За северным ветром. Часть I: Возлюбленный

      Когда стемнело и на улицах снова зажглись они, пришло время отправляться на ужин. Довольные прошедшим днём Славий и Русана, смеясь и подшучивая друг над другом, пересекли парк Ильи Великого и вошли через парадный вход в Властимирский дворец. Игорь, как и прежде, следовал за ними, словно тень. Он был рад видеть их в приподнятом настроении, но сам оставался тревожен и мрачно задумчив, предчувствуя беду.       — Всё хочу спросить вас, диакон, где вы были прошлой ночью? — задал вопрос Славий, когда они в передней сняли верхнюю одежду и стали подниматься по парадной лестнице.       — В Артамирском саду, — ответил Игорь, — вместе с ещё несколькими братьями по ордену. Вчера пришло сообщение, что там видели чудь, но мы никого не нашли.       — Чудь, здесь в городе?! — воскликнула в изумлении Русана. — Как такое возможно?       — Постойте, — заявил сирота, — я прогуливался вчера в этом саду.       — Хм… И после этого ты не веришь, что у тебя есть сила чуди? — ответил вопросом диакон. — Если там действительно была чудь, то это означает, что они интересуются тобой. Возможно, их тоже беспокоит загадка феномена.       — Я вам не феномен! — недовольно произнёс Славий, отмахнувшись ладонью над плечом. — Я вполне обычный. А эти чудь… пошли бы они к лешему!       — Полегче, молодой человек, во дворце государя не следует так выражаться, — сделал замечание один из гостей, который поднимался с ними по лестнице.       Это был худощавый старик с мужественным лицом, изъеденным морщинами, и длинными волнистыми седыми волосами. Одет он был в маршальский мундир старого образца, на котором переливались и блестели многочисленные награды, ордена и медали.       — Кто это? — спросила Русана шепотом у Игоря, провожая взглядом незнакомого старика.       — Александр Вячеславович Старицкий, маршал Лукоморья, — ответил диакон.       — Тот самый? — приподняла в удивлении брови княжна. — Мой отец часто говорил о нём, чуть ли не с придыханием, что это самый выдающийся полководец нашего времени. У него ведь столько побед на счету.       — Так и есть, — с гордостью произнёс диакон, не скрывавший восхищения своим знаменитым соотечественником. — Очевидно, что скоро к его победам прибавятся сражения на Атлантиде, ведь государь отправляет его с экспедиционным корпусом на помощь Фотийскому королевству.       Поднявшись на четвёртый этаж, Игорь, Славий и Русана прошли в Святославский зал, увешанный портретами выдающихся членов ордена Святослава Освободителя. В этом зале был установлен длинный дубовый стол в форме незамкнутого кольца, за которым обычно проводились собрания кавалеров ордена и иногда проходили торжественные обеды. В этот вечер стол ломился от изысканных блюд, от которых веял вызывающий аппетит аромат, разных сортов вин и закусок.       Как и во время собраний, гости ужина усаживались на мягкие стулья по внешнему краю круглого стола. Это были почти всё те же лица, что присутствовали на царском балу в день встречи Новолетия, только уже в более узком кругу. Здесь находились министры с женами, князья, генералы, думские бояре и несколько иностранных дипломатов.       Когда в зале появились Славий и Русана, держа друг друга за руки, на них устремились любопытные взгляды присутствующих и начались перешептывания. Ещё несколько дней назад на том же балу о них никто не знал, но теперь практически все были осведомлены о том, что эта милая девушка, которую все принимали за племянницу мелкопоместного князя, на самом деле являлась дочерью императора Нордгарда, которую во всём мире считали похищенной. Славий тоже привлекал к себе внимание, поскольку до всех дошел слух, что он получил благосклонность государя, а то, что он присутствовал на ужине под руку с наследницей империи, лишь удваивало интерес к нему. Игоря по-прежнему старались не замечать, да и он сам не стремился бросаться в глаза.       — Рад видеть вас в добром здравии, ваше императорское высочество! — с элегантным поклоном поприветствовал Русану рыжеволосый мужчина средних лет, одетый в молочно-серый фрак.       — Кто вы? — спросила княжна, недоверчиво глядя на этого человека.       — Простите, ваше императорской высочество, что я не представился, —извинился рыжеволосый мужчина, учтиво склонив голову. — Меня зовут Ярослав Тихомирович Яромир, посол Северной Гипербореи и ваш преданный слуга. Я был просто счастлив, когда узнал, что вы здесь и с вами всё в порядке, а уж как император будет безумно рад, когда ему доложат, что вы живы и здоровы.       — Не смейте притворятся! — резко накричала на него Русана, казалось, выйдя из себя, услышав о том, что этот человек подчинённый её отца. — Я всё знаю.       — О чём вы, ваше высочество? — растеряно произнёс посол, вытаращив глаза.       — О том, что мой отец сам нанял похитителей и приказал им, чтобы они отвезли меня в Акамир и передали беатийскому принцу.       Княжна так гневно смотрела на Ярослава Тихомировича, что тот ненадолго ощутил на себе взгляд своего господина, когда тот был в ярости.       — Вы ошибайтесь, ваше высочество! — заявил он, активно жестикулируя. — Зачем государю императору подвергать вас таким опасностям? Он вас любит. Когда почтовые голуби донесут известия до Ветреного дворца, то он будет на седьмом небе от счастья и простит вам то, что вы столько времени живёте в Лукоморье и не удосужились отправить ему весточку.       Посол говорил так убедительно, что Русана на несколько мгновений поверила ему и смягчилась, но затем вспомнила о том, что все дипломаты прирождённые актёры и умеют врать убедительно.       — Уйдите прочь! — бросила княжна и увела за собой Славия, оставив посла Яромира стоять в растерянности.       — Вы поступаете неразумно, ваше высочество, — поучительно произнёс Игорь, догоняя влюблённую пару. — Вам сейчас нужно задабривать своего отца, а не гневить. Тем более что Ярослав Тихомирович вряд ли может быть осведомлён о тайных делах императора. Подумайте, если бы вас не похитили, то вы бы никогда не оказались в Лукоморье и никогда бы не встёрлись…       Русана вздрогнула, словно её ударило молнией, и ошалело взглянула на Славия, который сразу ей улыбнулся. Действительно, только сейчас княжна в полной мере осознала, что только благодаря похищению она встретила своего возлюбленного. Теперь ей казалось, что она должна поблагодарить отца за то, что он всё организовал и невольно помог ей встретить свою судьбу.       Опомнившись от гнева, Русана отпустила руку сироты и вернулась к послу Яромиру.       — Сударь, простите меня за то, что я вам нагрубила, — решила она извиниться. — Я повела себя недостойно дочери императора.       — Ваше высочество, не нужно передо мной извиняться, — суетливо проговорил посол. — Вы дочь императора и не должны просить прощения у подданных.       — Да, я дочь императора, — сказала Русана, немного философствуя, — но здесь в Лукоморье я поняла, что я ещё и человек. Простите.       Поклонившись послу и вновь оставив его, княжна вернулась к Славию и Игорю, которые в это время разговаривали с Авдеем Романовым.       Царский камердинер, исполняя указание государя, усадил их втроём по правую руку от трона. Причём ближе всех к царскому креслу оказался Славий, — что было любопытным знаком для многих, — рядом с ним Русана, а затем Игорь. Чуть дальше диакона с каменным лицом сидел маршал Старицкий, не любившие светские посиделки.       В это время торжественно отворились двери царских покоев и в зал вошел Дмитрий Александрович, одетый в красивый красный мундир, обшитый золотой нитью. Его сопровождали племянники великие князья и ещё несколько придворных.       Все гости одновременно встали с мест, встречая прибытие государя, которого ждали по правилам дворцового этикета, не притронувшись к еде и питью.       — Присаживайтесь, дамы и господа, — повелительно произнёс монарх, поприветствовал всех кивками и сел на трон.       По левую руку от государя разместились великие князья и их супруги. Присаживаясь, Георгий успел бросить два гневных взгляда на сироту и родного брата.       — Давно мы так не собирались все вместе за одним столом, друзья, — обратился Дмитрий Александрович к гостям. — Верно я говорю?       — Так точно, ваше величество, — на другом конце стола отозвался пожилой дворянин в белом генеральском мундире, вежливо кивнув царю своим мясистым ястребиным носом и широким двойным подбородком. — С тех пор, как вас охватила эта страшная болезнь, то мы уже отчаялись снова иметь честь сидеть с вами за одним столом, но теперь, как мы с радостью можем заметить, ваше состояние нормализовалось. За вас, государь! За ваше здоровье! — добавил он, взяв фужер с ароматным эзеритским вином.       — За здоровье государя! — хором произнесли гости и подняли свои бокалы.       — Благодарю вас, Бронислав Корнеевич, — ответил с улыбкой монарх, — вы всегда знаете, что нужно сказать. Я понимаю, вы оказываете мне почёт, но не забываете, что за столом есть люди, которые достойны больше меня, что мы все выпили за их здоровье и долголетие.       — И кто же эти достопочтенные люди, ваше величество? — спросил Георгий, снова искоса взглянув на своих противников.       — Ну, например, нашего блестящего полководца Александра Вячеславовича, — ответил государь, указав ладонью на маршала, — который скоро снова окажется в седле с саблей наголо.       