***
Бейл оглянулся на своих спутниц. Обе в траурных одеждах — всё, как подобало в таких церемониях. Лицо Бреи было открыто: бледное, какое-то изнурённое, но хранившее тень той гордости, которая подавляла Органу. В сторону Наберри Престор старался не смотреть. Чтобы радости не увидела его, того, что теперь она свободна. Кто-то скажет, что грех это — радоваться чьей-то гибели. Но Бейл был политиком, для которого переступить через чей-то труп — привычное дело. И даже угрызений совести не будет. После оглашения, что будет объявлен траур по тому, кто практически заменил Императору сына, кто спасал жизнь его не ради долга, а потому что Палпатин был ему наставником, другом. За что и пострадал Скайуокер, когда принял сторону Императора, выбранного Сенатом. Все кивали, поддакивали, пели оды погибшему. А как не петь и не горевать, когда за каждым вашим движением неусыпно следили? Вот и пели каждый на свой лад. Падме не слушала речи Императора, взошедшего на трибуну и с теми самыми напористыми интонациями рассказывавшего былое. Она тоже была красноречива, когда её не принимали в расчёт, когда считали, что маленькая девчонка — ничто. Она умела играть на чувствах толпы. Но сейчас её внимание было сосредоточено на погребальном кострище, что высилось неподалёку от трибуны. На накрытом флагом Империи теле. Только руки, сложенные поверх ткани на груди с вложенным в них световым мечом. Она вздрогнула, когда голос Палпатина возвысился, произнеся: — На правах его друга я провожу в последний поход Энакина Скайуокера. Да пребудет с тобой Сила! Костёр занялся разом, взметнув ввысь алые языки. Бесстрастно за этим наблюдали потухшие глаза. Он потерял не просто имя, он потерял личность и прошлое. Сейчас он никто, и заново надо будет доказывать, показывать, что он не просто пустое место и исполнитель. Он проходил эту школу жизни, тем труднее будет шагать по той же дороге. Горло перехватило. Рука машинально потянулась к источнику неприятных ощущений, а наткнулась на воротник. Синие глаза моргнули, и рука погладила пластик. Его здоровье ещё внушало опасение, но он настоял, чтобы увидеть сожжение тела… Самого себя. — Значит, начнёшь новую. В словах Палпатина была логика. Но что логика тому, кто привык полагаться на момент и веления сердца и Силы? Только куда привела его эта Сила? Или её он просто не слушал? И не о том она его предупреждала? Вейдер досадливо мотнул головой, отвернувшись от костра, и медленно побрёл прочь из кабинета Императора, не соизволив взглянуть на двух сопровождающих. Коридоры Сената были пустынны. В его же душе царила такая же тишина: мёртвая и беззвучная. Цель ему Император найдёт, придётся даже изобразить рвение, гнев. А может и не придётся. Синева глаз внезапно вспыхнула янтарным блеском. Ему, среди выживших джедаев, нужен был один. Кеноби слишком привык к тому, что его везение ему помогает. И его «честь» порой играла с ним плохие шутки. В голове начал складываться план. Сплетни, информация… Палпатин играл этими составляющими. Кто мешал ему взять такую тактику на вооружение? На языке шпионов это называется «утечка разведданных». Губы сами собой сложились в неприветливую усмешку. У него были планы. Теперь эти планы можно было претворить в жизнь. Да и кто сказал, что ситхам живётся легче, чем тем же джедаям?***
Падме вгляделась в своё отражение в зеркале. Пластические хирурги, которым заплачены были баснословные кредиты, провели несколько операций, медленно и верно перевоплощая её в Бреху Органу. В этот дикий по своей авантюре план были включены всего несколько людей. Падме даже вспоминать не желала, сколько раз её кидали с одной больницы в другую, заметая возможные следы. Чтобы под личность Брехи нельзя было и подкопаться. Первой проверкой итога стало выступление королевы Альдераана перед Советом правящей партии. Речь составляла истинная Бреха, ушедшая по мере вступления в роль Падме в тень. Этому поспособствовала и авария, в которую попала королева. Падме напрямую спросила и Бейла, и Бреху: не было ли это так запланировано? И, конечно же, получила пространный ответ, с чем и смирилась. — Я хочу покоя. Устала я от многолетнего труда по урегулированию конфликта семей, дорогая. Впрочем, вы можете представить мои чувства, хотя были более молоды, чем я. А ещё я желаю создать семью, которая будет мало зависима от влиятельности и веса семьи и фамилии. Как оказалось, тихая и осторожная Бреха имела поклонника. Низшего класса, он не мог претендовать на руку и сердце королевы. А сейчас выход был найден. Падме тайно посетила свадьбу Брехи, взявшей имя Шелтей Ретрак, и её супруга, Оба Хадора. Бреха тогда светилась от счастья, Об же не выпускал супругу из поля зрения. Падме была рада за эту пару, несколько обиженная на Бейла, когда тот в резкой форме отказался принять приглашение. И раньше отличавшаяся своеволием, Падме отмела в сторону его приказ отменить посещение этого мероприятия. — Если бы не она, вместе мы бы не были! — отрезала она на его возмущение. — Теперь у тебя есть и семья, и жена, которой ты станешь гордиться. Падме встряхнула волосами, тихо улыбнувшись, когда, выглянув в окно, выходившее в парк, увидела Бейла, расхаживающего между зацветавших кустов с розами и мило беседующего с Леей, беспокойно ёрзающей на его руках. Она не могла бы упрекнуть Органу в пренебрежительном отношении к неродной ему по крови дочери. Молодая мать была благодарна ему за то, как твёрдо он ответил на её вопрос: — Она ведь не родная тебе. А если… — Не тот отец, кто зачал, а тот родной, кто воспитывает и находится рядом с малышом с самого рождения. Так что не беспокойся: малышка — моя отрада. Другую сторону этого странного замужества Падме не хотела обсуждать даже с «Шелтей»-Брехой. Любовь с Бейлом не была полна огня, словно в тот день, когда она простилась с Энакином, замкнулась сама собой дверь, где горел яркий огонь её страсти. За окном пронеслись истребители новой марки, заставив её вздрогнуть. Она совершенно отрешилась от скорой встречи с посланцем Императора, который обязан был проверить состояние орбитальных станций охраны и политкорректность населения Альдераана. Советники как один советовали ей быть подобострастной с этим представителем. Падме скосила глаза на рабочий стол, где она полночи изучала собранный на этого наштаха Палпатина материал. Лорд Дарт Вейдер. — Ваше величество! Шаттл представителя Императора Палпатина только что приземлился на вашей платформе, — в дверях появилась Шелтей, с тревогой посмотрев на одетую в тёмную одежду Падме. — Тогда не станем заставлять этого занятого человека нас ждать. Согласны? В карих глазах Шелтей промелькнуло неодобрение, на которое Падме тихо заметила: — Я буду самой любезной и милой, клянусь вам.