"Реки и дороги Бен-Хедерина"

      — Если ты ещё что-нибудь мне сейчас скажешь, я тебя съем, — раздражённо сказала Тилли, когда Красный Дон (так звали этого свинью-разбойника) носился вокруг неё и требовал сопроводить его с друзьями до ведьмы. — Я же сказала тебе, придурок, что я не пойду вместе с вами и точка!       — Ты не можешь так поступить! Это по твоей вине…       — По моей вине?! По моей?! — У Тилли перехватило дыхание от ярости, и свин сделал несколько трусливых шажков назад: уж слишком опасно выглядела эта девочка, да ещё и с тесаком в руке. — Знаешь, что, тупая свинина, это не я затаскивала вас, пьяниц, к хюльдре в логово и не я распивала с ними пиво! И если ты сейчас хотя бы посмеешь сейчас открыть свою вонючую глотку, то, клянусь, я прикажу этой фее заколдовать тебя и превратить в жука, а потом раздавлю об этот пол! И друзья твои так и останутся здесь, пока хюльдра с Вапити Стури не вернутся домой и не съедят их! И даже костей не оставят, ты слышишь меня?       Фея-птичка залилась восторженным искристым смехом и, слетев с плеча Тилли, уселась на спинку деревянного стула. Это было очень кстати, потому что Тилли собирала с собой вещи, а птичка постоянно ей мешалась, садилась на плечо, царапала её острыми птичьими коготками, щекотала шею перьями и постоянно пела над ухом, мешая заниматься делами.       Ну зато Красный Дон заткнулся. Тоже очень хорошо, Тилли уже устала слушать его нытьё и просьбы. Паршивец ещё и укусить её пытался, когда она начала класть к себе в мешок вещи его товарищей, но к чёрту: свиньям они не нужны, а людьми они в эту хижину не вернутся. Так пусть хотя бы Тилли добром послужат, а то она уже устала ходить с голыми руками по опасному лесу.       Проклятье, и тяжело же невыносимо. Ну ладно, как-нибудь справится: в крайнем случае бросит, если вдруг преследовать начнут.       — Вот что, — заговорила Тилли, не оборачиваясь к Красному Дону. — Повторяю ещё раз, и только посмей меня ещё раз прервать. Эта птичка на самом деле не птичка, а фея, просто ты её не видишь. Но тебе её видеть и не нужно, а нужно не отставать, идти вслед за ней и смотреть, чтобы твои товарищи не разбегались в разные стороны. Она знает дорогу к деревне, в которой живёт ведьма; я этой дороги не знаю, я никогда прежде не уходила из своего дома так далеко. Поэтому я тебе не помогу, а вот она — сможет.       — Может, ты просто посыпешь на меня этой дрянью? — предложил разбойник, пятачком указывая на коробочку с волшебной пылью, оставленной Вапити Стури. — Попробуй, ну чего тебе стоит!       — Ты дурак, что ли, совсем! — сердито воскликнула Тилли, оборачиваясь. — Я тебе сколько раз сказала: тут слова волшебные знать нужно! Я их не знаю! Хуже я могу сделать, если буду колдовать, лучше — нет! Что тебе в этих словах непонятно?!       — Понятно-то понятно, — прошипел свин. Его нежно-розовые уши слегка дёргались, а на поросячьей морде застыло выражение злости и презрения. — Вот что мне понятно: ты совсем не хочешь нам помогать, а просто отправляешь на смерть, через весь лес. Я понял. Я всё, всё прекрасно понял…       Тилли закатила глаза и взвыла, от этого несколько боровов дёрнулись, а остальные просто уставились на девочку с тупым выражением свинячьего безразличия. Им было наплевать и на друг друга, и на Тилли, которая сейчас собирала со стола их вещи, не думая о последствиях, на своего единственного разумного товарища, пытающегося спастись самому и вытащить своих зачарованных друзей из лап коварных фей… Единственное, что их сейчас интересовало, это поиск еды — а еды в доме Бонни Пегий Хвост валялось много. Очень много.       — Как же ты меня достал, — прорычала Тилли. — Вот так бы и зарезала! Я сказала, что я не пойду с вами, потому что у меня у самой подругу феи утащили, и теперь я спасти её должна! Я не потащусь с какими-то ублюдками в деревню просто потому, что…       — Чирим-чим-чим! Чирим-чим-чим! — запела птичка, обхватывая сжатые в кулаки руки Тилли. Вернее, руку, одну из них. Ещё начала тереться головой, как воробушек, и сверкала большими круглыми глазами. — Не разговаривай ты с ним! Он злой дурак и подхалим, упрямый, наглый, как кретин…       — Это уж точно, — хмыкнула Тилли, заворачивая хлеб в схваченную тряпочку: разумеется, надо было с собой взять и еды, пусть и фейской. Хорошо, она не заколдована, а то ведь некоторые так и делают. — Ты только доведи их до деревни, ладно?       — Конечно, девочка, конечно! — Феечка с подозрительным энтузиазмом закивала головой. —       Я благодарна тебе вечно,       Я по дороге поведу       И сразу к ведьме приведу!       — Ладно. Только чтобы и она их не съела, а то мало ли, какую ты там ведьму знаешь. — Тилли взяла коробочку со стола, трижды замотала её в найденные тряпочки, крепко стянула их бечёвкой и положила сверху. Затем подумала и развязала обратно: всё же она не брала никаких личных вещей Бонни и Вапити, а воровство у фей — вещь опасная. Ей, скорей всего, и так побег добычи не простят, но добавлять к этому воровство волшебной пыльцы Тилли уж точно не хотелось. Грустно, конечно, эта штука ей бы пригодилась… но ладно, она же даже пользоваться ей не умеет. — Чего стоите, ночь на дворе! Хотите добраться живыми — выходите сейчас, иначе все твои товарищи разбредутся в темноте!       Красный Дон бросил испепеляющий взгляд на Тилли, но девочка даже не поёжилась: она слишком многое пережила за это время, чтобы пугаться какой-то там свиньи, пусть и являющейся на самом деле разбойником. Тогда Дон вздохнул и сказал:       — Ладно, мы пойдём… Эй, а как твоя птица будет нас вести, раз мы не слышим, что она нам говорит?       — Чирик-чик-чик! Чирик-чик-чик! — защебетала фея, захлопав серо-голубыми крылышками. —       Мне слов не нужно говорить,       Чтоб вас к колдунье приводить!       И она запела, и всё в доме замолчало — даже свиньи, которые до того хрюкали, визжали и занимались своими делами, пока решалась их судьба. Тилли поразилась голосу этой крохи: девочка не думала, что эта глупая пичуга может так красиво петь. Ведь она… да кто она вообще такая! Похожа на Хитер Страйтс, но Тилли не помнила, чтобы они выглядели как сойки или воробьи, мама всегда их описывала стрижами… Может быть, это их родственники какие? В общем, если бы Тилли не укусила себя больно за губу, то, возможно, она бы тоже покорно пошла вслед за чудесным голосом птички, как сейчас это делали свиньи-разбойники. Птичка взлетела, и Тилли, очнувшись, побежала открывать ей дверь.       Должно быть, это выглядело очень странно. Интересно, что бы подумал случайный прохожий, увидь он, как из уютного деревенского домика вылетает какая-то странная птичка, издающая невероятной красоты пение, а следом за ней бодро трусит целое стадо крупных откормленных свиней? Наверное, решил бы, что самое время ему перестать пить…       Хотя какой прохожий в это время и на этой дороге? Разве что феи, направляющиеся на Гайтерскую ярмарку…       «Ярмарка!» — внезапно вспомнила Тилли, и ужас охватил её сердце: проклятье, она так задержалась с этими тупыми разбойниками! Нужно скорее собираться, если Тилли хочет поскорее попасть туда и всё-таки спасти Кейтилин. И ещё надо бы исполнить наказ Бонни Пегий Хвост: всё-таки нехорошо после такой доброты оставлять огонь непотушенным, она и так ужасно ей насолила…       «И почему тебя это беспокоит? — мрачно заговорил внутренний голос девочки, та самая бесстыжая тварь, которая всё никак не давала ей покоя. — Неужели ты начала волноваться о феях?».       Тилли не находила ответа.       Тащить на горбу тяжеленный мешок оказалось не так уж и просто; вроде Тилли и старалась идти быстрее, да вот только ноги её скоро устали, намного быстрее, чем когда она шла к Бонни… А ещё и этот проклятый дождь, будь ему неладно! И кто вообще устраивает ярмарки в такое время года, когда дождь, сырость, мерзость и холодный ветер!       Хотя у фей, конечно, нет никакого дождя. Скорее всего, там, на поляне, тепло, сухо и свежо, без неприятной тяжёлой влажности в воздухе. Но дотуда ещё надо добраться, а как прикажете добираться, когда ноги ну совершенно выбились из сил? А ещё темно? А ещё ленточка, чтоб ей пусто было, дорогу назад не указывала, хотя должна?       «Надо бы её снять, — подумала Тилли. — Но потом, когда дойду… если дойду, конечно».       Уже стало совсем темно; Тилли скинула мешок и рухнула прямо на него. Наверняка что-нибудь помяла или поломала, плевать. Надо думать о том, что делать дальше, а думать не хочется, совершенно не хочется, сил никаких нет. Одним лишь усилием воли Тилли заставляла себя не засыпать, возвращает воспоминания о Кейтилин, о широкой и лживой улыбке Рыжей Магги… Говорила, что Кейтилин может погибнуть. Прямо сейчас, в этот момент, пока Тилли валяется непонятно где и даже не пробует поспешить.       