"Реки и дороги Бен-Хедерина"

      — Так, — тихонько произнесла Кейтилин. — Давай, иди вперёд, ты всё сможешь. Ты так долго продержалась в этом лесу, неужели ты испугаешься какого-то поручения злой ведьмы! Вот Тилли же путешествовала в одиночестве, ей же как-то удалось тебя спасти. Вот и ты обязана, бери её в пример и ничего не бойся!       Девочка медленно выдохнула. Самовнушение немного помогло: вопреки внутреннему голосу, который только и делал, что отпускал едкие, скептические замечания о ситуации, Кейтилин старалась верить только в хорошее. Это придавало ей сил бороться дальше, вытаскивало из пучин уныния; только лишь благодаря вот таким оптимистичным убеждениям Кейтилин засучивала рукава и начинала бороться за свои идеалы, свободу… ну и просто жизнь.       Хотя, конечно, Тилли спасала её значительно чаще. И если Кейтилин сейчас не постарается и не засунет свой страх куда подальше, то это будет просто-напросто нечестно, неблагодарно и подло — по отношению к подруге.       Кальях Варе, а именно так звали злую ведьму, велела ей идти по каменной гряде, начинающейся от дороги, и ни в коем случае не ступать на землю. Гряду Кейтилин увидела сразу и поначалу обрадовалась; но потом, ступив на гладкую поверхность первого валуна, поняла, в чём может быть сложность — из-за мерзкой дождливой погоды камни были скользкими, и потому ноги так и норовили соскользнуть вниз, больно удариться коленками об твёрдые выступы и, конечно, опуститься на землю. Однако Кейтилин это не смутило: напротив, она испытала почти что мальчишеский азарт — ведь она с детства так любила прыгать! Жаль, папа ей этого не разрешал — всё боялся, что дочка упадёт, стукнется и вообще платье помнёт. Кейтилин, конечно, слушалась его… но ведь как это весело! Вот и сейчас она скачет по камням, перепрыгивает небольшие камушки со слишком уж крутым срезом, пытается удержать равновесие, порой цепляется руками, чтобы не съехать вниз (и плевать, что валуны грязные, а ей этими руками ещё есть — за время путешествие Кейтилин привыкла быть неаккуратной и давно перестала беспокоиться о собственной гигиене).       Однако когда начался подъём, прыгать и ползти, не съезжая на землю, стало значительно сложнее. Пару раз Кейтилин больно ударялась об твёрдые поверхности валунов, однако эти неудачи лишь придавали девочки раздражённой решимости, и она с большим усердием и старанием продвигалась вперёд, лишь изредка останавливаясь, чтобы передохнуть и утереть пот со лба.       «Наверное, я простужусь», – грустно подумала Кейтилин, всхлипывая и чихая под мелко идущим дождём.       Каменная гряда и впрямь походила на дорогу; она была необычной, не похожей на виденные Кейтилин прежде хаотично разбросанные валуны. Правда, Кейтилин никогда не была в горах: может быть, для местности с кучей камней подобный пейзаж не кажется чем-то удивительным; однако девочка не раз ездила с папой в другие города и посёлки, и могла с уверенностью утверждать, что обычно камни не лежат так… упорядоченно, что ли. Эти же напоминали плохо обработанную дорогу для великана, по которой сложно путешествовать, если ты, конечно, не высотой с сосну. Ну или хотя бы не имеешь цепких лапок от насекомых.       — Это дорога троу, — говорила злая ведьма, отправляя Кейтилин в путь. — Раньше её здесь не было. Она появляется там, где часто ходят троу… или же если они хотят приманить к себе какую-нибудь девицу. Если ты знаешь фейские круги, то они работают точно также — с той лишь разницей, что троу не танцуют и не создают отвода глаз.       — Тогда что же в них общего? – не смогла сдержать удивления Кейтилин. Кальях Варе мерзко усмехнулась:       — Дороги троу появляются там, где обитают феи. Просто… необычные феи. Многие-то их даже феями и не считают; однако троу принадлежат тому же народу, что и я, и пикси, и мурианы, и даже Миртовая фея с Паучьим Королём. Помни об этом, девочка, и не сходи с камней на землю. Это будет единственная возможность спастись, если вдруг кто-то из твоих преследователей решит на тебя напасть… и то я не уверена. Поэтому возьми ещё с собой вербену и падуб: очень многие феи ужасно не любят эти растения, они им вредят. Хотя… не всем. Так что рассчитывай на себя и пошевеливайся: я не хочу невесть сколько ждать несносную девчонку.       «Ну спасибо, помогла, — сердито размышляла Кейтилин, переползая на следующий камень; она старалась никогда не злиться на других, однако эта ведьма была такой неприятной и нелюбезной! — То есть это даже может не сработать. И что мне тогда делать?».       Немного повздыхав над своей печальной судьбой и поругавшись на жестокую Кальях Варе, Кейтилин собралась с силами и принялась ползти дальше. Интересно, куда приведёт её эта дорога и зачем вообще троу оставляют такие большие валуны за собой? Вроде среди них встречаются гиганты, но Кейтилин читала сказки про троу, обычно там не указывается, какого размера эти феи… Да и зачем гигантам маленькие человеческие женщины, хотелось бы знать…       Раздался шум, краем глаза Кейтилин успела заметить движение, и ей потребовалось одно мгновение, чтобы прыгнуть, перескочить на другой камень, зажмуриться от боли и тем самым едва-едва увернуться от тонких рук-веток, вцепившихся многочисленными пальцами в поверхность камня. Гилли Ду — а девочка не сомневалась, что это был он, — однако, не растерялся, и вот ствол толстой, облысевшей берёзы неестественно склонился над каменной грядой. Лапы-ветки не били беспорядочно куда ни попадя, а целенаправленно пытались схватить пытавшуюся убежать жертву, и, в конце концов, кричащую Кейтилин едва ли не целиком накрыла толстая ветка с многочисленными древесными побегами.       «Падуб и вербена! — пронеслось в голове у испуганной девочки. — И зачем же я убрала их за пазуху!».       Ветки лезли в глаза и рот. Кейтилин пришлось зажмуриться: конечно, это совсем не помогало ей бороться. Гилли Ду стаскивал её с камня; ему это удалось почти легко — Кейтилин могла только пинаться и упираться ногами, но на большее её сил не хватало. Ох, вырвать бы руки из крепких оков берёзовых веток и вытащить бы падуб из-за пазухи!..       Дерево подняло Кейтилин над землёй. Девочка старалась лягнуть его, ударить и тем самым хотя бы ослабить хватку: даже попадая по древесной коре и понимая, что берёза ну никак не реагирует на попытки жертвы освободиться, Кейтилин продолжала вертеться, брыкаться — пусть он расцепит «руки», пусть она упадёт, пусть она больно ударится, зато ведь освободится и успеет убежать!..       Ветки шумели, и Кейтилин могла поклясться, что сквозь этот шелест и шуршание раздавалась вполне человеческая речь. Очень неразборчивая, правда, наверное, Тилли бы услышала её получше. Во всяком случае, Кейтилин показалось, будто бы она разобрала слова «прощайся с жизнью», и потому отчаянно вскрикнула, не разжимая рта: ну же, ну же, она не умрёт вот так просто!..       И не умерла.       Честно говоря, Кейтилин не поняла, что произошло. Раздался удар, дерево затряслось, сильнее сжало уже почти задохнувшуюся девочку, затем раздался треск ломаемой древесины, и Кейтилин скорее почувствовала, чем услышала, безмолвный крик, который волной шёл от дерева и заставлял сердце неприятно холодеть. Ветки разжались, и Кейтилин с запоздалым криком упала на землю. Кашляя и вытирая выступившие на глазах слёзы, девочка тем не менее сообразила откатиться куда подальше от ожившего дерева и даже умудрилась заползти обратно на камни.       Ох, неужели она спаслась! Или, вернее, её спасли. Но кто?       Девочка подняла взгляд: рядом с трясущимся и бьющимся в разные стороны деревом стоял мужчина — слишком высокий, чтобы быть человеком, но всё же не великан. Он методично доламывал толстую ветку, отмахиваясь и слишком уж лениво отбиваясь от попыток Гилли Ду схватить его, ударить или оттащить за волосы — кстати, густые и длинные, Кейтилин никогда в жизни не видела таких волос у людей. Хотя какой же это человек, вон у него кожа странная — серая, как будто бы каменная? И даже с пятнами, кусками других пород.       