"Реки и дороги Бен-Хедерина"

Девочки дулись друг на друга и не разговаривали последний час. Они молча сидели у костра и никак не могли решить, что же делать дальше, куда же им идти и, главное, что делать с найденной коровой, которая тем временем мирно рыла копытом землю и жевала оставшуюся жёсткую траву. Кейтилин демонстративно отвернулась и распихивала по карманам недоеденные грибы («на будущее»), Тилли же мрачно уставилась в костёр и изредка тяжело вздыхала, а то и слегка рычала, давая понять, что по милости Кейтилин она сейчас погружена в тяжёлые размышления и вообще не согласна с бредовой идеей идти дальше вместе с коровой. Иногда Тилли бросала заинтересованный взгляд на белоснежное животное и думала о том, как много мяса можно было от неё получить, но потом испуганно одёргивала саму себя: опять ты об этом подумала, чумазая! Нельзя безнаказанно есть коров фей, они за это мстят самым страшным образом. Да и чем её разделывать, руками?.. Но продолжать путь им мешала не только случайно вспыхнувшая дурацкая ссора из-за коровы. После столкновения с бубри к девочкам вернулась усталость, и они просто не могли подняться с мест. Обкусанным хвостом марула (кстати, неожиданно вкусной и сытной рыбы) Тилли поддерживала костёр, и тепло, хотя бы и относительное, расслабляло и заставляло глаза слипаться. Тилли твёрдо решила для себя, что не встанет, пока не высушится после похода в речку: не то чтобы она боялась болезни, ведь при сравнении с муками, обещанными ей Паучьим Королём, умереть от простуды — ещё не худший из исходов, но… ох, как же приятно тепло, как же хорошо! Да, спина вся заиндевела от ноябрьского ветра, дождь прекратился только сейчас и то ненадолго, всё в природе обещало его продолжения, а девочки не знали, куда сесть, чтобы не оказаться в мокрой грязевой жиже, но с костром подобные печали переносятся почти неплохо. Намного лучше, чем без него. Тилли бросила быстрый взгляд на Кейтилин: та прикорнула к одутловатой, тяжело дышащей корове и заснула. Девочка сначала хотела рассердиться на подругу, но затем передумала: на самом деле это даже хорошо, что Кейтилин спит, пока Тилли бодрствует. Потом ближе к ночи они поменяются, уж Тилли-то её растолкает, а с утра двинутся в путь. Они, конечно, не очень продвинулись за этот день, но зато вернули Кейтилин её волосы, а ещё — спаслись от страшной хэг. Это же хорошо? Хорошо… Но надолго ли? К вечеру спустился туман, и Тилли могла разглядеть лишь деревья вокруг, и то не в полный рост. Оглушающая тишина немного пугала девочку: всё-таки это не был знакомый ей лес, страшный, но хотя бы понятный. Тут так тихо, что кажется, будто всё вокруг вымерло, тогда как наступало время пробуждения фей. Кто скрывается в этом тумане? Без-Костей, речные прачки, гоблины? Рядом река, значит, должны быть ещё и келпи… И не только келпи — в реках живут множество других фей, в том числе и действующих ночью, под покровом темноты. Почему же они молчат? Хотя Тилли призадумалась и поняла, что, наверное, она бы умерла со страху, если бы услышала чей-то плач или вой. Ну или смех; хотя многое зависит от того, чей же это смех. Ох, какие только мысли не приходят в одиночестве перед костром. Глаза понемногу слипались. Тилли бросила взгляд на корову: та лениво наблюдала за девочкой, изредка подмахивая хвостом и шевеля ушами. Белоснежный лоб животного напоминал кошачий: такой же мягкий и округлый, с торчащей пушистой чёлочкой. Хотя в остальном корова была не настолько мохнатая, напротив, её шерсть отличалась гладкостью, она даже лоснилась под отблесками костра. — Дура здоровенная, — бросила ей Тилли. — Остались тут из-за тебя. Корова лениво щурилась. На самом деле Тилли уже не сердилась на неё; конечно, ей всё ещё не хотелось тащиться по лесу вместе с волшебной коровой, но хотя бы она не вызывала прежнего гнева и неприязни. Крутобокая такая, толстая… Но нет, гладить её Тилли всё равно не будет. Из принципа. И плевать, что она такая мягкая и выглядит умнее и дружелюбнее своих человеческих сородичей. Вздохнув, Тилли встала и подошла к спящей Кейтилин. Та уже давно перешла от лёгкой дрёмы к глубокому сну, и Тилли пришлось