С трудом поднявшись на ноги, Тилли огляделась по сторонам: ну, конечно, ей тут ничего не знакомо. Возможно, днём бы она вспомнила, куда идти, но сейчас, ночью, она даже фей, которые её окружают, не видела. Ещё и наступит на кого ненароком, вот будет потеха…       Но хотя бы встала, уже хорошо. Раз встала, значит, и идти может. Пусть не быстро, но хоть как-нибудь.       Один шаг, другой, третий…       И вот неожиданно вдали появился огонёк. Тилли чуть не заплакала от радости, когда его увидела: конечно, если это человек, вряд ли он может знать, где тут проходит Гайтерская ярмарка… да и помогать ей вряд ли будет… Но ведь есть же шанс, может же случиться такое, что не пройдёт мимо, поможет.       Или это будет какая-нибудь фея. Ох, лучше бы это была фея.       «Почему ты так радуешься этому?! — ругался голос, когда Тилли начала отчаянно махать рукой и с немалым трудом направилась в сторону приближающегося огня. — Что хорошего во встрече с феей?! Мало тебе бед и несчастий? Новые хочешь получить? Когда это ты успела полюбить фей всей душой и ждать встречи с ними?».       «Но сейчас мне правда это нужно, — робко оправдывалась Тилли. — Даже если меня обманут, фея может доставить меня на Гайтерскую ярмарку. А если она на телеге, то тогда мне не придётся идти пешком, и я сохраню свои силы».       «Никогда не говори с феей!».       — Господин! Господин! Остановитесь, пожалуйста!       «Никогда и ни о чём не проси фею!».       — О, дитя человеческое. Чего это ты по ночам разгуливаешь, да ещё и в такую погоду? Разве не страшишься ты диких зверей и недобрых людей?       «Никогда, слышишь, никогда не ищи встречи с феей специально!».       Это был фенодири: высокий, сильный, уродливый — но по-человечески уродливый, а не как спригганы, поэтому он не выглядел настолько отталкивающим. К тому же его широкая улыбка хотя и была зубастой, однако не производила впечатления хищной — напротив, было в ней что-то приятное и располагающее. Лоб покрыт сажей от очага, а голова, часть шеи и грудь — густыми тёмными волосами, почти такими же густыми, как у животных. Тилли не могла разглядеть, что лежало в телеге, но вряд ли это было что-то опасное: фенодири — существа сильные, но глуповатые и не склонные к воровству. Ну, по крайней мере, сознательному: так-то забрать себе забытую вещицу они вполне могут…       — Добрый господин, — заговорила быстро девочка, — добрый, славный сосед, тот, который не берёт чужого, укажите мне путь к Гайтерской ярмарке! Добрый сосед, мне очень нужно туда попасть: там есть феи, которым я обещала помочь в эту ночь, и слово своё мне надо сдержать, раз я дала его! Добрый сосед, я заблудилась и не могу найти дороги, выручите меня, я в долгу не останусь!       Вероятно, она звучала очень жалостливо. Или просто Тилли выглядела настолько беспомощной и убогой, что никто бы в здравом уме не стал бы подозревать в такой бродяжке лгунью, бегущую от Паучьего Короля. В любом случае, фенодири рассмеялся (слишком громко, пожалуй, даже чуть-чуть оглушил девочку) и весело произнёс:       — Какая удача! Повезло тебе, малютка из рода людей, я как раз еду на Гайтерскую ярмарку, чтобы продать там сошник из только что выкованного плуга, парочку вёдер с гвоздями да одно решето, в одну сторону которого нырнёшь — из другого вылезешь волшебной птицей. Так уж и быть, подвезу тебя! Только смотри, дитя, хотел бы я знать, как ты с повозкой моей управишься: устал я безмерно за день, пора бы мне отдохнуть. А ты как раз и поможешь!       — Дык я лошадьми управлять не умею, — оторопела Тилли. Затем, поняв, что она сказала, испугалась и быстро затараторила: — Ой, то есть… ааа, проклятье! Хотите, я чем-нибудь другим вам помогу? Я вещи таскать умею, руду бить! Я с сохой немного управляться умею! Добрый сосед, простите меня, простите, я просто правда врать вам не хотела, и… Добрый сосед, дайте мне другую работу! Любую, какую хотите!       