Старицкий, казалось, очнулся от раздумий и вопросительно взглянул на монарха.       — Разумно ли, ваше величество, говорить об этом в присутствии иностранных гостей? — спросил он прямо с ноткой недовольства. Этот военачальник, наряду с канцлером Белояром, был одним из немногих, кто осмеливался дерзить государю.       — Да, пусть все знают, что Лукоморье не бросает своих союзников! — вспыльчиво произнёс царь, но его гнев был направлен скорее не маршала, а на атлантийских королей, с которыми предстояла война. — Тем более что их шпионы наверняка уже давно заметили подготовку экспедиционного корпуса в Острограде. Кстати, Александр Вячеславович, когда вы туда отправляйтесь?       — Сегодня же после этого ужина, государь, — ответил полководец, кивнув подбородком.       — Ночью? — удивился царь, приподняв седые брови. — Как вы собираетесь ночевать?       — Государь, вы знаете, что я неприхотлив и мне достаточно охапки сена для сна, поэтому ночь в движущемся экипаже будет для меня очень роскошной.       — Для Александра Вячеславовича главное, чтобы зеркал не было, а остальное не так важно, — со смехом пошутил полноватый мужчина с бакенбардами — это был Эраст Матвеевич Медников, министр финансов и председатель боярской думы.       За столом прокатился лёгкий смех, который поддержал сам Старицкий. Все знали, что полководец боится зеркал, и об этой боязни ходило много шуток.       — Кстати, а где Пётр Алексеевич? — полюбопытствовал великий князь Валерий. — Вы должны согласиться, что без него не так весело. Он бы снова рассказал уморительную историю о дипломатическом конфузе какого-нибудь монарха. Вспомните хотя бы ту про царя Меркула, фрейлину и спущенные штаны. Ха-ха-ха!       Зал взорвался хохотом, и громче всех смеялся царь. Хохот за столом продолжался несколько минут, и некоторые пытались вставить несколько фраз из рассказа, ещё больше усиливая общий гогот. Не смеялись только Славий с Русаной, не знающие этой истории, а также, необъяснимо почему, Георгий. Вдоволь насмеявшись, его величество, наконец, ответил на вопрос племянника:       — Его высочество великий князь Венетский сегодня утром отправился в империю по моему личному поручению. Я считаю, что пора забыть старую вражду и заключить взаимовыгодный союз с Северной Гипербореей. В нынешней обстановке, когда наши бывшие друзья и соседи становятся всё агрессивнее, мы должны искать новых союзников. Думаю, мы с Нордгардом, как два старых врага, найдём общий язык. Верно ли я говорю, Ярослав Тихомирович?       — Так точно, ваше величество, — подтвердил имперский посол, улыбнувшись и приподняв бокал в знак согласия. — Я хочу официально заявить, что мой государь давно хочет наладить отношения с Лукоморьем и я, как вы все знаете, только способствую этому за всё время работы здесь.       — И раз речь зашла об империи, — добавил царь и указал ладонью на Русану, — то позвольте вам представить нашу дорогую гостью — родную дочь императора и наследницу его престола, которая была вероломно похищена из отчего дома, а спас её, геройски вырвав из рук похитителей, наш обычный лукоморский юноша. Поприветствуйте Русану Анкалитскую из рода Даянов!       Немного смущаясь, княжна под хлопки в ладоши поднялась с места, сделала несколько вежливых поклонов гостям и произнесла:       — А я в свою очередь хочу поблагодарить ваше величество за оказанное мне здесь гостеприимство. Я пробыла в Лукоморье уже больше трёх месяцев, за это время узнала многих хороших людей и по-настоящему полюбила… — в этот момент она бросила взгляд на Славия, — эту страну. Будь на то моя воля, то я бы осталась здесь навсегда. Благодарю вас от всего сердца за спасение!       Вновь раздались аплодисменты. Дмитрий Александрович с довольным видом дослушал короткую речь княжны и даже встал с места, хлопая ей. Его примеру последовали остальные       Лишь великий князь Георгий всё это время сохранял безразличие и сидел хмурый, словно на поминках по усопшему. Он гневно взглянул на жену, которая тоже встала и хлопала.       Взволнованная Русана села на место, и тут же Славий положил свою руку на её ладонь и с ласковой улыбкой кивнул глазами.       Тем временем лакеи, проходя в промежутке между концами круглого стола, стали подавать вторые блюда.       Ужин продолжался. Гости непринуждённо переговаривались за едой, обсуждая различные темы. Государь весело беседовал с княгиней Марией, великим князем Валерием и его супругой Клотильдой, дочерью салистийского герцога Фурнье. Славий и Русана мило ворковали, не замечая никого, кроме друг друга. Игорь и маршал Старицкий завели увлечённый разговор на военную тему.       Георгий продолжал молчать с сердитым видом.