"Реки и дороги Бен-Хедерина"

      Они уехали с ярмарки ещё до рассвета. Возможно, они бы вышли ещё раньше, если бы Тилли с первого раза удалось установить тент для не любящей солнца Кальях Варе, однако бедной девочке пришлось повозиться, прежде чем ей удалось достаточно туго натянуть ткань на крепежи.       — Криворукая свинья, — ругалась Кальях Варе, и от её слов разило могильным холодом. — И на кой чёрт ты мне в помощницы навязалась, раз не умеешь ничего?       Тилли молчала. Конечно, девочке было обидно, и она ужасно злилась на брюзжащую старуху… но при том Тилли, уже привычная к оскорблениям на фабрике, понимала, что пусть лучше ведьма поносит её как следует, лишь бы выполнила своё обещание и расколдовала Кейтилин. Лучше уж Кальях Варе, чем лепрекон, фир-дарриги или какие другие феи, не менее злые и коварные: от старухи хотя бы знаешь, чего ожидать…       Повозка хэг оказалась намного меньше и теснее, чем представлялось Тилли, к тому же она была узкой и вытянутой. Тилли не понимала, каким образом фея доставляла товар на ярмарку и что это вообще за вещи такие. Может быть, украшения? Ведь даже мерзкие штуки для зелий и заклинаний требуют много места — горшки там какие-нибудь, связки, бутылки…       Впрочем, Тилли это не должно заботить. Совершенно не должно.       — Я сяду за упряжь, — сказала брезгливо Кальях Варе. — Нечего смертной повозку фей вести, ещё лошадей своим человеческим духом распугаешь. Вот что я тебе скажу: пока мы будем ехать, собери по углам все-все-все косточки, которые только встретишь. В левый мешок положишь тысячу белых, в правый — тысячу чёрных, и ни косточкой меньше, поняла?       — Дык я считать не умею, — недоумённо и как будто застенчиво произнесла Тилли. — Прости, добрая соседка, я правда не знаю, сколько это — тысяча. Это много же получается, да?       Кальях Варе грязно выругалась под длинный крючковатый нос и сплюнула на землю. Старуха вообще выглядела устрашающе, потому Тилли старалась лишний раз на неё не смотреть — ни на мёртвенно-серую, покрытую тёмными разводами и бородавками кожу, ни на сальные длинные волосы, почти полностью скрывавшие фею полупрозрачной пеленой, ни на впалые тёмные глаза, у которых не было белков и потому поначалу они производили впечатление дырок. Кажется, не то на руке, не то на ноге Кальях Варе отсутствовала кожа, Тилли не могла разглядеть внимательнее.       В любом случае — страшно. Пугающая, старая, неприятная, жуткая ведьма… в смысле фея.       — Тогда собирай до того момента, пока эти мешки не завяжутся полностью, — велела Кальях Варе. — Уж они-то точно знают, сколько будет тысяча костей.       И затем старуха лукаво произнесла, взглянув на девочку сквозь длинные пряди немытых волос:       — И да, тысяча — это очень, очень много.       Тилли заползла в повозку и она с брезгливостью поняла, что, во-первых, повозка не такая уж узкая, просто почему-то на неё наложено такое странное заклинание, а во-вторых, она была ужасно, ужасно грязной. Девочке едва хватало места, чтобы развернуться: под ногами валялся мусор, с покрывала, которое Тилли только что повесила, гроздьями свисали покрытые жиром комки пыли… И как она всего этого не замечала! Нет, такую грязь не заметить сложно: скорее всего, одно лишь присутствие Кальях Варе вызывает мусор и неприбранность, разрушает дом. Ведь не могла же Тилли упустить, что покрывало для тента, которое она держала в собственных же руках, было покрыто пятнами, дырками и застывшим жиром… Кальях Варе тронулась, и девочка чуть не упала. Повозка трещала и дрожала, подпрыгивая даже на ровных местах. Тилли невесело подумала о том, что, должно быть, со стороны повозка Кальях Варе должна напоминать гроб. Неудивительно, что тут кости должны валяться…       Они выехали на дорогу; периодически им встречались другие феи, либо уходившие с ярмарки, либо продолжавшие пьяно пошатываться и горланить непристойные песни. Кларикон, который уже угощал Тилли ранее, также стоял у них на пути; он нетрезво посторонился и помахал девочке вслед, сжимая в руке наполовину опустошённую бутыль. Этот жест очень тронул Тилли: она осторожно помахала ему вслед, искоса поглядывая на Кальях Варе — а ну она разозлится и давай орать? Или, того хуже, проклянёт, колданёт?       