Keep my heart captive, set me free

Пять дней. Пять долгих, мучительных дней. Вот как долго Ник погибал без согревающего присутствия Джеффа, и Дом чувствовал, что понемногу разрушает себя, расползаясь по швам. Его сердце беспрерывно ныло, не принося никакого облегчения, а разум кричал ему исправить ситуацию, улучшить положение дел, вернуть его обратно туда, где ему было самое место: рядом с Ником, в его руках. Но проблема заключалась в том, что он был не совсем уверен, что же сделал неправильно. Дело было в его прикосновении, которое напугало Джеффа? В его словах? В любви, которая, как он знал, струилась из него и волнами выплескивалась на светловолосого мальчика, даже когда он отчаянно пытался силой воли направить ее обратно? Ведь не было никакого способа, чтобы она осталась незамеченной. Такую глубину чувств нельзя было удержать в себе, и он понимал, что она неизбежно выплывет наружу. Но он вернул бы все назад, если бы знал, как это осуществить. Он не перестал бы любить саба, это было невозможно, но он бы сильнее старался. Он укротил бы свою Доминантную кровь и отчаянное внутреннее стремление сделать своим, заявить права и удержать, если бы Ник знал, что это приведет к тому, что Джефф к нему вернется… пусть даже тихий, робкий, донельзя закрытый, но он был рядом до тех пор, пока Дом все не испортил. Он не знал, как справиться с болью. Его кожа зудела, руки ощущали себя пустыми, даже если он только один раз держал своего ангела в том ужасном объятии, которое разрушило их хрупкие отношения. Теперь он знал, на что было похоже обладать даже небольшой его частичкой, точно так же, как и потерять ее, и это было мучительным ощущением. Еще больше ухудшало его пытку то, что он до сих пор почти каждый день видел его в школе с темными тенями под глазами, плечами, опущенными еще ниже, чем он когда-либо видел, и закостеневшей, глубокой печалью, отпечатавшейся на его коже, которая разрывала Ника на части, потому что он, так или иначе, этому поспособствовал. Он хотел снова привести все в порядок, Дом нуждался в том, чтобы Джефф опять был рядом. Таким образом, после пяти бессонных ночей, пяти дней бесконечных телефонных переговоров с Блейном и пяти дней отчаяния, разрушающего его разум попытками выяснить, что делать, он понял, что не в силах был больше терпеть. Он с этим покончил. Ник устал от боли и печали. Он желал снова стать счастливым и хотел сделать счастливым Джеффа, а хождение на цыпочках вокруг да около и избегание разговора, который им был давно необходим, привело их к этой неразберихе, в которой они сейчас пребывали. Так что через пять дней после того, как Джефф в страхе убежал от него прочь, он спустился в столовую, взял чашку, наполнив ее горячим шоколадом, и вскоре ее бок украсился ярким, красным, неаккуратным почерком, как и во все прочие разы. Решимость была явно заметна в каждом шаге, который он преодолевал на своем пути от собственной спальни по коридору и через лестницу, и в стуке в массивную, деревянную дверь. Чашка в руке слегка дрожала, и он чувствовал, как его лёгкие работают изо всех сил, доставляя в его тело достаточное количество кислорода, чтобы оно могло должным образом функционировать, когда он услышал приглушенные шаги, приближающиеся к дверям. Ключ сдвинулся, и ручка двери провернулась, выпуская нежный голос в коридор. - Курт, я сказал тебе, что просто хочу остаться дома и… Джефф толкнул дверь и замер, когда увидел стоящего там Ника, осторожно улыбающегося, но все-таки ослепительного в своей красоте. Его руки слегка дрожали в том месте, где он сжимал чашку, которая издавала такой утешительный и заманчивый аромат. - Ник… Это имя вышло тяжелым выдохом, слетевшим с его губ, и саб крепко ухватился за дверной косяк, чтобы не упасть в его объятия, которых он так отчаянно желал с тех пор, как сбежал в тот день и оставил Дома одного в коридоре. Он пришел в себя несколько минут спустя после инцидента, приведя в порядок мысли и понимая, что это был Ник, и он не находился в опасности. Его кожа ныла и леденела, лишившись его прикосновений, но возвращаться было слишком поздно. Он разрушил самое лучшее, что с ним случилось с того самого дня, когда он встретил Курта, и саб понимал, что, должно быть, Ник ненавидел его за это, поэтому и держался подальше от него. Сон ускользал от него, глаза саба отяжелели и чесались от усталости и слез, пока дни проходили мимо без его персонального солнечного света. Джефф хотел пойти к нему, и эта тяга пугала его больше, чем любое унижение или удар Кевина, которыми он разбрасывался всякий раз, когда того желал. Жажда быть к нему ближе, желание снова свернуться у него на груди и спать без каких-либо кошмаров, без страхов, когда присутствовало лишь тепло, безопасность и Ник, были