Нет, это определённо был не человек.       — Проваливай, — вдруг произнёс мужчина, и Кейтилин вздрогнула. К кому он обращается, к Гилли Ду или к ней? Конечно, она человек и не слышит реплик Гилли Ду, но вдруг это… существо, кем бы оно ни было, хочет прогнать девочку подальше от опасности?       Неожиданно дерево дёрнулось в последний раз, затем его ствол перестал трястись, а ветки — бить и цепляться за своего противника. Напавшая на Кейтилин берёза теперь производила впечатление самого обычного дерева, разве что только поломанного. Внезапно Кейтилин стало жалко Гилли Ду: фея-нянюшка учила её заботиться о растениях и говорила, что деревья испытывают почти человеческую боль (конечно, другую, ведь Кейтилин из папиных книжек знала, что у деревьев нет крови и костей, а, соответственно, и нервов), когда им ломают ветви или режут кору.       — Представь себе, — говорила фея-нянюшка, проводя рукой по свежей рассаде, и от её прикосновения наружу пробивались робкие ростки огурцов, — как если бы тебе оторвали руку или ножом провели по коже. Конечно, у деревьев другая боль, не похожая на человеческую… но они страдают абсолютно так же, как и больные люди. Никогда не делай им больно, и других останавливай, ладно?       Кейтилин тогда кивнула: она хорошо усвоила правило нянюшки и применяла его ко всем, к растениям, животным и людям. И потому — хотя, конечно, это было глупо, и Тилли бы не поняла её чувств, — она жалела поломанное сильными руками мужчины дерево.       «Но, с другой стороны, он хотел меня убить. Если бы мой спаситель не сломал ветку, то я была бы мертва».       Мужчина повернулся к Кейтилин, и она поразилась тому, как странно и в то же время привлекательно он выглядит. Конечно, он не был красивым — да и возможно ли быть красивым, с каменной-то кожей? Однако эта некрасивость и притягивала взгляд; удивительно, но Кейтилин находила симпатичным и его неправильно длинные светлые волосы (не золотые, как у самой Кейтилин, но и не бледного мышиного цвета), и заплетённую в две косицы бороду, и мрачные голубые глаза, кажущиеся особенно яркими из-за серой кожи… Он был одет в грубую серо-красную одежду: рубаха на шнуровке, неаккуратный жилет, мешковатые дырявые штаны и потоптанные опанки ярко-красного цвета. Странный, странный костюм… впрочем, не такой странный, как камни, родинками вырастающие прямо на коже гиганта.       В любом случае, именно он её спас, и Кейтилин должна быть ему благодарна.       — Спасибо, — лихорадочно заговорила она, боязливо отползая назад и неловко скатываясь с мокрой поверхности камня, — спасибо Вам большое, я Вам так благодарна… Я не знаю, как к Вам обращаться, уж простите… Меня послала Кальях Варе, я ищу народ троу, Вы, может быть… Ох, извините, я сама не знаю, что сейчас несу, спасибо Вам…       Мужчина молча слушал сбивчивые благодарности Кейтилин и не сводил с неё непроницаемого и оттого непонятного взгляда голубых глаз, чем сильно пугал девочку, и она уже не была уверена, что произошедшее с ней является спасением. Скорее уж один хищник отбил добычу у другого, как это часто бывает в природе… Но, может быть, он просто выглядит так сурово и свирепо, а, на самом деле, он совсем другой и может ей помочь?       — Простите, что я Вас спрашиваю… но мне не к кому сейчас обратиться за помощью… Вы не знаете, как я могу попасть к троу? Поймите, я очень хочу спасти подругу, а для этого мне надо…       С каждом словом Кейтилин всё меньше и меньше понимала, что же она говорит, и всё сильнее робела перед мрачным, глядящим на испуганного ребёнка в упор, суровым мужчиной. Его внимательный, безэмоциональный взгляд пугал девочку, и Кейтилин вовсю ругала себя за болтливость: ну кто ж её тянул за язык! Сказала бы «спасибо» и пошла! Нет, ну хорошо, так, конечно, тоже не годится себя вести… но с какой стати она вообще заговорила про Кальях Варе, троу и Тилли!       