Озеро света

Они еще пару раз занялись любовью, но усталость дала себя знать. Под душем они больше просто терлись друг о друга, просто не желая расставаться с взаимным ощущением тел. Потом упали на кровать и заснули как убитые… Рен, несмотря на это, проснулся вскоре после рассвета. Его разбудило неведомое ощущение беспокойства, которое он научился в себе контролировать: пробуждать и усыплять в процессе тренировок. Но тут оно возникло ниоткуда. Розовый луч солнца упал на постель и Рен взглянул на спящего и мирно сопящего Первихико. И залюбовался: ангел спал, сцепив его руку со своей. Рен понял, что может смотреть на него вечность — его красота, казалось, не имеет возраста и презирает время. И только теперь понял природу своей тревоги — именно то, что он так смотрел на Первихико, то что он был околдован им. Это было неправильно. Еле заметным движением Рен освободил руку и соскользнул с постели. Бесшумно на цыпочках прошел в кухоньку и оттуда голым вышел на балкон. Солнце уже ярко светило косыми лучами на просыпающийся Токио, медленно вылезающий из утренней дымки. «Прекраснейший из ангелов восстал против Бога и стал прародителем Зла» — так говорит европейская культура. Рен не был религиозен, его семья формально была синтоистской, но праздников и памятных дней они не отмечали, пока была жива мама. Кроме Обон… Рен вспомнил, что надо будет воскурить ей палочки и заказать поминовение, сделал зарубку на памяти и тотчас вернулся мыслями к Первихико. В сущности, Рен не знал о нем ничего, кроме того, что был полон тайн и того, что один из преподавателей Рена называл «невозможностями». Однако важнее было то, что он пробудил в Рене Желание — именно с большой буквы. Такое, что сметает стены. Вместе с чудесной памятью Первихико это выглядело угрожающе. Ведь Рен не забыл обстоятельства их последней встречи, финалом которой осталась ленточка на руке. «Может быть он любит власть? Или столь долгое чувство одиночества оставило в нем еще неведомые темные уголки и щели, наполненные могучими злобными духами, которых только ленточка и держит на цепи? А она уже ветшает… Кем он стал и…кем стал я?» Тонкие, но сильные руки охватили его грудь и Рен ощутил сзади тепло и поцелуи на своей шее и плече и жаркий шепот: -Все еще подозреваешь меня? — спросил ангел. И сам ответил: -Конечно, я бы сам не поверил если бы после нашей первой ночи ты был бы спокоен и уверен в себе. О чем ты думаешь сейчас? Рен хотел повернуться, но из рук Первихико было не так легко выбраться. -Скажи сейчас, не поворачиваясь — буквально приказал тот. — Ты думаешь, я играл с тобой, чтобы тебя подчинить? -Нет, но я…я тебя опасаюсь — выдохнул Рен. — Ты вчера вынул мне разум, я хотел тебя как зверь, ни о чем не думая. Первихико выпустил его из кольца рук и развернул к себе лицом. -А сейчас уже не хочешь? — синие глаза ангела на полсекунды стали хрустальными льдинками. -Боюсь, я тебя все время теперь буду хотеть, — Рен опустил глаза. — Меня тревожит то, что за вчерашний вечер я стал другим. Таким каким раньше не был. Первихико взял его за руку и завел в кухню, закрыв балкон. Рен сел на пол, а Первихико сел ему на ноги, охватив его бедрами. -Расскажи мне о Каэдэ. — потребовал он. — Ты с ней спишь? -Нет, мы просто друзья. Я хотел с ней сойтись этим летом, но… -Но тут появился я! — рассмеялся Первихико. — Малыш, только не говори мне, что я у тебя первый. -Ты у меня первый. И не называй меня малышом черт тебя возьми! — рявкнул Рен. Первихико опустил голову и Рену показалось, что он хихикает — это Рена совсем взбесило, но, когда Первихико поднял взгляд стало ясно, что он не смеется — в его глазах были слезы. -Прости меня, Девята, — прошептал он и всхлипнул. — Я ведь совсем тебя не знаю. Я придумал себе твой образ и теперь вместо того, чтобы принять тебя живого, пытаюсь валять дурака. Ты мне правда нужен. Не как игрушка, я точно также влюбился, как и ты. Я не играю с тобой, но не проси от меня всего и сразу. Со