почти что пугающими от того, насколько сильно они ощущались. Он видел его в школе каждый день и жаждал снова очутиться в его руках, но Джефф знал, что он того не стоил. Он не стоил печали и беспокойства, которые видел на этом прекрасном лице каждый раз, когда он все портил и причинял ему боль. Он не стоил времени и терпения, потраченных на то, чтобы быть рядом с ним. Джефф понимал, что отнял у Ника время, и он так неимоверно сожалел об этом, так что когда Дом оставил его в одиночестве на протяжении пяти дней, он в последний раз поплакал по нему и заставил свое сердце отпустить его. Ник все равно заслуживал лучшего, и даже не важно, что саб был так близко от того, чтобы позволить себе еще раз упасть, надеясь, что на этот раз он будет пойман, прежде чем упадет на землю. Искалеченное тело предало его, а наполненный страхами разум обернулся против него, и Ник ушел. И он думал, что так оно и было. Джефф бы смирился с этой темной ямой, которую он вырыл собственными руками…до этого момента…когда он снова стоял перед ним, держа в руках до боли знакомую чашку, которая была словно веревочный трап, а красные следы под кончиками его пальцев указывали на еще одно послание…и…и солнечная улыбка снова осветила его изнутри, и, боже, он не мог дышать. - Привет, ангел, - тихо поздоровался Дом, и Джефф почувствовал, как его тело задрожало от этого прозвища, которое до сих пор не укладывалось у него в голове. Он был самым далеким от ангела созданием, каким только возможно было быть, но Ник до сих пор называл его так, с такой сильной убежденностью…как будто действительно видел его незапятнанным и чистым. Он не мог позволить ему так думать, поэтому саб покачал головой. - Не называй… - начал он, но Ник поднял руку, чтобы остановить его, другой рукой прижимая чашку к груди, а клубы вкусно пахнущего пара пробирались в волокна его блейзера. - Постой, - сказал Ник с этими отчетливыми переливами в голосе, которые Джефф еще не мог правильно определить, но он все же чувствовал, что его конечности ослабли, и тело отпустило напряжение. – Я пришел сюда, чтобы сказать все как на духу прямо перед тобой. Если ты сможешь уделить мне десять минут своего времени и позволить рассказать то, ради чего я сюда пришел, я обещаю, что не побеспокою тебя после этого. Хорошо? Джефф в шоке уставился на него широко раскрытыми глазами, и, возможно, именно поэтому он почувствовал, как его голова медленно дернулась вверх и вниз в утвердительном жесте, прежде чем до его мозга дошло, что он делает. Столь же сильно, сколь было напряжено и напугано его тело, саб в нем мурлыкал при виде улыбки Ника после того, как он согласился, бредя от мысли, что он доставил удовольствие красивому Дому. - Спасибо, красивый, - мягко сказал он, и Джефф опустил взгляд, заламывая соединённые пальцы, с щеками, покрасневшими от стыда за комплимент, который, как ему было известно, он не заслуживал. - Это для тебя, - выставил чашку Дом и кивнул в знак поощрения, когда Джефф протянул руку, чтобы ее взять, с осторожностью оценивая ситуацию на тот случай, если это было трюком, устроенным Ником только для того, чтобы заставить его заплатить за содеянное. Кевин любил играть с ним в подобные игры. Но ничего не произошло. Только тепло просочилось через пластик чашки на его дрожащие пальцы, когда он осторожно сжал ее, не позволяя упасть. На самом деле ему следовало бы знать, что от Ника нечего было ждать подобного, и это заставило пузырь вины надуться в его груди. - Спасибо… - еле слышно прошептал он, и Ник снова ему улыбнулся, в очередной раз раскрашивая цветами его мир, после нескольких дней черно-белых тонов. - Читай, - ободряюще попросил Дом. – Это первый пункт, в который мне нужно тебя посвятить. Он указал на бок чашки, и Джефф, грудь которого стянуло путами, убрал большой палец с послания красного цвета и покосился на лаконичную надпись. С губ саба сорвался рваный вздох, а сердце пустилось вскачь, когда он увидел это признание. Я влюбился в твою истерзанную, прекрасную душу. Там была стрелка, указывающая вправо, поэтому он повернул чашку и онемел от шока. Я никогда не изменю своего решения. - Ник…почему… - выдавил он, задыхаясь и будучи сбитым с толку, но Дом покачал головой. - Нет, ты обещал, что позволишь мне высказать то, ради чего я сюда пришел, и я донесу до тебя эти слова. После того, как я закончу, я уйду и дам тебе время и пространство, чтобы решить, чего ты хочешь. Я не буду давить на тебя или заставлять давать мне ответ. Я просто прошу выслушать меня, а потом подумать над этим. Можешь ли ты сделать это для меня? – спросил он, и ошеломленный Джефф почувствовал, что снова кивнул, а его большой палец почти неосознанно очертил красивое послание, словно саб мог впитать слова через свою кожу. Как