Ложный герой

Скарлетт - милая девочка. Старк видит это на экране своего телефона, куда, собственно, и приходит сообщение с немного нечеткой фотографией девушки от Нила Дэйвса, бывшего удачливого бизнесмена, а теперь – должника Тони. Не так давно Старк отправил по его душу пару громил, чтобы те выбили долг, который висел на нем еще с прошлого месяца: они нашли Дэйвса пьяным в его квартире, окруженного горой бутылок из-под дешевого пойла и вонью. Тогда Тони приказал всего лишь припугнуть эту свинью и напомнить, что он делает с теми, кто не возвращает ему долги. Правда, "припугнуть" - это слабо сказано: в тот день Нил Дэйвс лишился обоих мизинцев – так Старк говорил, что не любит шутить. А уже сегодня это жадно хватающееся за жизнь отребье присылает фотографию весьма сочной иностранки с явно вымышленным именем. - Скарлетт, - Старк перекатывает ее имя на языке, чувствуя вкус прибыли. Да, она определенно ему подходит. Девушка, живущая на копейки в какой-то дыре и желающая, наконец, вырваться в мир – легкая нажива. Дэйвс это знает: отчаявшуюся душу видно за милю. Поэтому он идет в местный клуб – единственный, где подобные Скарлетт коротают свои выходные, надеясь найти того, кто сможет воплотить их мечты в реальность. Таким, как она, в этом городе явно не место: бойкая, знойная, готовая к свершениям. Нет, в этой дыре ей не позволят раскрыться, а Нил - он сумеет помочь. Он здесь ради этого. Уговаривать девушку не приходится: Дэйвс обладает определенной харизмой и даром убеждения, так что Скарлетт ведется без задней мысли – настолько сильно ее желание бежать от этой отвратительной жизни к новым горизонтам, и она наивно следует за ним. Вдобавок ему в выгоду сказывается ее недавняя ссора с сестрой, которая приводит Скарлетт к слепому упрямству уйти без оглядки: сестра старается контролировать каждый шаг девушки, ставит ей рамки и требует подчиняться определенному своду правил. Дэйвс как-то видел эту сестру: рыжая, волевая - такая могла пробить лбом стену, и лучше бы не вставать на ее пути. Но это уже не его забота. Сейчас его волнует ответное сообщение от Старка: «Подходит». Нужно видеть глаза милой Скарлетт, когда за ней приходят люди Тони. Она стоит почти голая в старом обшарпанном доме, где они с Нилом остановились на пути к большому городу – это и есть то самое условное место для передачи товара с рук на руки. Дэйвс оставляет девушку на ночь одну, а сам отправляется дальше: она - лишь половина выплаты долга. А уже утром Скарлетт знакомится со своим будущим хозяином, и с сестрой они больше никогда не видятся. Это было ровно год назад. * Над городом сгущаются сумерки, когда Стив навязывается провести Романофф до дома. Она отнекивается, мол, Стив, я уже большая девочка и сама дойду, но шериф настаивает, и Романофф раздраженно бросает: «Как хочешь». Они какое-то время идут неспешно вдоль набережной, молчат, разглядывая спины прогуливающихся впереди людей. Роджерс шаркает ногами, спрятав руки от холода в карманы своей темно-коричневой кожаной куртки, которую постоянно носит вместо форменной, даже несмотря на возгласы Маки о том, что это непрофессионально. А Нат достает тонкие дамские сигареты, заминая фольгу в пачке, не глядя, и медленно закуривает. В другой раз Роджерс возмутился бы, что курить вредно, но в этот особенный день он молчит. - Сегодня ровно год, как я ее потеряла, - говорит Романофф, делая глубокую затяжку. И Роджерс тяжело вздыхает, словно до этого не дышал вовсе. Он ловит губами зябкий осенний ветер, продолжая хранить молчание. Сейчас Наташе не нужны чужие слова, ей самой нужно выговориться. Она запрокидывает голову и, часто моргая от мелкой мороси, выдыхает сизый дым. - В тот день мы сильно поругались, - продолжает старший помощник. – Я наговорила ей гадостей, сказала, что она совершенно не приспособлена к жизни. Что без меня… - у девушки от иронии вырывается горький смешок, - уже