"Реки и дороги Бен-Хедерина"

      Тилли была готова к тому, что Кальях Варе начнёт придираться к ней или потребует объяснений, как это девочка без всякой хитрости собрала оба мешка костей (в промежность-то Тилли к ней не лазила, тьфу-тьфу-тьфу). Однако, к её большому удивлению, хэг заглянула в повозку, равнодушно приняла из рук Тилли оба мешка и решительно произнесла:       — Ну что ж, раз вызвалась помогать, так самое время начать! Растопи очаг, да как можно скорее — у меня все косточки насквозь промёрзли, сил никаких нет!       Тилли, не доверяя своей удаче, спрыгнула на землю и тут же поёжилась: да уж, а погодка-то не из приятных — и в самом деле ужасно холодно. Моросил мелкий противный дождь — даже не дождь, а мокрая взвесь, не создающая луж, но превращающая воздух в одну сплошную ледяную пену. Вокруг было темно, и лишь суетливые движения Кальях Варе подсказывали Тилли, что, вероятно, уже совсем скоро должно было наступить утро: вот потому-то она, наверное, так и торопится. А ведь проедешь мимо, и покажется со стороны — ну старушка и старушка, мало ли что. Кто ж в такую погоду домой бы не торопился…       Хотя нет, почти разваленный домик, чьи гнилые окна и двери украшены черепами с горящими противным зелёным светом глазницами, всё же натолкнул бы на мысль, что это какое-то волшебное место. Возможно, холодно становилось от него, а вовсе не из-за погоды: домик очевидно давно не отапливался, и Тилли не представляла, что в этом некрасивом и пугающем месте, наполовину покрытым паутиной, наполовину — плесенью и мхом, вообще хоть когда-то горел огонь. Хотя должна же Кальях Варе где-то колдовать и жарить случайных заблудших путников… Да и труба в этом доме есть…       — Долго ещё будешь стоять, раззява! — прикрикнула хэг и очень сильно хлопнула задумавшуюся Тилли по голове. В ушах тут же зазвенело, скорее от неожиданности, чем от боли. — Раз уж вызвалась помогать…       — Да сейчас, сейчас, не деритесь только, — огрызнулась Тилли, вытирая выступившие от удара слёзы. Ладно, что это она в самом деле застыла, пора приниматься за работу. Плевать, что страшно и неприятно — Кейтилин надо спасать, а этот дом выглядит не хуже, чем у гвитлеонов…       Правда, когда сама собой отперлась скрипящая дверь с неровными сухими краями, и из проёма резко ударил запах гнили и могильной сырости, Тилли засомневалась в том, что у гвитлеонов было настолько уж плохо. А когда вошла внутрь, и вовсе передёрнулась от отвращения: нет, пожалуй даже, что и лучше.       Повсюду валялся такой же мусор, как и в повозке, только в десять раз больше. Вещи не то что лежали не на своих местах — Тилли вообще сомневалась, что в этом доме существуют вещи, а не гигантские горы мусора, словно выраставшие из пола и стен. Под ногами валялись не только кости и объедки, как у сестрицы Солнышко — под всевозможными тряпками, шкурками, полуразложившимися и разложившимися трупиками лесных зверей и птиц, камушками, мешочками, туго набитыми соломой подушками, посудой и деревянными стружками даже не было видно пола. Тилли поняла, что всё равно у неё не получится ходить так, чтобы не задевать ногами мусор, так зачем вообще напрягаться?       И в центре всего этого бардака — большая чёрная глиняная печь с уходящим в потолок узким отводом для дыма. Скорее это даже была не печь, а такой большой колпак, накрывающий огонь. При виде приклеенной к стенке печи мёртвой мухи Тилли пробрала брезгливая дрожь: так чёрная она не из-за краски, а потому что жиром покрыта…       Но да, очаг. Хотя очагом это никак нельзя было назвать — наплевать, раз Кальях Варе так говорит, значит, надо за ней повторять. Тилли сейчас не в том положении, чтобы спорить.       