Я в полночь посмотрел: Переменила русло Небесная река.
Рансецу Хаттори
Сизый туман окутал весь город, и Адам не смог различить даже материала, из которого были сделаны здания. Лунный свет тонкой паутинкой освещал им дорогу, а витиеватые фонари светили настолько тускло, что даже светлячки в сравнении с ними были намного ярче. И этот холод… Широкая улица вымощена серым камнем, а домов, скрытых крылом сумрака, он так и не разглядел, как бы не старался. Он видел лишь массивные квадратные силуэты с устремлёнными ввысь трубами. — Это же обычный заброшенный город, разве нет? — юноша передвигался едва ли не на ощупь. — М… Да, ты прав, но ещё слишком рано, — пожал плечами Мишель и чуть ускорил шаг, ровняясь с Адамом. — Дай немного времени. Давай подождём в кафе? «И почему я должен им доверять?..» — прошелестело в мыслях парня, но он энергично кивнул. Мишель очаровательно улыбнулся и свернул налево, будто бы зная всю дорогу наизусть. Он забежал на белое крыльцо, подал руку молчаливой сестре и открыл тяжёлую дверь. Судя по всему, это и было то самое кафе, в котором они должны были чего-то ждать. — И всё же, кто вы такие? — юноша присел на диванчик и подвинулся к окну. — Вы же не люди, да? — Ошибаешься. Мы — люди, — мягко начал мальчик, садясь напротив гостя. — Хотя, мы больше духи, чем люди. Когда-то мы были обычными подростками, но потом стали прислуживать господину Кальясу. Возможно, Адам начал сходить с ума, но он увидел, что на белоснежных волосах мальчика появились седые нити, оттеняющие пряди. — Кто такой господин Кальяс? — не без интереса спросил он. — Господин Кальяс — это наша душа, плоть и кровь, — Рашель мягко улыбнулась и поставила на деревянный стол поднос с чашкой чёрного чая и двумя блюдцами сливок. — Она права. Когда-то господин Кальяс спас нас и привязал к себе заклинанием, тем самым отсрочив нашу старость. Не поверишь, но нам уже больше ста лет! Адам хмыкнул и посмотрел на близняшек недоверчивым взглядом. Мальчику почему-то показалось, что гость пропустил его слова мимо ушей. Так оно и было, ведь всё внимание парня было приковано к глазам Мишеля, которые медленно багровели. Его жилет начал темнеть, приобретая светло-коричневый цвет, а шейный платок, скреплённый брошью в виде чёрной розы, алеть. Адам покачал головой и потёр глаза, надеясь, что ему это мерещится. — М? Ах, ты об этом! — он посмотрел на свою одежду и задорно улыбнулся. — Он научил нас выходить за пределы города. Здорово, правда? Но тогда мы ненадолго теряем свои цвета. Становимся чисто белыми. — Как звёзды, — кивнула Рашель. — Да, как звёзды. Но стоит нам вернуться в город, и мы снова становимся самими собой. — Так вы альбиносы… — прошептал Адам, словно околдованный. — Слушайте, ответьте мне на пару вопросов, пожалуйста! Близнецы удивлённо переглянулись, а их гость, будто сумасшедший, начал рыться в своей сумке. Бросил на стол тетрадь, а сверху положил карандаш. Силу он не рассчитал, и поэтому капли горячего чая упали на стол, едва не запачкав рукав рубашки Рашель. — Что за вопросы? — Мишель чуть склонил голову на бок. — Тебя что, совсем не интересует окружающий мир? Адам на секунду замер. — Я немного забылся, простите… — он виновато глянул на близнецов, а потом уставился на свою тетрадь. Щёки покрылись румянцем. И теперь уже неловко стало близнецам. В воздухе повисло недопонимание, и оно всех вогнало в краску. Мишель почувствовал себя паршиво. А вот его сестра, казалось, вообще не смущена этой ситуацией. Она аккуратно взяла фарфоровое блюдце, которое было ничуть не белее её кожи, поднесла к тонким губам и сделала осторожный глоток нежных сливок. Звон, с которым она поставила блюдечко на стол, нарушил хрустальную тишину. — Господа, вы долго молчать будете? Воронов кучер, вообще-то, уже ждёт нас и Адама. Милорд Кальяс словно в будущее заглянул. Мишель оживился, разом выпил свои сливки и выскочил из-за стола. Похлопал растерявшегося Адама по плечу и вытянул его из-за стола. Юноша, ничего не понимая, схватил свою тетрадь с карандашом и побежал за близнецами. — А как же деньги? Мы не заплатили, — выдохнул Адам, догнав быстрых подростков на крыльце. — А кому