***
Как ты и ожидала, тускло освещенные улицы почти пусты, кроме пары очных сов - люди, которые все еще находятся на улице в такой час, но даже они растворяются, когда вы заезжаете глубже в город, покрытый последними остатками зимы, тонким слоем снега, сопротивляющимся приближающейся весне. — Ты хотела сначала зайти в банк, да? - спрашивает тебя Чимин, его дыхание ощущаемо из-за холодного воздуха. Ты киваешь. — Да, помнишь путь? И он помнит; и быстро ведет машину через узкие улицы между высоких зданий, разноцветных домов, поворачивая сначала влево, потом вправо, и нажимая на педаль, когда светофор загорается красным. Твои пальцы вцепились в куртку Чимина, которую он дал тебе, пока ты "спала", так что бы он не смог увидеть, как они неудержимо дрожат, их хватка становится сильнее, когда стеклянное здание банка с синим неоновым баннером с именем становится ближе. И твое сердце наконец остановилось, когда мотор глушится, и машина останавливается прямо у входной двери. — Поторопись, не хочу, чтобы люди что-то заподозрили. Я уже прямо таки вижу камеры направленные на нас, - говорит Чимин и облокачивается на сидение, удобно потянув свои конечности. Тебе приходится заставить свой палец дотянуться до куртки, затем свои руки, чтобы надеть ее на свое замерзшее тело до того, как схватиться за ручку машины и открыть ее, впуская свежий прохладный воздух, от которого ты дрожишь, пока смотришь вниз на белый, каменный путь перед ногами. — Т/И, чего ты ждешь? - Чимин видит, как ты сомневаешься, замечая твою сильную нервозность, - Не можешь идти? — Ч-Что? Конечно могу, о чем ты говоришь? Просто... просто дай мне минуту, - несвязно говоришь ты. Ты знаешь, что он что-то заподозрит рано или поздно, если так и продолжишь сидеть тут, поэтому используя всю свои силу воли до последней капли, ты заставила свою правую ногу ступить на безопасный край машины, и теперь ты стоишь снаружи, когда твоя другая нога последовала. — Поторопись, Т/И, - подгоняет тебя Чимин из машины. — Хорошо, хорошо. Я скоро вернусь, - отвечаешь ты, делая свой первый шаг к зданию, чтобы избежать каких-либо еще замечаний Чимина. Ты засовываешь свои руки в карманы, когда идешь, твоя правая рука касается крошечного ключа, который как будто бы растет в твоих пальцах; снег тихо хрустит под твоей обувью. Удивительно, но нет ни одного охранника у двери, даже нет Ларри - охранник, у которого чуть ли не смена 24/7 - и ты не можешь не думать о том, что удача благославляет тебя воплотить в жизнь твой вечерний план, не угрожая препятствиями вроде охранников. Входная дверь закрыта на код, который знают только работники, а не на ключи, которые могут легко потеряться. Онемевшими, дрожащими пальцами ты набираешь код. 100100. И затем замок открывается, приветствуя тебя, словно старый друг. Огромный холл чрезвычайно темный, ни один свет не горит, но ты все еще можешь видеть камеры, наблюдающие за тобой, неоново-красный цвет моргает, пока ты проходишь через холл, твои шаги дважды отзываются эхом, и только по очертаниям мебели ты можешь понять, что она была передвинута; все так изменилось с тех пор, как тебя не было. Но путь к большому сейфу, к сердцу гигантского банка, остался таким же. Совесть придирается к тебе, словно ржавчина на железе, но ты выбираешь проигнорировать это, отмахиваясь от нее, словно от надоедливой мухи, и чувствовать ничего, когда достаешь серебряный ключ из кармана около тяжелого, металлического сейфа. — Пути назад нет, - говоришь ты себе, и сразу же слышишь толпу из тысяч голосов, кричащих, что ты все еще можешь повернуться, выкинуть эту ужасную идею и пойти прямиком домой, забыв обо всем и вести себя так, словно ты никогда не знала Чимина - как и посоветовал Намджун, но ты решила проигнорировать и его тоже. Ключ подходит идеально - как и должен, и звук открывающихся замков такой громкий, что кажется, будто целый город это слышал; но когда все утихает снова, и тишина берет вверх, оставляя тебя с открытым банковским сейфом, и это все на твоих руках. Последний раз ты была здесь с Чимином, когда он заставлял тебя открыть сейф, но ты не могла, потому что тогда у тебя не было этого крошечного ключа. Ты крепко сжала его в своем кулаке "Я могу открыть его сейчас, Чимин, прямо как ты и хотел" - мурлыкаешь ты перед тем, как наконец ступить внутрь. Узкая комната находится позади огромного входа, и все это состоит из 3 больших металлических коробок. Но эти коробки разделены на несколько маленьких отделов, в общей сложности около 100, и в этих крошечных отделах хранится имущество посетителей банка, которым они обладают. И ты снабжена ключом к каждому отделу; но нет, не таков твой план, как это и не было планом парней - ограбить весь банк, а лишь достать то, что принадлежало им. Смотря на все эти маленькие коробки, думая о том, сколько денег, или золота, или чего-либо еще очень драгоценного хранится там, тебе приходится напоминать себе сфокусироваться на отделе, на котором написано— ‘Сокджин, Ким.’ Ты можешь только пялиться от изумления. Вот оно, их наследство, их собственность, последний подарок их родителей, все, что парни хотели заполучить - прямо перед тобой. Но когда ты вспоминаешь, что Чимин все еще ждет снаружи, то просыпаешься из своего транса и подносишь ключ к замку, поворачивая его вокруг с тяжелым сердцем и мокрыми от пота руками, твой разум сходит с ума от паранойи, что в любой момент полиция может ворваться и найти тебя, и тебя бы обвинили в попытке ограбления всего банка - когда все, что ты собираешься взять - это черная кредитная карта. — Что, - говоришь ты сбитая с толку, потому что ты ожидала увидеть стопки евро и рубины или бриллианты, или золото в монетах или - и - в плитках; но уж точно не кредитную карту. Но затем внезапно ты понимаешь, как много денег можно положить на крошечную кредитную карту, может, даже больше, чем рубины и бриллианты вместе взятые, и без какого-либо выбора, ты вытащила карту из коробки и закрыла отдел. Быстрыми шагами ты выходишь из маленькой комнаты в тот же самый выход и закрываешь его до того, как сбежать из холла, откуда видишь ждущий тебя фургон. Ты знаешь, что как только входная дверь закроется за тобой, не будет другого способа возместить то, что ты только что сделала, кроме как выплатить огромный залог и, может быть, даже провести несколько месяцев своей жизни за решеткой - но взгляд на сидящего Чимина в машине напоминает тебе о мотивах совершения этого преступления, поэтому ты идешь вперед снова, более увереннее и настойчивее, чем ранее; тебе не пришлось особо напрягаться, чтобы закрыть дверь, и как только она захлопнулась, ты уже с усилием открывала дверь машины. — Поехали, Чимин! - выкрикнула ты на озадаченного парня рядом с тобой. — П-почему ты так торопишься? - спрашивает он, поворачивая ключ зажигания. Ты пристегнула ремень безопасности. — Позже объясню. Сейчас просто поезжай! Делая то, что ему было сказано, он нажимает на педаль, и шины скрипят, когда катятся по скользкой дороге. — Куда теперь? - спрашивает он, когда вы снова вернулись на улицы. — Видишь то здание вон там? - ты указала на желтый дом в паре метров от вас. Он кивает. — Да. Это твой дом? — Да. Поезжай туда, - он, возможно, будет ненавидеть тебя после этого, но ты посчитала, что пришло время для этого, и сегодняшняя ночь - твой единственный шанс. Ночное небо убаюкивает весь город прямо сейчас; окна, что только что были разукрашены, теперь беспросветные, и ни звука машин, ни людских голосов не слышно на пустой улице. Чимин снова останавливает машину и, когда вытаскивает ключ зажигания, поворачивается к тебе. — Так... это все, да? — Эмм... нет, не совсем, - говоришь ты и по-доброму улыбаешься ему, - Не хочешь проводить меня? - Он пристально смотрит на тебя с застывшим выражением лица, не понимая, что ты хочешь сделать. — Давай, что может случиться, Чимин? - говоришь ты, заставляя его сдаться. — Но почему— Ты выдохнула. — У меня есть кое что для тебя, но я отдам это только тогда, когда ты поднимешься наверх со мной. — Т/И, звучит так, будто ты пытаешься заняться со мной сексом, - говорит он, и твои щеки в доли секунды становятся малиновыми. — Н-Нет, это не то, что я имею в виду, ты - извращенец, - поругалась ты на него, - Просто... ох, пошли, просто пойдем, хорошо? Он наконец-то сдается тебе. — Хорошо, Т/И. Он следует за тобой, когда ты забираешься по лестнице к своему месту назначения в теплоту здания, что позволяет твоей замершей коже и рукам снова чувствовать, но ты все еще задавалась вопросом: стоит ли делать это, может, лучше оставить все, как есть, а не делать все только хуже, потому что ТЫ думаешь, что это неплохая идея. Но до того, как ты смогла изменить свое решение, было уже поздно. Вы пришли к темно-коричневой деревянной двери. — Хорошо, что ты хотела показать мне? - спрашивает Чимин и вздрагивает, когда ты внезапно берешь его руку в свою. — Ты должен довериться мне, хорошо? - говоришь ты, игнорируя его смущенное выражение лица. — Что ты имеешь в виду, Т/И? Почему— *стук* *стук* *стук* — Т/И, кто там—, - Чимин пытается закончить свой вопрос, когда дверь открывается. По-обычному одета в свитер и джинсы с ее темными волосами спадавшими на плечи, она смотрит на тебя и Чимина своими любопытными, темно-карими глазами. — Какой сюрприз, Т/И! Все размышляли о твоем местоположении, - говорит она, ее глаза все еще смотрят на вас двоих, - Кто этот молодой человек? — Т/И, кто она? - Чимин шипит на тебя, его взгляд просверливает в тебе дыру. Ты делаешь глубокий вдох до того, как начать говорить. Не смотря на Чимина, ты продолжаешь глядеть лишь на нее. — Миссис Пак, могу я познакомить вас с Чимином? - говоришь ты, голос дрожит, и затем ты поворачиваешься к Чимину, слегка сжав его руку, - Это твоя биологическая мать, Чимин.***
