Вечный август

      — Я жду объяснений.       В солнечных лучах волосы золотом горят.       Прядка выбилась.       Прямо над ушком.       — Эм… Клара…       В солнечных лучах кожа белая.       Нежная, как лепесток.       Щеки румянцем.       — Вы язык проглотили? Прежде вы были красноречивее! И перестаньте пялиться на меня!       — Прежде вам это нравилось.       — Что?! Да как вы…       Щеки еще ярче.       Как спелые яблочки.       — Я вам не вещь, чтобы меня разглядывать! И не этот ваш дурацкий тюльпан!       Хмыкнул в бороду.       — Простите, Клара. Если вам показалось, что я гляжу на вас излишне пристально, то это лишь оттого, что я нахожу вас замечательно похорошевшей.       Подбородок вздернула.       Глаза — голубые, яркие.       В упор.       — А вы что думали? Я тут засохла с тоски по вам?! Не дождетесь!       Хмыкнул.       — Что вы, дорогая Клара, напротив. Я готов был предположить, что вы уже празднуете помолвку с каким-нибудь счастливцем.       — Как вы…       Даже уши горят.       Золотая прядка…       — Так вот, что вы про меня думаете?! Что я готова бежать за первым встречным, словно какая-то… уличная девка?!       — Клара!       — И не делайте невинное лицо! Я знаю, вы это и хотели сказать! И вы меня бросили потому… потому, что…       Голосок взлетел.       Непривычно.       Слишком высоко.       — Клара, дорогая…       — Не смейте! Не смейте меня так называть!       — Но…       — Вы сбежали! Сбежали от меня!       — Я…       — Ну конечно! Зачем вам было на мне жениться, раз вы… раз вы и так получили от меня все, что хотели!       — Что? Клара, я не понимаю…       — Вы прекрасно понимаете!       Как спелое яблочко.       Неужто она…       Смешок вырвался.       Сам.       Невольно.       — Клара…       — И у вас еще хватает дерзости смеяться надо мной! Да вы…       Шаг.       Другой.       — Не приближайтесь!       Шаг.       — Если вы подойдете, я закричу!       Шаг.       Золотистая прядка.       Ушко огнем горит.       — Клара, дорогая моя, поверьте, я не получил от вас и сотой доли того, на что рассчитывал.       — Пустите!       — Того, что я непременно получил бы, не случись этот проклятый обвал на рынке.       — При чем тут рынок?! Да пустите же!       Ладошки уперлись в грудь.       Маленькие.       Горячие.       — Пустите, кому го…       Горячо.       Податливо.       Нежно, как лепесток.       Щечки румянцем.       — Вы…       — Клара, если я не привел вас в свой дом, как обещал, то лишь потому, что не могу создать для вас ту жизнь, которой вы хотите… которой я сам хочу для вас. Теперь это…       В упор.       — Кто вообще дал вам право решать, чего я хочу, а чего нет?!       — Убежден, вы уж точно не хотите жить в доме, половину которого приходится сдавать в аренду. Не хотите ходить пешком по городу, потому что карету и лошадей нужно было продать. Не хотите ехать со мной до Харлема треквартом*. Вы знаете, что такое трекварт, Клара?       Губки надула.       Совсем как Ханнеке.       Забавно.       Раньше не замечал…       — Понятия не имею! И мне на это совершенно наплевать!       Тепло выскользнуло из ладоней.       Башмачки простучали по полу.       — Стало быть, манеер Ван Берг, вы проявили благородство и уберегли меня от бедности! Благодарю покорно!       Пригладил бороду.       — Клара, поверьте, я был бы счастлив, если бы… Эм. Мои дела постепенно налаживаются, но это потребует времени.       Руки в боки.       Совсем как Ханнеке.       — Сколько?       — Эм… Боюсь, что я не могу вам сказать. Цены на тюльпаны будут повышаться, в моем саду по-прежнему много прекрасных, здоровых цветов. К несчастью, среди них нет самых редких сортов, которые подорожают первыми.       Бровки сошлись к переносице.       — Ничего не понимаю!       Улыбку подавил.       Пригладил бороду.       — Видите ли, Клара, некоторые сорта тюльпанов ценятся выше, чем другие. Даже сейчас, после того, как рынок рухнул, за обычную луковицу просят одну-две сотни гульденов. А, скажем, луковица Semper Augustus стоит тысячу двести гульденов**. Будь этот сорт у меня в наличии, я быстрее смог бы уладить свои финансовые затруднения. Но…       В упор.       — Что это за цветок?       — Простите?       — Этот ваш сеп… сем… Как он выглядит?       — Ваша сестра вышивала его на полотне. Он…       Башмачки простучали.       Легко, стремительно.       — Клара? * * *       Вьется красно-белый узор.       Вьются, причудливо изогнувшись, тонкие лепестки.       И аромат.       Причудливый.       Тонкий.       Нежный, как…       — Клара…       На щеках ямочки.       — Но… откуда…       Ямочки.       — Такие цветы росли в тетушкином саду. А потом, по какой-то причине, перестали давать всходы. Прошлым летом, когда мы уезжали из деревни, я выкопала одну луковицу и посадила в горшок. Даже не думала, что зацветет — тут, в городе. Но вот…       Вдох.       — Возьмите.       — Клара…       — Возьмите! И только попробуйте теперь сказать мне, что…       Тепло.       Податливо.       И нежно.       Как лепесток.