давно погибла бы. Стив видит вину в глазах Нат, видит, как глубоко в них осела тоска, путаясь в зеленой тине радужки. - Роджерс, я чувствую себя хуже, чем беспомощной, понимаешь? Она резко останавливается, и Стив тоже замирает на полушаге, поворачиваясь к ней. Романофф скользит взглядом по его лицу, ищет там какой-то ответ, а потом вымученно улыбается. - Извини, дорогой, - просит она. – Я тебе уже миллион раз рассказывала эту историю. Девушка делает последнюю затяжку и бросает недокуренную сигарету к ногам под неодобрительный взгляд Роджерса. - Старший помощник шерифа, а на улице мусоришь. Как нехорошо, Нат, - цокнув, шутливо возмущается он, стараясь разрядить обстановку. - Мне следовало бы выписать тебе штраф. Стив наигранно хлопает себя по карманам в поисках блокнота и ручки. Девушка пытается не смеяться, но у Роджерса такое глупое лицо, что она не сдерживается и устало растягивает губы в улыбке. - Мы найдем ее, - шериф врет ей в глаза, наблюдая как та морщится то ли от порыва холодного ветра, то ли от понимания того, что он сам в это не верит. - Конечно, - отвечает Нат, обходит Роджерса и медленно бредет домой, разбивая подошвами мелкие лужи, подернутые редкой рябью. Оставшийся путь проходит в молчании: оба, сжавшись, прячутся в воротниках своих курток, стараясь спрятаться от холода, и, спустя какое-то время, подходят к дому девушки. Каждый в этот момент думает о своем. Шериф пытается запомнить черты Наташи: то, как Романофф выглядит, как от нее пахнет. Старается вырезать в памяти изгиб ее печальной улыбки и этот хриплый прокуренный голос, настойчиво зовущий его «Роджерс», когда она чем-то недовольна. - Стив, - привлекает его внимание Нат, заставляя вынырнуть из раздумий, и улыбается ему. - Ты замечательный человек. Слегка наивный для этой работы, но ты - лучшее, что со мной случилось за последнее время. Шериф усмехается, качая головой и как-то виновато глядит себе под ноги. - А как же Маки? Он бы обиделся. И они оба смеются, опуская головы. - До встречи, - говорит Наташа, и Стив лишь кивает ей в ответ. Он с тяжелым сердцем поворачивается к Романофф спиной, уходит, зная, что в ее доме уже находятся двое с не самыми чистыми помыслами. Она когда-то отобрала у них слишком много, но, увы, не смогла лишить свободы. Стив знает: их прислал Старк с его дозволения, а те и рады отомстить. Просто никто из них не знает, что живым из дома не выйти никому. Романофф еще недолго стоит на крыльце, разглядывая спину уходящего шерифа, и, когда он скрывается за поворотом, девушка поднимает на потемневшее небо глаза, чувствуя, как о лицо разбиваются мелкие капли дождя. Она вспоминает, что в день, когда пропала ее сестра, стояла такая же погода. * Вернувшись к себе, Роджерс долго сидит на кухне с джином на дне бокала и рассматривает отполированный паркет. Он думает, что все же угодил в досадную ловушку привязанности, и на душе становится так паршиво, что хочется сдавить виски ладонями, сжимать так, пока голова не треснет и из нее не выйдет вся горечь, которую он испытывает из-за чертовой Наташи. "Упертая дура!" - думает он и резко подрывается с места, разбивает граненый бокал о стену: жидкость с осколками расплескиваются в стороны, и Стив горько усмехается, наблюдая, как джин стекает по стене, впитывается в ковер – так, наверное, привязанность к этой рыжей впиталась в него самого. Роджерс делает глубокий вдох, ерошит волосы и старается прийти в себя, но мысли, как заезженная пластинка, все крутятся и крутятся, а он никак не может полностью осознать, что за ними стоит, помимо сожаления, которое так невовремя подняло свою уродливую голову и плотно вцепилось в него зубами. Стив рычит и заходится злобой, ударяя кулаком в стену, наблюдая, как та крошится под его ударом, как прогибается под него, не выдерживая натиска. А затем его словно перемыкает: в голове становится глухо и тихо, гримаса ярости сходит с