Феникс

      Жизнь на корабле, как Феникс знал из своего опыта, никогда не была скучной: новые, неизведанные земли, непредсказуемая погода, чье буйство по первости всех приводило в дикий восторг, драки с Дозорными и нападения других пиратов, веселые пирушки по маломальскому поводу… Но в какой-то момент особенно сильно скучать по дому начинали все, ступившие на палубу «Моби Дика».       Сатч принимался рассказывать о семейном ресторанчике, в котором теперь заправляла его племянница; Эйс — о разбойничьем притоне, где проходило его детство и где все еще жил его любимый младший брат; Мари — о женском монастыре, из которого ее выкрал влюбившийся Ракуе; отец — о маленьком безымянном острове, который он покинул в поисках приключений и Семьи; сам Марко вспоминал не дом даже, а книжную лавку отца, где он проводил кучу времени в полумраке и тишине, а еще — вкус яблок, что росли в саду у матери. Словом, командир первой дивизии знал, что однажды тоска нападет и на Гарри. Просто надеялся, что это случится позже. — А в Хогвартсе сейчас празднуют Хэллоуин, — грустно заметил мальчишка, размазывая еду по тарелке. — На ужин подают блюда из запеченной тыквы, которую вырастил Хагрид, в воздухе парят тысячи свечей, а на стенах и потолке устроились стайки летучих мышей. И Гермиона наверняка поучает Рона, чтобы тот ел медленнее и не одни только сладости… — Тебе их не хватает, малыш? — задала вопрос Юко, садясь на лавку напротив Поттера и взглядом попросив Марко не вмешиваться. — Вы замечательные! — поспешил заверить ее маленький волшебник. — Самые-самые лучшие, правда! Но Рон и Гермиона — первые, кто стал со мной дружить. А я… ну, сбежал сюда и даже не успел попрощаться с ними. — Может, тебе написать им письмо? — предложила женщина, грея руки о чашку чая, и Феникс признал, что такое ему даже в голову не пришло бы.       Мальчишка просиял, скороговоркой пробормотал «Спасибозаидею!» и был таков. — Проконтролируй, командир, — хмыкнула медсестричка. — Гарри у нас — весьма смышленый мальчик, мало ли, что он натворит?..       А творил ребенок с размахом. На свою беду, Ньюс Ку именно сегодня принесла свежий выпуск газеты и имела несчастье попасться на глаза заинтересованного в почтальоне Гарри. Поттер логично рассудил, что чайка справится с доставкой ничуть не хуже совы, а потому гонялся за ней по всей палубе, пытаясь поймать и вручить письмо для своих друзей. Судя по толпе великовозрастных балбесов, что с гиканьем и громкими воплями носилась следом за ним, на «Моби Дике» все-таки не доставало развлечений, если даже охоту на несчастную птицу сыны Белоуса умудрились превратить в веселую забаву.       Птаху все же поймали, хотя она и отбивалась изо всех сил, после чего взмыленный маг заплатил несколько белли, протянул письмо и несколько раз повторил: — Его нужно доставить в Шотландию, в замок Хогвартс, Рону Уизли или Гермионе Грейнджер с Гриффиндора, хорошо?       Будь у Ньюс Ку руки, а не крылья, и она — Марко был готов на это поспорить — повертела бы пальцем у виска: подобный адрес совершенно ни о чем ей не говорил. Пронзительно крикнув на прощание что-то похожее на «Идиоты!», чайка улетела прочь от корабля, полного неадекватных пиратов.       А письмо? Письмо совершенно случайно утонуло в море…       Гарри, впрочем, не собирался пускать такое важное для себя дело на самотек, поэтому на следующий день невинно интересовался у своих родственников, какие еще способы отправки сообщений им известны. Естественно, первое, что пришло на ум пиратам — послание в бутылке. То ли бутылка попалась дырявая, то ли еще что, но второе письмо, к сожалению, закончило свой жизненный путь там же, где и первое — то есть на дне морском.       Юнга из пятой дивизии, поминутно заикаясь и краснея, предложил сжечь послание, а пепел от него развеять по ветру, как по большим праздникам поступали во многих храмах в Саут Блю. Поттер счел идею небезынтересной, но ждать две недели, пока корабль доплывет до ближайшего острова, было выше его сил. За неимением даже самого завалявшегося храма в шаговой доступности, жечь письмо решили с помощью дьявольского фрукта Эйса. Мальчишке было чуточку боязно обращаться за помощью к Дьяволу (пусть и Морскому), но желание сообщить друзьям о том, что у него все хорошо, все-таки победило страх. Очевидный минус такого послания заключался в том, что узнать, дошло ли письмо до адресата, было невозможно… пока не отправишь еще одно или не получишь ответ с той стороны.       