Чёрный ангел.

Лея всегда была наблюдательна. Жизнь и не такому научит. Да. После того, как её новоиспечённый отец принял необходимые, порой жёсткие меры, каким-то образом сумев приструнить разошедшихся аристократов на Альдераане, на их примере показав, что чрезвычайная активность чревата наказанием, причём реальным, а не просто выговором и угрозами, девочка восхитилась таким поведением лорда. И, как ни странно, нашла своего кумира. Нет, мама тоже не стала для неё тенью, отнюдь. Просто… Просто манера Вейдера вести дела была созвучна стилю Леи: то, что моё — не отдам, а возьмёте без спросу — да пеняйте на себя в последствии! Вон, её подружка Зима только вздыхала, когда мило улыбавшаяся дочка королевы Брехи даже спустя некоторое время находила способ поквитаться со своими недоброжелателями, а таковых было не так уж и мало. Ну не любила Лея светское общество. И посещение Корусанта ничуть не поправило состояние дел: молодая Антиллес (да, Лея потребовала носить фамилию матери) ещё долгое время шипела, как рассерженная тогорианка, вполголоса понося великосветское общество столицы последними словами из словарного запаса контрабандиста. Зима тогда вылупилась на сверстницу ошалелыми глазами: когда успела?! Но твёрдо решила, будучи близким другом принцессы, дело на самотёк не пускать и выяснить, когда же подруга сумела посетить злачные места и нахвататься таких манер и слов. К слову сказать, Зима была взята Брехой Антиллес под опеку, когда её родители погибли, исполняя свой долг телохранителей королевы. Зиме тогда плохо пришлось: родственники со стороны папы брать её не желали, а у мамы родственников не оказалось. Светил девчонке приют или платный пансионат, но судьба решила по-другому. И Зима, достаточно сообразительная и серьёзная для своих лет, осталась благодарна Брехе и её близким, что не тыкали в сироту, указывая ей, что она в этой семье на птичьих правах, приблуда. Что Майкл, что Лея приняли Зиму благодушно, правда, попытали девочку эти двое немало. Нет, не физически, как могло показаться. Просто в юной головке Зимы прочно уложились сведения, что аристократы обязаны быть предельно вежливыми, сдержанными и… Ну, в общем, на этом всё. Но Лея и Майкл рвали эти рамки в клочья. В обществе — да, придерживались стандартов поведения, но в замкнутом круге, да ещё после смерти отца, Бейла Органы, это было что-то! Зима была в ступоре, впервые попав в общество детей королевы. Два проказника, без зазрения совести, метали друг в друга подушки, вновь не сойдясь в каком-то вопросе. И так происходило частенько. Их мать, в то время, была настолько занята проблемой власти и желания уберечь своё семейство от гибели, мало времени уделяла общению с детьми, а если и приходила, то усаживалась у окна и лишь слабо улыбалась льнувшим к ней детям. Вице-король высказывал своё недовольство, но Бреха отшучивалась, что в своё время она тоже была непоседливым ребёнком. Зиму тогда заинтересовала фраза, брошенная вице-королём: «Да-да, помню! То-то вам не сиделось в Сенате!» У девочки оказался на редкость странный талант: если вступало в противоречие что-то сказанное с известным ей, она молча старалась докопаться до истины. Вот и здесь, после туманной фразы Органы, Зима задумалась: отчего это так выразился муж королевы? Ведь Бреха в Сенате не заседала: эту должность при ней выполнял как раз сам Бейл Органа. Непонятно! И ребёнок начал распутывать этот клубок. Ища себе проблем. Лея обожала свою спутницу, Зиму. Насколько сама дочь Брехи была импульсивна и горяча, столь же Зима оправдывала своё имя: с виду холодная, далёкая и серьёзная для своих лет. Порой это бесило молодую представительницу дома Органа. Но Зима служила сдерживающим элементом в их паре, что не минуло глаз самой Брехи. О чём мама и не преминула намекнуть:  — Друзья так редки в нашем обществе. Не теряй дружбы с Зимой, эта такая редкость! Лею такое отношение обидело. Мама её за дурочку держит, что ли? Зима стала единственным другом детей в том гадюшнике, название которому «дворец». Она давала ценные