сильнее тыкать подругу палкой, чтобы хоть как-то её расшевелить. — Ну Тилли, ну я спать хочу, — захныкала Кейтилин, не раскрывая глаз. — Я тоже, — рявкнула обиженная девочка. — Ишь, лежебока, у тебя вон сколько времени на сон было, а у меня — ни одной ночи! Я знаешь как устала! Кейтилин не стала спорить, но и просыпалась с явной неохотой. По едва раскрытым сонным глазам едва ли можно было предположить, что они небесно-голубого цвета, скорее неразборчивого тёмного. Но даже не выспавшейся Кейтилин выглядела очень красивой девочкой: конечно слегка помятой и пухлощёкой, но всё равно очень милой и очаровательной. — Ладно, — ответила она, широко зевнув. — Ой, хотя тяжело это, просыпаться… Ты ложись, Тилли, я посижу. — Только не засни, — предупредила Тилли, устаиваясь на прогретом собою месте, подставляя костру замёрзшую спину. — А то опять в беду какую-нибудь попадём. — Не засну, — обещала Кейтилин. Тилли не очень поверила подруге, но, едва она легла на землю, как сон полностью накрыл её, подобно одеялу, и в тот же момент Тилли погрузилась в сон, даже не придумав никакой язвительной реплики в ответ на слова Кейтилин. *** Поспать Тилли удалось совсем недолго. Её разбудили, причём самым неприятным для самой Тилли способом: начали неприятно нудеть в уши. — Вставай… ну вставай… ну вставай… ну Тилли… пора… Эти звуки сначала вплелись в путаный и дёрганый сон девочки (что же ей снилось? Хоть убей, не вспоминается), затем пришло осознание, что они слышатся откуда-то снаружи. Тилли захотелось завернуться в одеяло и заткнуть уши, но руки нащупали лишь плечи, и тут Тилли вспомнила, что она совсем не дома. Она в лесу, без покрывала, без еды и даже без ножа, которым можно было бы обороняться. И её будят. Уже некоторое время. — Чего такое? — медленно и неразборчиво пробормотала она, мыча и протирая глаза. Так, теперь осталось разлепить веки. Сделав это, Тилли едва не захлопнула их обратно: мягкий свет от горящего костра ощущался неприятным и резким, а кроме него она больше ничего и не видела. — Тилли, ну наконец-то! Нам пора уходить! — Чего, как, почему, — заворчала девочка, понемногу разглядывая мир вокруг. Так, вот темнота, вот белая корова, над ней дёргается какое-то пятно, должно быть Кейтилин… А это что такое торчит? Или стоит? Или что это вообще? Шевелится… Тилли захлопала глазами. Это был ёж. Ну как, не очень обычный, конечно, в конце концов, ежи просто так не стоят на задних лапах, и шляп у них нет, но в остальном он не отличался от любого другого, самого обычного ежа. Даже не крупнее тех, что ползают по огородам и портят продукты. Он тёр лапками пухлые бочка и что-то потешно и неразборчиво говорил — возможно даже серьёзное. «Урчин, — механически вспомнила Тилли. — Родичи пикси. Проклятье, неужели нельзя просто так поспать?». — Это глазач, — напряжённо профыркал ёжик, настороженно поднимая палку, на которую он до того опирался. — А ты кого желал увидеть, Паучьего Короля? — раздражённо ответила Тилли, понемногу приходя в себя. По крайней мере она могла различить красную шапочку урчина и его подозрительно дёргающий носик. — Кейтилин, что тут творится? — Он сказал, что он от Рэнди, — произнесла Кейтилин, с подозрением глядя на ежа. — Что Паучий Король скоро выпустит Сонмы Ансиили, и нужно поторапливаться, если мы хотим остаться в живых. — Что? На мгновение Тилли показалось, что она ослышалась. Сонмы Ансиили? Паучий Король? От Рэнди? Она не сразу вспомнила пузатого друга Имбиря, почему-то сначала подумала про одного из мужиков с фабрики, Рэнди Тортейна. Тот вряд ли бы стал общаться с урчиным, да ещё куда-то его отправлять. Но это, конечно, было не так уж и важно, во всяком случае, не так важно, как новость про Сонмы Ансиили. — А ну-ка повтори, — решительно произнесла Тилли, наклоняясь к зашипевшему и ощетинившемуся урчину. Она помнила, что эти феи довольно пугливы, хотя и умели немного обходиться с оружием, пусть даже и деревянным. — Только рассказывай всё чётко и по порядку! Урчин оскалился, но клацать зубами не решался: всё же Тилли была больше него и, если уж она бы решилась ударить, то, скорее всего, не оставила бы от ёжика и мокрого