Дрова случайной грудой были навалены под закоптившимся непрозрачным окошком; рядом валялся опрокинутый грязный котел с сиреневой (вот как называется этот цвет!) жижей на стенках, покрытое пылью надкушенное яблоко и почему-то чистенькая линза. Ну или какая-то другая стекляшка, Тилли в них совсем не разбиралась.       «Да уж, похоже, она вообще не смотрит, куда вещи кладёт, — с раздражением подумала девочка, закусывая губу и с трудом отклеивая липкое дерево от остальных. — Интересно, как Кейтилин это всё увидит: её сразу стошнит или она всё же сдержится?».       Мысль о подруге придавала сил Тилли. Она представляла, что уже совсем скоро хэг снимет с Кейтилин злые чары, и тогда к Кейтилин вернётся её настоящий облик. Может быть, даже с волосами! Ненадолго, конечно, пока проклятый лепрекон не появится…       За этими мыслями Тилли не заметила, как уложила дрова в очаг. Очнулась лишь тогда, когда новое брёвнышко уже отказывалось пролезать внутрь.       Теперь дело оставалось за спичками. Где же они лежат? Вокруг столько мусора валяется… пожалуй, если каждую гору переворачивать, то их никогда и не сыщешь!       «Попроси у старухи порошок ясенца», — возникла в голове Тилли неожиданная мысль. Она, впрочем, не стала размышлять, откуда ей вообще известно про этот порошок и что это за штука, и громко спросила:       — Хозяйка Кальях Варе, а дайте порошок ясенца!       На мгновение Тилли застеснялась бойкости своего голоса, ещё на мгновение — устыдилась собственного вопроса, а когда хэг уставилась на неё тёмными стеклянными глазами, и вовсе желала провалиться сквозь землю: дура, дура, дура, о чём она только думала!       Но хэг не стала ругаться или спорить с дерзкой девочкой. Лишь произнесла, отворачиваясь от неё:       — Порошок на дрова я сама кину, смертным в руки брать его нельзя. Ты же знаешь, глазачка, что он зовётся огонь-трава: он же сожжёт твои маленькие ручки до костей, и тебе нечем будет убирать мой дом.       — Ясно, — кивнула Тилли, медленно выдыхая от страха и смущения: и как же она не подумала, что просить ясенец опасно! Вообще откуда у неё в голове такая мысль возникнуть могла? Конечно, у Кальях Варе могло бы быть такое волшебное зелье (или что вообще этот порошок), но она-то откуда об этом знает?       — Лучше достань из-под пола мяса, картошки, намеси три горсти золы, три горсти бобов, три горсти детских зубов, кинь в огонь, закрой крышку и жди, покуда я тебе не скажу «чу», — велела хэг. Она копошилась длинными пальцами в склеившихся на полу листьях, тщательно перебирая их, словно что-то разыскивала. И немудрено, при таком-то беспорядке! — Ставлю бедренную кость своего нерождённого младенца, что до пятнадцати ты считать не умеешь.       Тилли отчаянно хотелось ответить ведьме чем-нибудь обидным или хотя бы показать ей язык, но сдержалась и потому просто начала щупать пол в поисках люка. Руки, словно сами собой, привычно шарили по полу — и вот пальцы девочки ощутили длинную и глубокую щель между досками, неровно забитой длинным обрывком тряпки.       Тут Тилли задумалась, как это у неё всё легко и хорошо получается. И дрова как-то сразу нашла, и про ясенец вдруг подумала, и вот в поисках люка долго не шарила… Не может быть такого, чтобы ей просто так везло. Наверняка это какое-то колдовство, но какое? Тилли бы заметила, если бы хэг или лепрекон наложили на неё какое-нибудь заклятие: такие вещи не забываются. Они могут не ощущаться, но ты всё равно ходишь с пониманием того, что ты заколдован (по крайней мере, так было у Тилли, когда её заколдовал Паучий Король). Может быть, это всё ленточка?.. И как же она не догадалась её снять сразу!       «Ладно, — угрюмо подумала девочка, с силой поднимая тяжеленную крышку и едва не теряя сознание от ударивших в нос запахов разложения, — ладно, красная ты змеюка, вот сейчас у меня будет время — я тебя ножом спилю! Да пусть мне головы придётся лишиться, я всё равно от тебя избавлюсь, хоть ты тресни!».       