Keep my heart captive, set me free

Несмотря на то, что он убедил себя, что ему не понравится вечер, Уэс должен был признать, что Курт отлично справился с благотворительным мероприятием. Аудитория выглядела еще более ошеломляюще, чем в ночь Зимнего Приема. Еда и напитки текли рекой, приглашенные люди веселились…а модели… ну ладно… Курт превзошел себя на этом поприще. Конечно, он привлек нескольких парней и девушек из Далтона, чтобы сделать моделям прически и макияж, а так же нескольких опытных парикмахеров и визажистов, которые бесплатно давали в распоряжение свое время, в основном в счет возможности поставить свои стили рядом с несколькими из самых значительных имен в области моды. Но саб лично выбирал для них образы, сочетающиеся с одеждой, которую надевали модели, и насколько Уэс мог судить, он до сих пор не допустил ни одной ошибки. Вся одежда, которую демонстрировали модели, была пожертвована представителями известных имен в индустрии моды, а жемчужиной коллекции были дизайнерские работы «Революционера», пожертвованные Даной по такому случаю. Ему очень хотелось увидеть Мириам в одном из платьев. Уэс едва мог поверить, когда она спросила его, что он думает об этой затее, когда одна из девушек вынуждена была отказаться от показа. Она хотела помочь Курту, ведь эти двое с самой первой встречи отлично поладили, но сначала Мириам желала узнать его мнение. Он сказал ей то, что говорил всегда, когда Мириам спрашивала что-нибудь подобное. Что он был в полном порядке, если она занималась тем, что делало ее счастливой. И вот он был здесь, сидя рядом с подиумом и отвлеченно задирая вверх большой палец своим товарищам - «Соловьям» и одноклассникам во время их прохода и позирования, пока ждал, когда его прекрасный саб выйдет и пройдется по сцене. - А сейчас черед следующего платья, которое в действительности очень интересно… оно было собственноручно разработано и выполнено нашим организатором этого мероприятия, Куртом Хаммелом. Модель, которая примеряла его изначально, в последний момент выбыла из шоу, но никто не запаниковал и не потерял хладнокровия. Курт быстро подогнал платье под запасную модель и позвольте мне вам сказать… результат просто сногсшибательный, - заверил комментатор этого события, веселый парень из драматического кружка. – Леди и джентльмены, готовьте ваши кошельки, потому что, уверяю вас, вы не захотите упускать шанс добавить эту красоту в свой гардероб. Пожалуйста, поприветствуйте Мириам Сандерс в оригинальном, темно-зеленом дизайнерском решении Курта Хаммела! Диктор сделал рукой «та-дам» жест, когда ритм изменился и начала играть нежная, инструментальная музыка. Занавеси распахнулись, открывая одинокий силуэт, стоящий в начале подиума. Она склонила голову, и тени затеяли свою игру на ее бледной коже. Мириам шагнула вперед, и серебряные ремни ее обуви на высоком каблуке ловили мерцающие огоньки и отбрасывали игривые тени на зеленую сетку, струящуюся вокруг ее длинных ног. Нижняя половина платья была прозрачной, темно-зеленой и подрагивающей вокруг нее. Блестящие пятнышки серебра и темно-зеленого цвета листвы сплетались в узор, который поднимался по ее ногам и покрывал голени и бедра, играя с ее кожей в «пикабу»*. Ее крохотную талию обнимала зеленая лента, и оттуда платье становилось еще более завораживающим, когда верхняя половина наряда перекрещивалась над ее грудью, складываясь на ее торсе греховным вырезом. Рукава платья слегка собирались на ее хрупких плечах, а длинные завитые волосы дразняще их касались. Но ее волосы выглядели по-другому. Уэс услышал коллективное аханье, когда она полностью вступила в круг света, и стала более уверенной и собранной, делая свои шаги по сцене. Она была великолепна. Ее волосы были окрашены в ярко-рыжий цвет и каскадом спадали вниз по спине роскошными, объемными завитками, подчеркивая красоту ее каре-зеленых глаз, обрамленных подводкой, и густых ресниц. Румянец на лице Мириам не предпринимал никаких попыток скрыть дерзость ее веснушек, а на ее пухлых губах появилась застенчивая улыбка. Ее обычно маленькое и жилистое тело было каким-то образом окутано сексуальностью и просматривалось сквозь платье, что делало ее похожей на богиню, и хотя для Уэса она всегда была такой, разница