места. — А ты руками не раскидывай! — сердито воскликнул урчин потешным ворчливым голосом. — Пуганые уже, страшней не станешь! Вот что, значит: братишка Рэнди просил вас найти и передать. Его Величество, раз так вас и раз этак, выпустит Ночные Сонмы после прихода старухи Кайлех. Она появится через две ночи и, если вам дорога ваша шкура, найдите себе убежище, а ещё лучше — спрячьтесь в каком-нибудь доме, чтобы эти проклятые драчуны не утянули вас куда подальше! Вот. Ох, златовласка, так я устал с дороги! Не найдётся ли у вас хотя бы корочки хлеба? — Да мы и сами не жрамши, — медленно произнесла Тилли, уставившись на полный белоснежный бок лениво жующей коровы. В голове вертелись самые разные мысли; конечно, в первую очередь она думала о том, как же им не везёт, и что с каждым днём становится всё хуже и хуже. Шутка ли, Кайлех приходит! И ладно Кайлех, но Сонмы Ансиили!.. Это самое страшное, самое опасное, с чем только может столкнуться человек. Да что там человек — даже феи боятся Сонмов! Да и как иначе: дуэргара можно перехитрить, от спригганов уйти, фир-дарригов музыкой отвлечь, дракона убить… а вот что делать с бесчувственными призрачными тварями, слепленных между собой в одну кричащую, визжащую, завывающую массу, уничтожающую всё на своём пути? И ни меч их не берёт, ни ружьё; даже огонь им не преграда, хотя мама вспоминала, что раньше люди могли сказать огню особые слова, и тогда Сонмы Ансиили не притронутся к ним. Но что это за слова не помнит уже никто. Даже мама. — …ну хоть молочка-то дайте, — донёсся до крепко задумавшейся Тилли голос урчина. Она стряхнула с себя оцепенение и сердито заявила: — Нет у нас молока, уймись! А корова не наша, ничего отнимать у неё не будем. — Но, Тилли, — мягко произнесла Кейтилин, — надо же как-то поблагодарить ёжика за новости. И Рэнди спасибо передать. Наверное, это было очень опасно… — Щас он тебе понарассказывает, слушай его побольше, — раздражённо перебила оживившегося урчина Тилли. — Да и нечего нам дать, даже если бы и хотели. Кейтилин молча посмотрела на Тилли и, не произнося ни звука, выдернула несколько волосинок. Лицо девочки на секунду исказилось, но тут же приобрело нормальное выражение. Немного потерев пострадавшее место, она протянула руку замершему от удивления урчину и произнесла извиняющимся голосом: — Вот. Тилли права, большего мы дать действительно не можем. Урчин осторожно принял дар из рук Кейтилин, смешно принюхиваясь к нему и беспрестанно переводя взгляд на девочек. В этот момент он казался настоящим ежом, не понимающим, что за чудо сейчас происходит. Тилли даже слегка усмехнулась: а ведь и правда смешная тварюшка, вон как башкой забавно вертит. Эх, был бы это настоящий ёж, а не фея… — Спасибо, — дрогнувшим голосом ответил ёжик, и на его глазах будто выступили слёзы. — Ах, милая девочка, спасибо! Вот уж не думал, что счастье такое привалит! — Да проваливай уже, — поторопила его Тилли, бросая настороженный взгляд на небо: ни черта не видно, даже звёзд. — И с другом поделиться не забудь! Урчин показал язык ворчливой Тилли, глубоко поклонился Кейтилин, и затем, спрятав дорогой подарок под шляпу, опустился на все четыре лапы и засеменил прочь, пыхтя и фыркая. И, кажется, приговаривая про себя слова благодарности. Когда он исчез в ночной темноте, Тилли хотела пожурить Кейтилин за безрассудный поступок, но она была чересчур напугана и обеспокоена возникшими проблемами. Сонмы Ансиили — слишком серьёзная опасность чтобы можно было отвлекаться на дурацкие волосы; в конце концов, пусть что хочет, то и делает со своей гривой, Тилли это касаться не должно. — Ладно, — наконец заговорила она. — Пора идти, и чем скорее, тем лучше. — Тилли, — осторожно заговорила Кейтилин, хлопая корову по бокам. — Что этот ёжик имел в виду? Я знаю про Сонмы Ансиили; разве они не ездят лишь в полнолуние? — А ты можешь сказать, какая сейчас луна? — раздражённо ответила Тилли и хлопнула корову по тазу. Та сердито замычала, но всё же начала медленно подниматься. — В полнолуния — это верно. А ещё — когда на небе видно котёл Эрне-охотника, или когда кто-нибудь вешается. Но сейчас самое подходящее