Нет, она даже не обратила внимания на девочку.       «Может быть, Кейтилин права, и хорошие феи всё-таки есть?» — подумала Тилли, начав разбирать валяющиеся на полу косточки. И почти тут же себя одёрнула: нет, такого не бывает. Добрые феи — да где это видано! В лучшем случае они просто не злые. А эти клариконы — пьяницы, воры и недобрые шутники, которые в своём веселье почти не уступают фир-дарригам. Ну и что, что вот этот был добр к ней… Вообще Тилли не следовало пить его пиво: а ну как она потом феей станет или что-то ещё ужасное произойдёт?       Хотя Имбирь был хороший. Ну, то есть не очень, предатель всё-таки, но…       Да и вообще, как тут в этом мире поймёшь, кто хороший, а кто нет? Вот Тилли хорошая? Нет, конечно, хотя она и пытается. Миртовая фея? Три ха-ха! Ушла из лесу и обрекла его на власть Паучьего Короля, тоже ещё, добрая фея! Хотя, конечно, говорят, она помогает. Тилли бы не отказалась от её поддержки, но ведь не поможет же. Такие феи только красавицам и умницам помогают, терпеливым, добрым и смиренным. Как Кейтилин, например.       Да, вот Кейтилин хорошая. Очень, очень хорошая. Даже когда ведёт себя глупо — всё равно хорошая.       Почему-то у Тилли окончательно испортилось настроение.       ***       Разбирать косточки оказалось делом нехитрым, хотя уже к середине дня Тилли почувствовала себя ужасно утомившейся.       Они валялись по всему полу бесчисленным множеством: нельзя было и шагу сделать, чтобы случайно на них не наступить-не раздавить. В основном Тилли находила птичьи кости, хотя порой попадались и от каких-то крупных животных. Человеческие не встречались, хотя девочка была морально готова к тому, что ей, возможно, придётся подержать в руках останки какого-нибудь погибшего бедолаги. Но нет, пока что всё обходилось, и даже страх с брезгливой неприязнью со временем прошли, когда Тилли наконец свыклась с мыслью, что ничего страшного в костях нет.       А вот то, что она может не успеть собрать чёрные и белые кости до приезда, сильно напрягало девочку, заставляя её работать активнее.       Конечно, тысяча — это много, но она не знала, насколько; а вдруг Кальях Варе специально заколдовала свои мешки так, чтобы они вообще никогда не захлопывались? А если мешки окажутся слишком маленькими для такого количества костей? Или наполнена будет только половина мешка, что тогда делать? А если в повозке закончатся кости, где ж ей тогда новые брать? Свои, что ли, доставать?       Ох, главное, не прерывать работу ни на минуту. А то ведь в самом деле не успеет.       А прерваться хотелось, и постоянно: на сон (всё-таки Тилли слишком устала за эти дни), на то, чтобы посмотреть на лес, постепенно сменяющийся более редким сухостоем, отдых и разминку пальцев… И если со сном Тилли боролась стойко и решительно, то вот остальное сильно отвлекало её, и девочка не всегда замечала, когда переставала работать. Не то чтобы вид за повозкой был интересным (хотя она никогда так далеко не заезжала и вообще не знала, что там за пределами города), не то чтобы отдых давал ей силы, но глупые глаза и руки постоянно прерывали работу, а глупая голова — не могла за ними уследить.       Прошло уже столько времени! Вон, уже темнеть понемногу начинает, а кости всё не заканчиваются и не заканчиваются! Да, в повозке стало чуть почище, хотя бы можно ходить безбоязненно, но когда же они уже наконец завяжутся! Эх, а они ведь даже на половину не заполнены…       «Хватит, — сурово одёргивала себя девочка. — А ну-ка прекрати ныть, немедленно! Вот когда ты домики для торчащего дёрна слепить не могла — тогда можно было реветь, а сейчас тебе кто право дал? А ну вытирай сопли и продолжай собирать проклятые кости!».       Тилли стискивала зубы, в последний раз бросала взгляд на лес (ей показалось, или между мокрых умерших буков протягивал свои тощие руки злобный Гилли Ду?) и вновь принималась за работу.       