Burn me alive

Если бы приходилось каждый день начинать с чистого листа? Кто ты, зачем ты, о чем ты будешь говорить при встрече с друзьями, если их встречаешь уже не ты? Если тот ты, который был вчера, умер ночью, какой ты сегодня? Но если ты не можешь быть уверен даже в себе, как ты можешь быть уверен в человеке, с которым ты просыпаешься? Каждый день в одной и той же кровати просыпаются два совершенно разных человека, иногда они ненавидят друг друга, иногда обожают, но любое чувство заканчивается, когда они засыпают снова, и с первым звонком будильника просыпаются совершенно новые люди. Поэтому Юнги не ценит людей. Наверное, поэтому Юнги не ценит людей. Уместно ли сослагательное наклонение в сочетании Юнги и Люди? Он не знает. Он не запоминает имен тех, кто оказывается в его постели. Он не запоминает ни их глаза, ни их слова. Потому что утром они все равно закончатся, как и он сам. Память кажется ему почти бесполезной, как и долгие чувства. Эмоции, напротив, становятся самым важным. Все, что он чувствует в течение дня: каждую улыбку, каждый больной укол – бесценно, потому что это и есть он сегодня. Нельзя сказать, что Юнги нелюдим - очень много людей вьется возле него, потому что: «хен такой крутой и пафосный!», а еще потому что «Оппа! Оппа! А я тоже слушаю музыку, которая тебе нравится, не хочешь пообедать?» - но надолго никто не задерживался еще в его жизни. Кроме Чимина. Каждый новый сон у человека – совокупность дневных переживаний, каких-то страхов и желаний, которые сливаются в одно, превращаясь в своеобразный барьер, преодолев который, человек просыпается новым или не просыпается вообще, тут как повезет. Но у Чимина сон всегда один и тот же. Каждую ночь: один и тот же воздух спирается в легких едким дымом и тошнотворным запахом горелой плоти, один и тот же Монстр пытает его, выливая раз за разом одну и ту же мысль, не позволяя Чимину меняться. Он один и тот же с шести лет. «Это невозможно!» – воскликнул Юнги, когда Пак признался ему. Это невероятно. Так не бывает. Но так есть. Это стало не просто любопытством, потому что Чимин разломал привычную картину мира, перебил все рамки этой картины, и выкинул реальность в открытый космос. Изучить его, распотрошить его на мелкие кусочки, препарировать, докопаться до сути… Каждое утро Юнги ломается об очередной острый угол отеля «Дельфин», в котором Чимин сгорает каждую ночь. За неспешными утренними разговорами, когда Чимин едко выплевывал подробности очередного ночного кошмара, а Юнги их старательно стенографировал, утра обретали мистическую дымку, и вот уже не совсем понятно, кто из них видел этот сон, и видел ли сон? Границы реальности для них обоих уже размылись, исчезли, потому что Пак гребанный белый кролик, а Юнги тупая Алиса, которая, вроде понимает, куда бежит, не в первый раз, но остановиться невозможно, потому что за дверью – Страна Чудес. И самое стремное будет однажды осознать, что никакого Чимина не было. Ведь, чтобы быть, надо меняться, сто процентов стабильной личности в природе не существует, а чтобы измениться, надо хотя бы однажды преодолеть барьер в своем сне. «Доброе утро», - улыбается Чимин, опаздывая на пару, как обычно. Юнги сонно кивает. У Чимина круги под глазами, которые не скрывают ни тональник, ни подводка, чуть опущены уголки губ и чертовски печальный взгляд... «Ненавижу людей, с ними всегда так тяжело, когда ты болен», - злобно выплюнул Пак, когда однажды Юнги попытался познакомить его с девочкой. То есть, с девочкой–то он был само милашество, но вот стоило ей уйти… Чимин не честный. Он обворожительно улыбнется тебе, спросит как дела, вежливо покивает, и это все, на что можно рассчитывать, если ты не Мин Юнги или Ким Тэхен. В такие моменты все интереснее, кто же это такой, Ким Тэхен. - Юнги-я, ты уснул, что ли? – рыжий дергает его за плечо, вырывая из мыслей. – Завтракать идешь? Я голоден, как волк! - Ты всегда