лица, уступая место холодной отстраненности. - Все кончено, - говорит себе Стив, прикрывая глаза, и вдыхает запах алкоголя и пыли. – Всегда все кончается именно так, - обессилено шепчет он, понимая, что, кого бы ни пытался уберечь, все равно потеряет. Персональное проклятие Стива Роджерса. Не в силах перебороть приступ злобы, захлестывающий его всегда с головой, Роджерс кое-как расправляется с бардаком и спускается в подвал. Внизу он видит, что Себастиан не спит, сидит, потирая ладонью налившийся от кандалов синяк на ноге. Наверное, он слышал, как Стив проломил кулаком стену, и сейчас, словно в ожидании приговора, ждал появления своего хозяина. Роджерс делает пару шагов к нему, глядя, как тот испуганно отползает назад, прижимаясь к стене спиной. «Да, Стэн, все правильно», - думает шериф, - «мне нужна чертова разрядка». Он недобро улыбается и в одно движение стягивает с себя джемпер, отбрасывает его в сторону, достает ремень из шлевок и перетягивает его через ладонь. - К ноге, - сквозь зубы рычит он, крепче сжимая кулак. Себастиан тяжело сглатывает. Его потряхивает от металла в голосе шерифа, заставляющего беспрекословно следовать приказу: он медленно подползает, и Роджерс срывается на резкое движение, ударяя по лицу раскрытой ладонь. Стэна ведет в сторону, он падает, чувствуя, как из лопнувшей изнутри губы сочится теплая кровь. Понимание приходит сразу – шериф вымещает на нем скопившуюся злость, но есть еще кое-что, ведомое только Стиву: он пытается вырвать привязанность, вымести ее подчистую, чтобы внутри больше никогда так не болело. Роджерса учили переносить любые физические недуги, так долго и так усердно тренировали, что режь его наживую – он не обратит внимания. Но у всего есть двойное дно: его чувствительность к стрессам возросла по экспоненте, и шериф стал отличной машиной для убийств, но с нестабильной психикой. Он хватает Себастиана за волосы и оттягивает его голову, с хищным удовольствием наблюдая, как пухлые губы у того наливаются алым, выделяясь на светлой коже ярким пятном. Роджерс наклоняется ниже и слизывает с них каплю крови, проникая языком в приоткрытый горячий рот. Стэн протестующе стонет, хватаясь напряженными пальцами за руку шерифа, старается отпрянуть, потому что этот поцелуй приносит ему лишь боль: Стив кусается, грубо вдавливаясь своим губами в чужие разбитые. Только спустя мгновение Роджерс следует его желанию, отстраняется, оскаливая свои запачканные в чужой крови зубы, а после резко замахивается и бьет парня ремнем. Удар приходится по плечу, цепляя спину, и Стэн глухо вскрикивает, чувствуя, будто огонь расползается по телу. Ссадины тут же наливаются красным, и на бледной коже проступают багровые борозды. Парень закрывается руками, жмурится, сжимается весь, зная, что его продолжат бить, и Роджерс бьет: полосует его спину, наслаждаясь болезненными вскриками, тем, как под ремнем содрогается чужое тело, упиваясь своей властью. Себастиан не просит оставить его в покое: кричит, плачет, терпит - и с его уст не срывается ни единого слова, потому что он понимает – просить перестать бессмысленно, это лишь разозлит шерифа сильнее. Роджерс откидывает в сторону ремень, разглядывая израненного пленника в своих ногах: тот тяжело дышит, все еще пытаясь закрываться руками, и Стив понемногу насыщается чужой болью. Иногда ему кажется, что измордовать Себастиана до потери пульса, а потом наблюдать его медленную смерть - интересное зрелище, но куда интереснее отыметь его на холодном полу. Он хватает Стэна за горло, опрокидывает на спину, с силой раздвигая его ноги и устраиваясь между ними. Себастиан шипит и давится всхлипами, пытаясь хоть изредка дышать. Он знает, что сейчас будет, уже давно смирился и принял это, поэтому он тянет свои руки к нависшему над ним Стиву, обнимает его и сорванным голосом шепчет: - Я прощаю тебя, Крис. Роджерс замирает. Кажется, у него в эту секунду даже