Кстати о троу: а разве они не горные каменные…       Ох, да что ж за напасть-то такая!       Кейтилин глупо захлопала ресницами. А троу — в этом она уже нисколько не сомневалась, — неожиданно направился к ней: не быстро, но и не слишком медленно, так что временно растерявшаяся от внезапного осознания девочка успела отпрыгнуть назад, скатиться с камней на землю и, пятясь, попыталась встать — конечно же, безуспешно.       — Пожалуйста, — лихорадочно забормотала она, — прошу Вас, пожалуйста, я правда не хочу причинить вреда, я пришла сюда только чтобы… Что Вы хотите сделать? Прошу Вас, не надо…       Троу словно не замечал причитаний испуганной девочки. Когда он наконец достиг Кейтилин, та окончательно пришла в ужас и закричала; это не остановило и не испугало гиганта — тот неторопливо и спокойно, как уверенный в своих действиях работник, схватил вопящего от испуга ребёнка за ногу, резко поднял вверх и встряхнул. Тут же перед глазами Кейтилин появилась ткань задравшейся юбки, но это ещё полбеды: на землю упали так тщательно хранимые девочкой ветки падуба и вербены, которыми она даже и воспользоваться-то не успела. Несмотря на то, что её сильно трясли и соображать не получалось, Кейтилин тем не менее попыталась схватить оброненные обереги, однако троу грубо подбросил её и, пока Кейтилин в страхе прощалась с жизнью, ловко перехватил за талию и перекинул девочку через шею.       — Отпустите меня! — вскричала Кейтилин и дёрнула ногами в попытке ударить похитителя коленом по лицу. Не получилось: ладони троу оказались достаточно крупными для того, чтобы легко удерживать схваченными руки и ноги девочки, и при этом даже не дёргаться от беспомощных толчков и ударов похищенной.       Проклятый троу оказался слишком сильным, чтобы Кейтилин могла с ним справиться в одиночку.       — Отпустите меня немедленно!!! Вы, да как Вы посмели! Я же не желала Вам ничего плохого, отпустите!..       Кейтилин продолжала кричать, вырываться, дёргаться, даже пыталась укусить мощного похитителя: бесполезно, хорошо, что она только подбородком ударилась, а не выбила себе все зубы. Кожа троу не только выглядела каменной, но ещё и ощущалась таковой: хоть кирпичи об неё кроши, всё равно никакого толку от этого не будет.       «И почему, — беспокойно думала Кейтилин, плача от злости и бессилия, — почему всякий раз, когда я хочу помочь, я попадаю в беду?! Тилли, прости меня! Прости! Я правда, правда что-нибудь придумаю!..».       ***       — Это была очень плохая идея. Она не справится. Лучше бы меня отправили, а Кейтилин уборку бы сделала. Ты её что, убить захотела — кто же к троу отправляет молодых златовласых девушек! Передумай немедленно. Я убегу, если ты…       — А ну прекратила немедленно! — наконец взорвалась Кальях Варе. Из длинных широких ноздрей страшной старухи повалил чёрный дым. — И кой-чёрт меня только дёрнул помогать тебе, неблагодарная дрянь! Хороша подружка, раз думаешь, что она не справится! Вот что, глазачка, ещё одно слово — и я превращу твою ненаглядную златовласку в мухомор и растопчу, а тебя отдам Паучьему Королю! Вот так!       Тилли замолкла: Кальях Варе выглядела серьёзно и устрашающе. Конечно, Тилли не сомневалась, что у неё не получится выклянчить у суровой старухи послабления для Кейтилин, но она не могла смириться с тем, что её подруга так просто и без вопросов приняла условия хэг. Проклятие, это же Кейтилин, с ней вечно что-то случается! Почему старуха не польстилась на её золотые волосы и не оставила при себе? Неужели у неё нет хотя бы жадности, ни одна фея так просто не отпустит ребёнка с золотыми волосами! О чём она только думает? Неужели ей нужно, чтобы Кейтилин померла?..       «А с чего ты решила, что она непременно помрёт?»       Ну это же Кейтилин. Тилли ведь только-только помогла ей снять проклятие, которое на неё наложили Магга и Твид… И ожоги она получила, и к фир-дарригам попала…       «Ага, и всё это произошло потому, что ты поверила очевидным обманщикам, впала в истерику и схватила её за руки, а также повела себя как последняя идиотка и купилась на обман фир-дарригов. Уж кто бы говорил, про вину-то»       Крыть было нечем. Мерзкий внутренний голос в очередной раз оказался прав, хотя Тилли и очень хотелось с ним поспорить. Ей было ужасно обидно слышать такие слова, пусть даже и от самой себя.       Но всё-таки, это же она виновата. Зачем обижаться на правду?       — Я сейчас лягу спать, — донёсся до крепко задумавшейся Тилли сварливый голос Кальях Варе. — Полночью к нам придут гости. Чтобы до полуночи всё убрала, поесть приготовила, котлы вычистила, на стол накрыла, трубу почистила, окна помыла, а ещё огни в черепах зажгла, чтобы гости дорогу ко мне нашли! Не справишься — сама на стол пойдёшь, вместо ужина!       «До вечера? — хотела было ахнуть-переспросить изумившаяся наглости хозяйка девочка. — Да ты в своём уме, старая? Это за год не разгребёшь в одиночестве, не то что до вечера!».       Но не ахнула, не высказала всё в лицо противной старухе. Тилли вспомнила приказ торчащих дёрнов, затем — как от колдовства хэг розовый шип принял облик Кейтилин, и сжала кулаки.       Ладно. Убраться так убраться. Эта фея вернула Кейтилин, и потому может приказывать всё, что ей заблагорассудится; а задача Тилли — молчать в тряпочку и выполнять её требования, радуясь возвращению Кейтилин.       — Ладно, — сказала она. — Хорошо, я всё сделаю.       — То-то же, — удовлетворённо кивнула старуха, затем в мгновение ока нырнула под древнее, иссохшее покрывало и громко захрапела. Тилли облегчённо вздохнула: хорошо, что старуха так быстро заснула. Можно потихоньку начинать уборку, разгребать всё без постоянных окриков и жалоб… ох, вот бы и ей поспать…       Нет, никаких поспать. Надо значит надо.       К тому же вряд ли Кальях Варе спит так уж беспробудно, как кажется со стороны: хэг, конечно, ленивые, но далеко не глупые и не доверчивые. Наверняка она тайком подсматривает, хорошо ли новая служанка управляется с работой, следует ли её приказаниям беспрекословно или же ленится? Да уж, от такой не убежишь…       Ох, ладно, с чего бы начать?       Дела продвигались совершенно не так активно, как хотелось бы Тилли. Конечно, она понимала, что убрать весь этот бардак в одиночестве, да ещё и за несколько часов, она бы точно не смогла; однако объём работы повергал девочку в отчаяние и уныние. Веника не нашлось, кое-как связанные вместе хворостинки мели плохо и слабо, да и к тому же Тилли не имела никакого представления, что делать с вещами, лежащими на полу. Вот этот разбитый горшок, например — он нужен хэг или нет? Тилли может его выкинуть? А куда? В городе хотя бы свалка была, на которой они с сестрой порой питались или утаскивали что-нибудь для себя, но здесь-то — голый лес и дорога! А если и выкинет, то не рассердится ли фея? Кто его знает, для чего ей нужен этот горшок: наверняка сто пятьдесят лет им не пользовалась, а вот сейчас, после уборки Тилли, вдруг вспомнит о нём и потребует обратно. И что тогда делать? И как котлы мыть без воды или песка? Наверное, тут есть какой-нибудь колодец, ручей или что-то ещё… но Тилли-то об этом не знает! Будить хэг небезопасно, ещё рассердится…       Ох, проклятье, а время-то бежит.       — Эй! Девочка, эй!       Тилли вздрогнула и покрепче ухватилась за импровизированный веник. Кто бы это ни был, в доме хэг надо оставаться настороже. Вдруг это какая-нибудь дурацкая фейская шутка или чего хуже?       — Наклонись к полу, я сижу на ручке от корчика!       