Нечего там смотреть.       Уже почти совсем стемнело, когда один из мешков наконец-то был наполнен до конца и завязался тугим узлом.       К тому моменту Тилли уже почти отчаялась и не верила, что у неё получится: она с трудом различала в темноте белые косточки от чёрных, а на все просьбы выпустить к ней какой-нибудь блуждающий огонёк Кальях Варе отвечала раздражительным отказом.       — Сама вызвалась, сама ж себе и помогай! — грубо отвечала она. — Вот приставучая нахалка, ишь чего захотела — чтоб я на неё огонёк потратила! Надо было тебя прям сразу и съесть, да вот только лень моя проклятущая!..        — Ладно, ладно, — примирительно ответила Тилли, мысленно раздражаясь и сердясь: вот ведь жадная карга, чего ей стоит всего один огонёк потратить?! Она вообще хочет видеть свои косточки собранными или как!       Конечно, не хочет. Вернее, хочет, но не так сильно, как поиздеваться над человеческим ребёнком. Все эти феи одинаковы.       И Тилли, упавшая духом и уже убеждённая в том, что у неё ничего не получится, бросила последнюю белую косточку в мешок, и тот — о, чудо! — весь как-то задрожал, края его дёрнулись, сошлись, и вокруг них облетела верёвка, туго завязываясь в узел. Тилли сначала не поняла, что произошла, зато после её охватила жгучая радость: надо же, одну кучу закончила! Теперь остались чёрные! Только чёрные и, возможно, она успеет до того, как они приедут в логово ведьмы!       И девочка начала активно ползать по полу, вслепую шаря по нему в поиске оставшихся косточек. Она, разумеется, их находила, по одной и целыми горстями, и энергично запихивала во второй мешок, однако он почему-то не закрывался. Так и стоял с раскрытой пастью, как птенец кукушки в гнезде.       Надо постараться. Если она поищет как следует, то, может быть…       — Эй!       Тилли чуть не подпрыгнула от изумления: она не ожидала, что кто-то её окрикнет. Девочка посмотрела в сторону Кальях Варе: нет, та вела повозку и совершенно не обращала внимания на девочку. Тогда кто вообще мог её позвать?..       — Эй, девочка, мы внизу!       Тилли посмотрела вниз: ну конечно, она ничего не видит в этакой темноте!       — Где? — спросила она шёпотом.       — В крынке из чёрной глины. Ты нас только что отставила в сторону.       Ага, теперь понятно. Вот она, крынка из чёрной глины: старая, побитая, покрытая седым налётом, туго затянутая плёнкой из прессованных овечьих кишок. Всё, кажется, Тилли поняла…       Вот только кто ж её всё-таки звал?       — Кто вы? — напряжённо спросила Тилли. Она наклонилась пониже к посуде и прислушалась.       — Мы мурианы, — донеслись голоса из крынки, слегка приглушённые из-за плёнки.       — Старуха взяла меня с детьми, чтобы использовать в своих зельях. Спаси нас, добрая девочка, выручи моих детей!       — Мурианы? Дети? — недоверчиво произнесла Тилли. — Чего ты обманываешь, какие дети у муриан? Чего вы хотите от меня?       — Ты с кем там разговариваешь, глазачка? — громко спросила Кальях Варе, не оборачиваясь к Тилли. Это хорошо, иначе она бы заметила, как резко девочка дёрнулась и как неловко она постаралась прикрыть крынку из чёрной глины. — Заняться тебе больше нечем? Все косточки уже собрала? Мне проверить?       — Да сама с собой я, сама с собой! — пряча за напускным раздражением испуг ответила Тилли. — О судьбе своей горькой плачу, маменьку вспоминаю!       — Плачь не плачь — всё равно лучше не станет! — не без удовольствия заметила Кальях Варе, и кулаки девочки тотчас же сжались от злости: могла бы и поддержать, кошёлка старая! Но после этого Кальях Варе не сказала ни слова — кажется, она была довольна объяснением своей новой служанки. Тилли выждала некоторое время и затем продолжила:       — Так чего вы хотите-то?       — Выпусти нас, добрая девочка, — вновь заговорили голоса, так стройно и ладно, что казалось, будто это не мурианы ведут беседу с Тилли, а торчащий дёрн. — Открой крышку, а потом, когда мы все выбежим, наполни крынку чечевицей и закрой её обратно. Старуха не подумает на тебя, вот увидишь. Помоги нам, спаси меня и моих деток!       