между его старым сабом и этим новым сияющим существом на сцене усугублялась выкриками и свистом аудитории, когда она кружилась перед ними. Его кровь вскипела, и каждый собственнический инстинкт, который в нем когда-либо существовал, стремительно ожил, понуждая его запрыгнуть на сцену и снять ее оттуда, чтобы она продолжала быть только его красивым сабом, чтобы на нее взирали только его глаза, касались только его руки и только его разум представлял ее в страстных метаниях, нуждающуюся и безрассудную для него и только лишь для него. Где-то вдалеке он услышал, как диктор открыл торги на платье. Цена начиналась с двухсот долларов, но быстро взлетела, перевалив за тысячу, когда голодные взгляды пировали на его сабе, желая ее и видя все, что он рассмотрел в ней давным-давно. И в нем нарастало безумие от ревности и необходимости оградить ее от них. Он поднял глаза и увидел, что она прекратила свое вращение, прежде чем встретиться с ним взглядом. Выражение ее лица было сомневающимся и неуверенным, словно ей было все равно, что все остальные в комнате хотели ее, жаждали ее, восхищались ею… как будто он был единственным, чье мнение имело для нее значение. Она положила руку на бедро, немного выставляя его на обозрение, и платье закружилось вокруг нее, а ладони окружающих Уэса людей взметнулись вверх, торгуясь за предмет одежды, который был на ней надет. Внезапно его гормоны разгорелись пламенем, а грудь напряглась, когда в голову пришла мысль. Если бы он был уравновешенным и сдержанным, то посмеялся бы над собой за то, что сошел с ума и действовал подобным образом, но он ничего не мог с этим поделать. Люди вокруг него кричали и предлагали деньги, чтобы купить платье, которое она носила, выглядя при этом как некое существо из фантастического фильма; фея, ангел и как будто сама магия. И люди хотели это платье, ее платье. Платье, которое касалось ее кожи, оборачивалось вокруг нее, как летний бриз, и ласкало ее тело так, как было позволено только ему. И если они выиграют, кто-то другой дотронется до этого платья, прикоснется к тому, что было предназначено ему и для него, и посреди похоти и ревности, которыми был охвачен разум, это прозвучало так, как будто кто-то коснется ее. Она произвела еще один изящный вихрь, раздались щелчки фотоаппаратов, и ее кудри подпрыгнули, обнажая метку на ее шее, темную, практически черную, пурпурного оттенка с едва различимым черным контуром принадлежности, но Уэс знал, что он там был…эта линия на сердце, которую она поместила себе на шею, делала Мириам принадлежащей ему. Она повернулась к нему, ее выражение лица было закрытым и осторожным, пока саб ожидала его реакции, но Уэс даже не контролировал этот жест, когда его рука взлетела вверх, а аукционный флажок вспыхнул ярко-зеленым цветом, и Дом заговорил громче всех голосов, выкрикивающих свои предложения. - Восемь тысяч долларов! Настал момент ошеломленной тишины. Диктор уставился на него во все глаза, гости смотрели в шоке, а Мириам замерла на сцене, глядя на него широко распахнутыми глазами и неуверенно делая шаг назад, чтобы, следуя протоколу, уйти со сцены, переодеться и поместить платье на вешалку, чтобы его отправили покупателю. - Ладно…хм…восемь тысяч долларов раз…восемь тысяч долларов два…продано Дому Уэсу Монтгомери. Спасибо, Мириам, - закончил он, выдавив непринужденную улыбку, и она мягко поклонилась, поспешно удаляясь со сцены. Ее исчезновение за занавесками вырвало Уэса из оцепенения, и он вскочил, готовый к действию, и покинул свое место, проталкиваясь сквозь толпу по направлению к закулисной зоне. Он обнаружил, что Тад охранял вход за кулисы, но маленький саб ничего не сказал, наблюдая, как Уэс напролом несся в его сторону. Он просто отошел в сторонку, поднимая занавеску, чтобы он нырнул под нее. Уэс пробирался сквозь стеллажи с одеждой и, прежде чем он смог это осознать, Дом столкнулся лицом к лицу со своим сабом… широко раскрытые зеленые глаза, нижняя губа между жемчужными зубами, длинные волосы, которые ловили на себе свет и пылали, словно огонь, и это греховное зеленое платье, все еще танцевавшее вокруг нее. Боже, она была прекрасна. - Сэр… - начала она, ее выставленные вперед пальцы болезненно сжались, а голос был тих. – Сэр, я сожалею. Эти