I only look forward and run Without having time to look around
Да, в эти пятнадцать лет уместилось все – его поиски собственного дома по Лондонским закоулкам, его попытки вспомнить рыдающего у него на плече пожилого мужчину. Дедушка? Его экзамены и выпускной, первый знакомый в колледже искусств, первая драка. Первая, потому что ничего до нее, однако тело помнило все движения, все захваты. Он мог вспомнить книги, которые читал до семнадцати лет, услышав их названия, мог с легкостью говорить на трех языках : английском, родном корейском и французском. И, самое главное, он мог рисовать. Кисть ли, ручка ли, карандаш ли, уголь ли… Любой инструмент, попавший ему в руки, становился оружием, которым Ким поражал своих случайных жертв в самое сердце. И если у Зико лучше получались пейзажи да портреты, то Намджуна тянуло в какой-то глубокий модернизм. Не сдал экзамен – вот вам гиперболически преувеличенные книги, монстры-ручки с окровавленными клыками, валяющаяся в углу мрачной темной комнаты чья-то полуобглоданная рука. Поругался с девушкой – получите розу, увядающую прямо на глазах на шелковой черной ткани. У него хорошо получаются только плохие эмоции, только боль ложится на холщевую ткань, только ненависть прорезается яркими красками. Радость же, любовь и нежность, которых у мужчины вообще-то в избытке, приходится раздаривать окружающим, потому что счастливые рисуют совсем в других реальностях и на совсем других поверхностях, предпочитая плотной материи невесомое полотно человеческой души. Вот и сейчас, прожив три года в Лос-Анджелесе, Намджун впервые приезжает домой. Ему рассказывали, что он из Кореи, Сеул всегда манил его, пусть он его совсем не помнит. В качестве сувенира заранее любимой стране он везет выставку. Восьмую по счету. Тлен и депрессия покоятся в многочисленных коробках, которые несколько дней назад пришли по почте в галерею лучшего друга У Чихо. С собой же мастер провозит только самое ценное – два квадратных полотна формата почти А-3. На одном из них изображен кусок отеля: ваза с фикусом, длинный коридор, валяющаяся на полу зеленая униформа какого-то служащего. На второй… О второй он предпочитает не думать до выставки.No matter what anyone said I only lived how I wanted, guided by only my beliefs
Зико находит его в зале ожидания, что-то увлеченно рисующим в карманном скетчбуке. - Ты когда-нибудь останавливаешься? – усмехается друг, присаживаясь рядом. Он уже успел где-то купить два стаканчика с кофе и, похоже, никуда не торопится. Ким тоже. Они любят аэропорты. Один за пейзажи, второй за краткость моментов. Ведь в аэропорту, как никогда, осознаешь течение времени. – Моя галерея может и не вместить все твои работы. Намджун улыбается приветственно, но ничего не говорит. Ему надо закончить. - Симпатичная картина, ты их здесь увидел? – друг рассматривает наскоро набросанных обнимающихся высоких парней и двух пониже ростом, стоящих чуть поодаль. – Ты устроишь мастер класс на выставке? Раз уж все равно не отрываешься от работы? Ким сбивается, делая лишний штрих, и почти рычит на друга за это. - Ты блин под руку всегда говоришь! Всегда, Зи-а-ко! – Чихо смеется в ответ и добавляет, что у Намджуна ужаснейший американский акцент, хоть и говорит на родном корейском. - Это ужасно. Придется сказать, что ты родился в Америке, а то не поверят. Как можно так быстро забыть родной язык? - На котором я никогда не говорил? – уточняет Ким, принимая кофе и с удовольствием делая первый глоток. Горячий сладкий моккочино, который не подают в самолете, добро пожаловать на землю. – Я кстати прилетел два часа назад. - Знаю, - пожимает плечами друг, вытягивая ноги на пустой скамейке. – У меня была веская причина. - Твою причину все еще зовут Ким Тэхен? - Уже нет, но с фамилией ты попал в точку. - Ты меняешь парней быстрее, чем я кисточки, - весело фыркает Джун, на что друг достает телефон и показывает несколько фотографий своего нового парня, представив его как Джин. - Ну, он тоже смазливый, да еще и мелкий, хоть старше твоего Тэхена, - выносят неумолимый вердикт. – Не хочешь мне рассказать про него? - Про Джина? – оживляется владелец галереи, готовый, кажется, каждому встречному рассказывать про своего шикарного парня. Намджун делает мысленно пометку «Беззаветно влюбленный кретин. Не лечится», но отрицательно качает головой. – Про Тэхена. Слишком много было нами выпито по скайпу, чтобы ты вот так легко смирился с расставанием. Зико хмурится на мгновение, но тоже отрицательно мотает своей белой макушкой и переводит тему. - А