа, тянет его на себя. Они переплетаются языками, жмутся друг к другу, и от этого так умопомрачительно, что низ живота начинает сладко тянуть. Роджерс опрокидывает парня на подушки, нависая над ним, и целует в лоб. Ему хочется сгрести Стэна руками, обнять и больше никогда не выпускать из своих объятий. И все бы хорошо, если бы в тот момент, когда он потянулся за очередным поцелуем, что-то не разбилось о его голову. Тело, вмиг ослабевшее, первые несколько секунд продолжает двигаться механически, пока в оглушенной звоном голове бьется мысль "что я мог упустить". Себастиану, когда он так глупо поступал, стоило бы знать что Стив - не просто какой-то шериф, а хорошо натренированный боец. Его учили оставаться в сознании, когда бьют или душат, не отключаться при любых обстоятельствах. Его тело двигается по инерции, составленной из сотен врезанных в память движений, и через несколько секунд Роджерс уже оказывается на парне, прижимает его к подушкам, а с его подбородка на лицо Себастиана скатываются густые капли крови. Стэн снова дергается, стараясь скинуть с себя тяжелое тело шерифа, того слегка ведет, и пленник почти выбирается из-под него, но Роджерс слишком быстро приходит в себя. Сильнее придавливает пытающегося отползти парня, предупреждающе рычит на него, но Себастиан не реагирует: брыкается и пинается, пока не получает в ответ всего один хорошо поставленный удар. Роджерс грубо хватает сипящего от боли парня за подбородок, нависая сверху, вздергивает его голову, заставляет посмотреть на себя. - Какого черта? - зло выговаривает он. Но в ответ Стэн лишь смеется. Смеется даже после того, как чужая ладонь размашисто бьет его по лицу. Роджерс понимает – это истерика: Себастиана накрывает волной эмоций, вырывающихся наружу слезами и хохотом. Стив сгребает его тело, прижимает к себе, пытается утихомирить. - Тише, - просит он. – Успокойся, малыш. Роджерс понимает, что действует неверно, нарушает все свои правила: Стэн заслуживает наказания, ему следовало бы разбить лицо, сломать пару ребер, трахнуть, в конце концов, чтобы усвоил, наконец, урок. Но Стив отчего-то пугается. Он никак не может понять, что в нем клинит в этот момент, почему он так судорожно прижимает к себе Стэна, вместо того, чтобы поставить его на место. Тот вцепляется напряженными пальцами в джемпер Роджерса, мнет его и не может остановить приступ, сцепляет свои зубы на его плече и ощутимо кусает, стараясь заглушить рвущиеся наружу крики. Стэну кажется, что он оказался в такой безнадеге, из которой даже не то, что не может сбежать, - с которой он свыкся. И от этого ему больнее всего. Больнее от осознания, что, даже если Роджерс его отпустит, он уже никогда не сможет уйти - о том, чтобы пережить все это, и речи быть не может. Себастиан больше не ненавидит шерифа. Он ненавидит себя. - Тише, малыш, хватит, - как мантру повторяет шериф. – У нас все будет хорошо. Он целует мягкие губы Стэна, ощущая на них привкус горечи, целует его влажные от слез щеки. Ласкает его, старается утешить, совершенно не обращая внимания, как его собственная кровь, стекающая тонкой алой ниткой из раны на голове, застилает ему левый глаз. И, чуть успокоившись, Себастиан отвечает Стиву на поцелуй со всей накопившейся в нем ненавистью, открывается ласкам, пропускает Роджерса через свой последний оборонительный пункт, позволяет пробраться в душу и медленно сходит с ума. * Старк просыпается от вибрации телефона, оставленного на узкой прикроватной тумбе. Смаргивает сон и, выпутавшись из объятий Тома, тянется к трубке. Мальчишка недовольно бурчит что-то во сне и снова перекидывает свою руку поперек груди Тони. - Совсем разбаловал, - усмехается Старк, поле чего снимает телефон с блокировки, и читает:

"Романофф твоя".