Никто из вас не говорит, пока вы заходите в ее офис. Чимин не смотрит на тебя, его глаза приклеены к полу, но ты все равно можешь увидеть, как он буквально тихо дымится. Миссис Пак садится после того, как приносит вам обоим две чашки горячего чая, и ее глаза сразу же начинают блуждать по внешности ее сына, принимая, каким молодым человеком он стал, и не может не поражаться каждый раз, когда узнает в нем что-то свое - глаза или руки, маленькие, с пухлыми пальцами, или привычка прикусывать губу от нервов. — Как ты узнала, Т/И? - спрашивает она тебя, когда становится очевидно, что Чимин не собирается ничего говорить. — Ну... - ты начинаешь пересказывать, как нашла переписку между ней и приёмной мамой Чимина, Миссис Ким; о том, как ты медленно сложила два и два и поняла, как Чимин пришел в семью Кимов: Миссис Пак пришлось отдать его им. — Но я не была уверена. Все было просто теоретически. Это еще произошло, когда полиция нашла браслет Чимина, - наконец говоришь ты, и Чимин поворачивается, чтобы посмотреть на тебя, - Потому что у вас такой же, Миссис Пак. На своем последнем - и единственном - сеансе терапии ты заметила золотой браслет на ее запястье и когда увидела дубликат по новостям, найденный полицией в банке, легкое чувство дежа-вю заполонило тебя. — Но это могло бы быть просто совпадением, - говорит Чимин слабым голосом, - Ты рисковала тем, чтобы рассказать незнакомцу, кто я такой. Выражение боли появилось на лице Миссис Пак, когда он назвал ее, свою собственную мать, "незнакомцем", но ты могла его понять. Его забрали от нее, когда ему было пару месяцев, он ее совсем не знал, поэтому это совершенно нормально, если она кажется ему незнакомым человеком. — Я знаю. Я тоже сомневалась в этом, но все так сходилось друг с другом, это не могло быть просто совпадением, - говоришь ты, и он вздыхает. — Я... Я не просил об этом, Т/И. Я никогда не хотел встретить... её снова, - его глаза быстро метались то на Миссис Пак, что сосредоточенно смотрела на него, то на тебя, - Я никогда не просил тебя об этом. — Я знаю, Чимин, я знаю. Но разве у тебя нет вопросов к ней? Вроде, почему она никогда не связывалась с тобой? - возражаешь ты, - Или... разве ты ничего не хочешь знать о своем отце? Ты чувствуешь, как он успокаивается от твоих последних слов. Ты никогда особо не задумывалась о его отце, так как о нем не было упоминания ни в одном письме, ни имени, ни возраста, ни профессии, ничего. И кроме того, Чимин так привык к своему приемному отцу, Мистеру Киму, что и не думал о своем биологическом отце, как и о биологической матери. — Хорошо, - говорит он наконец, - Тогда ладно. Расскажи мне, - он пристально смотрит на свою маму, - Расскажи мне что-нибудь о моем отце. Миссис Пак удивлена его внезапным порывом, не зная, что ответить на его требование. — Расскажи мне что-нибудь о нем, мам, - тон голоса Чимина почти что насмехается над ней, будто бы это просто шутка для него - звать эту женщину своей мамой. — Чимин, не надо так, - ругаешься ты на него, - Будь повежливее. — Ох, я пытаюсь, Т/И, - высказывает он, его рот поднимается в искривленную улыбку, - Я правда очень сильно стараюсь принять это серьезно и быть вежливее, но, не пойми меня неправильно, я на самом деле не очень хочу. — Можешь просто выслушать ее тогда? Послушай, что она хочет сказать, - отвечаешь ты, и Чимин трясет головой в неверии. — Ну, я слушаю, но она ничего не говорит, - он поднимает свои брови. Ты снова поворачиваешься к Миссис Пак. — Пожалуйста, просто объясните ему все. Он просто... Мне нужно, чтобы он знал правду. — Правду? Какую правду, Т/И? Никогда и не было лжи, так почему должна быть правда? - вторгается Чимин, но ты снова успокаиваешь его, положив свою руку на его плечо. — Можешь, пожалуйста, успокоиться и помолчать, Чимин? - ты смотришь на него и убираешь руку, только когда он кивает. — Правду? - говорит Миссис Пак слегка сломанным голосом, - Правда в том... Твой отец работал на Кимов, Чимин. Как и я. Он не кажется очень удивленным новому факту. — Правда? — Да, правда. Он работал их агентом. Их самый верный агент - как они и называли его. Он был... он был очень любим всеми, - продолжает Миссис Пак, - Мы были одного возраста и познакомились потому что... ох, ну... Чимин пожимает плечами. — Ох, ну, что? — Эмм... Он... Ну, он был агентом. И был на миссии, когда... когда он нашел меня, - колеблясь, говорит она. — Я не понимаю, что ты имеешь в виду. — Я была похищена им, Чимин. Прямо как, - ее глаза переместились на тебя, - Прямо как и ты похитил Т/И. Челюсть Чимина упала от удивления. — Т-ты была похищена своим же мужем? — Д-да, вроде того. Ну, ты должен знать, что... он должен был убить... моего отца, то есть твоего биологического дедушку, - объясняет она, и прямо как у Чимина, твоя челюсть тоже падает. — Мой отец - твой дедушка - был целью агентов Кимов, и одним из этих агентов был твой отец. И когда они убили твоего дедушку, твой отец взял меня с собой, как... как трофей успешной охоты, - она слегка сгримасничала от своих слов. Теперь Чимин выглядит более заинтересованным, чем раньше. — Так тебя привели к Кимам, как заложницу? И ты никогда не хотела сбежать? Она потрясла головой. — Никогда... Я была... можете назвать меня сумасшедшей, но я была там счастлива. — О, правда? Ну, я знаю кое-кого, кто