советы, сдерживала Лею, да-да, именно Лею, от опрометчивых поступков, когда наступал нужный момент, говорила «пора» — и отложенная месть быстро находила свою цель. У Зимы не было Силы, но была отточенная интуиция на неприятности. А кто, как не Лея любила эти неприятности находить? Когда внезапно умер отец и Майкла похитили, навязывая королеве свои правила игры, Лея могла лишь только стонать от бессилия чем-то помочь, осунувшейся от проблем, матери и дрожать от нехорошего предчувствия надвигающейся беды. А та была не за порогом. Лея с подачи Зимы и отправила запрос на помощь в Императорский Дворец. Откуда приятельница код королевы взяла — тот ещё вопрос для Леи, но маленькая бестия не спешила тормошить подругу: будет на это время, сейчас не до этого. Девочка мрачнела, время шло — ответа не было. Даже Зима притихла, замыкаясь. А дочь Брехи начала обострённо воспринимать окружающих: настороженность слуг, снисходительность аристократов, ищущих встречи с опустившей руки Брехой. И под ровным выражением личика девочка сдерживала огненную стену негодования и желание поквитаться с недоброжелателями матери. Переломным моментом в её жизни стало появление первого лорда, Вейдера. Когда она почти уткнулась в эту громаду носом, первым впечатлением стало: скала, незыблемость. После того, как он скрылся в покоях королевы, Лея позволила себе слабость: прислонилась к стенке и съехала по ней вниз, обхватив тощие коленки руками, даже не заметив, что плачет. Теперь всё будет в порядке. Что она тогда подразумевала под словом «порядок» даже для неё осталось тайной. С того времени началось взросление, детство Леи Органы, а ныне Леи Антиллес, — закончилось. И взрослеющая Лея принесла матери немало ошеломительных моментов. Подбирать момент, чтобы поставить мать перед фактом Лея почти никогда не умела. Юная бунтарка обвела обедающее семейство лучащимися от избытка чувств глазами, предвкушая отличнейший скандал, что сейчас разразится. Краем взгляда уловила, как сокрушаясь, покачала головой Зима, не отвлекаясь, тем не менее, от тарелки с супом-пюре. Ну да, Зиму-то она предупредила, что поставит маму перед фактом своего выбора. В голове мелькнула мысль, что может не стоит вот так вываливать?  — Я намерена поступить в военную Академию, мам. В столовой повисло тяжёлое молчание, Майкл, сидевший слева от матери и напротив сестры, замер с понесённой ко рту ложкой, вылупив глаза на побледневшую Лею.

***

Новое сообщение лорд Вейдер увидел краем глаза и значок, что это с Альдераана, отметил, но, как ни в чём ни бывало, продолжил просматривать поступившие доклады служащих. Отложив прочитанную страницу в сторону и со вздохом откинувшись на мягкую спинку сидения, покрутил головой, прикрыв при этом глаза. Усталость словно клещ прицепилась к нему уже давно, ещё до знакомства с Брехой и её семейством. Если бы не Великая Сила давно уже могучий лорд упал бы бездыханным: от банального стресса и переутомления, не подумайте. А так… Ситх скосил задумчиво глаза на мерцавшую иконку с символом Альдераанского Дома: прочесть или сделать вид, что вообще ничего не приходило? И скривившись всё же нажал на клавишу «открыть», подперев подбородок рукой. Как оказалось, усталость — дело такое, что если дать себе позволение расслабиться, то собрать усталые мозги в «кучку» может и не получиться. Вот и сейчас разум просто отказывался воспринимать адекватно суть прочтённого. Пришлось собраться, чтобы вникнуть в сухие, официальные строки заявления. Вроде бы что там было такого? Заявление, которое вообще-то лорд и не обязан был сейчас лицезреть: с таким должны справляться другие инстанции. Но Вейдер понимал, почему, вернее сказать из-за кого он вынужден читать сиё чтиво. И поймал себя на том, что правая рука судорожно сжалась в кулак. И замер в страшной неподвижности, справляясь с порывом, который мог стать критичным. Прикрыв глаза, Вейдер сосредоточился на подавлении внезапного гнева. К одной женщине прилагалось и приданное, а вот с этим «приданым» справляться надо учится. Лорд усмехнулся, поймав, что уж что он и умеет, так это учиться. Пальцы быстро набрали нужную кодировку и он сухо велел секретарю соединить его с кабинетом королевы Брехи. Беглый взгляд на хронометр на полке: если он её знал — работает пока есть свободная минутка. Так и оказалось: экран подёрнулся помехой и возникло лицо Брехи.  — Милорд?  — Можете как-то прокомментировать заявление вашей дочери о её желании поступить в Академию? Королева криво усмехнулась:  — Если бы имелась в виду просто академия, любая из принятых в высшем свете, вы бы и не связались. Лея желает поступить в военную Академию. А она в Империи одна такая, с большой буквы.  — Неплохо замахнулась. Как думаете: осилит?  — Вам судить, куратор этого учреждения вы. Бреха, сидя в своём тёплом кабинете, досадливо поджала губы. Фраза про куратора прозвучала вызывающе, почти обвинением. Или просьбой об отказе Лее? Собеседник негромко хмыкнул, чему-то кивнув.  — Вскоре я приму решение по поводу некоторых леди, решивших, что им всё по плечу. И Вейдер просто напросто отключился, оставив женщину в несколько пугающем неведении: то ли её дочь имелась в виду, то ли это её ждала разборка. Упаси Сила! На Альдераан уже спускалась ночная прохлада, когда Лею внезапно выдернули из её комнат и в приказном порядке велели явиться в кабинет матери. Ошарашенная такой странной манерой матери, девочка шагала в направлении кабинета, просто отмахнувшись от брата, когда тот ехидно спросил: не составить ли ей компанию. Майкл проводил углубившуюся в свои мысли сестричку и едва приметно нахмурился: что учудила эта неугомонная в этот раз, если не принимать во внимание сказанное во время обеда неделю назад? Мать вызов дочери тогда даже не прокомментировала, свела разговор в другое русло. Но Майкл не обманывался: точно что-то будет. И не факт, что приятное в общем для семейства. Ведь был ещё отчим, коим привык уже называть лорда Вейдера наследный принц, а вот с ним, то бишь с лордом, могло быть не всё однозначно. Сказать честно, Майкл побаивался высокой фигуры в броне, интуитивно стараясь быть лишь отстранённым свидетелем всех событий пребывания первого лорда во дворце. Слухами земля полнится, так что так и так до сведения маленького наследника доходили сведения кто, что, когда. И пока ещё ребёнок учился правилам поведения с Вейдером: что можно, а чего лорд вообще не переваривает в общении с окружающими. Пока лишь только матери и спускались с рук проверки терпимости супруга. Второго, для уточнения. Продолжив свой путь, Майкл мысленно пожелал удачи своей милой и порой упрямой до невозможности сестрёнке. А что удача ей понадобится, Майкл был уверен. Удача и побольше умения держать себя в руках. Лея остановилась возле кабинета, старательно гоня от себя предчувствие проблем. Она была уверена, что мать нажаловалась лорду на неуправляемую дочь и потребовала (что-что, а мама могла и такое совершить!) у лорда найти приемлемую причину и отказать в месте в Академии. Себя Лея считала со всей уверенностью юности непогрешимой и, чего греха таить, достойной для военной службы. Она умна (оценки сами за себя говорят, не за титул и поставлены!), упорна (она смогла дозваться помощи для мамы!), говорят, даже упряма! Последнее заставило несколько задуматься: в достоинства такое записывают или нет? Стиснув зубы, девочка вскинула подбородок и стукнула в створку, чтобы в следующий момент шагнуть внутрь кабинета. И в тот же момент её словно в солнечное плетение ударили, стоило увидеть в кресле мощную фигуру в чёрном. Лея едва сумела перевести дух, панически вглядываясь в полутень, которая была столь непривычна для кабинета матери. Бреха обнаружилась возле окна, обернувшись на звук плотно притворившейся двери. Устало улыбнулись не накрашенные губы женщины и она указала плавно на стул, который был поставлен напротив рабочего стола.  — Присаживайся, лорд Вейдер хочет поговорить с тобой. Опасения несколько умерили мандраж такого внимания к своей особе и она решительно расправила плечи, с вызовом поглядев на мать.  — Я не изменю своего решения! — выпалила Лея, глянув на сидевшего напротив лорда. Сожалеющий вздох матери она проигнорировала, сосредоточив внимание на ситхе. Будто знала, предчувствовала: его решение окончательное. — Из-за твоих заявлений лорду пришлось менять своё расписание. Про его занятость ты знаешь не меньше моего, — в голосе Брехи промелькнула сталь. — Кто надоумил тебя послать дублирующий запрос заявления ему? Лея в ответ сжала губы. Бреха покачала головой, всем видом показав, что расстроена упорством дочери и её нежеланием идти на разговор. — Чем вызвано ваше внезапное желание покинуть родные стены и пополнить ряды военных? — Я хочу приносить пользу! — так долго репетированный ответ сорвался с языка легко и непринуждённо. — Пока вы обучитесь пользы от вас мало. Мне не нужны красивые фразы, истина вашего решения — где она? Лея непонимающе взглянула, сама себе в этом отчёта не отдавая, на мать: о какой истине говорит отчим? Бреха перефразировала Вейдера:  — Нас интересует причина, по которой ты решила, что тебе по плечу обучение в столь престижном месте. Если ты решаешься лишь ради того, чтобы что-то кому-то доказать, то такая причина… — Выходит, я не справлюсь? Так?! Лея с вызовом уставилась на мать, сжимая кулаки. — Лея, я не утверждаю, что тебе не по силам Академия… — Нет, вы именно это и сказали! — процедила девочка, которую начала бить дрожь. Её планы не принимаются в расчёт! Её решения считают глупой бравадой! Да как они… Тихий, но полный нешуточной угрозы голос остановил её бешенство: — Уймитесь, Лея! Вейдер считывал эмоции девочки, но не понимал причины столь странной реакции на слова Брехи. В Лее преобладала обида, даже скорбь. Лорд мог бы посоветовать королеве поговорить с психологом дочери, сам же он таким специалистом не был. То, что решение дочери Брехи было не спонтанным — вот это было точно. Но причины… Они были запрятаны глубже, чем мог проникнуть Вейдер. — Чем больше я смотрю на вас, тем больше убеждаюсь, что вы не можете с выдержкой встретить вероятный отказ. Вы капризны, даже несдержанны. С таким чемоданом недостатков военных хватает и без вас. — Милорд! Вот как не вовремя в королеве взыграла мать! Только стоило пошатнуть решительность девочки, как на желание Брехи защитить дочь, та выпалила: — Это вы, мама, настроили лорда Вейдера отказать мне? — Это неправда, — с ледяным спокойствием отрезала Бреха, несколько ошеломлённая нападками девочки. — Я хочу стать военным, а вы… Вы привыкли, что все возле вас, да? Бреха беспомощно глянула на неё, но постаралась держать себя в руках: — Я просто хочу разобраться, что твой выбор — не просто каприз. Лея чувствовала себя паршиво, если честно. Она шла сюда, полная надежды, что её порыв найдёт отзыв в душах взрослых. Она не хотела стать такой же пустоголовой куклой, какими становились её одногодки среди знати: в головах этих красиво одетых девчонок уже сейчас чванство, хвастовство титулованным родственниками и их приближённость к королевской резиденции. На фоне результативной энергии военных, ворвавшихся в жизнь девочки с появлением лорда Вейдера, это в какой-то момент стало пошлым и невзрачным, даже смешным и детским. Вот Зима это понимала. Так почему мама никак не поймёт?! Вейдер однажды через смесь эмоций, схожих с мыслями сидевшей напротив девочки, как-то давно проходил. Правда, много младше был, да и мать помогла в нужный момент понять: ты тот, кто ты есть. И не ошейники и чипы рабами делают, а рабская суть души. А Лею просто тыкают, что приёмная, что Майкл наследует и семье Органа и семейству Антиллес. Заветный титул принцессы лишь слово без основания. Пустышка. — В Академию ты не поступаешь. Сказал как отрезал. И понял, что этим лишь подлил масла в огонь, досадливо скривился. — Что? Лея соскочила со стула, стиснув кулаки. — Вы добились, да? Мои решения в счёт не идут? Вы хоть кого-то любите? Уважаете? Для вас есть лишь ваши решения! Да вы… Её словоизлияние оборвал резкий тычок в плечо, отчего девочку выгнуло от боли, словно обожгло. С сдавленным криком Лея ухватилась за полыхавшее болью