"Реки и дороги Бен-Хедерина"

      — Так, ну и куда мне дальше идти?       Ленточка, до того указывавшая Тилли направление, теперь безжизненно повисла, кончиками своими спускаясь на плечи девочки, и Тилли была почти уверена, что эта гадина ещё и дышит — почти как живая. Или не почти, или на самом деле живая?.. Нет, вряд ли, конечно, эти придурки стали бы держать у себя живые предметы, просто заколдовали какие-то, скорее всего; в любом случае, Тилли сейчас беспокоил вовсе не этот вопрос.       — Ох, ну замечательно, — мрачно пробормотала она, скашивая глаза, как зайчик, чтобы увидеть кончик своей волшебной ленты. — Ну и что прикажешь теперь делать?       Ленточка не отвечала: да и не было у неё никаких причин отвечать, даже если предположить, что она живая. Рассердившись, Тилли начала озираться по сторонам, напряжённо вглядываясь в пейзаж вокруг: вдруг она что-нибудь проглядела? Вдруг они уже пришли, только в этот раз волшебное зрение подвело Тилли? Или, может быть, тут где-то рядом люди… хотя нет, людей бы Тилли точно увидела и услышала.       Но должна же быть хоть какая-то причина, почему этот проклятый кусок ткани вдруг перестал работать. Однако, как Тилли ни вглядывалась, никаких домиков или людей она так и не видела.       Ну не может же эта штуковина сломаться! Феи не люди, у них ничего никогда не ломается. Скорее всего, тут какой-то подвох, просто Тилли не понимает, какой именно. И это её ужасно, ужасно раздражало.       — Ладно, ну тебя к чёрту, штуковина дурацкая, — со злостью произнесла она. — Сама дорогу найду, раз помогать мне не хочешь!       Она посмотрела в сторону леса: разумеется, там прятались феи. Они осторожно выглядывали на дорогу и тут же скрывались обратно по непонятно какой причине: может быть, им было куда приятнее в тёмной теплоте леса, чем на мокрой и холодной осенней дороге… Тилли никак не могла их за это осуждать.       Может быть, сейчас получится? Ведь раньше же эти феи ей помогали.       — Добрые соседи, — тихонько заговорила Тилли; её голос звучал неловким и каким-то неискренним, и это сильно смущало девочку. Ей всегда плохо удавалось подлизываться, даже тогда, когда это было очень нужно. Вот как сейчас, например. — Хорошие, добрые соседи, славные ребята… ах, чёрт бы побрал мой язык! Где живёт Бонни Пегий Хвост?       Ответом ей был одновременно раскатистый и звонкий фейский смех: ну конечно, а что она ещё ожидала, с такими-то разговорами. Хотя всё равно обидно: проклятые придурки могли бы и помочь, между прочим. Ведь Тилли же не для себя просит, а для их почти что родной сестры!       Ну ладно, надо снова попробовать. Может, второй раз получится… хотя с большей вероятностью её шишками закидают, но не возвращаться же обратно с пустыми руками.       А почему нет, собственно? Ведь Тилли не виновата, что эта проклятая ленточка вдруг перестала работать. Так и так, мол, лежит, проклятая, и всё, почините. Хотя, зная фей, скорее всего, её за уши оттаскают как следуют, а с Кейтилин чего и похуже сделают — дескать, раз не выполнила наш наказ, вон, получай. Она и так настрадалась за это время…       «А ты что, нет, что ли?», — проскользнул в ворохе мыслей вопрос, и не успела Тилли как следует задуматься об этом, как её уши услышали тоненький писк, похожий не то на человеческий крик, не то на возню мышей.       