он мог находить его душу прекрасной, когда знал, что она была сломлена? Как он мог выбрать остаться с ним, когда знал, что от Джеффа не осталось ничего, чтобы отдать ему взамен? Рука обвилась вокруг его собственной, и Ник потянул его обратно в комнату, в сторону кровати, где они молча сели лицом друг к другу, пока, Дом, наконец, не заговорил. - В первый раз, когда я тебя увидел…ты выходил из класса. Я помню, что остановился, как вкопанный, потому что никогда не видел никого, кто был бы настолько красив. Это ощущалось, словно кто-то вытащил тебя прямо из моей мечты, - начал он, с подлинным благоговением, звучащим в голосе, когда Дом вспоминал об этом, заставляя сердце Джеффа трепетать. - Я хотел заговорить с тобой, но тогда ты повернулся, и я увидел… Ник сделал паузу, встретившись взглядом с Джеффом, и саб знал, что он имел в виду, борясь с тем, чтобы стеснительно не прикрыть свою шею. - Я увидел твою метку. И я понял, что ты ужасно пострадал, и я так сильно захотел найти того, кто это сделал, чтобы вернуть ему эту боль, - признался он с неприкрытым гневом в голосе. – Я ничего не знал о тебе кроме того, что ты великолепен, и все же я хотел быть уверенным, что ты находишься в безопасности. Он прервался, убедившись, что Джефф смотрит прямо на него. - Эти чувства никогда не уходили, Джефф. - Ник, - выдохнул он, но получил в ответ строгий взгляд, который заставил его закрыть рот. - Они только росли и росли до той точки, где ты стал единственной вещью, о которой я мог думать, единственным, что имело для меня значение. Чашки… Чашки служили для меня способом добраться до тебя, чтобы не напугать. Я оставлял их каждое утро, надеясь, что они заставляют тебя улыбнуться… но, по всей видимости, я все равно напугал тебя и я сожалею об этом. А потом мы поговорили, но ты так поспешно отгородился от меня, и я подумал, что никогда не смогу снова к тебе приблизиться…но, так или иначе, это сработало. Ты сказал, что хочешь быть моим другом, и я согласился на это, желая быть рядом с тобой любым способом, который мне доступен. Ник думал, что будет труднее разъяснять свои внутренние мысли, но они выплескивались из его рта, словно вода. Фразы, которые сдерживались неделями, наконец-то вырвались наружу. - И в течение последних нескольких недель я чувствовал себя так, словно… словно была вероятность, что положение дел изменилось и для тебя тоже… словно, возможно, ты до конца отыскал ко мне дорогу. И после отключения света, когда ты спал так близко от меня и держал меня за руку, я предположил и позволил себе надеяться, поверить… - Дом покачал головой. – А потом я снова все испортил, обняв тебя, когда ты этого не хотел, и напугал тебя, и я так сильно сожалею об этом…не о том факте, что ты был в моих руках, потому что, Джефф, поверь мне, я никогда не забуду ощущения от того, чтобы обнимать тебя подобным образом, но я сожалею, что причинил тебе боль и мне жаль, что я напугал тебя и поторопил. Джефф почувствовал слезы, жалящие глаза, тяжело дыша от всех эмоций, которые он ощущал. Ник решил, что это его вина? - Эти последние несколько дней были пыткой, и я понял, что не могу так больше. Я не могу притворяться, что не люблю тебя, и я не могу притворяться, что не желаю тебя, потому что все, что я делаю, связано с тобой. Поэтому я и решил это сделать. Я решил выложить все начистоту и дать тебе шанс полностью меня сломать. Я дам тебе время. Подумать об этом… о нас…если ты решишь, что хочешь попытаться… приходи на Зимний Прием. Я буду ждать тебя. Он потянулся, нерешительно взяв саба за незанятую руку, смакуя контакт, когда он успокаивал каждый его зазубренный край. - Если ты решишь дать мне шанс, ангел, я обещаю…тебе никогда больше не придется проходить через ту боль, которую ты испытал. Я буду для тебя лучшим Домом, каким только могу быть. Я буду держать тебя в безопасности…я буду держать тебя в тепле и буду любить тебя так, как никто и никогда прежде тебя не любил, - закончил он и повернулся, чтобы увидеть молчаливые слезы, скользящие по веснушчатым щекам, и его сердце разрывалось на части, когда он поднял большой палец, чтобы прогнать их. - Не плачь, ангел. Что бы ты ни решил, я буду это уважать. Я обещаю, - сказал он, наклоняясь и целуя соленую кожу его мокрой щеки, прежде чем встать и подойти к двери. - Я действительно надеюсь, что увижу тебя на Приеме. Я…я люблю тебя, Джефф, - обернувшись, тихо признался он на выдохе, зная, что, возможно, это единственный шанс, когда он может сказать это сабу, прежде чем выскользнуть за дверь и отправиться в свою комнату, с льющимися слезами и страхом, который разрывал его изнутри. Это было… его сердце буквально было мишенью, а Джефф держал в своих руках все пули. Прямо сейчас ему было подвластно его сокрушить.