ты хочешь заплатить? — пронзительно посмотрела на него альбиноска. — Мы ведь в городе одни. Адама шокировали эти слова. Сковали, парализовали. В голове творился полный хаос, и парень начал осматриваться. Туман, который буквально пару минут назад не давал ему и шага ступить, рассеялся, но не до конца. Он маленькими облачками парил над тротуаром, вокруг фонарей и около немногочисленных клумб. Людей и впрямь не было, лишь пронзающий одежду холод. Создалось ощущение, что лёд сковал лёгкие, и Адам прикрыл нос ладонью. А спустя секунду он едва не попал под копыта лошади. Смолисто-чёрная, она выдыхала из широких ноздрей белый пар, глаза, горящие огнём, злобно смотрели на Адама. Ему стало не по себе. Недовольная лошадь мотнула головой с чернильной гривой, стряхивая с себя невидимую пыль. Парень поднял взгляд на кучера и сглотнул. Глаза мужчины, такие же, как и у лошади, резко выделялись на фоне всей картины. Шляпа с чёрным пером бросала тень на лицо, а рот и подбородок скрывал длинный, огромный шарф. Кучер глянул на Адама. Парень не увидел той ненависти, что разожглась в глазах чёрной лошади, и от этого, наверное, ему стало спокойнее. — Я замолвлю словечко перед господином Кальясом. Он даст тебе рассмотреть Воронова кучера. А сейчас… Мишель в один прыжок оказался у кареты, плавно открыл дверь и подал своей сестре руку. Только сейчас Адам рассмотрел, в чём она была: длинная белая юбка в тон длиннющим волосам, коричневый жилет и багровый шейный платок, скреплённый, как и у брата, брошью в виде чёрной розы. Где-то Адам уже видел подобные лепестки, вот только не мог вспомнить где. Наверное, в какой-нибудь книге. Он залез следом за Мишелем, и карета, рассекая ледяной воздух, понесла их по улице.***
Внутри всё было усеяно золотистыми подушками. Пахло корицей, а два крохотных шарика света, которые освещали карету тусклым оранжевым светом, плавно кружили по всему доступному пространству. Создавалось приятное ощущение защищённости, а тишина, нарушаемая шуршанием бархатных подушек, убаюкивала. Адам зевнул. — Ты хочешь спать, — заботливо заметил Мишель. — Ночь же на улице. Я не спал пару суток. Да и впечатлений много, устанешь невольно. — Ты красиво говоришь, — сверкнула алыми глазами Рашель. — Писатель? — Вообще-то, несостоявшийся поэт, — Адам густо покраснел и почесал затылок. — Я хочу услышать твои стихи. Но не сейчас. Отдохни. Один из шариков света погас, и на Адама свалилась ещё большая дремота. «Неужели я и впрямь поехал с ними? — мерцало у него в мыслях. — Поехал в старой карете с двумя подростками-альбиносами… Звучит, как начало фильма ужасов. Хочу спать». Карету изрядно тряхнуло, и сон Адама как рукой сняло. — Почти приехали, — улыбнулся Мишель. У Адама закружилась голова, и когда он выходил из кареты, едва не упал. Во рту всё пересохло, и теперь парень не только хотел спать, но и выпить чего-нибудь. А одурманивающий воздух холодным кинжалом вгрызался в лёгкие. Адаму было плохо. Чертовски плохо. — Реакция на наш город? — Рашель, казалось, моментально всё поняла. — Ох, не знаю, — искренне заволновался её брат, поддерживая Адама за руку. — Но господин Кальяс поможет, я уверен! В глазах помутнело, и синеглазый, едва различая очертания домов, зашагал за Рашель. Он слабо понимал, где находится, полностью доверился близнецам. Возможно, зря. Ребята помогли ему подняться по тёмной лестнице, открыли перед ним двери, в общем, полностью заменили руки и глаза. Рашель взметнулась по винтажной лестнице, и её белые волосы ударили Адама по носу, словно плеть. Какой-то оздоровительный в них был эффект: на секунду Адам вернул зрению ясность. — Держись, Адам! Сейчас Рашель приведёт господина Кальяса, он поможет тебе! Он з-знает, что нужно делать! — Всё в порядке, Мишель, всё хорошо. Просто голова немного закружилась. Он нагло врал, пытаясь успокоить подростка, ведь всё перед глазами смешалось в одно серо-чёрное месиво, взгляд уцепился за одну белёсую точку, которая, приближаясь, приняла присущие человеку черты. Рашель смахнула с плеч прядь своих волос и исчезла, пропуская, как подумал Адам, Кальяса. Лишившись чувств, он упал вперёд, в чьи-то объятья.