совсем не счастлив из-за своего плена, - мурлыкает Чимин и прислоняется к тебе поближе. — Пожалуйста, продолжайте, Миссис Пак, - говоришь ты, отталкивая его приближающуюся голову. Она делает глоток своего чая до того, как снова заговорить. — Где я остановилась... Правильно, я была счастлива там, потому что все были такими хорошими и дружелюбными и сразу же приняли меня, словно нового члена семьи. И после потери обоих родителей это было то, в чем я нуждалась, - говорит она, опуская глаза, будто могла видеть лица всех членов семьи на сером, пушистом ковре, - И твой отец был самым милым человеком, которого я когда-либо встречала, Чимин. Он очень заботился обо мне и всегда убеждался, чувствую ли я себя как дома и что принадлежу этому месту. — Ну, я знаю кое-кого, кто точно так не делал, - мурлыкаешь ты, и Чимин тихо усмехается. — Но затем он умер, Чимин, - ее голос внезапно ломается, плач сбегает с ее рта, - О-Он умер на миссии, и-и Кимы даже ничего не сделали с этим. — Мам, что ты имеешь в виду? Конечно, они не могли помешать его смерти, - отвечает Чимин, его улыбка исчезает, - Никто не смог бы— — Но они могли бы лучше защищать его! - внезапно взорвалась Миссис Пак, - О-Они могли бы дать ему пуленепробиваемую одежду и-или отправить больше людей на эту миссию. Если бы они это сделали, он был бы здесь сегодня, Чимин. Ты бы никогда не принадлежал Кимам, и мы втроем: ты, я и он могли бы быть семьей! Очевидно, что Миссис Пак затаила огромную обиду на Кимов из-за смерти ее мужа, обвиняя их во всем. — И если бы этого было недостаточно, ха! Они даже потребовали свои гребанные деньги, которые дали нам, обратно, - насмехается она, - Они думали только о своих деньгах, говорю тебе, Чимин. У них не было ни капли сострадания к овдовевшей матери-одиночке, шестнадцатилетней, без родителей, без отца для ее ребенка, для тебя, но были ужасные, жадные люди, следившие за ней, словно охотничьи собаки! Внезапно Чимин вскакивает со своего сидения. — Не говори так о моих родителях! — Твоих родителях?! - повторяет Миссис Пак в неверии, - Я - твой родитель, Чимин. Я - твой единственный родитель в этом мире и никто другой! — Нет, это не так, - Чимин сжимает кулаки, - Я не определяю своих родителей ни по чему, кроме того, как они обращались со мной, и Кимы, эти "собаки", как ты называешь их, относились ко мне с таким теплом, с каким бы ты никогда не относилась ко мне. — Чимин, как ты смеешь говорить такое! - Миссис Пак тоже встала, мать и сын стоят друг перед другом, - Меня заставили отдать тебя. У меня не было выбора и шанса воспитывать тебя. — У тебя был бы... но ты даже не попыталась, - Чимин остановился на секунду, чтобы перевести дыхание до того, как добавить, - Ты не искала меня. Ты никогда не пыталась связаться со мной снова, даже после нескольких лет, когда Кимы - мои родители умерли. Миссис Пак напрягает свою челюсть, когда он называет ее заклятых врагов своими "родителями"; это словно кол в ее сердце. — Я пыталась найти тебя, Чимин. Но у меня не получилось. — О, да? Тогда докажи, - отвечает он, скрещивая руки перед собой. Миссис Пак трясет своей головой. — После смерти Кимов, я ходила в поместье, в оба поместья, каждый день, ждала твоего возвращения, - ее глаза начали наполняться слезами, и ее голосу мешал большой ком в горле, - Я убиралась в обоих домах каждый раз, как приходила туда, как я и делала, пока была просто горничной. И пока я занималась этим, ждала тебя, думала, что однажды ты можешь вернуться туда, где вырос, но... ты не возвращался. Ты смотришь на Чимина, а он не может найти правильные слова. — Я-я не знал, но... но как я мог вернуться туда, где я свидетельствовал смерть своих родителей прямо передо мной? Глаза Миссис Пак снова смотрят вниз, понимая, что он прав. — Я не мог вернуться туда. Я никогда и не думал об этом, никогда, - добавляет он, - Если бы я вернулся туда, то думал бы только о том, как увидел беспощадно застреленных Кимов, пока все пытались спасти самих себя, этих предательских мудаков. — Но они позволили умереть твоему отцу, Чимин. Они заслуживали этого тоже, в ответ, - заявляет Миссис Пак, и даже ты можешь только недоверчиво пялиться на нее. — Ч-Что ты сказала? - заикается Чимин, - Ты только что сказала, что мои р-родители заслуживали смерти?! Она закатила глаза в преувеличенной манере. — Прекрати называть тех людей своими родителями, Чимин! — Но они мои родители, хочешь ты этого или нет, - шипит он через сжатые зубы, явно уставший от ее презрения к Кимам. — Я никогда не приму это. Они так много забрали у меня, ты не можешь понять. Они забрали моих родителей, моего мужа и затем... тебя. Чимин, ты был моим всем, когда у меня не было ничего! Я бы работала всю свою жизнь, чтобы отплатить им, но я бы ни за что не отдала тебя, если бы могла выбирать. — Но почему они не позволили тебе выбирать? - спрашивает Чимин. — Потому что они чертовы агенты, Чимин! - выкрикивает она, будто это самая очевидная вещь, - Поэтому они использовали всех, кого могли, даже когда это значит