Keep my heart captive, set me free

Берт Хаммел никогда не причислял себя к умникам. Он, конечно, знал все, что касалось автомобилей, которыми он занимался, но это практически ничего не говорило о его способностях, так как в Лайме, в общей сложности, был десяток автомобилей и из этого десятка восемь уже достигли той точки непригодности, из которой их невозможно было спасти. Он также мог предсказывать результаты футбольных матчей, основываясь на нескольких разрозненных фрагментах информации, которые он получал от случайного просмотра игр по телевизору друзей и статистики в газетах, которые доходили в эту часть города на несколько дней позже, что отнюдь не улучшало их состояние. Но он был мастером по части выживания на те мизерные средства, которые у них имелись. Он знал, как растянуть деньги, чтобы никогда не приходилось голодать, однако они никогда не ели действительно досыта. Человек не может и вправду думать о себе, как об умной персоне, основываясь на этих фактах. Но Берт был абсолютно уверен в том, что на свете существовала одна вещь, которую он делал лучше, чем большинство людей, которых он имел несчастье встречать день за днем, работая в качестве ремонтника по всему городу. Берт Хаммел был удивительным Домом и еще лучшим отцом. С тех самых пор, как Курт родился, он знал, что мальчик будет немного отличаться от других. Он был мирным ребенком, его легко было успокоить и просто угодить. Он никогда не плакал, если не был голоден или болен. Он начал спокойно спать по ночам с тех пор, как ему исполнилось пять месяцев, позволяя ему и Элизабет немного отдохнуть, он регулярно ел и был здоровым и счастливым ребенком. Когда он стал старше, его причуды начали больше бросаться в глаза, поскольку начала развиваться его личность. Вместо того, чтобы бегать, собирать жучков и пачкаться вместе с другими мальчишками, Курт пел, рисовал, танцевал и следил, чтобы его одежда была чистой и правильно сидела на нем, независимо от ее низкого качества и появляющихся время от времени дыр на ткани. В первое время это приводило его в замешательство, но он не ощущал стыда, признавая с самого начала тот факт, что Курт был особенным, что позволило Берту очень быстро усвоить потребности и желания своего сына. Вместо того, чтобы злиться и требовать, чтобы он занялся чем-то другим, Берт нежно улыбался своему сыну, готовый стать рыцарем для захваченной в плен принцессы и стойко стоять на месте, когда Курт пытался сделать ему рубашку из кома колючей ткани, которую выбросил местный портной. Прошли годы, и жизнь двух мужчин, преодолевших вместе столь много, резко изменилась. Женщина, которую они оба любили больше жизни, умерла, и чудачества Курта начали раздражать многих людей больше, чем следовало. Они думали, что Курт был глуп, а его стремления дурацкими. Его надежда. Они думали, что он был ненормальным, так как отказывался вести себя так, как подобает «приличному сабу», что означало для этой части Лаймы бросить все силы, чтобы «подцепить» себе Доминанта. Берт никогда не смог бы еще больше гордиться своим мальчиком, несмотря на всех скептиков, и одна вещь в его жизни никогда не изменится. Берт всегда был на стороне своего сына, невзирая ни на что. Он внушал Курту, что он всегда должен быть с ним честен, что он может довериться ему и попросить о помощи, если произойдет какая-нибудь неприятность. Но Курт был хорошим ребенком. Он уважал окружающих, имел великолепные оценки, и от всех руководителей, у которых работал Курт, когда ему удавалось выкроить для этого время, не было слышно ничего, кроме похвалы. За исключением того, что Курт был очень скрытен, когда дело касалось его школьной жизни, Берт знал о сыне все: кто его друзья, чего он хочет от жизни, о чем мечтает и куда он ходит… Так что когда старые часы пробили восемь, а его сына все еще не было дома, он стал беспокоиться. Странное чувство страха легло грузом на плечи и сдавило грудь, пока дыхание не стало тяжелым и частым. Он начал подходить к окну на кухне, которое открывало прекрасный вид на улицу, раздвигать шторы и всматриваться наружу, молясь, чтобы краем глаза увидеть этот гордо приподнятый подбородок и уверенный шаг, по которому было так легко обнаружить Курта в толпе. Но каждый раз, когда он смотрел на улицу, там было одинаково тихо и пусто. Их соседей окружала непроглядная темнота, потому что они были не в состоянии позволить себе установить уличные фонари. Он продолжал ходить и выглядывать из окна, и вскоре в его голове неприятно и настойчиво замигала и завыла сирена, заставляя его взволнованно шагать по гостиной. Было уже далеко за девять, а от Курта не было ни слуху, ни духу. Что делать, если кто-то добрался до него и что-то ему сделал? Что делать, если ему было больно и страшно и он был где-то совершенно один? Что делать, если он был вынужден… НЕТ! Он не думал об этом. Скоро Курт войдет в переднюю дверь, а затем он устроит ему такую взбучку, что даже в следующей жизни ему не будет позволено выйти из дома и, кроме этого… Боже, где же он был? - Берт… - мягкий голос раздался из-за его спины, и он обернулся, чтобы обнаружить Кэрол, которая смотрела на него с беспокойством в теплых глазах. Она нахмурила лоб, и глубокие борозды врезались в его мягкую кожу. В два огромных шага он пересек пространство между ними, заключив ее в объятия и позволив ее теплому присутствию успокоить его и развеять опасения, что сделало его голову яснее. - Его до сих пор нет дома, Кэрол. Он ушел несколько часов назад, и Мэй сказала, что они должны вернуться к шести. Он никогда не задерживался раньше. А что, если… - бессвязно