Тилли засомневалась. Она хорошо знала, пусть пока и не на собственной шкуре, насколько страшным может быть гнев феи, особенно такой жуткой как Кальях Варе. Конечно, в сказках, как правило, помощь одним вознаграждалась защитой от других… хотя нет, какой уж там защитой. Просто неразумного человека раздирали на части, а потом благодарные ему волшебные твари собирали его по кусочкам вновь. Но там-то и существа помогали могущественные! А тут кто — мурианы, феи-муравьи, скорее вредные, чем опасные… Стоит ли ради них рисковать своей жизнью?       — Поторопись, ленивая клуша, мы уже почти приехали! — гаркнула старуха, и сердце Тилли ушло в пятки. Ага, почти приехали. А костей-то она до конца так и не дособирала! Проклятье, кто бы мог подумать, что это будет так сложно!       — Девочка, пожалуйста, скорее! — некстати взмолился голос из крынки, отвлекая Тилли от панических размышлений.       — А-а-ай, да чтоб вас всех! — выругалась девочка и резко сняла плёнку с горлышка крынки, скорее от злости, чем приняв окончательное решение.       Тилли тут же пожалела об этом, когда на её руки десятками вывалили крупные муравьи с маленькими человеческими лицами, серой кожей и красным брюшком. Девочка едва сдержалась, чтобы не бросить в испуге крынку на пол и не привлечь тем самым внимание Кальях Варе; ей удалось не потерять самообладание и не наделать глупостей, однако отвращение, которое Тилли испытывала в этот момент, вряд ли можно было сравнить с чем-нибудь ещё.       Хорошо хоть это не пауки. Проклятье, гадость-то какая!       Один большой муравей вскарабкался на горлышко и торопливо подгонял всех остальных: по всей видимости, это и была та фея, которая просила Тилли выручить её детей. Когда выбежали все муравьишки и начали спускаться по одежде девочки вниз, она подняла голову и уставилась крупными жучиными глазами прямо на Тилли. Странное это было впечатление, жуткое и немного отталкивающее: человеческое лицо с глазами насекомого и серо-красным телом муравья. А ведь Тилли даже видела муриан, пусть и издалека, но всё равно не могла перебороть отвращения к их страшноватой внешности…       — Спасибо тебе, девочка, — торопливо заговорила фея, шевеля усиками. — Знай, что моя семья вовек не забудет твоей доброты! Теперь вот что: старуха думает тебя обмануть, чтобы съесть. Она спрятала чёрные кости под своими ляжками, тебе туда вовек не добраться. Вот что тебе нужно сделать: наскреби по углам немного золы, меньше горсточки, а затем брось в тот мешок. Он тут же и закроется, и старуха не сможет тебя отругать!       — Спасибо, а где же я найду чече…       Тилли не успела договорить: муриан, как закончила свою речь, тут же быстро засеменила вдоль крынки и, спрыгнув на пол, исчезла между скрипучими деревянными досками.       Пожав плечами, Тилли решила не терять времени зря и начать поиски золы и чечевицы среди всего того мусора, что валялся по углам повозки Кальях Варе. И, о чудо, в этот раз ей даже не пришлось долго копаться! Хлопья золы валялись повсюду, только и делов, чтобы собрать её с пола и очистить от пыли; чечевица тоже нашлась почти моментально — небольшая корзинка расположилась между разваленным ящиком и покрытой бело-зелёной плесенью буханкой хлеба. Зёрна чечевицы тоже свежестью не отличались, но Тилли это совершенно не беспокоило: она сразу же наполнила ими крынку и тщательно прикрыла её плёнкой. Плотно не получалось, но к чёрту, уже не было времени скрывать преступление.       Тилли бросила собранную с пола щепотку золы в мешок; он слегка дёрнулся и лениво завязался ровно в тот момент, когда Кальях Варе резко крикнула лошадям «Тпру!», останавливая их ровнёхонько перед своим домом.       «Успела, — промелькнула в голове обалдевшей от счастья Тилли мысль. — Поверить не могу, успела».       Девочка была так шокирована и так обрадована своей неожиданной удачей, что совершенно не обратила внимания на красную ленточку, змеёй проползшую к её голове и, завязавшись в аккуратный бант, собравшую густые курчавые волосы Тилли в хвост.