Конечно, следовало бы пройти дальше, но думала Тилли всегда после того, как делала. Она приблизилась к лесу, заставив маленьких, крупных, крылатых, бескрылых, тощих и пузатых фейских бездельников рассыпаться в разные стороны с сердитыми возгласами, шагнула за деревья и увидела, как небольшая коричневая змея с крупными чешуйками душила птичку… нет, не птичку. Маленькую фею, размером не больше воробья. У неё было круглое пернатое брюшко, серые крылышки, ярко-красные лапки с белыми коготками, белая грудка с тоненькими человеческими ручками, круглой человеческой головой и растрёпанными серо-коричневыми волосами-пёрышками. Из ненормально больших птичьих глаз крохи лились слёзы, она отчаянно колотила змею серыми кулачками и отчаянно верещала. Голос её больше всего напоминал действующее на нервы воробьиное чириканье, однако Тилли отчётливо слышала в этих воплях песенку:       — Чирик! Чирик! Чирик! Чирик!       Ну кто же змея победит?       Ну кто ж меня освободит?       Мой добрый принц, скорей приди,       И злого змея прогони!       Чирик!       «Ага, — подумала Тилли. — Кажется, поняла. Само собой, мне надо спасти эту пичужку, так ведь?».       Однако, вопреки ожиданиям девочки, ленточка даже не дёрнулась. Вообще не подала никакого знака, что да, мол, вот оно, испытание. Пройди, дескать, героиня доблестная, и тогда не придётся переться к кровожадной хюльдре и скармливать ей встреченных людей.       Эх, жаль, а ведь Тилли так надеялась на такое развитие событий.       — Чирик! Чирик!       Бедняга Чик сейчас умрёт!       Чирик, бедняга, пропадёт!       Её ужасный змей сожрёт,       Ах, кто на помощь ей придёт?!       Чик-чирик!       — Да чтоб тебя, — рассердилась Тилли, сама не понимая, на кого: на орущую кроху, на змею, себя, Кейтилин, дурацкую ленточку или же на Рыжую Маггу, которая дала ей такое ужасное задание. И, главное, невыполнимое ведь абсолютно! Тилли же даже смирилась со своей судьбой убийцы людей, вон, ей уже почти даже не больно, тошно только невыносимо, но где они, эти люди? Где хоть кто-нибудь на этой проклятой дороге!       Она подошла к плачущей фее и схватила змею за хвост. Та, само собой, сжалась ещё сильнее, отчего пленница громко взвизгнула. Но, как наудачу, змея, похоже, была слишком напугана, поэтому распутать её не составило большого труда. Когда змея дёрнулась вперёд, чтобы укусить противницу, Тилли тут же со страху бросила её вперёд; фея вырвалась из объятий твари и, громко хлопая крыльями, взлетела на дерево, а змея стукнулась об ствол и упала на землю — но, кажется, не умерла. Просто немного вяло поползла вперёд, рассерженно шипя.       Конечно же, Тилли бросилась бежать и выскочила обратно на дорогу.       Она брезгливо и нервно вытирала руки об юбку: змея не была ни склизкой, ни холодной, но Тилли была уверена в том, что чешуя этой гадины прямо-таки сочилась зловонным гноем, а туловище её такое же ледяное, как припорошенный снегом труп. И такое же неприятное на ощупь.       Как назло, именно в этот момент ленточка дёрнулась и вытянулась вперёд, указывая на то направление, откуда Тилли пришла. Она хорошо запомнила эту дорогу: вон там кривой ясень на повороте, вон дальше растроившаяся яблоня растёт, между стволами которой мирно спят элегантные ланнан ши…       — О, да ты, должно быть, шутишь, — зло проговорила девочка. — Вот теперь ты решила проснуться, ага! И куда ты мне показываешь? Тупая тряпка, я же только оттуда пришла!       Конечно, ругательства Тилли ну никак не влияли на поведение ленточки. Она продолжала тянуться в сторону, как усик таракана, и слегка дрожала от лёгких порывов осеннего ветра.       «Может, снять её к чёртовой бабушке? — задумалась на мгновение Тилли, но затем испугалась своей мысли и покачала головой. — Что я несу, а. Ни в коем случае мне нельзя её снимать».       И, приуныв, она поплелась в обратную сторону: в конце концов, что толку сердиться? Какая ей разница, куда идти? Вперёд, назад, по дороге, по лесу… всё равно ведь она ничего не может сделать. Только бегать туда-сюда, как собачонка, пугаясь всего на свете: Паучьего Короля, коварных спригганов, фир-дарригов, ползучего дёрна, кого там ещё… Всё равно она знает, чем всё закончится, так почему продолжает дёргаться? Почему просто не смирится со своей судьбой и не даст себя кому-нибудь сожрать?       «Из-за мамы и Жоанны. Только из-за мамы и Жоанны. И города. Они-то не заслужили такой участи».       «Только ли из-за них?».       Опять эти дурацкие мысли! Как будто бы злой богл поселился в её голове и теперь нашёптывает дурацкие идеи, подвергает её душу сомнениям. Почему нельзя просто ни о чём не думать? Как от этого было бы просто и легко!       — Чирик-чик-чик!       Тилли вздрогнула: она вдруг почувствовала на своей голове когтистые лапки. Не долго думая, она резко подняла руку, пытаясь сбить непрошеного гостя, и тогда же над ней раздалось громкое хлопанье крыльев.       — Ай-ай-ай! Не больно ты добра, чик-чик! Груба и очень зла, чирик!       Птичка — впрочем, какая же это птичка, — фея уселась на левое плечо Тилли и возмущённо скрестила на груди тоненькие серые ручки. На её щеках алел румянец, придававший ей странный и немного пугающий вид: Тилли даже подумать не могла, что у подобных тварей может быть румянец. В целом она производила очень потешное впечатление, если бы только Тилли не знала, что какие-то такие твари портят урожай и воруют у коров молоко. Она не могла вспомнить, как их называла мама, но подобных птице-фей достаточно по всей стране, и в каждом её уголке у них есть своё имя: поди все запомни, ага. Ещё ошибёшься случайно и разозлишь невзначай, потом триста раз пожалеешь…       — Тебе чего? — сердито произнесла Тилли. — Тебя спасли — ну и лети себе на здоровье, к братьям и сёстрам своим. Чего ты до меня-то докопалась?       — Слова твои весьма грубы, и вежливости лишены, — с достоинством произнесла фея. — Должна тебя благодарить: спасти иль что-то подарить — тут ты сама, глазач, решай. И больше нас не возмущай!       — Нет уж, спасибо, мне уже помогли так помогли, — хмыкнула Тилли, вспомнив зловещую радость невесты Крокуса и самодовольную тупую улыбку Магги Рыжей. — На век вперёд хватит, не надо мне больше такой помощи. Лети, кому говорят!       Фея-птичка окинула Тилли оценивающим взглядом и совершенно по-воробьиному наклонила голову. Вообще она была какая-то активная и шебутная, ни одного мгновения не сидела на месте: трепетала крылышками, передвигалась по плечу, теребила перья… «Кажется, она от меня теперь не отстанет, — с мысленным стоном подумала Тилли. — И кой-чёрт меня дёрнул её спасти!».       — Конечно, не мужчина ты, — с печальным вздохом произнесла фея. — Не сбудутся мои мечты: не выйти ж замуж за тебя… Но, может, женишься, дитя?       — Да ты с ума сошла! — ужаснулась Тилли и хлопнула ладонью по плечу. — А ну пошла отсюда, кому говорят, клюворылая!       Фея с громким возмущённым возгласом увернулась от тяжёлой ладони девочки и шумно взлетела на дерево. Она выглядела очень рассерженной и оттого ещё более забавной: ну как можно не хохотать, глядя на такую кроху?       — Ну берегись теперь, дитя! — закричала с дерева фея. — Я не отстану от тебя! Сама меня ты позовёшь, когда в беду ты попадёшь! Я помогу, ну, а потом — хоть головой, хоть животом, — ты сто раз пожалеешь, дрянь, что прогнала меня…       — Отвянь! — рявкнула Тилли, не оборачиваясь в сторону грозно ругающейся феи. Эта неожиданная рифма заставила её слабо улыбнуться: Тилли никогда не придумывала даже бранных частушек, на которые ребята с её работы были особенно талантливы, и девочку немного утешала мысль, что у неё есть талант хотя бы в чём-то. — Можешь пока очередь занять: и без тебя желающих начистить мне рожу много!       