Путь (временно заморожен, см.прим.)

Еще до рассвета Саюри стряхнула остатки сна и просеменила в ванну. Поспать нормально этой ночью, как и ожидалось, не удалось, и теперь из зеркала на нее смотрело бледное, почти серое, с опухшими глазами и синеватыми мешками нечто. Казалось, даже щеки еще больше впали. «Да ты на смерть похожа. Выспалась перед миссией, ага.» Умывание ледяной водой и душ совсем не помогли, а до семи еще оставалось где-то около часа. Саюри заговорщицки посмотрела в сторону дорожной сумки. «Интересно, это будет очень странно, что, надевая платья, я не красилась, а под костюм для миссии нанесу макияж? Хотя, какая разница. Кто вообще заметит.» Как могла, по памяти, она нанесла немного средств на кожу похлопывающими движениями, как показывала Ханаоги, едва заметно чуть подвела глаза. Лицо на удивление сразу освежилось. «Ханаоги-сан, вы все предусмотрели.» На ходу причесываясь, она направилась к свертку, оставленному нукенином накануне и до сих пор не распакованном, и уже через несколько минут придирчивым взглядом осматривала свой внешний вид. «Хотят, чтобы я даже одевалась, как они. Жуть.» Она, конечно, не могла отрицать, что в этих черных штанах, кроп-топе поверх сетчатой футболки, сандалиях шиноби и тонкой черной толстовке на молнии было гораздо удобнее отправиться на задание, чем в одном из ее привычных длинных кимоно, однако, сама эта идея «похожести» с ними дико смущала. Хорошо, хоть плащ выдали обычный, однотонный, без пресловутых облаков. Единственное, что явно не вписывалось в весь этот дерзкий образ – распущенные длинные волосы, которые она тут же собрала в высокий хвост. Из зеркала на нее смотрел уже совершенно незнакомый человек. Эта девушка, с макияжем на лице, с непривычной прической, одетая, как шиноби, выглядела чужой, отстраненной и холодной. «Моя очередная новая личность. Пора бы уже привыкнуть. Ничего себе, соизволил постучаться?» Как и ожидалось, за дверью оказался Учиха, также обмундированный полным комплектом фирменного костюма Акацки. Отличались только плащи. Бесцеремонно осмотрев девушку несколько раз с ног до головы, он молча протянул небольшую сумку на завязках. – Что мне с этим делать? – Саюри неуклюже повертела ее в руках, недоверчиво осматривая со всех сторон. – Повяжи на бедро. В ней лекарства первой необходимости и один кунай, для самообороны. Но он тебе не понадобится. – Тогда зачем он там лежит? – Нагнувшись, она с минуты две пыталась прикрепить сумку, но та все время предательски сползала. – На крайний случай. – Устало выдохнув, Учиха опустился на колено и парой нехитрых движений как положено закрепил завязки. – Нужно напоминать о бессмысленности побега и использования против меня этого оружия? – Все ваши угрозы я всегда трепетно храню в своей голове. Не волнуйтесь на этот счет. Я не дура. «Да что ты опять несешь-то? Нет, ты точно дура. Давай, дай ему еще один повод, пусть он поскорее расправится с тобой, и покончим с этим.» – Я должен досмотреть тебя. Выверни карманы штанов и плаща. – Тем временем, сам он, все еще не вставая, принялся похлопывающими движениями проверять штанины. – Это еще зачем? Оружия у меня нет. – Выполняя приказ, она недоверчиво взглянула на нукенина. К его прикосновениям, пусть это происходило уже не единожды, привыкнуть по-прежнему не удавалось. – Лидер беспокоится, чтобы ты не вынесла ничего из бумаг за пределы здания. – Лидер беспокоится? – Лицо скривилось, и губы тронула едва заметная ироничная ухмылка. – Лидер быстрее свернет мне шею, чем я попытаюсь это сделать. – Заворачивая карманы обратно внутрь, она глазами изучала его лицо. Он не смотрел на нее – молча проверял рукава плаща – затем, так же уводя взгляд подальше, развернулся и пошел на выход. Такое поведение показалось необычайно странным, ведь этот парень привык всегда смотреть в глаза, можно сказать, прямо в душу, и никогда не стеснялся этого, не считал чем-то неприличным или бестактным. Он всегда делал то, что вздумается, из каких-то только одной его темной голове известных соображений. Что же тогда было не так? Следуя за ним, Саюри мысленно уже готовилась к разговору. Ей предстояло провести с ним неизвестное количество времени в неизвестных обстоятельствах и только вдвоем. Во избежание проблем, стоило бы попытаться наладить хоть какое-то общение. «Если он опять не заведет эту старую песню со всеми своими издевками, угрозами и высокомерием, я сделаю это. А в прочем, плевать на его высокомерие. Пусть просто не угрожает и не играет на нервах. Да, будет сложно. Но я должна держать себя в руках. Я должна попробовать. Ну давай, давай же.» Прошло два часа. Деревня уже осталась далеко позади, об этом уведомлял прекратившийся