временем ты очень много обо мне узнаешь и понравится тебе из этого далеко не всё. -Я не мальчик, Первихико и мне не нужны ограждения от злой правды, и я… -Всё так, но я боюсь тебя потерять, — прошептал Первихико. — Я могу сказать тебе одно — я никогда не буду тебе лгать, но не проси от меня открыть себя как книгу. Я отдал тебе тело, но для того чтобы отдать и душу нужно время. -Сейчас ты говоришь, как женщина, — заметил Рен. -Наверное в меня переродилась какая-то грешница — пожал плечами Первихико. — Я могу быть коварным и жестоким, но…не с тобой. Ты — победитель. -О чем это ты? — нахмурился Рен. -Тьма, которую ты изгнал… -Вместе с Медвежутом, который вовсе не бесполезный ничтожный болван, как ты когда-то изволил заметить. -Да, он теперь бог. В буквальном смысле, — потряс головой Первихико, — Так вот, изгнанная тьма может вернуться. И я боюсь этого. Теперь — боюсь. Я совсем не нежный невинный ребенок, которым могу казаться. -И я нужен тебе, чтобы защитить тебя от тьмы — вот так открывается ларчик, — горько заметил Рен. -Ты не понял. Тьма угрожает не мне. А тебе. Я —только инструмент. -Намекаешь, что мне придется тебя убить если что? Или погибнуть самому? -Не оставляй меня тьме. Не бросай меня. Вот и всё. -Ты угрожаешь, просто чтобы привязать меня? -Я не верю, что могу испугать победителя тьмы и наследника Бога Старых Вещей Медвежута, — ответил Первихико чуть ли не торжественно. — Но ты всё равно — круглый дурак, Рен-Девята. Первихико резко поднялся, оставив Рена сидеть на полу: -Попробуй просто поверить, что я просто люблю тебя и просто хочу быть с тобой, — резко бросил он. — Доверяй мне. Разве я когда-нибудь давал повод считать себя лжецом, даже там в Городе? Да я был высокомерный гордец, наполненный темнотой, но я не унижался до лжи. И я не властвовал. Да, тьма давала мне силу чудес, который на поверку обернулись кошмаром. Но я был один, Рен. Ты не знаешь, что это значит. -Один всегда слабее многих — изрек Рен хмуро. — Я не судья тебе, Первихико. Он поднялся, но не встал на ноги, а остался на коленях перед ангелом. -Всё равно, — пробормотал Рен. — Я к тебе приклеился. Если это значит быть хозяином судьбы, значит оно и есть — я бросаюсь в бездну. Я не могу с тобой расстаться. Но лучше убей, только не обманывай. Вчера я хотел обладать тобой, как вещью, как прекрасной вещью. Но это неправильно, ведь ты человек, как и я. Но мы оба — дети чудовищ, полулюди. Даже если нам есть, что скрывать, мы не должны…- последние слова он прошептал, закрыв лицо. Первихико поднял его на ноги. -Хочешь, возьми меня прямо здесь, — его голос звенел и срывался. Потом он зарыдал и Рен бросился к холодильнику за водой. Потом взял его на руки и отнес в спальню. Они легли, переплетясь руками и ногами. -Ты — мой, — сказал Рен твердо. — А теперь давай спать. Рен проснулся от ледяного прикосновения к носу. Испуганно открыл глаза. Первихико стоял на коленях перед кроватью, гладил его по лицу мокрой рукой и улыбался. -Я приготовил завтрак: тамаго-яки и чай. Давай вставай, мне скоро передавать смену. Но тут улыбка сошла с его лица. -Я вел себя как баба — прошептал Первихико. — Пожалуйста прости. Не прошу забыть, прошу принять меня таким. Рен вскочил с мятой постели, поднял Первихико с колен и молча поцеловал. Ели в молчании, ночной и утренний разговоры еще не забылись, но Рен знал, что стоит ему отвернуться, как Первихико начинает бросать на него тревожные взгляды. В коридоре грязная одежда так и валялась на полу. -Вчера мы занимались только друг другом, было не до стирки — Первихико сказал это, словно оправдываясь. — Кстати, давай спарим телефоны. Рен спохватился: он сам про это забыл — обменялись номерами через Bluetooth. Первихико залез в шкаф и достал трусы, футболку и джинсы: -К счастью у нас примерно один размер, — заключил он. Доехали до ресторанчика и Первихико увидел, что сменщик уже пришел. «Подожди меня снаружи», — сказал он Рену и зашел внутрь. -Привет, Юта. Давай