Тилли посмотрела по сторонам: так, старуха вроде спит, храпит, по крайне мере вовсю. Ага. Но это вовсе не мешает ей колдовать во сне: вдруг она так решила проверить, отвлечётся ли девчонка на посторонний шум? И что за ручка от корчика, тут на этом полу столько всякой ерунды валя… ага, вот и он.       Действительно, признать обычную кухонную утварь в этом покрытом жиром и пылью жалком обломке было проблематично. Однако на нём сидел крупный муриан, похожий, скорее, на жужелицу, чем на муравья; так Тилли и поняла, кто к ней обратился. Она тут же представила, как случайно наступает на это отродье, и передёрнулась от отвращения: бр-р-р, ну и мерзость!       — Чего тебе? — одними губами спросила Тилли, боязливо наклоняясь к полу: девочка опасалась, что Кальях Варе может услышать их разговор, и тогда нечего ждать от неё прощения или поблажек. Однако муриан — вероятно, это всё-таки самец — услышал Тилли и не стал её переспрашивать. Шевеля длинными муравьиными усиками, он заговорил, и сквозь тоненький жучиный писк прозвучали слова:       — Вот что, глазач, пришли мы к тебе, потому что нам жалко тебя стало. Ты нашу маму спасла, королеву муравейника, а взамен мы тебе и поможем. Перестань этим веником махать! Лучше начни песком котлы чистить, а сама подруге на помощь спеши. Вот ты стараешься для хэг, а твою подругу муж Килох Вайры, сестры Кальях Варе, похитил. Не бойся, вреда они ей не сделают, Кальях Варе вредить сестре хотела, потому-то златовласку к троу и послала. Когда вернёшься с подругой, вся работа закончена и будет, тогда спать ложитесь — и непременно дождитесь полуночи. Тогда-то и освободитесь.       — Ясно, понятно, — кивала Тилли, хотя она всё меньше и меньше понимала, что ж, чёрт возьми, происходит, и почему так много фей за последние дни просят её об услуге. — А как я Кейтилин-то найду?       — Иди по муравьиной тропе, мы тебя приведём к Килох Вайре. Торопись, девочка, скоро наступит вечер!       — Ага, поняла, — с готовностью кивнула Тилли, и даже на сей раз не врала.       Ей не очень хотелось доверять мурианам: в конце концов, уже сколько раз она попадала в беду из-за того, что послушалась фейских советов? Да, мурианы не хюльдры и даже не пикси, которым нет большей радости, чем обманывать, но — разве не попадёт она в ещё большую беду, если всё бросит и помчится за Кейтилин? Да и в беде ли она сейчас?       А хотя куда уж больше. Они и так, как только вышли на дорогу, попадают в неприятности — одна другой страшней: куда уж хуже-то? Да и работать, честно говоря, Тилли ну вот совсем не хотелось.       Поэтому она схватила (вернее, с трудом вытащила из-под завалов, ругаясь под нос и вытряхивая кости, поломанные деревяшки, тряпки и бусины) котёл, с трудом наскребла песка с пыльной поверхности какой-то стопки бумажных листов (и откуда они у феи?), и принялась тереть им давно не чищеную посуду. И — о, чудо! — песка как будто бы становилось всё больше и больше. Маленькие песчинки сталкивались и разбегались, как морские волны, издавая неприятные скрежет — такой, какой бывает при чистке посуды.       Тилли обрадовалась: хорошо, в этом муриан её не обманул. Лишь бы в остальном не наврал, иначе Тилли растопчет и его, и весь их муравейник, будь они неладны.       Девочка осторожно встала, на цыпочках (увы, совсем не бесшумно: дурная привычка — врезаться во всё подряд и всегда наступать на самые скрипучие половицы из всех возможных) прокралась к двери и бросила взгляд в сторону спящей Кальях Варе. На полу, посреди гор мусора, лежит волосатый ком, обёрнутый в покрывало, и храпит. Спит? Может быть, и нет, но у Тилли нет времени это выяснять.       Делать первый шаг за порог было страшно. Благо, скрежет песка об глиняную поверхность котла немного скрыл скрип открываемой двери — и Тилли побежала так быстро, как только могла, не оглядываясь и едва глядя под ноги, на едва заметную муравьиную тропку, почти неразличимую на мокрой осенней земле.       Только бы всё получилось.