ты снова блондин, клевая стрижка, я тебя таким видел сколько… лет десять назад? Куда делся тот шикарный фиолетовый цвет? Тебе так шло. - Решил вернуться, так сказать, к корням, - пожимает плечами Ким, допивая свой кофе и поднимаясь с места. – Пошли, что ли, у нас много дел, сам же мне про это твердил. Успеть все отвезти, прийти в себя, завалиться в бар, потом в клуб, потому что-то там еще... Или ты уже передумал? Новая пассия ждет дома к десяти? Он заговорчески подмигивает мужчине. - Новая пассия сваливает к себе домой, чтобы ты не утруждал себя отелем на эту ночь. - О, я почему –то думал, что вы вместе живете. Ты обычно всех сразу к себе тащишь. - Мы немного, - Зико прочищает горло, - немного не определились. Довольно сложно уместиться в моей огромной квартире, когда ты художник, а твой парень фотограф. - Ууууу, - понимающе кивает Намджун, - ты и фотограф? Все, теперь я хочу услышать эту историю. Но сначала о делах, расскажешь все в баре.I can have a taste of failure and frustration and bow my head We are still young and immature, don’t even worry about it Moss surely grows on a stone that doesn’t roll
Дорогу до Сеула они проделывают в молчании, Ким дремлет на заднем сидении, убаюканный попсовой корейской музыкой, а Зико слишком сосредотачивается на дороге, а может на брошенном мимо ходом упоминании бывшего, о котором так отчаянно пытается забыть, что думает каждый день. А уже в галереи много и долго спорят о том, куда лучше что повесить, какую картину сделать самой главной и что Ким Намджун будет говорить о себе. Гость много курит, чем дико бесит завязавшего два года назад Чихо. Когда пепел случайно падает на какой-то маловажный документ, взбесившегося У оттаскивает от Джуна охрана. Зато потом, сидя в баре и болтая о жизни, Намджун провожает исчезающие внутри друга большие кружки пива одну за другой, отчаянно отставая со своей полураспитой бутылкой виски. - Я честно, - говорит Зико, для убедительности стуча кулаком по груди, - абсолютно точно уверен, что если ты, сука, с кем-то сосешься в клубе по пьянке – это измена. Вот, говори, что хочешь. Но я бы за такое втащил. Собственно, почему бы? Я и втащил. Сначала полудурку, посягнувшему на мое, потом самому Тэхену, который, как оказалось, искренне считал это нормальным, аргументируя, что, ну они же не трахались… С каждым новым словом пиво для него становится все горше, Ким замечает это по то и дело кривящимся губам. Он благодарен другу за откровенность, но портить вечер болезненными воспоминаниями вообще-то не планировал, а потом быстро переводит тему к Джину. Чихо словно бы переключается, тут же забывает о предателе Тэхене и разливается соловьем. «Ндам, а его сильно сломали», - думает про себя художник, вспоминая хладнокровного, эгоистичного Жигало, которым его друг когда-то являлся. После этого Тэхена, да и с этим Джином Зико похож скорее на домашнего толстого кота, чем на вечно голодного льва. Это не хорошо и не плохо, это просто случилось. Впрочем, как подобного не случилось с самим Намджуном. В какой-то момент он перестал воспринимать серьезно обитающих рядом с ним девушек, тем более парней. Секс на пару ночей? Шикарно, звони еще, но давай без обязательств. Обязательства связывают, сковывают. Ким же предпочитает полную свободу передвижений.Never mind, never mind No matter how thorny the road is, run Never mind, never mind
Поэтому в клубе, в который они отправляются, изрядно напившись, он с удовольствием зажимает в углу симпатичную девушку, которая из-за его дикого акцента и периодическое срывание в английский, принимает его за иностранца и едва ли не заставляет себя обнимать. Закончив с ней, танцует, словно бы его никто не видит, да и не видит его никто в толпе таких же пьяных тел. Он не слышит ничего, кроме настойчивого бита, стучащего в ушах, чувствуя себя скорее двадцатилетним, чем человеком за тридцать. Зико же, так отчаянно рвавшийся в клуб, почему-то резко осознает ответственность серьезных отношений и забивается в самый угол одного из диванчиков, переписываясь со своим парнем, ревностно выспрашивая, с кем он и когда вернется домой. Намджун наблюдает за ним, ухмыляясь, когда случаются скучные песни, толи издевательски, толи сочувственно. Все же, ему не понять этого. Ответственность – слишком взрослое что-то.There are lots of things in the world that you can’t help You better Never mind, Never mind If you feel like you’re going to crash then accelerate more, you idiot Never mind, Never mind We’re too young and immature to give up, you idiot Never mind