Ложный герой

When the violence causes silence We must be mistaken (с) Неважно каким именем себя называет стоящий перед Томом мужчина, какие костюмы он носит и насколько дорогие аксессуары на нем, все это не имеет значения на фоне тяжелого взгляда почти черных глаз обрамленных густыми ресницами, пожалуй, лишь они одни важны - выдают жесткую натуру их обладателя, давая понять, что перед тобой стоит не просто роскошный мужчина, а человек, которого стоит бояться, садист обагренный чужой кровью настолько, что чистилище им наверняка захлебнется. И все же сколько бы времени не прошло, у Тома так и не получается по взгляду Старка считывать эмоции, теряясь в опасном блеске черных радужек. Он будто извечная амплитуда колебаний, призванная поглощать в хаосе собственного непостоянства. Вот и сейчас... У них вдруг завязывается непринуждённый разговор, что крайне редко происходит, если такое было вообще. Старк всегда пренебрежителен к Тому, безразличен к его интересам, да и мнением парня он никогда не интересовался. Зачем забивать голову всяким мусором, раз человек нужен только ради утехи? Его нескладный и совсем молодой Том вызывает в нем одно лишь желание обладать им. Поэтому все происходит по распорядку мужчины: слушают музыку, что он любит, едят еду по его выбору, да и парня одевают, соответствуя его вкусам. Том даже ведет себя “заученно”, разговаривает, как того требует Старк: сухо излагая потребности, и как можно кратко отвечая на вопросы. И вдруг все меняется, они мирно беседуют о чем-то посредственном, но тесно связанном с прошлой жизнью Холланда, несмотря на табу этой темы. Все даже идет до странного гладко, пока их разговор не заходит об отношении Тома к кровной матери. Мужчина вдруг как с цепи срывается, отвешивает ему такую оплеуху, звон которой эхом гуляет по комнате, будто предательская издевка. Том и понять не успевает, что именно сказал. Но по скривившемуся лицу мужчины понятно, что слова, выброшенные, пожалуй, больше в порыве эмоций - его ошибка, чересчур он расслабился рядом со Старком. И сейчас он даже не представляет, как связать между собой реакцию мужчины и свою ненависть к бросившей его женщине, говоря о своем презрении, как о чем-то само собой разумеющемся. Том все еще думает, останься она с ним, быть может, его жизнь была бы другой. Лучше? Именно об этом он и говорит Тони. Парню, конечно же, невдомек, как дела обстояли на самом деле, он ничего не знает о причинах, лишь делает выводы. А после того, как его попытка узнать что-то о родителях вылилась в случайное знакомство со Старком, он их и вовсе возненавидел. - Твоя мать, - сквозь зубы говорит мужчина, больно вцепившись пальцами в подбородок парня, чтобы не терять с ним зрительный контакт, — умерла, давая тебе жизнь. Том съеживается, столько он слышит в чужом голосе подавляющей ненависти, направленной в его сторону, будто он своими руками убил маму. Он хмурит брови, тем самым выражая непонимание, порыв Старка защитить неизвестную женщину ему неясен. Но мужчина, как всегда, ничего не объясняет, молча отшвыривает парня от себя, так, что Том, не удержав равновесия, заваливается на стоящее неподалеку кресло, не отрывая от мужчины округлившихся глаз. Том снова думает, что это действительно первый раз, когда они затрагивают тему его прошлого. Чаще всего Старк попросту требует забыть обо всем, говорит, мол, для всего мира Том Холланд исчез. Порой угрожая, как бы не оказалось, что даже умер. Том не знает, что за идиотский порыв вынуждает его открыть рот, но все же выдавливает из себя слова, наверное, ведомый в тот момент юношеским фатализмом. - Тогда она могла меня не рожать, ее никто не просил. У Старка темнеют глаза, будто небо затягивает предгрозовыми тучами, и ноздри раздуваются от бушующей в нем ярости, таким злым Холанд его крайне редко видел. Злым и бессильным. И если злость все же на его лице давно не гостья, то откуда взялось бессилие? Том тяжело сглатывает вставший в горле комом страх, но заставить себя двинуться с места не может. Это почти как пытаться выжить при встрече с голодным хищником, тут и сомнений быть не может, кто победит. И вот оно. Колебание. Старк вдруг растягивает губы в неприятной усмешке, которую Холланд меньше всего сейчас хочет видеть. Боль бывает разной, но та, которую ему обещает эта улыбка, она самая худшая. Чужие шаги, медленные и практически беззвучные, заставляют сердце загнанно биться в груди, аж дыхание сбивается. Том хочет отступить назад, но несмотря на то, как внутри бушует адреналин, не может заставить себя пошевелиться. Пока сухая рука с ухоженными короткими ногтями не ложится на его щеку, тогда все тело проницает дрожь и тело начинает трясти как при лихорадке. Он поднимает свои повлажневшие глаза, наверное, в них снова читается ужас, наверное... Том крепче стискивает зубы, лишь бы не издавать никаких звуков. Старк их ненавидит, он наказывает за скулёж или мольбы. А Том сегодня уже достаточно поднял градус его раздражения, с большим он может и не справиться. Мало ли что еще может придумать распаленный жаждой насилия Старк. - Ты утомляешь меня своей глупостью, - шепчет он на ухо Тому, переместив руку тому на затылок, чтобы прижать к себе плотней. Парень утыкается Старку в плечо, чувствуя уже до боли родной запах сигарет, резких духов, наверное, безумно дорогой марки, и чего-то еще, едва уловимого, сладковатого, не теряющегося на фоне более сильных запахов. Том закусывает губу, потому что понимает, Тони Старк пахнет кровью. *** У Старка мигрень, она настойчиво дает о себе знать колющей болью в виске. Такой назойливой, что мужчина запивает несколько таблеток обезболивающего алкоголем. Не в его стиле рисковать здоровьем даже в мелочах, но этот день в принципе начался не по его правилам, что бесило чуть ли не больше, чем сама боль. Хотя он сам виноват, знает, что в эту памятную дату все, как говорится, валится из рук, но все равно уперто продолжает себе повторять будто ничего страшного не произошло, и вообще он давно все забыл. Только, на самом деле, время к нему беспощадно, и совершенно не трогает воспоминания о человеке, том единственном человеке, которого Тони действительно любил. И как бы мужчина себя не обманывал, стоит ему увидеть на календаре дату смерти Пеппер, руки начинают лихорадочно трястись, он снова слышит запах того дня - аммиак, кровь и лекарства - будто сейчас моргнет, а он все еще там, в ее палате, подписывает акт о смерти, заляпывая его слезами. Тогда он был жалок. С тех пор Старк не выносит скулежа, мольб, рыданий, они ничего не меняют. Тем временем перед утонувшем в воспоминаниях Тони танцует девушка, медленно извиваясь вокруг шеста, его любимица. Однако же он на нее совсем не смотрит, погруженный куда-то глубоко в себя, в тот извечный пережиток одного единственного дня, где сомкнулся в кольце его ад. Наверное, многие пожелали бы ему там и остаться. Но этот день непременно пройдет, следующим утром он проснется в постели с парнем, чье лицо так похоже на лицо Пеппер и позволит себе представить, что все на самом деле хорошо. Том Холланд его маленький секрет, его укрытая даже от самого себя слабость, способная разрушить Старка.