дождь. Озвучить задуманное по-прежнему не получалось, как бы она не старалась, и лучшим выходом, наверно, было бы начать хоть какой-то разговор. – В чем суть задания? – Голос звучал тихо и как-то опасливо. – Нужно устранить шпиона в Стране Ветра. – На удивление, спутник ответил без промедлений, не колеблясь и без привычного мнительного недоверия. «Может, он в хорошем настроении и настроен на разговор?» Однако, по его, как обычно закрытому от каких-либо явных эмоций, лицу нельзя было понять наверняка. Может, и в хорошем, а, может, просто тоже устал кусаться. – Он работает на организацию? Зачем тогда его устранять? Вот оно. Снова этот недоверчивый взгляд. Опять думает, как бы пожёстче ответить. – Он начал вести двойную игру. – Вот как. А далеко идти? – Два дня. К вечеру пересечем границу и остановимся в ближайшей деревне. – Саюри была безмерно удивлена, что он отвечал абсолютно на все вопросы, без подробностей, конечно, но и это было чем-то из ряда вон выходящим. Не грубил, не жестил, просто разговаривал. Нельзя было упускать свой шанс на такой ладной ноте. – Итачи-сан. – Робко было начала блондинка, но замялась. Почему же сказать это было так сложно? Это же всего лишь притворство, чтобы наладить общение. Она же действительно так не считала, не оправдывала всех его деяний. Тогда почему? – Я хочу извиниться. Нукенин остановился и, наконец, посмотрел на нее. В глазах – что-то отдаленно напоминающее непонимание. Он ждал, а пути назад уже не было. – Я была несправедлива. И очень много грубила вам. Это все само собой получилось… потому что…потому… – Сказать или нет? Слова уже были наготове, но не сделает ли это обстановку еще более напряженной? – …потому что боюсь вас, – Ну, зато это уже хотя бы было правдой. Конечно же, она не считала, что была несправедлива, ведь он - преступник, да и наворотил немало плохого. Но то, что этот шиноби, помимо непонятных чувств и интереса местами вызывал еще и дикий ужас отрицать было нельзя. «Ну, в самом деле. Не о трепещущем же сердечке с ним разговаривать. Пусть чувствует свое превосходство, пусть. Может, хотя бы начнет более снисходительно ко мне относиться. Хм. Неужели ничего не ответит? Я, вообще-то, и так навстречу пошла!» – И чего ты пытаешься добиться? – Брюнет развернулся и зашагал дальше, и разговор пришлось уже продолжать на ходу. – Я, вообще-то, извинилась. Вы можете принять мои извинения или нет. Это ваше право, как и любого человека. «Ну, вот. Увидел слабину и опять включился. Так и знала, что бесполезно, его не проймешь. Ну и ладно! Надеюсь, после этого задания я больше не увижу эту высокомерную рожу! К черту хорошее общение.» – Мне нечего принимать. Ты же меня ненавидишь. Зачем опускаешься до фальшивых извинений? Учитывая, что мне на них плевать, как и на тебя саму. – Ворот плаща не скрыл издевательскую ухмылку, заигравшую на тонких губах. А точка кипения была уже близко. – Это вы так пытаетесь создать командный дух на ближайшие дни? Я не пытаюсь с вами подружиться, Итачи-сан, – грудь вздымалась от коротких нервных вдохов, а шея покрылась красными пятнами от подступающей злости. – Командный дух? – наконец, Итачи остановился. Повернувшись, склонил голову на бок, все еще ухмыляясь, и уставился так, что спину пробила бешеная волна мурашек. Кажется, они оба уже сидели на тикающей бомбе. – Твоя образованность не мешает тебе быть полной идиоткой, да? - «Какого…» - Думаешь, я всерьез буду воспринимать такую безмозглую девчонку как напарника? Я повторю свой вопрос: чего ты пытаешься добиться? «Ну, все, держите меня!» – А чего вы пытаетесь добиться, а? Да, вот этим своим мерзким поведением! Обращаетесь со мной так, будто я не человек. Зачем тогда спасли от тех уродов?! – Голос уже совсем охрип и сел от нервов. – Ты нужна организации целой, не понятно? – холодно, как и ожидалось. – А остальные разы? Стойте, подождите. Дайте угадаю. У вас раздвоение личности? Нет, или, может, вы просто ненормальный?! – Саюри взорвалась. Наконец-то, этот разговор состоялся, и другого шанса расставить все точки над «i» уже не будет. Ей нужно было получить все свои ответы, здесь и сейчас, и будь, что будет. Учиха не переставал испытывать ее взглядом, и, одному богу известно, как умудрился до сих пор не перерезать ей горло. – Как же бесит, – Итачи шумно выдохнул, запустив пальцы в волосы и поправляя выбившуюся челку, – Такие глупые люди, как ты, не знающие, о чем говорят, и все равно кричащие на каждом шагу о своей правоте. Я вижу, что ты пытаешься сделать. Хочешь, чтобы я стал твоим защитником, добрым покровителем? Правда в том, что ты – как кость в горле, докучаешь мне одним своим присутствием, и, если бы не Лидер, я бы прямо здесь тебя