превращать маленьких детей в бессердечных убийц, - объясняет она, - Чонгук и Ви... они были просто детьми, тоже, когда их родители умерли, и их усыновили Кимы, кто потом и превратил их в машины-убийцы, что они и сделали с тобой. — Откуда ты знаешь, что я убил кого-то? - внезапно Чимин кажется удивленным. Губы Миссис Пак изогнулись в холодную ухмылку. — Быстро и безболезненно, так? Это всегда было девизом Кимов. И смотря на всех людей, кого ты и твои братья убили во время грабежа, кто-то может назвать их смерти быстрыми и безболезненными, - она подняла свои брови. — Да... да, это было их девизом, - лицо Чимина потемнело, - Но то, как они умерли совсем не было быстро и безболезненно. — Потому что они не заслуживали этой роскоши. Они заслуживали страданий, и я убедилась в этом, - отвечает она. И это заняло секунды, пока ты и Чимин поняли, что она только что признала. — Ты убила их? Ты думала, что он будет кричать на нее, орать, вопить, плакать, что-то громкое, от чего бы твои барабанные перепонки лопнули, но его голос тихий и слабый, словно хриплый шепот, но наполненный отчаянием и ненавистью, отчего Миссис Пак сбита с толку на пару секунд. — Д-Да, это так. Я позвонила полиции и рассказала им все о Кимах, - она открыто признает, и ты прислоняешь руку к своему рту. Ты никогда бы и не подумала, что она вообще способна на что-то подобное. — Из-за них слишком много людей страдало, и я была одной из них, Чимин. Ты должен понять— — Нет, - перебивает ее Чимин, его глаза пустые и холодные одновременно, - Я не понимаю. Нет. Она отчаянно выдыхает. — Чимин... — Ты убила моих родителей. Ты была тем, кто убил кого-то, а не они, - его голос медленно поднимается, - Ты... Ты вела себя так, словно была невинной? Это совсем не так. Если так подумать, то это ты убийца! Ты убила людей, делавших свою гребанную работу, будучи нанятыми кем-то еще. Ты заставила людей страдать, а не они, ты заставила меня страдать, когда они всегда относились ко мне, как к собственному ребенку, - Чимин остановился, его челюсть напряглась. — И как их ребенок, биологический или нет, я, к сожалению, чувствую, что должен отомстить за них, мама. И до того, как ты могла заметить, до того, как ты могла предотвратить что-то очень глупое, он уже вытащил свой пистолет и запустил пулю в ее череп - так же, как и его другая мама была убита 5 лет назад.***
— Чимин! - выкрикнула ты, твои руки пытаются закрыть свои широко открытые глаза, - Ч-Что ты наделал?! - безжизненное тело Миссис Пак упало на пол, словно марионетка, чей кукловод отпустил нитки, и теперь лежит под твоими ногами в лужи собственной крови. — Т-Ты убил ее... т-ты, черт возьми, убил ее! - плачешь ты громко, - Ч-Что мы должны делать теперь, полиция точно скоро приедет и найдет ее в т-таком состоянии, и они будут знать, что это были МЫ, и тогда они будут искать нас и— — Т/И, замолчи! - рявкнул на тебя Чимин, его рука пробегается по его растрепанным волосам, - Успокойся, ладно? - но с его словами другой дрожащий плач сбежал с твоего горла, он выдыхает и поворачивается, чтобы встать перед тобой - его тело загораживает вид Миссис Пак. — Эй, эй, - говорит он мягко, - Эй, Т/И, посмотри на меня— Нет, посмотри на меня, Т/И, - он держит тебя на месте своими сильными руками на твоих плечах, пока его глаза смотрят на тебя глубоким, интенсивным взглядом, - Все будет хорошо, - продолжает он тем же гладким голосом; от этого ты постоянно ему верила, - Никто не найдет нас, Т/И, никто не найдет ее до следующего утра, и к тому моменту мы уже уйдем. Пожалуйста— пожалуйста, перестань плакать. Ты бешено трясешь своей головой. Слезы катятся вниз из твоих крепко закрытых глаз, пробегая по твоим горящим щекам, словно капли дождя по гладкой поверхности зонта, и твои руки все еще закрывают твой рот и нос. — Т\И, прекрати плакать, - умоляет Чимин и когда понимает, что слова не помогут, то притягивает тебя к себе в крепкие объятия. Одна его рука обвивает твои плечи, а другая рука нежно гладит по волосам, когда твоя голова прислоняется к изгибу его шеи, твои глаза закрываются; и ты чувствуешь запах кофе на его куртке. — Прости, я не хотел... Я просто... она свела меня с ума, она... она убила моих родителей, Т/И... она ненавидела их... и я не мог этого терпеть, - объясняет он более сильным голосом, чем шепот, - Ты не можешь злиться на меня из-за этого, Т/И... пожалуйста, не поступай так со мной... У меня сейчас есть только ты, и никто другой, и даже если ты сейчас бросишь меня тоже... Твои руки вцепились в мягкую ткань его куртки. — Я не б-буду... Я привела тебя сюда— Я привела тебя сюда, хотя не должна была, и не думала о возможных обстоятельствах, я просто... Он успокаивает тебя. — Все хорошо, Т/И, я понимаю, тебе не нужно объяснять, - затем он чуть отдаляется от тебя, - Но нам нужно уходить сейчас, чем раньше, тем лучше, - ты киваешь, когда он убирает пряди с твоего лица. — Т-тогда пойдем. Сильная вонь железа медленно поднимается в комнате; это единственное доказательство того, что Миссис Пак все еще