Так что поиски подходящего способа продолжились.       Невозмутимый Изо, в последние дни пребывающий в благодушном настроении, предложил донести нужную информацию с помощью древнего искусства оригами. Тысячу журавликов — чтобы письмо точно-точно дошло! — складывали всем кораблем, убив на это занятие без малого трое суток. Поделки получались кривыми и косыми, но их число неуклонно росло, поскольку робкая улыбка на лице Гарри стоила всех мучений — как с поиском бумаги, так и с правильной последовательностью при сворачивании. Сам мальчишка, улучив минуту, запустил вслед белым птицам некий «самолетик», который, стоило признать, летал гораздо лучше всех журавлей вместе взятых. Вопрос «Зачем они так мучились, если можно было быстренько свернуть тысячу вот таких простеньких самолетиков», Марко задавать не стал — а смысл, если они уже закончили?       После того, как Поттер несколько десятков (сотен) раз посетовал, что сова бы точно справилась с доставкой, корабль, повинуясь молчаливому разрешению отца, резко сменил курс на маленький и безымянный, но очень гордый собой островок, покрытый льдами и вековыми вечнозелеными елями. Местные жители в количестве сотни душ особенно гордились белоснежными пушистыми совами, отличавшимися умом, сообразительностью и изворотливостью — одна из них даже красовалась на гербе их небольшого городка. В глазах юного волшебника, увидевшего такую сову вживую, загорелись не искры даже, а полноценные костры.       Ловля совы, если честно, весьма походила на такое же мероприятие с чайкой в главной роли, только теперь его братья и почти что сын не были ограничены размерами «Моби Дика», так что крупных разрушений избежать не удалось. Взъерошенная птица, почему-то названная Гарри Буклей, привязанному к лапе письму не обрадовалась, и потому, заполучив долгожданную свободу, улетела по своим совиным делам.       Марко подумывал всерьез поговорить с волшебником и объяснить ему, что письмо не дойдет, и не важно, сколько еще вариантов тот сумеет придумать, но, застав воспитанника, наблюдающего за закатом с грустью в глазах, сказал совершенно не то, что собирался: — Я уверен, уже к утру ты получишь весточку от них, йои. И чем быстрее ты ляжешь спать, тем быстрее наступит завтра.       Приободрившийся Гарри, одарив комдива широченной улыбкой, ускакал в сторону кровати, а сам мужчина направился в каюту — ему, в отличие от беззаботного мальчишки, требовалось сверить курс. На столе, среди множества бумаг и карт, Марко и наткнулся на черновик поттеровского послания. Читать не стал, как и выкидывать, а, подчиняясь негромкому шепоту интуиции, убрал письмо в карман. Он, в отличие от всех остальных почтальонов, в родном мире Гарри был, пусть и весьма недолгое время. И что-то подсказывало мужчине, что ему не составит труда посетить то место еще раз, стоит только захотеть как следует.       До кровати он добрался далеко за полночь, и, стоило только его голове коснуться подушки, тут же рухнул в сон, как в самую бездонную пропасть. Он понятия не имел, как работает эта его странная способность, и возможно ли ее контролировать, но изо всех сил пожелал еще раз посетить тот мир. Темнота сгустилась вокруг, вязкая и холодная, а потом пропала, так же внезапно, как появилась. Глаза Феникс открыл возле знакомого замка, откуда меньше года назад забрал своего… сына?       Марко не знал, куда направляется, не знал даже, как выглядят друзья Гарри, но продолжал размеренно работать крыльями, позволяя ветру направлять свой полет. Чутье (интуиция? Воля наблюдения? Дьявольский промысел?) влекло его не к величественной волшебной школе, напротив, оно привело его к небольшому домику у самой кромки леса, где в окошке горел свет, а из трубы поднимался в небо сизый дымок.       Марко как раз раздумывал, вернуться к человеческому облику или так и оставаться птицей, когда входная дверь, возле которой он завис, распахнулась, и в проеме показался косматый мужчина, самую малость уступающий в росте отцу. С проворством, которое было сложно заподозрить у человека подобной комплекции, он сграбастал опешившего комдива в ужасно крепкие объятия и громогласно объявил: — Гермиона, Рон, я терь эт, как Дамблдор! С фениксом!       