слова ударили его, словно пощечина, и Дом посмотрел на нее, пребывая в шоке, когда понял, что она не видит в его глазах восхищения и яростного стремления ее защитить. Она была неуверенной и уязвимой, а его Мириам никогда не была такой. Она была сильной, независимой и знала себе цену. Она не была этим…этим робким человеком на которого он смотрел, и Уэс боялся, что это именно он заставил ее вести себя именно так. - Мириам, тебе не нужно сожалеть. Почему ты извиняешься? – спросил он, борясь за то, чтобы держать под контролем гормоны, когда Дом приблизился к девушке и потянул ее, усаживая рядом с собой на мягкий диван подальше от шума импровизированной раздевалки. - Я…я действительно не знаю… я просто…твое лицо не выражало счастья…так что…я подумала, - начала она, а ее фразы путались и выходили поспешными, пока она пыталась прочитать Дома. - Я удивился, милая, вот и все, - осторожно заверил он ее, и она кивнула, убрав от него руки и осторожно сложив их на свои колени, укрытые зеленью и серебром. – Ты не говорила, что изменишь свою внешность, поэтому я был в шоке. - Я просто…я сделала это ради тебя…в каком-то роде… - призналась она, глубоко вздохнув и глядя на него с медленно возвращающимися искрами смелости и ее обычной неистовости. - Что ты имеешь в виду? – спросил он, нахмурившись от ее слов. - Я просто…теперь, если честно, я чувствую себя глупо, - с печалью сказала она, раздраженно вздохнув, и он нежно обхватил ее щеки. - В этом нет необходимости. Я просто не понимаю, что ты имеешь в виду, говоря, что сделала это для меня? – спросил он, и Мириам в течение секунды терлась носом о его ладонь, прежде чем осознать, что ей просто нужно объясниться, так же как она сделала это с Куртом. - Ладно...хм...просто выслушай меня и не перебивай, пожалуйста. Ладно? - снова попросила она, кусая губы, и Уэс приблизился к ней и закрыл глаза от легкого аромата ее духов, которые, к счастью, остались неизменными. - Я знаю, что ты меня любишь. Ты делаешь это настолько до боли очевидным, что для меня не существует абсолютно никакого способа об этом не знать. Также я знаю, что ты находишь меня красивой и гм.. желанной, я думаю, это будет правильным словом. Но...я...я даже не знаю, как это сказать, - усмехнулась она, и Дом дал ей минуту, чтобы собраться, прежде чем продолжить. - Ладно, дело вот в чем: у многих твоих друзей есть сабы, которые абсолютно великолепны. Такие как Дэвид, у которого есть Коринн, и откровенно говоря, она самая красивая девушка в Далтоне. У Дэйва есть Себастьян, и он горяч, как само пекло. Блейн выбрал Курта, которые в свои худшие дни похож на ангела, а теперь у Ника есть Джефф, и не заставляй меня начинать про этого блондина. Уэс склонил голову, чтобы показать, что он принимает эту точку зрения и следит за ходом ее мысли. Он допускал, что это было в достаточной мере правдиво. Она продолжила: - И иногда я смотрю на них, когда они идут друг с другом и вижу, как, например, Дэвид гордится тем, как сильно ему завидуют люди, что он связан с Коринн, а еще я знаю нескольких парней, которые говорили о том, как повезло Нику, и Ник сиял от этих слов...а я просто... у тебя никогда этого не было. Я знаю, что ты считаешь меня красивой, но я также знаю, что ты предвзят. Я не уродлива, но я не... Я не та, в чью сторону поворачивают головы и кто привлекает внимание, и я подумала и захотела...Я захотела дать тебе одну ночь, когда люди бы тебе позавидовали, и ты мог бы гордиться, потому что знал бы, что я всегда хотела только тебя. Поэтому я пошла к Курту, и все это произошло. Мириам смущенно улыбнулась сама себе, и Уэс был не в состоянии поверить, что она такое говорила. Как она могла не знать, что ему открыто завидовали люди всякий раз, когда он шел, держа ее за руку? Как же она не знала, что делала с Домами ее улыбка, и как много внимания привлекало ее хрупкое тело в сочетании с интеллектом и силой? - Мириам... - сказал он на выходе, и она встала, стараясь не наступать на подол платья. - Я знаю, что это было глупо, и я возвращаюсь к тому, чтобы через час стать просто Мириам, и мы можем об этом забыть, - тихо сказала она, и Уэс тоже встал, становясь позади нее и обнимая ее за талию. - Ты выглядишь прекрасно, любимая. И люди это видели