лежит здесь, когда Чимин ограждает тебя от того, чтобы взглянуть на нее в последний раз, своей рукой вокруг твоего плеча, когда ты выходишь вялыми ногами, а его тело - твоя единственная поддержка. — Шшш, все будет хорошо, - говорит он около твоей головы. Полнейшая темнота сейчас маскирует весь город. Нет ни луны, ни звезд на угольно-черном небе, когда Чимин вывозит вас двоих из этого проклятого города. Тишина между вами давит. — Я уже не хочу домой, - сказала ты ему, когда вы покинули здание офиса, - Просто... давай просто уйдем отсюда. — Но что насчет— — Мне уже плевать, Чимин. Я говорила тебе, что не оставлю тебя, и думаю, что обязана сдержать обещание, - перебила ты его, - Я вернусь в другое время. Не нужно беспокоиться обо мне. — Ладно, - выдохнул он, сдаваясь твоей воле. Его пальцы обвивают кожаный руль, пока его костяшки не становятся белыми, - Давай отдохнем здесь, - внезапно говорит он, и твоя голова поворачивается вперед; перед вами дешевый мотель с яркой неоновой вывеской, что должна привлекать возможных посетителей, кто, возможно, находятся в поздней поездке - как ты и Чимин, - Не думаю, что смогу водить следующие 4 часа. — Хорошо, я оплачу, - говоришь ты, - Чимин прикусывает свою нижнюю губу. — Я бы оплатил, но... Я обещаю, я отплачу тебе, когда мы вернемся в хижину. — Нет, я так хочу. Компенсация за... все, - быстро отвечаешь ты. Только один единственный молодой парень сидит на регистрации, когда вы заходите; ему где-то около двадцати, но он выглядит бледным и измученным, с небольшими мешками под глазами, ты почти что подумала, что он приведение, а не человек. — Сколько? - спрашивает он, не отрывая глаза от экрана компьютера. — Для двоих пожалуйста, - говоришь ты ему. Затем поворачиваешься к Чимину, проверяя, смотрит ли он, но нет, он отвернулся от работника регистрации со своими яркими рыжими волосами, спрятанными под его черной толстовкой. — Я оплачу этим, - говоришь ты регистратору, когда снова поворачиваешься, и подаешь ему крошечную черную кредитную карту. Он безалаберно берет ее, даже не посмотрев на имя владельца карты, а затем отдает обратно вместе с ключами от номера. — Второй этаж, последняя комната. Ты берешь ключи и благодаришь его, поворачиваешься к Чимину, хватая его за локоть. — Пойдем, - пару прядей его огненных волос становятся видны из-под черной толстовки, но ему плевать, потому что усталые глаза регистратора прикованы к яркому экрану компьютера. Мотель кажется пустынным, будто бы вы с Чимином тут единственные посетители, чьи шаги эхом отражаются по узким лестницам, когда вы идете на второй этаж. И ты даже не заметила, что ухватилась за руку Чимина, когда он говорит: — Т/И, мои пальцы онемели. Это, наверное, из-за напряжения и давления после всего, что случилось недавно. — Ох, прости, - но когда ты собралась отпустить его руку, он поворачивает ее так, чтобы его пальцы смогли сцепиться с твоими, таким образом снимая напряжение. — Так лучше, - говорит он, и ты фыркаешь. С ключом в другой твоей руке ты открываешь дверь в комнату, где стоит только кровать и стол. Маленькое окно рядом с кроватью открывает вид на пустую улицу вместе с неоновым банером, висящим рядом. — Я пойду умоюсь, - говоришь ты Чимину, упавшему на скрипучую кровать. Он едва кивает до того, как пробежать рукой по своему лицу. Ванная такая маленькая, второй человек тут не поместится. Душевая кабинка занимает больше всего места, оставляя металлическую раковину и туалет на маленьком краю; в ней такой тошнотворный запах. Холодная вода слабо течет из крана, когда ты подносишь руки к потоку, а затем к своему лицу, чтобы освежить онемевшую кожу, и несмотря на прохладный воздух, становится приятно. Запятнанное зеркало, что весит над раковиной, показывает смутное отражение тебя, искаженное из-за длинной трещины в середине, но все-таки все еще показывает твои покрасневшие глаза, опухшие от слез; и твои грязноватые волосы, которые ты не мыла несколько дней. Ты чувствуешь неприятный запах от своей одежды, он настолько противный, что ты точно не сможешь в этом спать - так что снимаешь все, сначала свои штаны, затем свитер, все запятнано влажной древесиной и свежей почвой, и, возможно, потом, оставаясь ни в чем, кроме нижнего белья и тонкой футболки, что скрывает лишь половину твоих бедер - но даже если ты помнишь, что Чимин все еще там, это не останавливает тебя от выхода из ванной, видя, как он сидит на краю кровати с локтями на коленях, а лицо спрятано ладонями. Медленными и тихими шагами ты приближаешься к нему, и когда между вами остается пару сантиметров, ты опускаешься на колени, чтобы быть на уровне его лица. Затем дрожащими руками ты хватаешь его руки и убираешь от лица. Он не смотрит на тебя, его глаза приклеены к полу, но они красные и опухшие - как и твои, но наполненные слезами до краев. — Я убил ее, Т/И, - шепчет он совершенно сломанным голосом, хриплым и слабым, - Я убил свою собственную мать. Твои плечи опускаются. Совесть теперь издевается над ним, словно муха, застрявшая в голове, мучая