Если ленточка и поняла злые слова Тилли, то совершенно никак на них не отреагировала. Даже не дёрнулась.       Подпол ожидаемо был завален вообще всем подряд — балками полусломанными, зеркалами, крынками, банками со стухшими грибами, разбитыми яйцами, высохшими цветами, игрушками… трупами — в том числе и человеческими. К такому Тилли не была готова и даже взвизгнула, когда вдруг поняла, что едва не коснулась не сгнившей насквозь тыквы, а отпиленной головы…       Да уж, понятно теперь, почему хэг так охотно согласилась принять служанку в свой дом. Сама небось в этом бардаке не разбирается. Так, о чём она просила? Три горсти золы, три горсти бобов… чего ещё?       — А какое мясо-то? — крикнула Тилли, ныряя в темноту подполья и мелко дрожа от омерзения и страха: сколько же тут мертвецов, страшно же!       — Ты что несёшь, что ты за вопросы задаёшь, плоскозадая? — гневно ответила сверху Кальях Варе. Тилли рассердилась и грубо воскликнула:       — А я-то откуда знаю, может, вам человеческое соскоблить надо или зайца какого найти! Вы ж не сказали, что это должно быть за мясо!       — Какое схватишь, такое неси! Нечего мне тут споры разводить, я не для того тебя в служанки брала, чтобы всякая мерзота мне хамить начинала!       Тилли заскрежетала зубами. Ладно, проклятая старуха, возьму я тебе любого мяса; только потом не говори, что я тебя не послушала!       Отрывать куски от человеческих трупов Тилли побоялась; да и мяса там никакого не было, так что даже если бы она преодолела свой страх, ничего бы у неё всё равно не вышло. Девочка задумалась над найденными потрохами, можно ли считать их мясом, но затем её взгляд упал на мёртвую кошку, торчащую из сношенной портянки, и Тилли возликовала: вот, отлично, мясо так мясо! Кальях Варе не сказала же, что его должно быть много…       Правда, ликование тут же сменилось тошнотой и омерзением: оказывается, брать в руки дохлую кошку так же мерзко и противно, как и человека. Одним лишь чудом Тилли не вырвало прямо на саму себя, хотя она могла поклясться всеми своими родными, что, когда она высунулась из подпола, то вся была серая и зелёная — ещё бы, в такой мерзости побывать! Ох, а ведь её ещё и всё остальное собирать… Что там? Три горстки бобов, три горсти золы, три горсти детских зубов…       — Уф, ну наконец-то! — недовольно воскликнула Кальях Варе, когда измотанная ползаньем в темноте и сильно пахнущая рвотой (всё-таки не сдержалась, когда при падении случайно уткнулась носом в ногу очередного мертвеца) Тилли бросила в огонь последнюю горсть бобов. — Теперь жди, когда я скажу «чу» и открывай. Небось вся голодная, да, ленивая девчушка?       — Это что, я всё есть буду? — испугалась Тилли. Тошнота вновь подступила к горлу, а ноги слегка подкосились от удивления: ну уж нет, лучше с голоду сдохнуть!..       — Не ты, — грубо одёрнула девочку Кальях Варе. Она рыскала по полу, периодически поднимая разные вещи, перекладывая их на новое место, затем забывая, куда их положила, и вновь продолжала ползать по полу, ни разу не сердясь на себя за такую рассеянность. Со стороны хэг была похожа на большого косматого жука, рыщущего в мусорной куче. Да и как иначе назвать её дом? — Ишь чего захотела, вкусное блюдо моё отнять! Чу!       Тилли моментально сняла крышку, и тотчас же из проёма вырвался огненный поток. Как хвост лисицы, он промелькнул перед глазами удивлённой Тилли и нырнул обратно. А на полу… у-у-у! Скатерть раскинулась большая-большая, и на ней — кушанья всякие разные! Жаркое из птицы! Крупа какая-то с красными ягодами лежит в красивом блюде! Сидр ароматный-преароматный, какой даже на праздники не варят! А вон там — толстые горячие пирожки!       