сердце перестает биться от простреливающего висок осознания - вот то, что ему всегда так отчаянно требовалось: прощение. Но это мгновение озарения - оно как первый снег: самое прекрасное, но мимолетное - тает на глазах, всего лишь коснувшись земли. - Крис. Себастиан дрожит, обхватывает ладонями чужое лицо, приникая своими губами в осторожном поцелуе. Роджерс не понимает его действий, замирает, как испуганное животное перед чем-то неизведанным. Он закрывает глаза и прислушивается к чужому сердцебиению, отчаянно надеясь найти в нем ответ, и в это мгновение изможденный пытками Стэн ластится к нему и целует так, будто всю жизнь ждал именно этого. Вся агрессия Роджерса разбивается об эту нежность, и раненый зверь внутри него выпускает поводья из крепко сцепленных зубов, позволяя Стиву перенять контроль над собой и любить человека, которого он держит в руках. Себастиан улыбается, когда шерифа отпускает, и тогда он бережно целует в ответ. Стэн выгибается всем телом под ласками, ощущая, как боль смешивается с удовольствием. Роджерс стаскивает с парня единственную одежду – домашние тонкие штаны - и губами приникает к животу, целуя чуть выше пупка. Себастиан давится вдохом и запускает свои руки в чужие волосы, гладит Стива, глядя на него из-под полуопущенных ресниц. Он всем своим существом пытается показать покорность, дать понять, что сдался. Но, черт возьми, Роджерс видит, что он лжет, видит это в его глазах. Чувствует всем телом, как Стэн, сцепив зубы, ждет, что Стив в эту ложь поверит. Себастиан запрокидывает голову, приоткрыв рот в немом крике, когда Роджерс почти без подготовки медленно входит в него на всю длину, сжимая крепкими пальцами бедра. Он двигается ритмично, не давая парню даже опомниться, заполняет его собой, оставляя на коже следы от зубов. Стэну больно, и где-то в каждом стоне шериф слышит, как гуляют глухие отголоски отвращения, но парень силится проглатывать каждый из них, и Роджерс ему помогает: вылизывает его губы, ловя всхлипы ртом, пока его член толкается глубже в теплое нутро. На языке у Роджерса снова тает металлический привкус, и он отлипает от чужих губ, наблюдая, как между ними тянется ниточка слюны. Стив облизывается, сменяя неспешный тягучий ритм на более глубокие размашистые толчки, и Стэн заходится стоном, цепляясь короткими ногтями за плечи Роджерса. - Тише, малыш, - шепчет шериф и опускается к груди парня, - хочешь меня царапать - царапай спину. Он прихватывает зубами сосок и легко тянет его. Себастиан морщится, выгибаясь ему навстречу, послушно перемещая руки на чужую спину, чтобы в ту же секунду впиться в нее ногтями. Он сходит с ума под Роджерсом, забывая, кто он есть. А тот ныряет языком в ямку между ключицами, вылизывает кожу, поднимаясь выше, и кусает за шею, продолжая метить. Стэн облизывает губы, обхватывает Роджерса ногами, прижимая к себе сильнее. Тот вскидывает взгляд на него и на долгое мгновение замирает в нем, чувствуя, как вечность разбивается об этот момент. Стив впитывает в себя каждый миг их близости: запах Себастиана, его искусанные и разбитые губы, то, как он смотрит на него с поволокой в глазах, как вздымается его грудь. Роджерс жадно запоминает его, зная, что однажды все закончится. Себастиан отнимает свою руку от спины шерифа и пальцами легко касается его губ. - Поцелуй меня, Крис, - просит он. * Шериф впервые засыпает со своим пленником, крепко обнимая его во сне, пока их не будит звонок мобильника. Роджерс тянется рукой к своим брюкам, выскальзывая из-под теплого тела Себастиана. На дисплее высвечивается "Мак", и в животе Стива все завязывается тугим узлом. - Ты хотя бы знаешь, сколько времени? – наигранно недовольно бурчит он в трубку. - Стив, - голос Энтони срывается, и он пару раз с шумом втягивает воздух, стараясь успокоиться, а после продолжает, - Наташа в больнице. Стив, она в коме. Роджерс закрывает глаза и с силой стискивает зубы.