его сожалениями, как будто бы он проснулся от транса, и осознание обвалилось на него. Ты мягко успокаиваешь его. — Чимин, помни, что она убила Кимов. У тебя была причина на это. — Но... но у нее тоже была п-причина, - отвечает он, и кажется, будто его горло опухло или было заблокировано большим комом, - Я не лучше ее... Я совсем не лучше, - ты отпускаешь его руку и прикасаешься к лицу, заставляя его посмотреть на тебя через свое размытое зрение, когда он дрожа вдыхает воздух до того, как выдохнуть снова, - Я убил ее, я убил ее. Я. Убил. Ее! Затем сильная плотина сломалась, и слезы, собиравшиеся в его багряных глазах вырвались наружу и потекли вниз по его красноватым щекам так быстро, будто бы соревновались друг с другом. — Я - убийца. Я чертов убийца, Т/И, - плачет он, а ты вытираешь его слезы, - Она была не права, Т/И, она была совершенно не права. — Почему она была не права? - мягко спрашиваешь ты, все еще убаюкивая его лицо, твой большой палец постоянно гладит по влажным дорожкам. Ты честно понятия не имеешь, что можешь сделать сейчас для него. — Она была моей первой жертвой, Т/И, - выдыхает он; сначала ты не поняла, что это значит, но затем все стало понятно. — Подожди... Ты никогда не убивал до этого? - говоришь ты и удивленно смотришь на него; потому что ты всегда думала, что он провел свое детство, ходя на миссии после миссий, выполняя позорные задания агентов Ким, казня врагов их клиентов без пощады. Так где он взял столько смелости, чтобы... направить оружие на свою собственную мать, когда до этого фатально ни в кого не стрелял? — Я не был бессердечным убийцей, - мурлыкает Чимин, - Я никогда не был так воспитан. Я не бессердечный убийца. Но она сделала меня таким, Т/И. Она заставила меня сделать это, - еще один плач сбежал с его губ. — Чимин, успокойся, пожалуйста, - побуждаешь ты, - Ты устал, ты все себе накручиваешь—, - он трясет своей головой. — Я н-не могу успокоиться. — Тебе нужно поспать, отдохни немного, - продолжаешь ты, будто бы он ничего не говорил. — Я не могу спать. Я не могу спать сейчас. Как я могу спать? - мямлит он, его слова путаются друг с другом. — Чимин, - выдыхаешь ты отчаянно, - Пожалуйста, прекрати нести бред. — Я... Я не знаю, что делать сейчас. Я не могу спать, я не могу отдыхать. Я не могу даже закрыть свои глаза нормально. Я... Мне нужно пойти к остальным. Мне нужно увидеть Джина и Нам—, - внезапно он был сбит твоими губами, впившимися в его, заставляя его замолчать - и это единственный возможный способ, о котором ты могла думать, и он прекрасно работает; потому что от удивления Чимин может только оставаться приклеенным к тебе, позволяя тебе решать, когда прервать этот чувственный поцелуй, и ничего больше. Ты не знаешь, что внезапно нашло на тебя, отчего ты придвинулась ближе, чтобы встретиться с его губами, но когда он так неудержимо бессвязно мямлил, ты почувствовала нужду сделать это, желая остановить и успокоить его снова, поэтому подтолкнула его лицо к своему. — З-зачем ты сделала это? - спрашивает он сбитый с толку, когда ты медленно отстраняешься. — Потому что ты был громким и надоедливым, - объясняешь ты, - И я обязана сделать это снова, если ты опять начнешь говорить. — Тогда сделай это. Пожалуйста? - говорит он, и ты слабо улыбаешься ему. — Нет, только если ты снова будет надоедать, - твои руки, что все еще держат его лицо, томно оставляя свое место: сначала твоя ладонь, затем медленно твои кончики пальцев, но когда они лишь слегка покрывают его кожу, Чимин хватает твое запястье и оставляет на месте, пока пристально смотрит на тебя своими печальными глазами, все еще блестящими и дергающимися из стороны в сторону. — Пожалуйста... Мне это нужно, - шепчет он. Секунда тишины, когда ты можешь услышать щебетание сверчков снаружи; вода бежит по трубам в этих хрупких стенах, пока шаги лениво идут вверх по лестнице напротив вашей двери - слышишь, какое слабое у Чимина дыхание, ты буквально ничего больше не слышишь. Его глаза заглядывают в твои, требуя ответа; и видят, как ты киваешь. — Ладно. Что заставило тебя выбрать этот ответ - ты задавалась вопросом в своей голове. Ты не знала - но и так же потому что не хотела знать, сознательно решившись не обдумывать свои мотивы, а просто действовать порывом - потому что это единственное, что ты по-настоящему знаешь - то, чего ты на самом деле хочешь, когда твое сердце и разум слишком затуманены сомнениями и моралью, что останавливают тебя от действий, слов или чувств, или чего-угодно, чего ты действительно хочешь. Аккуратно, но все с той же силой, он обвивает руками твои бедра, чтобы притянуть к себе, и ты садишься к нему на колени, пока его взгляд направлен только на тебя и даже не колеблется в другие стороны. — Ты - все, что у меня осталось, - говорит он мягко, когда ты находишься достаточно близко для его губ; но этот поцелуй такой сладкий и нежный, никакой спешки или шума кроме гармоничных движений и аккуратных прикосновений, губы и только губы быстро скользят друг по другу, словно медленный