Названные имена дали понять, что ветер привел Марко к нужным людям. Оставалось только понять, как выбраться из стальной хватки любителя птичек. — Хагрид, отпусти его, задушишь ведь! — строго произнесла девочка с буйной кудрявой шевелюрой на голове, по виду являющаяся ровесницей их Гарри.       Удерживающие его руки пропали, легкие снова наполнил воздух, а сила фрукта начала вправлять случайно вывихнутые суставы. — Ой, а это что? Письмо? — рыжий мальчик ткнул грязным пальцем куда-то в направлении правой ноги (эм… лапы?), где красовался порядком помятый конверт, о нахождении которого там даже сам Феникс не подозревал. — Действительно, — заметила девочка — та самая Гермиона? — осторожно раскрывая послание и пробегаясь взглядом по первым строчкам. — Оно… Оно от Гарри! — От нашего, сталбыть, Гарри? — не поверил названный Хагридом. Марко кивнул, но этого не самого типичного для птицы поведения никто не заметил: в данный момент друзьям Поттера было не до его странностей. — Почерк точно его, — почему-то шепотом согласилась девочка. — Он жив? С ним все хорошо? Его похитили, да?.. — кажется, мальчишка, чем-то похожий на Шанкса, действительно волновался и собирался задать сотню вопросов за раз. — Да помолчи ты! — в сердцах потребовала Гермиона и начала читать письмо вслух. Оно было длинным, эмоциональным и изобиловало подробностями новой жизни, а еще — описаниями всего и всех, что только попадалось Поттеру на глаза. В самом конце Гарри писал, что он жив, здоров и счастлив, сообщал, что ему хорошо там, где он находится, поэтому обратно он не вернется, и просил ответить ему, если у них будет такая возможность.       Реакция у тех, кого Гарри считал друзьями, была показательно разной. — Жив! Он жив! — повторял мужчина, и слезы радости бежали из его глаз, теряясь в густой бороде. — Так чегой-то я тут сижу? Надо ж Дамблдору того-этого, сообщить!.. — и торопливо покинул дом, размашисто шагая в сторону замка и едва не переходя на бег. — Да он же бросил нас! Сбежал, чтобы не сражаться с Тем-кого-нельзя-называть! А еще герой, называется!.. — рыжий буквально побагровел от ярости, да и сжатые в кулаки руки как бы намекали, что поступок друга (а друга ли?) он не одобряет. — Рон… — Отстань! — грубо потребовал мальчишка, даже не став слушать попытавшуюся образумить его девочку, и покинул дом вслед за Хагридом. Марко, с все возрастающим недоумением наблюдающий за разворачивающимся действием, склонил голову набок и вопросительно курлыкнул. — Рон хороший, просто расстроился, — правильно расшифровала его вопрос Гермиона. — Они с Гарри — лучшие друзья, и ему, похоже, обидно, что в новое приключение Гарри не позвал его с собой. Мне тоже обидно, — ради справедливости добавила та. — Но я совсем не уверена, что смогла бы, как Гарри, бросить своих родителей и Школу, чтобы стать пираткой в таком… гм… странном мире. Ой! Ты же, наверное, ждешь ответного письма да? Я сейчас, я быстро!..       И Гермиона, буквально из воздуха достав чернильницу с пером, принялась что-то строчить на обратной стороне листа, во все стороны разбрызгивая чернила. Марко ее не торопил, но одним глазом поглядывал в окно: встречаться с бородатым стариком, оставившим его Гарри без нормальной помощи, почему-то совершенно не хотелось. Ровно в тот момент, когда девочка, поставив точку, воскликнула «Всё!», комдив заметил торопливо шагающие от замка фигуры. Одна — высокая и нескладная, вторая — узкая, как жердь, и белая, будто бы светящаяся в наступивших сумерках. Осторожно схватив письмо, Феникс тут же вылетел прочь из дома. Старый волшебник отправил ему вслед несколько заклинаний, но он с легкостью от них увернулся. А потом неизвестная сила вновь подхватила его и вернула домой, на «Моби Дик».       Проснувшись в своей каюте, мужчина первым делом принялся шарить по карманам, разыскивая письмо. Письмо было. И ответ, написанный ровным каллиграфическим почерком (что удивительно, учитывая, с какой скоростью Гермиона его писала), тоже был. А на следующее утро Гарри сиял, как ясное солнышко, и демонстрировал всем, кто не успевал от него сбежать, наконец-то дошедшее от друзей послание, которое каким-то чудесным образом очутилось прямиком у изголовья его кровати.       …Феникс надеялся, что никто и никогда не узнает, что волшебным почтальоном был он: слушать братские подколки не было никакого желания, как и подрабатывать добровольным курьером аж для шестнадцати дивизий…