для них время: когда приходит старуха Кайлех, но ещё не падает снег. Да иди быстрее, дура жирнобокая! — Не ругайся на неё, — строго одёрнула подругу Кейтилин, осторожно направляя лениво хлопающее ушами животное вслед за убежавшей вперёд подругой. — Тилли… а Паучий Король может их выпустить за нами? Повисло молчание. Тилли наощупь ступала вперёд, морщась от холода и впивающихся в ноги веток и камней. Да уж, скорее они от холода сдохнут, вон у Кейтилин зуб на зуб не попадает. Глупая смерть, если подумать, после всего-то, что они пережили. Ну, зато их Сонмы Ансиили насмерть не замучают. Хоть что-то хорошее в этом есть. — Надо было бы — выпустил раньше, — наконец ответила она. Ей самой хотелось в это верить. Мама говорила, что никогда нельзя предугадать действий Паучьего Короля… но он же всё-таки не совсем дурак, правда? Тилли и так достаточно мучается, ему и так должно быть весело от её страданий — зачем ему ещё и Сонмы на них натравливать? «Да потому что он так захочет, вот почему». У Тилли заболело горло и она закашлялась; ох, только бы не простудиться! Если она ещё и заболеет прямо сейчас, то это будет самое плохое. Кейтилин не сможет тащить её на спине до столицы; разумнее будет её оставить и идти самой… да вот только надолго ли её хватит? Лучше не думать ни о чём, а просто идти. И не обращать внимание ни на холод, ни на чавкающую землю под ногами, ни на… что это вообще виднеется в темноте? — Тилли, что это? — спросила Кейтилин, прижимаясь к корове. Тилли прищурилась: похоже на огни от факелов или чего-то похожего. — Не знаю, — ответила Тилли напряжённо; она заранее готовилась к худшему развитию событий. Возможно, это кто-то из ложных огней, или призрак, или… да мало ли, что опасного может светиться во тьме. — Пошли в другую сторону: чем бы оно ни было, оно тут явно не к добру. Кейтилин не стала спорить с подругой и осторожно повела корову за собой. Тилли прислушалась: природа застыла, погрузившись в убийственную тишину. Ей это показалось странным и не сулящим ничего хорошего. Девочка пошла за Кейтилин, не сводя взгляда с мелькающих вдалеке огней: сколько их, два, три? Голосов не слышно. Только плеск воды никогда не останавливающейся реки да их шаги, которые теперь, в полной тишине, казались особенно громкими. Вести корову получалось легко, хотя ни Тилли, ни Кейтилин не приходилось управлять скотиной. Животное послушно шагало вслед за Кейтилин, легко взбиралось на подъём и маневрировало среди тёмных стволов деревьев. Это немного остудило неприязнь Тилли: быть может, корова не станет большой проблемой… в отличие от огней, которые так и не исчезли после смены пути. — Постой чуть-чуть, — приказала она Кейтилин. — Мне не нравится, что мы всё ещё видим эту дрянь. Тилли прищурилась, однако ей так и не удалось разглядеть, что же мелькает вдали. Огни не приближались, но и не отдалялись; они просто… были. Словно висели в воздухе или, возможно, на стене чьего-либо дома. Может быть, это фонари, но свет не походил на газовый. Да и откуда взяться фонарям, в середине леса? Скорее всего, какой-нибудь хитрый хэнки-пенк заманивает их в своё болото, или Джилл Жжёный Хвост оплакивает очередного ушедшего за ней жениха. Но почему тогда эти огни не шевелятся? И почему так чертовски тихо? — Тилли, — неожиданно заговорила Кейтилин. — Мы тут были. Я сейчас пригляделась, мы вернулись на прежнее место. Тилли резко повернула голову. Она сначала подумала, что это отвод глаз, но, приглядевшись, поняла, что ничего из окружающего не было заколдовано. Они действительно тут уже были: вот оставшееся от них кострище, вот изгиб реки, почти лысый спуск, поваленное бревно… Но ведь Кейтилин вела их совсем в другую сторону: они должны были уйти от реки глубже в лес, а не повернуть назад. Что за чертовщина тут творится? — Вот что, — нервно заговорила Тилли, оглядываясь по сторонам, — бери корову и… Она осеклась, когда повернула голову в сторону Кейтилин и столкнулась с насмешливым взглядом Томаса Рифмача. Тилли заморгала, не в силах ни закричать, ни закончить начатую фразу. В этой тишине раздался лёгкий вскрик Кейтилин: она тоже не сразу заметила фир-дарригов.