голоден, - усмехается он. – Пошли, я не против кофе. Зеленоволосый собирается, сладко зевая. - Опять писал всю ночь? Лучше бы поспал. - Да как-то заработался, - он пожимает плечами, ловя презрительный взгляд Чимина. - Дурак, - фыркает друг. – Сон, это великое сокровище, которое не всем дано. Его голос тих и злобен, такой он настоящий. Вечно усталый, постоянно напуганный, мечтающий найти избавление. Как будущий психолог Юнги утверждает, что кошмары - проекция забытых воспоминаний. Он уверен, стоит копнуть глубже, и смысл кошмаров начнет проясняться. Но Чим-чим боится, а кто бы не боялся на его месте? - Что снилось сегодня? – сидя за столиком в кафе и разбалтывая сахар в стакане, уточняет Мин. У него ко снам друга особый, профессиональный интерес. На следующий год ему защищать диплом, так что рыжий стал объектом для исследований на совершенно добровольной основе, разумеется. - Сегодня, кстати, кое-что необычное, - Пак пробует на температуру свой чай. – Монстр сказал мне, что мы должны быть одним. Ну, как одним целым. Я сказал, что ненавижу его, а он объяснял мне, что ненависть уничтожит меня, а я нужен ему живым. - Учитывая, что он доводит тебя до ручки, это очень оригинально, - усмехается Юнги. – А в плане пыток? Информацию он записывает длинным карандашом в прямоугольный клетчатый блокнот с черепком на обложке – подарок бывшей девушки. - Ну, сначала он сломал мне пару ребер, потом привязал к кровати, залепил кляпом рот, достал фаллоимитатор, знаешь, такой… с силиконовыми колючками, и… - Я понял, - прерывает его Юнги, которого начинало подташнивать после каждого подробного описания сна. – А потом? После изнасилования? - После того как мне пришлось делать минет фаллоимитатору…- непринужденно уточняет Пак, - а, ну да, он достал нож и порезал мне вены. Знаешь, не так, как подростки, а чтобы точно умер. -Он убил тебя? Раньше такого не происходило, это … Договорить им не дают. Растрепанный и очень взволнованный парень подбегает к ним, хлопнув Чимина по спине, так что тот давится чаем. - Бля, Чимин, тут такая фигня… - едва ли не орет незнакомец. – Мой племянник приезжает, я совсем забыл, точнее, эта сука не предупредила, черт, мне срочно надо его забрать, а Хосок, как назло, не может пропустить пару. - И ты предлагаешь пропустить пару мне, да? – усмехается Чимин, откашлявшись. - Ну да, - уверенно кивает парень, идентифицируемый Мином как Ким Тэхен, ведь только он может так лапать Чимина. – И Юнги, у него же машина есть. - Мне же точно заняться больше нечем, ты мне кто? - блондин ухмыляется, смеривая Тэхена оценивающим взглядом. Он никогда раньше не видел его так близко, только слышал, что это лучший друг рыжего, с которым они снимают комнату. - Тогда это повод узнать друг друга, правда? Мы же единственные друзья Чим-чима,- Тэхен слегка давит на плечо Пака. – Ну же Чиминни, помоги мне! Если опоздаем, Чонгук с меня четыре шкуры сдерет. - Давай поможем, - кивает Чимин, поднимаясь, - у нас же сейчас профессор Бэн, а он нормальный, поймет. Юнги кивает словно бы недовольно, но на самом деле ему очень интересно познакомиться с Тэхеном, как с единственным человеком, который знает о Чимине больше, чем сам Чимин. - Инчхон? – уточняет блондин, заводя машину. – Племянник-то поместится к вам? - Да, конечно, - улыбается Чимин, ерзая на переднем сидении, - у нас есть диван в зале. О, Тэхен, а сколько ему лет? Ты вроде говорил, что вы друзья… - Семнадцать, - кивает парень. – Думаю, он тебе понравится, он клевый, только курит, падла мелкая, но ты же нормально к дыму? Чимин кивает, ему «ненормально» только собственные сны и очень громкие крики, от которых просыпались все в общаге, что и вынудило снимать квартиру – удовольствие-то не из дешевых.

Youth has no age it just stays there beautifully And it’s everyone who’s chasing their dreams We’re one of them who is chasing our stars So you can call us young, and we’ll never get old