и завидовали мне. Но я хочу, чтобы ты знала только одну вещь. - Он поцеловал ее в плечо. - Ты выглядишь прекрасно каждый день своей жизни. Когда ты хочешь хорошо выглядеть и наносишь макияж, когда ты утомляешься работой и засыпаешь над своим столом со съехавшими очками и пуская слюни, и когда ты просыпаешься утром со следами подушки, отпечатавшимися на твоих щеках... в каждый момент каждого дня ты выглядишь для меня потрясающе. И каждый раз, когда я на людях беру тебя за руку, я ощущаю себя самодовольным маленьким пещерным человеком, потому что я - тот, кто держит твою руку, я тот - кто носит на своей шее твой цвет. Я люблю тебя. И я горжусь тем, что я с тобой. Сегодня, когда ты выглядишь для каждого, словно фантазия, и во все остальные ночи, когда ты являешься моей фантазией, - сказал он сабу, обнимая ее и целуя щеки, нос и губы. - Так я должна оставить этот цвет волос и контактные линзы? - спросила она с мягкой, наполненной осторожной гордостью улыбкой. - Мне нравятся волосы, и я влюблен в это платье. Но я скучаю по очкам. Ты с ними очень сексуальная. Так что, мы можем оставить платье, волосы и очки? - спросил он, ткнувшись своим носом в ее. - Мы можем оставить все, что ты захочешь, - сказала она, обвивая его шею, и Уэс снова поцеловал ее в губы. - Только ты, - прошептал он, когда оторвал Мириам от земли и закружил ее, заставив девушку захихикать, и снова в нее влюбляясь. *** Курт неистовствовал за кулисами, проверяя и дважды перепроверяя людей, прежде чем они выходили на подиум, внося изменения в последнюю минуту, сбрызгивая волосы лаком или блеском, чтобы поймать освещение. Фактически он настолько увлекся, что почти не заметил, что это была Мириам в его платье, которая внезапно предстала перед ним для последних штрихов. Курт изо всех сил разглядывал трансформацию саба, хотя он был единственным, кто сидел рядом с ней и планировал ее. - Ты выглядишь потрясающе. Она скромно наклонила голову и мягко провела руками по бедрам, разглаживая складки. - Спасибо. Платье, безусловно, более чем наполовину послужило причиной, почему это так. Оно действительно потрясающее, Курт. Курт заставил себя сосредоточиться, используя критический взгляд, чтобы заметить что-нибудь неладное. Было сложно быть объективным. Он в действительности гордился собой, но его все еще бил абсолютнейший мандраж от того, что люди не собирались реагировать на него так же, как на известные имена. - Мне кажется, что я потеряю сознание, - признался он, чувствуя себя слабым. Она поморщилась и пошутила. - Почему бы тебе не вселить в меня уверенность. Он глубоко вздохнул и наклонился, производя ненужную возню с кружевами - Ты права. Ты будешь потрясающей, платье будет потрясающим, и все будет потрясающе. - Продолжай это повторять, и я думаю, что смогу начать тебе верить, - слабо улыбнулась Мириам, глядя прямо перед собой и глубоко дыша. - Мириам, твой выход! - позвал кто-то. - О боже, - хныкнула она, и ее самообладание полностью исчезло. - Что, если я упаду лицом вниз? Эта самая глупая вещь, на которую я когда-либо подписывалась вместе с клубом коллекционирования марок, в котором я состояла в детстве. Курт должен был посмеяться над этим заявлением, когда поднялся вместе с ней к темному проходу и вышел к началу подиума. Здесь музыка была громче, она гремела, и ее удары били им в грудь. - Все будет хорошо, ты не упадешь. Просто сосредоточься на Уэсе. Он с левой стороны, на десятом кресле снизу, ладно? - Ладно. Ладно. Я справлюсь. А затем она вышла сразу же, как только Райан вернулся со своего дефиле, широко улыбаясь и торопясь переодеться в следующий наряд. Курт нервно наблюдал за ее проходом, видя реакцию толпы и шум, чуть не скончавшись от сердечного приступа, потому что людям это нравилось. Они действительно смотрели на то, что он сделал, с восхищением, желанием, интересом и... Восемь тысяч долларов?! Уэс, должно быть, спятил! Саб возгордился не слишком сильно, чтобы отрицать, что он чуть не лишился чувств. Весь остаток вечера в нем бурлил высокий уровень адреналина; его воспоминания покрылись дымкой на оставшуюся часть показа мод, он получил поздравления и похвалы, когда вышел на подиум под яркий свет огней и вспышки камер, Блейн выбежал с букетом цветов, а Хикару