быстренько сведем баланс. -Доброго тебе утра. Что это за чувак на байке? — спросил Юта — пухлый круглолицый парень за стойкой, кивнув в сторону входа. Рен сидел с другой стороны стеклянной двери, не сняв шлема и скрестив руки на груди. -Мой парень, а что? Юта всплеснул руками: -Блин, это неправильно. Как только парень так красив, как ты и еще с мозгами так обязательно гей. Мы так совсем на нет сойдем. -Это почему же? — поинтересовался Первихико, положив голову на ладони. Юта включил планшет и соединился с кассой. -Потому что генофонд. Ты себя исключил, а мы и так — самая стареющая нация. -Во-первых есть банки спермы. Ты о них вообще слышал? — Первихико пожал плечами. А во-вторых…с чего ты взял, что я улучшу генофонд? -По-моему, это очевидно, — улыбнулся Юта. -А вот и нет — я психопат и тебе это известно. Мне мои способности тоже не задаром дались. А потом, мало ли умных людей не оставили потомства? Тот же Эварист Галуа… -Кто-кто? — Юта копался в настройках аутентификации, но Первихико не вмешивался, он считал, что Юта сам должен всему учиться. -Француз, создатель теории групп. Был убит на дуэли в 22 года. В последнюю ночь перед дуэлью успел оставить записи по своей математической теории. -Первихико, перестань трахать мне мозги. — Юта наконец закончил с настройкой. --Тебе кстати никто не жаловался на твое странное имя? -Не жаловались. Пытались насмехаться. Даже морду бить пытались. — Первихико почесал подбородок. — Но ты самого главного не видишь перед собой: покажи мне японца с синими глазами. Я полукровка. Всем плевать на мое имя, а вот на внешность — нет. Вроде мне должны были симпатизировать, но вместо этого пытались затоптать. А синие глаза — лучший повод. Давай баланс закрывать — у меня мало времени. -Сколько кэша? -Немного. Сорок две тысячи четыреста. — Юта ввел число в планшет и Первихико подписал отпечатком пальца. — Пиши далее: два отказа, первый в 11:40, — заказ № 37, тысяча девятьсот иен, второй — в 16:04 — № 59 — тысяча сто. Юта молча вводил, зная, что Первихико не ошибается никогда и не забывает ничего. — Последний заказ — в 21:20 — не оплачен, запиши на мой счет — полторы тысячи. Через десять минут баланс был закрыт и Юта не удержался от вопроса: -Поздний посетитель — он? — и снова кивнул в сторону двери. -Да, — кратко подтвердил Первихико, подписал баланс и отдал Юте кодовый ключ. — До завтра! -Смотри, чтоб он тебя не бросил, — проворчал Юта. — Я больше не буду тебя спасать, как тогда, когда ты вены резал. -Я помню, Юта — Первихико погладил его по щеке и быстро выбежал на улицу. К частному университету, где учился Первихико ехали минут сорок, неожиданно попали в плотную пробку, но Рен пока еще не настолько уверенно водил, чтоб продираться через море автомобилей. -Рен, остановись, я сойду здесь, — сказал Первихико, похлопав того по плечу. Остановившись, Рен снял шлем и удивленно на него посмотрел. -Я не хочу целоваться с тобой перед универом. — На лбу ангела впервые проступила морщинка. — Дело не в том, что я стесняюсь: я отдамся тебе хоть в Бункамура, но здесь — правила. И я им следую. Думаю, ты — тоже. Рен молча обнял его, и они стали сосаться, не торопясь. -И еще: я не буду тебе звонить. Звони мне ты. Не спрашивай пока, почему. — Первихико приложил палец к губам Рена и тот лизнул его. -Но когда тебе можно звонить? — Рен напрягся. -В любое время дня и ночи. Когда почувствуешь, что хочешь позвонить — звони. И…поговори с Каэдэ. Я не знаю, простит ли она тебя? — голос Первихико зазвенел и Рен притянул его к себе. — Ничего, я не буду лить слезы, — Первихико улыбнулся совершенно по-детски, отчего у Рена закололо внутри. Всё, я побежал. Он чмокнул Рена и быстро пошел в сторону длинной парковой ограды. Рен задумчиво смотрел ему вслед: этот ангел или демон владел им и Рен понял, что ничего другого не желает. Он стоял и смотрел, пока Первихико не исчез за поворотом. Потом достал телефон. И увидел пропущенный звонок со скрытого номера.