И хотя Тилли знала, что ни в коем случае нельзя есть фейскую еду, её рот всё равно наполнился слюнями, и она вспомнила, что последний раз ела сутки назад. У Бонни или у Магги?.. Или ещё раньше? Ох, всё смешалось в голове, — ещё бы, попробуй тут подумай, когда рядом такая красота лежит! Да Тилли даже в корзинке Кейтилин столько еды не видела! И какие-то мясные скрученные рульки, и хлеб пышный-ароматный, от которого даже жар идёт, и окутанная мягким дымком варёная картошка…       — Что, глазачка, попробовать хочешь? — ехидно заметила хэг. — Ты попроси, может быть угощу!       Тилли сжала кулаки. Так, ну это уже слишком. Наверняка же знает, скотина такая, что Тилли голодная очень и что не посмеет еду фей отведать, зачем же дразнится?       — Есть буду, когда прикажете, — коротко бросила она, отводя взгляд в сторону люка. Воспоминание об ужасном подполе помогало справиться с волчьим голодом, и Тилли почувствовала себя куда увереннее. — Когда подругу расколдуете?       — А что, ты ещё не забыла? — как будто бы искренне удивилась хэг. Тилли показалось это странным: почему она должна забыть, ведь она ж специально ради этого сюда приехала?.. Кой-чёрт ей тут вообще находиться, если не ради Кейтилин? — Ну что ж, давай сюда свою идиотку. А потом сбегай-ка, милая…       — Никуда я не побегу, — решительно перебила хэг Тилли. Она понимала, что очень рискует, но больше решила не повторять своих ошибок и не бросать Кейтилин одну с феями. — Кейтилин заколдовали тогда, когда я вышла из шатра. Я хочу увидеть, как она станет человеком… и каким она станет человеком.       Хэг шумно втянула воздух, и этот звук больно резал уши — как будто кто-то проводит ножом по стеклу. Глаза из-под прозрачных длинных волос загорелись синим и красным цветом, а длинные пальцы феи начали ожесточённо теребить воздух — как черви, тянущие свои мерзкие хвосты в сторону Тилли, чтобы удавить её. Тилли крепко сжала зубы: конечно, ей было страшно, но, с другой стороны, она была в лапах дуэргара, гвитлеонов и даже фир-дарригов, так что ей не привыкать.       Осталось только упрямо настоять на своём. Если получится, конечно.       — О, что ты, о, что ты, совсем ничего не боишься? — зашипела хэг, обходя Тилли со всем сторон. Только сейчас девочка заметила, как странно эта фея ходит — она как будто ползает по полу, и её длинные руки так же хорошо помогают ей передвигаться, как и короткие ноги. Длинные волосы скрывали эту её особенность, насколько могли, однако из-за них Кальях Варе ещё больше напоминала гигантского волосатого паука. Или перекати-поле с лапками. — Я ведь могу проклясть тебя, да так, что тебе собственное проклятие покажется ничтожной нелепицей. Я могу сожрать тебя, проглотить за один раз, и потом каждый день выплёвывать по косточке, прямо на пол. Ты ведь знаешь всё это, глупая глазач, и ты всё равно продолжаешь со мной спорить?       «Да если бы ты хотела, то давно бы прокляла», — хотелось выпалить Тилли, но она сдержалась (всё-таки это был бы совсем перебор, такое обращение никакая фея к себе не потерпит) и холодно ответила, старательно пряча страх:       — Я просто хочу убедиться, что с Кейтилин будет всё в порядке. Что она не превратится в другого человека, что ты, добрая хозяйка, вернёшь ей её облик. О тебе говорят как о великой колдунье; я уже попалась на одно плохое колдовство, и не хочу подобное повторять.       — Ах, так ты в моей честности сомневаешься! — вскричала хэг, и Тилли пожалела, что сказала это: кто вообще тянул её за язык! — Ну что ж, тогда смотри, как я могу, но после этого не жди от меня пощады! Я тебя так работой уморю, что ты сама попросишь своей смерти! Смотри сюда, глазач, смотри и больше никогда не смей проверять Кальях Варе, дочь старухи Кайлех! А ну давай мне свою подружку!       