пожал сабу руку и поблагодарил заготовленной речью. Однако времени отдыхать и купаться в лучах славы не было, потому что следующими на очереди были выступления "Соловьев", когда они пели в причудливом исполнении «One Direction's», «Best Song Ever», «Destiny Child's», «Bills Bills Bills» и несколько классических песен из Сэма Кука и Стиви Уандера, чтобы развлечь толпу, поскольку люди образовали мешанину, напились и раскрыли свои карманы еще шире. Каждый последний кусочек одежды был распродан, как и предметы искусства, и альбом Соловьев "День Святого Валентина", который они записали несколько месяцев назад. Хотя ничто не заработало больше денег, чем платье Курта, и он испытывал дивное чувство гордости собой, когда шел по комнате и пожимал руки направо и налево, принимая комплименты и похвалу за хорошо выполненную работу, как над показом, так и над платьем. В конце концов, хаос и эффектное действо подошли к завершению, все рассосались, отправившись по домам, а Курт крепко обнимал своего преисполненного гордостью и радостью отца. - Ты хорошо все сделал, ребенок. Действительно хорошо, - ухмыльнулся Берт, похлопывая его по спине. - Спасибо, - пробормотал Курт в его грудь, зная, что мнение его папы всегда будет самым важным в его жизни…наряду с мнением Блейна. - А твое платье! – воскликнула Кэрол, когда саб, наконец, отстранился. – Оно было таким красивым, милый. - Оно несомненно было таковым, - всецело согласилась Дана, глаза которой сияли. – Я думаю, что у меня появилась очень серьезная конкуренция в мире моды. - На твоем месте, Дана, я бы опасалась. Он может украсть твой трон с такими проектами, как этот, - раздался голос позади них, и все они повернулись, чтобы увидеть, как к ним приближаются Тара и Хикару со счастливыми улыбками на лицах. - Если честно, я не против быть свергнутой кем-то столь же талантливым, как Курт, - изящно сказала Дана, но саб застенчиво улыбнулся и сжал ее руку, качая головой. - Я не думаю, что в этой области существует кто-то, кто может вас свергнуть. Поверьте мне, - возразил он, потому что к концу дня она все еще оставалось для него одним из идолов моды, но Дана снисходительно улыбнулась, поцеловав его в щеку и поймав гордый взгляд Берта, слегка кивнула. - Курт, ты сегодня отлично справился с этим событием. Я очень горжусь позитивным светом, который оно прольет на Далтон, и все это благодаря тебе, - сделал комплимент Хикару с сияющей улыбкой, и Курт кивнул, пока руки его родных проложили путь к спине и плечам саба в молчаливой гордости и поддержке. Все присутствующие посмеялись над его внезапной скромностью, когда ранее он с рявканьем отдавал приказы направо и налево каждому встречному. Курт окрасился в прекрасный красноватый оттенок от похвалы, преисполненным счастьем, когда Блейн притянул его к себе. - Я так горжусь тобой, прекрасный, ты даже себе не представляешь, - прошептал Блейн ему на ухо, и Курт превратился в звук, слова и прикосновения, находясь в поиске и стремясь к большему, большему, большему. Он ощущал в себе наркотическое опьянение от эндорфинов из-за сделанных комплиментов. - Ребята, мне кажется, пришло время отправляться домой. Завтра меня ждет ранняя работа в доме Шустеров, - объявил Берт, предлагая Кэрол свою руку, которая приняла ее с благодарной улыбкой. - Я позвоню водителю и удостоверюсь, что он готов вас отвезти, - сказал Джаред, вытаскивая свой телефон. - Пойдемте, возьмем наши пальто, - предложила Дана, отстранившись от них. - Вот дерьмо, - внезапно сказал Курт, останавливаясь на своем пути и пытаясь ускользнуть от Блейна. - Что такое? – спросил Дом, притягивая его руками за талию. - Мне кажется, я оставил свою папку за кулисами на одном из столов, - нахмурился Курт, глядя на своего отца и Кэрол, которые натягивали пальто, чтобы покинуть помещение и посмеивались над жестикуляцией Даны. Он разрывался на части, потому что кроме новогоднего обеда у него на самом деле не было времени, чтобы навестить их или поговорить, и сегодня вечером они были здесь, а он все же не смог сэкономить время, чтобы побыть с ними. Однако, его Дом знал его лучше, чем кто-либо, и осознал внутреннюю борьбу, которую переживал саб. - Пойди, проводи их. Я захвачу для тебя папку и встречу здесь же, - предложил