вальс, который становится горячее и горячее, превращаясь в жаркое фламенко, когда его руки начинают странствовать и голодать по чувству мягкой кожи, и пальцы проскальзывают, ногтями проводя по всем местам, которые могут найти. Твоя голова кружится от недостатка кислорода, но ты отказываешься отстраняться, не желая оставлять нежные губы Чимина, когда они так страстно желают твоих, и заняло не так много времени, чтобы невинный поцелуй превратился в нетерпеливую, но настойчивую битву за господство, когда он проникает своим языком в твой рот, чтобы почувствовать твою сладость с пылом на его собственных вкусовых рецепторах, пока его руки путешествуют по твоему телу, по твоим обнаженным бедрам и по твоим ягодицам, чтобы нежно сжать их. Твой разум стал пустым, каждая мысль исчезла; как и изображение Миссис Пак, совесть за кражу кредитной карты испарилась, беспокойство, что полиция может ворваться в любой момент - этого уже давно нет. Но вместо этого твой разум заполнен и затуманен манящим запахом его, чувством от его прикосновений на твоей коже, словно огонь оставляет дорожку, что горит и помечает тебя, где прикасается; когда они забираются под твою футболку, чтобы почувствовать обнаженную спину и живот - все помечено его грубыми пальцами, оставлявшими красные пятна на них до того, как его руки поднимаются к твоей груди и слегка пощипывают затвердевшие соски, а ты изгибаешься от чувствительности; наконец, он поднимает твою футболку, оставляя тебя ни в чем, кроме нижнего белья; ты краснеешь, когда понимаешь, что никогда еще не была так открыта перед ним, и твои кончики пальцев исступленно покалывают, когда его глаза дрейфуют по твоему обнаженному телу. — Ты такая красивая, - бормочет он, когда отрывается от твоих губ, чтобы оценить вид перед ним, - Идеальная, - его губы начинают атаковать твою челюсть , затем двигаются вниз к основанию шеи, чтобы оставить засосы на каждом сантиметре твоей мягкой кожи, боготворя твое тело, словно ты богиня, что пришла для его спасения. Он ложиться назад на матрас с тобой сверху и позволяет тебе свободно раздеть его, твои ладони пробегаются по его прессу и груди до того, как его голод по тебе захватывает его снова, и он притягивает тебя вниз, его губы находят твои, когда он медленно входит в твою пульсирующую теплоту, его губы издают стон, а его голова откидывается назад, когда его член заполняет тебя. Из-за него ты стонала и кричала его имя, наполняя комнату своими голосами вместе с откровенными звуками ударяющейся кожи о кожу, его хриплые ругательства и дрожащие вздохи; он внезапно переворачивает тебя, чтобы возвыситься перед тобой, словно хищник перед своей жертвой, его руки сковывают твои запястья над головой, пока его бедра продолжают толкаться в тебя, ускоряясь каждый раз, когда ты требуешь через сжатые зубы мямля "быстрее... сильнее". Ты - горячий беспорядок, выглядящий словно шедевр, созданный только для Чимина, с твоим телом, покрытым глянцем блестящего пота с глубокими синими синяками, что оставили его губы, с твоей вытянутой головой и изогнутой спиной рядом с его грудью, что поднимается все выше, чем ближе наступает твой пик, пока он поет серенады тебе своими милыми пустяками и тяжелыми стонами. И с громким криком его имени, сошедшим с твоих красных, опухших губ, и твои руки вцепившиеся в него крепче, чем никогда раньше, волна наслаждения снесла тебя и сбила с ног в делириум, а после и он последовал за тобой до того, как кончил в тебя, а его изнуренное тело тяжело опустилось на твое, его голова располагается на изгибе твоей шеи, и вы оба лежите и отходите от своих оргазмов с тяжелым дыханием и бешено стучащими сердцами в унисон внутри ваших ребер. — Черт, - слышишь ты, как он стонет около твоей кожи. Своими ногтями ты проследовала по красным линиям на его спине, которые сама же создала из-за страсти и похоти, а затем взглянула наверх на бетонный потолок, чувство эйфории сразу же исчезло. "Черт, действительно" - думаешь ты тихо, "мы не пользовались никакой защитой".***
— Соня, я спрашиваю тебя в последний раз: он один из сыновей Кима? - ее ответ кричит, его пальцы указывают на черно-белый экран, который показывает Чимина, сидящего в машине, перед банком. — Д-Да, отец, - Соня пыталась отрицать это, чтобы уберечь Чимина и его братьев от неконтролируемого характера своего отца, но она не могла ничего поделать, когда фотография Чимина ярко мерцала перед ними. — Теперь внимательно слушай меня, - огрызается он, выключая телевизор, - Я хочу, чтобы ты позаботилась об этом. Исчезновение последних членов семьи Ким. Отправь их в тюрьму, застрели их, мне плевать, но я не хочу видеть кого-либо из них рядом с банком или городом, ты поняла?! Соня вздрагивает, когда его голос повышается. — Я-я поняла, отец. Он вздыхает. — Отлично. Помни, что они этого заслужили. Это были они, эти свиньи, которые убили твоего дядю, когда он попросил дать ему больше времени, чтобы выплатить долги, потому что они были жадными, Соня, жадными из-за денег, эти бессердечные ублюдки.