"Реки и дороги Бен-Хедерина"

Джен
PG-13
Завершён
71
автор
Размер:
237 страниц, 36 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
71 Нравится 100 Отзывы 20 В сборник Скачать

Глава 2

Настройки текста
      — Я купила баранью голову, моя симпатичная, моя симпатичная дама; а, значит, у тебя есть кухня — говорит она, говорит она…       Тилли сидела на земле, прислоняясь спиной к грязному сосновому стволу, покрытому липкой паутиной, смолой, кровью и чем-то невыносимо мерзким, похожим на кухонный жир. Было тепло, и она немного согрелась, хотя руки по-прежнему оставались холодными.       Почему-то Тилли уже не испытывала такой страх перед поляной Паучьего Короля, как раньше. Хотя ей по-прежнему было противно находиться здесь, но, по крайней мере, её уже не тошнило от запаха сгнивших человеческих тел.       Паучий Король сидел неподалеку от неё, удобно расположившись на скрученных корнях древнего серого вяза; паутина лежала на них подобно тонкому покрывалу, украшенному серебряными блестящими каплями — не то камнями, не то застрявшей водой. Сам Паучий Король беззаботно напевал незнакомую Тилли песенку и что-то ткал, выпуская из-под чёрных рукавов своего пальто нити разной толщины (и даже, если присмотреться, разных оттенков). Сложно понять, чем это должно быть, но ткань выходила очень красивая, даже почти что настоящая: наверное, нечто подобное все эти дамы из высших кругов и носят…       Кто бы мог подумать, что Паучий Король умеет ткать. Хотя почти все феи умеют, но всё равно это как-то неожиданно.       — Ты не слышала эту песенку? — притворно удивился он. В этот раз он выглядел как безнадёжно толстый мужчина в чёрном костюме и цилиндре; только вот вместо лица — мохнатая паучья морда с гигантскими чёрными глазами и постоянно шевелящимися жвалами. К лацкану пиджака была приделана брошь, которая издалека казалась ей смутно знакомой, но, как ни старалась, она так и не вспомнила, где же видела прежде подобное украшение. — Хотя зачем я спрашиваю, люди никогда не интересуется песнями тех, кто принадлежит к их виду, если они разделены хоть каким-то незначительным расстоянием. Эту песню поют севернее, чем вы живёте; слышала что-нибудь о деревне Пулшир? Там берёт исток река Росмуир, вы кормитесь от её притоков. Так вот, там поют эту песню.       — Никогда не слышала о ней, — неразборчиво промямлила Тилли, не понимая, к чему клонит Паучий Король и зачем ведёт с ней такие разговоры. Наверняка хочет обмануть, проклятая фея! — Ты хочешь наказать меня?       Сложно было понять по лицу Паучьего Короля, какие он испытывал в этот момент эмоции: у него не было даже надбровных дуг, которые бы выдавали его презрение, или недоумение, или что ещё он там чувствует. Он замолчал на некоторое время, не переставая ловко плести ткань, а затем высокомерно-снисходительно произнёс:       — А, из-за этой девочки. Глупое дитя! С тебя вполне достаточно того, что умер тот презренный пикси: видела бы ты себя со стороны, как нелепо ты из-за него переживаешь!       — Он мой друг, — угрюмо произнесла Тилли, сжимая рваные полы юбки в руках. — Но ты же обещал…       — Ха! Наивная девочка, ты думаешь, я буду так скоро лишать себя удовольствия? Хотя если ты продолжишь испытывать моё терпение, твоя безглазая мамаша в самом деле окажется в моём желудке.       Тилли замолчала. Да уж, такой намёк понимала даже она, абсолютное бревно в тонких этикетных разговорах. Вот если бы он всегда так общался и оставил свои шуточки в стороне…       — К тому же меня искренне веселит то, как резво ты помогаешь тому, кому не стоит доверять. Это забавно. Пожалуй, что и есть у людей интересного, так это то, как они совершают самые неразумные и глупые поступки из возможных, причём руководствуясь не кодексом чести, а совершенно непредсказуемыми эмоциями, которые вы называете «добротой» и «состраданием ближнему».       — Ты чего несёшь? — скорее испуганно, чем рассерженно, произнесла Тилли. Она не заметила, как с силой вжалась в дерево, почти приклеившись к нему спиной. — Поссорить нас хочешь? Уже пробовал, пытался. Не получилось.       — Пробовал? — И из глотки Паучьего Короля вырвался звук, лишь отдалённо напоминавший хохот. На самом деле это звучало так, как будто бы человек, никогда в жизни не смеявшийся, нашёл где-то в книжке запись смеха и пытается её воспроизвести. — Какое же ты восхитительно наивное дитя! Если бы я действительно прикладывал к этому хоть какие-то усилия, поверь мне, ты бы сейчас всё ещё блуждала по лесу в полном одиночестве. Но было бы нелишним напомнить тебе, что не стоит доверять тем путникам, о которых ты ничего не знаешь… или которых в первую встречу принимаешь за фею.       Тилли замолчала. Она одновременно была смущена, рассержена и растеряна: Паучий Король говорил как-то странно, она не понимала, какую реакцию он от неё ждёт и чего пытается добиться. Нет, ну само собой, чтобы она засомневалась в своей подруге, это очевидно… Но проклятье, что, почему, как?       — Бред какой-то мелешь, — сердито произнесла Тилли, уткнувшись носом в колени. — Она меня спасала, и много раз.       — Разве я говорил, что она не будет тебя спасать? Или что она оставит тебя в беде? Я этого не говорил, дитя. Кстати, согласись, не правда ли, чудесная паутина?       Он эффектно взмахнул руками, и ткань, которая до того струилась по его коленям, взлетела в воздух. Снизу она выглядела как спустившееся на землю созвездие, или какая-то волшебная невидимая река, струящаяся с неба вниз. Ткань неожиданно оказалась такой длинной, что полностью накрыла изумлённую Тилли, и та почувствовала, как нечто липкое и в то же время невесомое опутывает её, опускается на волосы и кожу и остаётся несводимым пятном. Девочка попыталась поднять руки, но её движения были скованными и слабыми, как будто бы она в самом деле запуталась в толстом одеяле. Тилли резко дёрнулась, надеясь порвать проклятую паутину, но у неё ничего не получилось; и когда она открыла рот, чтобы закричать, паутина плотно накрыла образовавшуюся дырку, как кожа — обечайку будущего барабана.       Тилли почувствовала, что задыхается, и тогда она испытала настоящий ужас.       Она инстинктивно начала дёргаться и вырываться, совершенно не думая о том, что будет дальше, и проклятая ткань опутывала её всё сильнее и сильнее. Вот уже паутина облепила тело девочки в несколько слоёв, полностью сковав всё тело и лишив бедную Тилли возможно видеть. Перед глазами задыхающейся и едва пищащей от страха девочки ярко горели те самые хрустальные огонёчки, которые не то звёзды, не то самоцветы, не то капельки росы, не то та маленькая стекляшка, которую подарил ей тот умерший мальчик, просто разбитая на гигантское множество осколков… ***       — Тилли! Тилли! Ох, беда-то какая, да что с тобой?       Неожиданно воздух мощной волной проник в лёгкие девочки, и Тилли намертво схватилась за склонившуюся над ней бледную Кейтилин. Та вскрикнула и попыталась вырваться, но руки Тилли оказались такими цепкими и сильными, что куда легче было снять с себя опалённую её прикосновениями кожу целиком. А Тилли продолжала шумно дышать, жадно хватая воздух ртом, втягивая его через нос, и не обращая никакого внимания на крики раненой подруги. Перед её глазами всё ещё плясали загадочные серебряные огоньки, но уже как-то тусклее, не так явно, как всего мгновение назад, а сквозь это видение мутной плёнкой проступал окружающий мир. Хотя какой там окружающий мир, глубокая ночная мгла, непроглядная и тёмная, как мех чёрной кошки.       Ох, проклятье, она жива. Она всё-таки ещё жива.       Дышать, немедленно дышать.       — Тилли!!! Отпусти, мне больно, Тилли!       Кейтилин всё-таки удалось оттолкнуть подругу от себя, и она заплакала, обнимая себя за обожённые плечи. Платье в этих местах расплавилось от прикосновений Тилли, а кожа покрылась страшными пузырями — как если бы на неё вылили целую кружку крутого кипятка. Тилли не сразу заметила этого, а когда увидела, ужасно испугалась — и перед её глазами вновь вскочило удивлённое лицо Имбиря, когда Томас Рифмач сломал ему шею.       — Проклятье!!! — Она спонтанно потянулась к подруге, но Кейтилин, всхлипывая, отшатнулась, и Тилли только потом сообразила, что делает. — Ох, дьяволы всех городов, прости! Сейчас, сейчас я что-нибудь…       — Да ничего ты сейчас не сделаешь, — плача, говорила Кейтилин. — Ох, как же больно-то…       — Да чтоб я сдохла, ненавижу себя! — от безнадёжности прокричала Тилли, резко дёргая себя за волосы от отчаяния. Боль не успокоила её, как это случалось обычно, а лишь наоборот, распалила ещё сильнее. Тилли устыдилась собственной взвинченности — и это в тот момент, когда Кейтилин из-за неё пострадала, когда Кейтилин нужна её помощь! Какая же она дубина, раз не способна держать себя в руках, когда это нужно! — Прости, сейчас, сейчас я что-нибудь придумаю… проклятье…       — Эй, вы! Да что там происходит, хотел бы я знать!       Сердитый мужской крик заставил обеих девочек вздрогнуть от неожиданности. Кейтилин резко подняла голову, и в её взгляде появилась надежда, тогда как Тилли сделала шаг назад, стараясь прикрыть подругу от возможного нападения.       Со стороны дороги к ним шёл невероятно низкорослый человек, ростом едва ли выше них. Когда он приблизился, Тилли смогла рассмотреть, что это была фея — правда, не такая фея, каких они видели в лесу. Он куда больше смахивал на человека, на такого сердитого шахтёрного мужичка с тёмной кожей, чей оттенок в темноте различить невозможно, с крупным носом, мясистыми ушами, худой шеей и длинными узловатыми руками. Ночью в нём даже нельзя было увидеть каких-то специфических особенностей фей, отличающих их от остальных, вроде единственной ноздри, отсутствия спины, копыт или гигантского количества веснушек по всему телу, однако Тилли всё равно понимала, что это фея. Даже не наложившая на себя отвод глаз.       Хотя зачем это ему, с такой-то внешностью?       В другое время Тилли бы наотрез отказалась обращаться за помощью к фее. Она прекрасно знала, к чему это приводит — даже на собственном примере, не говоря уже о маминых рассказах о безвременно погибших от «помощи» фей предков. Скорее всего, он потребует какую-то невероятную плату за незначительную поддержку, которую он окажет Тилли и Кейтилин, и хорошо, если это будет какая-то ерунда вроде бутылки и двух яиц, а если нет? А если он окажется как лепрекон, что тогда?       Но разве у них есть сейчас выбор?       — Пожалуйста, — заговорила Кейтилин, и голос её дрожал. — Пожалуйста, добрый, милый человек…       — Моей подруге нужна помощь, — резко заговорила Тилли, и Кейтилин замолчала. Тилли смотрела прямо на возникшую из ниоткуда фею и уже жалела о своём решении, заранее. На тот случай, если они опять вляпаются в какую-нибудь историю. — У неё обожжены руки, и она уже пару дней ничего не ела. Я не останусь в долгу, если вы поможете ей. У меня нет денег, но у меня есть руки, ноги и крепкая голова, и если вам что-нибудь из этого понадобится…       — Нужны мне твои руки и ноги, я что тебе, людоед, — сердито бросил незнакомец, и, оттолкнув Тилли, резко и быстро приблизился к оробевшей Кейтилин. — Покажи, где ожог, и не блей, как овца, у твоей подруги лучше получается говорить.       Кейтилин опешила от такой грубости, тогда как у Тилли отлегло от сердца: не то чтобы этой фее можно было бы доверять (никому из их рода доверять нельзя, если уж на то пошло), но он хотя бы не стал их гнать в шею или сдавать фейскому королю. Может быть, даже поможет чем-то значительным…       Он осмотрел раны Кейтилин, и его сердитое лицо приобрело ещё и брезгливый оттенок. Сейчас Тилли могла увидеть, что у него были крупные тёмные баки, курчавые волосы, небольшая залысина и дырявая камышовая накидка. Скорее всего, это был нокер, хотя с тем же успехом мог быть и коблинау, и пехт, и чёрт его знает, кто ещё.       Ну так он будет помогать или нет?       — Я еду на Гайтерскую ярмарку, — произнёс наконец он. — Там будет Желтобородый Твид, он неплохой знаток лекарских трав. Думаю, он сможет помочь.       — Спасибо! — выпалила Кейтилин прежде, чем Тилли успела открыть рот и спросить: «А какова цена Желтобородого Твида?». Незнакомец странно посмотрел на девочку, хмыкнул, сморкнулся, чихнул, а затем ответил:       — Не мне решать, какую цену назначит Желтобородый Твид. Можете и не ехать, если так жалко услужить доброму господину.       — Конечно, поедем! — решительно произнесла Кейтилин, а затем, словно извиняясь, обратилась к Тилли: — Слушай, я же говорила, что нам повезёт! Нашёлся же добрый…       — Хватит болтать, пусторотая! — сердито прикрикнул мужчина и подтолкнул Кейтилин в сторону дороги. — Идти будешь, или подождёшь, пока у тебя руки отсохнут?       — Извините, — смутилась Кейтилин, а Тилли, проглатывая ком обиды, пошла вперёд и коротко заметила:       — Ну, если этот потребует с нас твою душу или ещё чего похуже, это будет не моя вина, ясно?       Кейтилин окончательно растерялась и сконфуженно последовала за подругой, в стеснительной задумчивости теребя рукава. Тилли невероятно злилась на неё, и лишь собственное чувство вины не позволяло ей высказать всё, что она на данный момент думает о Кейтилин и её абсолютно идиотском решении поехать с непонятной феей на фейскую ярмарку, в которой чего только не продают, включая человеческих детей.       Как оказалось, неподалёку стояла телега незнакомца с маленьким пузатым пони, в неё впряжённым. Вероятно, они не услышали её приближения, потому что спали, а затем громко кричали спросонок. Такое, конечно, бывает, но всё равно стоило бы проверить её, прежде чем без раздумий лезть внутрь.       Вот только даже фейская телега оказалась куда выше, чем могла допрыгнуть Тилли. Хотя она честно старалась уцепиться за край и подтянуться, вот только руки соскочили с края и Тилли едва не рухнула на землю.       — Ты чего творишь, ненормальная?! — прикрикнула фея. — Дура, что ли, совсем безмозглая! Ты ещё на лошадь попрыгай, авось шею себе сломаешь и будешь знать! Давай, залезай по-нормальному, пока я сам вас откуда-нибудь не сбросил!       — Прости, старик, — в той же манере бросила ему Тилли, потирая ушибленный бок. — Птичка приглянулась, вот захотела поймать.       Незнакомец начал ворчать что-то о придурошных детях, «зря я вас, чертей, вообще к себе взял», непонятных птичках и жестокой порке, но тем временем легко смог подсадить смущённую и оробевшую Кейтилин наверх, а затем помог Тилли взобраться. Лишь бросил ей одну фразу, неожиданно серьёзную и слишком внезапную для такой ситуации:       — А вот за добрые слова в пещере тебе спасибо. Еду я не поел, её тогда дракон слопал, но это приятно, когда человеческие дети вспоминают поблагодарить тех, кто к ним так добр.       — Чего? — сначала спросила Тилли, а потом сообразив, с кем имеет дело, испугалась и быстро добавила: — А, да было бы за что, тебе спасибо!       Незнакомец хмыкнул и спрыгнул вниз. Тилли смотрела на него, пытаясь понять, о чём же он, собственно, вообще говорил. Нет, ну хорошо, что хоть кто-то им благодарен, а не как лепрекон с Крокусом и Душицей…, но всё-таки — о чём он вообще? Какая еда, какая пещера?       Нет, надо посидеть и вспомнить как следует. А то ж она совсем всё забыла.       Однако, стоило ей только сесть на мешок, девочка тут же провалилась в сон, глубокий и спокойный, как у её подруги, уже вовсю дремавшей рядом… ***       — Ты слышала это?       Беляночка навострила уши. За время их недолгого похода каждая из сестёр-гвитлеонов открыла у себя новые таланты, которые прежде не проявлялись так хорошо при маме: Розаночка отлично искала следы и ориентировалась в темноте, Беляночка имела тонкий нюх и слух, а Золушка… ну, в конце концов, она им не сестра, а всего лишь какая-то приблуда из других земель, из жалости удочерённая мамой. Её можно в расчёт не брать — хотя соображала она порой очень даже неплохо.       Как жаль, что это случалось реже, чем стоило бы.       — Крики, — сказала она. — Одной из них больно.       — Ха, наверное, это на них дядюшка Огонёк напал! — громко воскликнула Золушка, и Розаночке пришлось зашипеть на сестру, чтобы заткнуть её.       — Глупости не говори, — раздражённо произнесла Беляночка. — Мы бы его мигом учуяли.       Она немного лукавила: Беляночка прекрасно понимала, что дядюшке Огоньку со своей магией ничего не стоит оставаться незамеченным. Однако неуместные выкрики Золушки всё равно бесили и раздражали её, и Розаночке пришлось сдерживать сестру от сердитой оплеухи.       — Так идём же скорее, пока ты их слышишь, — произнесла она, сжимая кулаки. Ей не терпелось поскорее увидеть тех маленьких человеческих мразей, из-за которых умерла их дорогая мама, и они остались совсем сиротами, одинокими и брошенными на произвол судьбы.       — Погоди, я ещё кое-что слышу, — остановила её Беляночка. Её длинные непропорциональные уши поднялись, как у собаки, а зелёно-чёрное лицо, едва различимое в ночной темноте, выглядело озадаченным и сосредоточенным.       — Что, что там? — торопила сестру Золушку. — Хватит томить уже, я жрать хочу!       — Да помолчи ты! — зашипела Розаночка, однако стукать сестру не стала: в отличие от Беляночки, она была слабее и ниже ростом, и не хотела драться с крупной и мускулистой Золушкой. Однако её нос задёргался, и гвитлеон застыла в изумлении. — Да, я тоже это чувствую!       — А я слышу, — медленно произнесла Беляночка. — Кто-то нас обошёл.       — Обошёл?! — громоподобно взревела Золушка, и феи, сидевшие на ветках над её головой, с недовольной руганью попадали вниз. — Да я ему все кости переломаю, когда узнаю!       — Ты можешь не орать, когда не надо?! — яростно прошептала Беляночка, взмахнув рукой. Золушка тут же пригнулась и прикрыла голову своими огромными и мощными руками, никак не вязавшимися с её коротким розовым платьем, украденным когда-то у съеденной жертвы. — Я слышу телегу. Она не ехала по той дороге, по которой мы идём.       — Сможем догнать? — спросила серьёзная Розаночка.       — Наверняка, но… — Беляночка замолчала и прикусила губу.       Ей всё это очень не нравилось. Ей не нравилось, что впервые за всю её короткую жизнь им, гвитлеонам, приходится соперничать за жертву — и с кем, со своими добрыми соседями! Причём это не тот случай, когда кто-то неправ или виноват — если не брать в расчёт дуэргара из горы Иниш-Сарк или отбитых на голову фир-дарригов. У каждого есть причина, почему они хотят преследовать именно этих девочек, а мама учила своих дочерей тому, что ссориться с соседями нехорошо, ведь жертв им хватит на всех.       Вот только как поделить двух тощеньких девочек, которых даже на суп не хватит, на целую ораву разных фей? Хотя одна ещё ничего, там найдётся, что съесть, ну а вторая-то совсем никуда не годная…       Однако даже не в этом была проблема Беляночки, а в том, что она искренне не понимала, как она, со своим тонким слухом, могла пропустить эту телегу. Тут нет других дорог, этот город — последний, куда она утыкается. Может, наколдовал кто-то? Дядюшка Огонёк?       Это правда всё оставалось странным и загадочным.       Однако она вновь услышала шум колёс, и настроение юного гвитлеона слегка поднялось. Она улыбнулась, и в улыбке Беляночки можно было насчитать сразу десяток острейших клыков, похожих на длинные кривые гвозди.       — Я знаю, куда он поехал, — заговорила она. — Не бойтесь, сёстры, мы догоним его, а если и нет, то я точно знаю, где он остановится.       — Он едет на Гайтерскую ярмарку, так? — догадалась Розаночка. Беляночка кивнула ей.       Ярмарки были большими событиями для фей. Лесные, правда, в них участвовали редко, но всегда были не против поглазеть на то, как их собратья торгуют, привозят украденный у людей или созданный самими товар, танцуют, поют песни, пьют вино и встречают разнообразных духов, которые приходят на одну ночь, а затем уходят, чтобы потом вернуться через год. Они тоже были феями, просто более древними, более могущественными, чем все они; Беляночка видела таких, и впечатления эти существа оставляли незабываемые. Но Гайтерская ярмарка была не из тех: немногие феи будут с радостью встречать старуху Кайлех, которая несёт с собой зимние холода, поэтому все старались проводить осень заранее, чтобы отпустить тех, кто уходит в южный путь или готовит себе места для зимовок.       Но им, гвитлеонам, зима не страшна. А вот потерять добычу — это куда серьёзнее, поэтому им следует поторопиться, если они хотят всё-таки заполучить этих девчонок себе.       Беляночка резко двинулась вперёд, и сёстры помчались за ней. Гвитлеоны двигались быстро, как и положено тем, кто преследует свою добычу и не готов отступать ни перед чем.       Мама могла бы гордиться своими девочками, если бы осталась жива.
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.