Тилли не верила, что её уговоры подействуют, однако фенодири вновь рассмеялся (и вновь очень громко), затем больно схватил девочку и резко посадил её рядом с собой. Больно было не потому что он рассердился на Тилли, просто его руки оказались слишком сильными и, по всей видимости, он не видел большой разницы между живой маленькой девочкой и безжизненным плугом. Тилли была готова поклясться, что теперь у неё под спиной гигантский синяк — и хорошо если нет никакого ушиба! Ой, как всё болит…       — Не соврала, это хорошо, — удовлетворённо ответил фенодири. — Не люблю лжецов и тех, кто не чтит добрых традиций фей. Вот что, так уж и быть, я и сам тебя повезу, но тогда ты отдашь мне то, что лежит у тебя в мешке.       — Кроме одежды, добрый сосед фенодири, — лихорадочно закивала Тилли: несмотря на боль, она была ужасно рада, что ей так легко удалось договориться с феей. Конечно, было жалко всего, что она набрала с собой, но, с другой стороны, как будто бы она серьёзно рассчитывала сохранить этот мешок целиком. — Там есть немного одежды, ты её не бери. А всё остальное забирай, что хочешь.       Фенодири с уважением взглянул на Тилли, а та, в свою очередь, порадовалась тому, что оказалась достаточно догадливой и предупредила фенодири о возможной опасности. А то не хватало ещё и его разозлить, ненавистника человеческой одежды…       — Сколько живу, в первый раз вижу, чтобы ребёнок навроде тебя был так добр к нашему роду, — произнёс фенодири. — Вот что, пока едем можешь взять одну из масок, что лежат у меня под задом. Я взял несколько, думал продать парочку, но такому доброму и вежливому ребёнку не жалко и подарить одну. Мы на ярмарках привыкли появляться в масках, а тебе это может и пригодиться: кто знает, кому из фей приглянется твоя душа.       Тилли энергично закивала, и фенодири сильно ударил вожжами по лошадям. Те тронулись слишком резко, и Тилли чуть не слетела с телеги, благо, крепко ухватилась за край. Но ноги приходилось поджимать, чтобы они не болтались по воздуху, как пустые чулки. Как в таких условиях вообще можно было что-то достать, Тилли не представляла совершенно: для неё проблемой было не сверзиться самой хотя бы…       И, тем не менее, ей это удалось! Каким-то чудом девочка, одной рукой продолжая держаться за своё место, а другой нырнув под задницу фенодири (абсолютно голую, чего она сначала не заметила и теперь ужасно смущалась), с легкостью, невероятной для такой ситуации, вытащила наружу простую полумаску, скрывающую всю верхнюю часть лица. Странно в ней было то, что она выглядела металлической, хотя на ощупь казалась каменной или хотя бы глиняной. Вообще это был какой-то непонятный материал, вряд ли известный людям и уж точно неизвестный самой Тилли. Маска предполагала держаться на тугой и при этом легко тянущейся верёвке, поэтому надеть её не составило никакого труда; по всей видимости, верёвку эту сам фенодири и создал, вместе с маской. У людей такой точно нет.       «Хорошо хоть не на завязках, — мрачно подумала Тилли. — Хороша бы я сейчас была, завязывая маску одной рукой».       Внезапно девочка вспомнила про ленточку в волосах и подумала о том, что Магга и Твид могут узнать её. Будет нехорошо, если они вычислят Тилли и решат ей помешать — или, чего хуже, действительно помешают ей и затем отдадут каким-нибудь спригганам.       Нет, этого нельзя было допустить.       И только Тилли начала размышлять о том, как снять ленточку и не свалиться с бойко едущей телеги вниз, под лошадиные копыта, произошло невероятное: ленточка, будто живая, сама сползла с волос по шее и затем по плечу вниз. Будь Тилли одна, она бы непременно закричала и попыталась бы снять чудовищное украшение, однако сейчас она была слишком занята попытками удержаться на месте и потому могла ли ощущать, как гладкая и скользкая поверхность ленточки касается её кожи, как она обвивается вокруг руки, как змея… а, вот и остановилась. На запястье, прямо под рукавом. И действительно не шевелится, хотя Тилли так испугана, что ей кажется, будто бы у этой твари стучит сердце…       А, может быть, это её собственное сердце так отчаянно бьётся, что заставляет всё тело дрожать.       «Потом с тобой разберусь, — мысленно пообещала ленточке Тилли. — Я тебя сниму, непременно сниму, вот только дождусь удобного момента!».       Она подняла голову. Дождь внезапно закончился, воздух потеплел, и вдали виднелись огни костров, слышалась музыка, смех, голоса, и воздух звенел от хлопанья крыльев, фейских плясок и магии.       Скоро они приедут. Уже совсем скоро.       Кейтилин осталось подождать совсем немного.