начал он, но она обняла его, положив левую ладонь на уровень его сердца. - Нет, Сэр. Не думай так. Курт ответственный и разумный юноша, и я уверена, что причина его задержки связана с работой. Он вернется в ближайшее время. Маленькая женщина подарила ему свою самую лучшую утешительную короткую улыбку, пытаясь придумать что-то разумное, чтобы оправдать своего пасынка, но даже она знала, что задерживаться допоздна было не в духе Курта. Она смотрела на напряженное лицо своего Дома и делала все возможное, чтобы источать для него хоть какое-то спокойствие. С того момента, когда она увидела Берта, она знала, что он был тем человеком, который мог бы дать ей еще один шанс на счастье. Он был добрым, заботливым и нежным, и он любил ее и Финна так, как если бы был их истинным Домом и отцом. И видя, какую изумительную работу он проделал, в одиночку подняв своего сына, заставили Кэрол еще больше его полюбить. Да, их связь была Компаньонской, но они любили друг друга и они были семьей. И будучи приемной мамой, Кэрол начинала чувствовать, что погружается в беспокойство, излучаемое ее Домом, несмотря на все усилия, чтобы быть сильным и надежным фундаментом для Берта. - Что делать, если это не так? Что делать, если он ранен и не может позвать на помощь? Я знал, что должен был скопить денег на мобильный телефон, - Берт корил сам себя, выпустив Кэрол, чтобы снова начать шагать, заламывая пальцы и подходя к окну, поднимая занавески и вглядываясь в удручающую пустоту улицы. Недовольство к самому себе возрастало, наполняя его почти до краев. Он мог работать еще усерднее, брать больше часов, больше клиентов, он мог бы заработать больше денег, чтобы купить этот телефон и убедиться, что у Курта есть способ с ним связаться, если с ним что-то случится. Но у него было слабое сердце, и он не мог этого сделать, и теперь Курт… - Ты знаешь, что мы не могли себе этого позволить, и ты также знаешь, что это не твоя вина. Ты упорно трудишься, но сейчас тяжелые времена и мы едва сводим концы с концами. И я уверена, что Курт очень скоро будет дома. Пожалуйста, Сэр, просто успокойтесь, - умоляла Кэрол, ладонями нажимая на плечи ее Дома, надеясь, что это выглядело утешительным жестом. Она чувствовала, как напряжен он был под ее пальцами, как он опустил голову и прижался лбом к холодному окну, стекло которого запотело от его дыхания, скрывая улицу, которая, казалось, совершенно не желала привести его сына домой. - Господи, если с ним что-нибудь случится… - начал он, но тишину в комнате внезапно прервал звук их старого дискового телефона, нещадно звонящего своей трелью. Берт подбежал к разбитому серому аппарату, срывая трубку с телефона с такой силой, что он подпрыгнул и снова упал на самый угол небольшого буфета, на котором он стоял, угрожающе свисая над его краем. - Курт! – в панике закричал он в трубку, чувствуя, как руки Кэрол обернулись вокруг его тела, как успокаивающий якорь, чтобы он твердо мог стоять на полу. - Мистер Хаммел, это Мэй, босс Курта… - тихий голос был пронизан паникой, и Берт крепче сжал телефон, когда его разум сходил с ума от догадок. Костяшки пальцев побелели, и дешевый пластик скрипел от его безжалостной хватки. - Мэй, где Курт? С ним все в порядке? Почему он еще не дома? – он забросал женщину вопросами, обезумев от переживаний. - Он… он в порядке… учитывая… - Учитывая что? Что ты имеешь в виду? – он перебил ее заикания, его Доминирующие гормоны сорвались с цепи, наполняя его желанием пробить стену. Кэрол почувствовала его гнев и дотронулась своими губами до приоткрытой кожи бицепса, нежно целуя его и пробегаясь пальцами вверх и вниз по его дрожащим рукам. - Послушайте, мистер Хаммел, Курту не причинили вреда, но кое-что произошло, и вы должны попытаться добраться до отеля «Вестервилль» так быстро, как это только возможно… - попробовала флорист еще раз, но Берт не внимал ее доводам. - Что случилось с моим сыном? – проскрипел он сквозь зубы, заставляя каждую унцию Доминантного тона просочиться в свой голос, придавая своему вопросу приказное звучание. Казалось, она явно боролась. - Я не думаю, что мы должны говорить об этом по телефону… - СКАЖИ МНЕ! – практически закричал он, заставив ее замолчать. Он слушал ее ошеломлённое дыхание, пока она не сделала глубокий вдох и снова не заговорила, руша тем самым до основания весь мир вокруг него. - На него заявили права. Его пальцы онемели, выронив из рук аппарат и позволяя ему рухнуть вниз. Тонкий пластик раскололся на две части и разлетелся по всему полу. Его колени подломились под ним, и он опустился на пол, схватившись руками за голову и упираясь локтями в бедра. На его сына заявили права. Он теперь принадлежал кому-то, кого он даже не встречал, и он ничего не мог с этим поделать. Он представил своего маленького мальчика, такого яркого и уверенного в себе, но такого чистого и наивного. Господи, он, наверное, до смерти напуган… - Сэр… Скорее всего, он плакал… - Сэр… И звал своего папу… - СЭР! – Кэрол встряхнула его за плечи, и он вынырнул из своего страха, спровоцировавшего оцепенение, глядя на то, как она стыдливо ему улыбнулась. - Я сожалею о том, что накричала на тебя, но ты должен идти. Автобус отходит через десять минут, и если ты выйдешь прямо сейчас, ты сможешь поймать его у кафе Дэнни. Он тупо моргал, глядя на нее, прежде чем смысл ее слов дошел до его разума, и он вскочил на ноги, единственный раз поцеловав ее в лоб, перед тем, как выскочить из дома и направиться в сторону автовокзала, молясь о том, чтобы независимо от того, что там произошло, его сын был целым и невредимым.