плечо. Обвинения дочери внезапно заставили Бреху замереть на месте. Да, лорд говорил, что Академия — это слишком для десятилетнего ребёнка, а ставленников лорд не уважал ни в какой форме. Практиковать такое в своей семье (лорд выделил это слово паузой) точно не намерен. Но то, как внезапно, совершенно не дослушав лорда, Лея ринулась обвинить во всём её, выбили Бреху из колеи и полоснули острой бритвой. Непослушные губы выдали безжизненную улыбку, лишь в груди образовалась пустота. Да, конечно, она мысленно раз за разом говорила себе, что Лея — ребёнок, что она не хотела столь обидеть мать, она просто разозлена на отказ. Но отчего-то сейчас никак не получалось найти свой тихий уголок в душе. Её корёжило в ломке боли, скрутило столь сильно, что сквозь стиснутые зубы рвался вой. Бреха рухнула в кресло, уставившись мёртвым взглядом перед собой. Оглушённая, не слышала, как лорд выволок Лею из кабинета. Да, конечно, она найдёт островок спокойствия, найдёт, как всегда это делала. Падала на колени неоднократно, но вставала же! Встанет и после… Но сейчас желала свернуться в клубочек и просто плакать, настолько себя внезапно ощутила одинокой. Отчего больнее всего ранят родные? Почему-то это всегда много больнее. Вейдер выволок испуганную Лею прочь из кабинета нисколько не стесняясь, что хватка на хрупкой руке ребёнка жёсткая. — Завтра придёте к матери и извинитесь! — прорычал он, как следует встряхнув ошалело пялившуюся на него кареглазку за руку. — Она упросила меня определить вас в кадетский корпус, раз вы намерены попробовать своё упрямство на тяжёлой стязе военной науки. После вашей выходки я точно вас туда определяю. А теперь прочь с моих глаз! Вейдер оттолкнул Лею, едва устоявшую на ногах от толчка, и нарочно скинул с головы капюшон, чтобы девочка увидела обезображенное шрамами лицо. — Вон! Лея обхватила себя руками, в какой-то момент поняв, что сегодня она совершила что-то непростительное, попятилась прочь, опасаясь поворачиваться вот к такому лорду спиной. И замерла, услышав донёсшийся из-за полуоткрытых дверей то ли крик, полный боли и отчаяния, то ли стон. Дёрнулась, чтобы вернуться, но выставленная в её сторону ладонь в чёрной перчатке пресекла её желание. — Подумайте над своим поведением, мой вам совет! Лорд крутанулся на месте, шагнул за порог кабинета и захлопнул за собой дверь. Ей было так одиноко и стыло, словно в сердце проник вакуум, вытягивая из тела всё тепло. Бреха обхватила себя руками, стараясь удержать крохи оставшегося тепла. Несколько мгновений ей никак не удавалось набрать воздух в лёгкие, внутри нарастало давление, рвущее изнутри. И запрокинув голову, Бреха завыла от невыносимой обиды. На себя, на стечения обстоятельств, на судьбу и жизнь, которая никак не хотела оставить ей хоть крошку спокойствия. Любовь? Ушла и не вернуть. Уважение к себе? Да сгинуло оно в том костре, вместе с Энакином. Какая чистота может быть в том, кто недрогнувшей рукой подписал приговор своему супругу, дав разрешение дать ему яд? Бреха давно уже не считала себя белой и пушистой. Но свою тьму гнала на задворки сознания. Ради детей, ради того, чтобы сберечь себе разум. Тепло пришло извне, обняло, как одеяло, словно оградив от внешнего мира, позволив забыться, подарив миг свободы. Стало тихо-тихо. И спокойно… Бреха забылась в объятьях Вейдера, уткнувшись носом в его шею, вжавшись в тело мужчины, словно спрятавшись в этих руках от невзгод. Ей это так давно хотелось… Забившись в укромный уголок, Лея выглянула на звук открывшихся дверей кабинета матери. Она сидела здесь с тех пор, как Вейдер выставил её. Нет, она не хотела столь дико обидеть маму. Ну вот вырвались эти слова, из-за которых хотелось вырвать себе язык! Но мама же выйдет? Лея хотела попросить у неё прощения, пусть тяжело смириться, но она чувствовала — так надо. И карие глаза девочки расширились от изумления, когда она увидела лорда, который нес, бережно прижимая к себе, спящую Бреху Антиллес. Кажется, в отношениях супругов наметился перелом. Но это придёт в голову Леи позже.