И Кальях Варе резким движением костлявой руки выхватила из кармана пытавшейся сжаться в клубочек Тилли злополучный розовый шип — и как она только умудрилась его достать! Но дальше случилось то, что заставило Тилли заорать от ужаса: старая хэг подняла крышку очага, бросила заколдованную Кейтилин прямо в весело горящее пламя и затем начала царапать себя по щекам, закатывать глаза и что-то шептать… или напевать. Тилли не могла разобрать её речи — возможно, она вообще говорила на каком-то другом языке, не человеческом, и это звучало жутко. Так же, как и выглядело.       — Ты что сделала, старая дура! — заорала Тилли, добавила ещё пару тяжёлых бранных слов и кинулась было на хэг с кулаками, однако вырвавшийся и качавшийся в такт странной речи колдуньи огонь привлёк внимание девочки.       Он выглядел странным, как будто бы живым; на мгновение Тилли испугалась, что это братец Огонёк каким-то чудом очутился в доме Кальях Варе (ещё его тут не хватало!), однако затем поняла, что это просто волшебное пламя танцует, выполняя загадочное колдовство старой хэг. Кальях Варе проорала последние слова, сильно хлопнула себя по щекам, и девочка дёрнулась от неё с панической и брезгливой мыслью: «Сумасшедшая!». Однако в то же мгновение огонь резко поднялся высоко-высоко, как будто бы пробивая своим лижущим пламенем потолок, и прямо перед Тилли возникла Кейтилин - ослабевшая, растерянная. Её волосы сильно отросли и уже достигли плеч, сама она сильно исхудала — и всё равно выглядела очень красивой и даже трогательной в своём испачканном платье, усеянном дырками от прикосновений Тилли.       — Ну как, тебе нравится? — издевательски промолвила рассерженная хэг. Она с раздражением содрала бородавку с носа, и теперь по подбородку у неё текла кровь. — Или, может быть, я тебе снова не угодила? Такая подружка тебя устраивает? Она достаточно красивая для нищей глазачки, а?       Тилли не находила слов. Она видела, что Кейтилин была настоящей: это не отвод глаз, заставляющий глупого человечка поверить в мираж, созданный феей, не подменыш даже, а самая настоящая, живая и приходящая в себя после мучительного колдовства Кейтилин.       Красивая. И — главное — живая и невредимая.       — Тилли, — тихонько произнесла Кейтилин, и это оказалось последней каплей. Тилли чувствовала, что вот-вот начнёт страшно плакать, отчаянно прикусывала губу и старалась ровно дышать, но ничего не помогло: противные слёзы непроизвольно заструились из глаз, лицо скривилось в дурацком выражении, настолько жалком, насколько и некрасивым, а из носа сами собой потекли сопли.       Нет-нет-нет, Тилли справится. Она обязательно справится, сколько раз уже справлялась.       …ни одного, но сейчас-то у неё получится. Хэг расколдовала Кейтилин, и теперь Тилли у неё в долгу. И она выполнит свой долг, выполнит так, как никто другой.       А Кейтилин… что ж, если это её задерживает, то пускай идёт в город одна. Всё равно от Тилли у неё сплошные неприятности.       — Кейтилин, — тихонько выдохнула она и непременно кинулась бы подруге на шею, если бы сердитый голос Кальях Варе не привёл её в чувство:       — Вы ещё целоваться мне тут начните! — Она грубо схватила Кейтилин за плечо и отодвинула её в сторону. От такого обращения Кейтилин едва не упала на пол, однако хэг это вовсе не беспокоила: она взглянула на девочку, и гигантский нос феи подрагивал, как у принюхивающегося ежа. — С тобой, голуба, мы отдельно поговорим: есть у меня к тебе заданьице одно… потом расскажу. А ты, — обратилась она к замершей от переживания Тилли, — хватит хныкать и принимайся-ка за работу. Чтоб к полночи все полы были начищены, все вещи от пыли протёрты, и чтобы ужина было наварено как на семерых! Да, и про окна не забудь!       — Что вы хотите от Кейтилин? — грубо спросила Тилли, в очередной раз сжимая кулаки. Она ожидала, что хитрая ведьма захочет воспользоваться Кейтилин в лишь ей известных целях, однако она была готова встать на защиту подруги. Ох, и почему они из раза в раз попадают всё в большие и большие злоключения!— Давайте я сделаю, что это за задание?       — А тебе своей работы мало? — язвительно заметила Кальях Варе. Она взобралась на стол и её глаза насмешливо блестели, как будто бы издеваясь над несчастными девочками. — Ты мне дом тогда убрать не успеешь! Не забирай работу у златовласки, девочка, она с ней справится лучше.       — Да это я могу…       — Тилли, — неожиданно заговорила Кейтилин, заставляя замолчать вскинувшуюся от несправедливости хэг подругу. Она спокойно посмотрела в глаза Тилли, и та была ошарашена тем, насколько уверенный, спокойный и обнадеживающий у Кейтилин взгляд: как будто бы это не она уже несколько дней пребывала в облике розового шипа. — Тилли, пожалуйста, не волнуйся. Я возьмусь за эту работу. Чем раньше я начну, тем раньше мы закончим. Госпожа, — Кейтилин посмотрела на зловещую хэг, — госпожа ведь отпустит нас, если мы выполним все её требования.       — Ты совсем, что ли, Кейтилин?!       — Тилли, пожалуйста. У нас нет другого выбора. Я что-нибудь придумаю, правда.       Тилли растерянно замолчала и захлопала глазами. Радость от встречи с Кейстилин сменилась острым желанием надавать ей по шее; и как она не понимает, что хэг только этого и ждёт! Неужели не ясно, что старая карга хочет сделать их своими служанками до конца жизни, и у Кейтилин есть шанс этой судьбы избежать!       Хотя есть ли? Хэг бы вряд ли согласилась отпустить Кейтилин. Скорее, она бы посмеялась над глупостью Тилли, вызвавшейся работать за подругу, и заморочила ей голову ещё сильнее.       Но что придумала Кейтилин? А она вообще что-то придумала? У неё есть план? Или она просто решила подчиниться Кальях Варе?       — Ну что застыла, клуша! — прикрикнула хэг. — У тебя не так много времени, чтобы всё отмыть!       — Не кричите на неё, — неожиданно строго произнесла Кейтилин, и затем вновь обратилась к растерянной и ошарашенной Тилли. — Правда, не беспокойся. Делай пока, что говорит госпожа, а я что-нибудь придумаю…       — Да что за чушь ты несёшь, что ты придумаешь! — не выдержала Тилли, резко повернулась на пятках и разгневанно потопала в подпол — за метлой. Кейтилин внимательно смотрела на неё, немного растерянно и виновато, и не могла не заметить, как разгневанная подруга вытирает вновь выступившие слёзы и трясётся не то от злости, не от переживаний. Перед тем, как нырнуть вниз, Тилли подняла голову и её странные, почти прозрачные белёсые глаза без рисунка на радужке встретились со взглядом виновато опустившей плечи Кейтилин. — Если с тобой снова что-то случится, я не побегу тебя спасать, так и знай!       И девочка с шумом спрыгнула вниз, явно что-то раздавив по дороге.       — Ишь, смотри-ка, какие мы гордые, — насмешливо произнесла хэг, спускаясь на пол. Кейтилин заметила, что старуха едва достаёт ей до плеч, просто длинные спутанные волосы делают её как будто бы больше в размерах. — Хороша подружка, а? Да уж, такой характер — не подарочек! И чего ты с ней в поход решила отправиться, ума не приложу. От неё же одни неприятности, от этой скандалистки!       — Вы не смеете так о ней говорить, — холодно произнесла Кейтилин. Её душа горела и кипела от этих слов, но Кейтилин решила не давать волю своей вспыльчивости: хватит, ей и того раза со спригганами хватило. — Тилли прекрасный друг и я не брошу её в беде. Лучше расскажите мне, что это за задание такое и что я должна буду для вас сделать.       Широкий чёрно-серый рот Кальях Варе расплылся в гнилой неприятной улыбке.