Блейн, клюнув его в щеку. Когда Курт в ответ просиял, Блейн понял, что произнес правильные слова. Саб с энтузиазмом подарил ему поцелуй в губы, который в тысячу раз увеличил цену крошечного крюка, в спешке преодолеваемого Домом, желающим вернуться, в надежде получить нечто большее. Вдалеке Блейн слышал, как Курт шутит со своими родителями, чувствуя, как на его губах появляется улыбка, когда он обернулся и увидел улыбающегося и красивого саба, склоняющегося к своему отцу. Закулисное пространство походило на город-призрак по сравнению с тем, каким оно было раньше, повсюду были раскиданы выброшенные за ненадобностью предметы и мусор. Дому стало жаль уборщиков. Оглянувшись вокруг, он увидел то, что хотел; эту огромную, красную папку с кусочками и обрезками, торчащими из нее под разными углами. Блейн был удивлен, что Курт мог таскать ее повсюду, она выглядела настолько тяжелой, что уже едва ли не рассыпалась от такого интенсивного использования! Ринувшись к ней, он схватил папку… вот только сильно недооценил вес. Иисус! Какого черта, Курт! Вещь упала на землю, и пальцы его ног едва избежали удара, повсюду разлетелась бумага, а Блейн поморщился и вздохнул: «Отлично». Он опустился на колени и начал все это собирать, не обращая внимания на то, чем он наполнял папку, пока его рука не задела что-то глянцевое и гладкое. Нахмурившись, он посмотрел на то, что скрывалось под какой-то таблицей, и поднял этот предмет, разворачивая его к себе. Заголовок «Блейна гложут сомнения?» кричал ему с обложки вместе со старой фотографией его самого в шапочке и солнцезащитных очках, выглядевшего мрачным и изможденным. Сначала он подумал, что это старый журнал. В конце концов, это было старое фото, он не носил эту шапочку уже около года, но он был приурочен к прошлой неделе. Почему он был у Курта? Ощущая на себе какое-то снедающее чувство, Блейн заглянул в открытую папку и начал перелистывать страницы. Большинство из них было торопливыми заметками, эскизами или заказами на покупку, но затем он добрался до низа, и его желудок рухнул вниз от того, что он обнаружил. Было еще два журнала с одинаково ужасными заголовками, которые ставили под сомнение и принижали его решение быть с Куртом, и куча вырезанных и выделенных абзацев статей из интернета, блогов, газет с нападками на Курта, ссылающихся на то, что его мать потеряла рассудок и состоятельность как Дома, и жестко оскорбляющих Лайму и тамошних людей. На обратной стороне каждого из них было имя Курта, нацарапанное одним и тем же почерком, а сгибы в них говорили Дому о том, что их собирал не сам Курт, а они были переданы ему в качестве записок. Все они, казалось, разглаживались и перечитывались сотни раз, и Блейн почувствовал, что его кровь начинает закипать под кожей, а сердце набирает скорость, когда его организм наполнила смесь адреналина и тестостерона. Брэд. Кретин, который всегда ошивается вокруг, навлекая проблемы на своих собратьев-сабов. Ник рассказывал, что он поймал его за тем, что тот не давал жизни Джеффу, и Блейн постоянно слышал от Себа, как он ненавидел, что этот парень был в его классах. Классах, которые также разделял с ним Курт. Блейн знал, что это сделал он. И таким образом он доставал его саба? Причинял ему боль лживыми словами и лживой информацией? Он был достаточно взбешен для того, чтобы возжелать немедленно пойти, найти его и уничтожить его жалкую задницу за то, что он творил все это время, являлся ли он сабмиссивом или нет. Но существовала более глубокая, более свирепая ярость, которую он обнаружил кипящей внутри него, подпитываемую жалом предательства. Это была ярость одураченного Дома. Ярость Дома, чей саб скрывал от него такие вещи, давая фальшивые обещания, а в действительности подвергая себя опасности. О, он собирался разобраться с Брэдом, подумал Блейн, когда встал с колен и захлопнул папку, находящуюся у него в руках, надежно зажимая между темно-красными переплетами вырезки из статей. Но сперва он должен был убедиться, что его саб никогда больше не ослушается его подобным образом и не подвергнет себя такой опасности. P.S. пикабу - детская игра в прятки, во время которой лицо играющего время от времени чем-то закрывается, а при возгласе 'peekabo' или 'boo' открывается