Бросив такую, как ей казалось, остроумную фразу, Тилли двинулась вперёд, вслед за ленточкой: и вот она вернулась на знакомый уже перекрёсток, на котором появилась ещё одна дорожка — узенькая тропинка, невидимая простым человеческим глазом. Тилли готова была поклясться, что её тут не было, но — какая ей разница? Главное, ленточка теперь отчаянно тянулась в ту сторону, и девочке ничего не оставалось делать, кроме как покориться её воле — если она, конечно, хочет спасти Кейтилин и поскорее продолжить путь.       «А хочешь ли ты этого?».       Тилли сжала кулаки. Опять эти дурацкие мысли, весь день покоя не дают.       «Конечно, я этого хочу. Иначе зачем я продолжаю идти?». ***       Всё больше и больше фей прибывало на Гайтерскую ярмарку. До настоящего веселья ещё пока было далеко, но стройка уже почти закончилась: самые прозорливые торговцы разложили свой товар и пытались подворовать у не столь шустрых соседей, на сцене вовсю резвились юные феи из разных племён, а некоторые даже успели напиться. Но песни пока не горланили: терпеливо ждали наступления сумерек, когда начнётся праздник. Вот тогда-то можно будет и петь, и пить, и танцевать, и играть друг с другом в шарады и загадки, приставать к легкомысленным и симпатичным глейстиг… А, быть может, и получить какого-нибудь настоящего ребёнка в своё племя!       Но до этого ещё целый день впереди. А пока надо было просто запастись терпением и ждать, попивая пиво или сидр в тени заботливо расставленных тентов.       В своём шатре Желтобородый Твид, насвистывая глупую песенку про уморенную мачехой бедняжку, колдовал. Делал он это слишком легко и, как казалось со стороны, несерьёзно: отщипывал от сухих трав и бросал в котёл, хватал банки и вытряхивал почти полностью, не пользуясь ни мерником, ни деревянной ложечкой для помешивания, окунал руки в булькающую на огне жижу и затем облизывал пальцы без тени напряжения или раздумий на вытянутом доброжелательном лице… Но, вопреки обманчивому впечатлению, Твид прекрасно понимал, что он делает. Конечно, он не был таким хорошим колдуном, как спригганы или фир-дарриги (куда уж до них!), и не мог ни создать достоверного подменыша, ни разбить волшебную полянку, позволяющую переместиться в любое место, какое только захочешь… однако и он, простой ублюдок из семьи коблинау, на что-то способен.       Ну вот, например, заколдовать человеческую девочку и превратить её в маленький розовый шип. Увы, не с помощью магии фей, а только благодаря удачно приобретённой в своё время ведьминской шали, но ведь сработало же. Зачем же горевать о собственной посредственности, если в итоге у тебя всё получается именно так, как ты хочешь?       Поэтому Твид и не горевал.       — Солнышко моё! — раздался певучий голос драгоценной Магги. — Бурокрыс наконец появился; может быть, нам стоит поздороваться с ним? Говорят, у него в этом году особенно богатый товар; будет здорово, если этот напыщенный хлыщ обратит на нас хоть какое-нибудь внимание.       — Да, надо бы нам подсуетиться, — громко произнёс Твид, вытирая руки об длинную мешковатую рубаху. — Детей может и не хватить на всех. Как думаешь, ему пригодится отвар из гайтерских духов?       — Всем пригодится отвар из гайтерских духов, милый. Бери с собой и поторопись, пока его ещё не обступили со всех сторон.       Твид ловко схватил флакон с прозрачно-яркой розовой жидкостью, пахнущей всеми цветами мира, и прошептал несложное, но верное охранное заклинание. Золотой его шёпот расползся по всему шатру, покрыв все вещи, лежавшие в нём, невидимым защитным покрывалом. Довольный собой, Твид вышел наружу и направился в сторону своей дорогой жены, а в это время маленькую деревянную шкатулочку, в которой томилась заколдованная Кейтилин, накрыла грязная смуглая рука с зелёным деревянным кольцом на безымянном пальце.