и бросил. Делаешь это страдальческое выражение лица, но, разве я тебя не предупреждал? Или ты уже позабыла наш разговор? Можно ли было ощутить удар по лицу, когда этого удара не было? Именно это она и чувствовала в тот момент. Вмиг растоптать все сомнения, все те маленькие отголоски чувств, все попытки оправдать – да, это он смог. А заодно убил и страх, оставив полнейшее презрение. – Последний вопрос. – Сделав вдох, внешне успокоившись, выпрямившись, она смело заглянула прямо в черную бездну глаз. – Кай. Тот парень, лодочник. Рука дрогнула? Учиха чуть прищурился, всматриваясь, будто пытаясь разгадать этот хитрый план. – Да. Разговаривать больше было не о чем. К ночи, прибыв в деревушку в Стране Ветра, ближайшую к границе, они молча разбежались по номерам. Саюри, по обычаю, заперли. Вообще, после разговора на душе стало очень легко. Ей больше не приходилось прикладывать титанические усилия для того, чтобы не думать об этом человеке, о его поступках и мотивах. Сознание само, как чуму, изживало эти мысли одну за одной, очищаясь от их токсичности. Казалось, это было каким-то наваждением, которое, наконец, начало проходить, и она была безмерно счастлива. Больше не придется ни сталкиваться с ним, ни разговаривать ни о чем, кроме как по делу, а это значило, что по прибытию, можно будет полностью сконцентрироваться на своей работе и попытаться закончить ее побыстрее. Побыстрее придумать отговорку для Лидера, побыстрее отправиться в храм, а, совершив задуманное, напоследок от души посмеяться над их глупостью и ничтожностью. Эти мысли она лелеяла как единственную отраду в своей жизни. Когда примерно в два часа ночи Саюри проснулась от душераздирающего кашля, раздающегося из-за стены из соседнего номера и не прекращавшегося уже слишком длительное время, маленькая, совсем крохотная частичка мозга, все же, заволновалась, но уже подавляющая его часть велела «лежать и не рыпаться». Так, с чистой совестью, она и поступила. Наутро шиноби, пришедший за ней, выглядел бледнее обычного. Это бросалось в глаза, и даже медиком не нужно было быть, чтобы понять: у него какие-то проблемы со здоровьем. Однако, как ему и свойственно, о помощи он не просил, а потому без таковой и остался. И, даже, если это и была та самая причина ее присутствия на этом задании, ей было, мягко говоря, до фонаря. Еще целый день пути, несколько привалов с поеданием сухомятки, прихваченной в деревне, и, вот, на рассвете они стояли уже посреди какого-то пустыря, недалеко от населенного пункта, и ждали неизвестно чего. Неизвестно что оказалось неизвестно кем, появившимся только спустя час. Уставшая Саюри уже успела распустить хвост, от которого начала болеть голова, заплести волосы в косу, раза три снять и надеть плащ, потому что, то жарко, то холодно, и теперь сидела на земле, облокотившись о старое сухое дерево и уже почти задремав. Шпион оказался простым молодым парнем самой заурядной внешности: каштановые волосы, карие глаза, обычная непримечательная одежда. Зайди в любое селение – там найдется с десяток таких же ребят, похожих на него. Неплохая черта для шпиона. – Кто это? – Тихо отозвался его голос. Саюри чуть прикрыла глаза, решив даже не встревать. Пусть делает, как сам задумал. Жалко паренька, а что поделать. Помешать она этому никак не могла, предупредить – тоже. Морально она, вроде как, подготовилась к тому, что должно произойти. Оставалось только закрыть глаза и подождать, пока все закончится, представляя все страшным сном, который пройдет с пробуждением. – Мой новый напарник. – Можно было только мысленно ухмыльнуться и позавидовать тому спокойствию, с которым он разговаривал, зная, что, вот-вот, через мгновение, убьет человека. «И что у таких людей в голове происходит?» – Вот отчет, но там вы ничего важного не найдете. По Суне все тихо. – Правда? Пять приближаются с юга, пять – с востока, пять – с запада, пять – с севера, а пятеро – сейчас под землей. Эти двадцать пять шиноби тоже так считают? «Что?» Саюри вскочила, как ошпаренная. Из его слов стало понятно, что намечается битва, причем нехилая. Она не боялась, вовсе нет. Вот-вот должны были появиться мирные шиноби, и самой большой вселенской печалью было то, что она не могла с ними уйти. Не могла попросить себя спасти. Свитки все еще были у Пэйна, и, как подарочек, инструкция по их расшифровке. «Не вложи я в его руки все карты по собственной глупости, а оставь все, как есть, была бы сейчас на свободе. А теперь, из-за того, что я не могу позволить себе уйти, меня тоже сочтут преступницей. Стоп. Меня, что, тоже попытаются убить?!» А вот теперь уже стало страшно. Едва живым огоньком слабо грел душу кунай в набедренной сумке, которым она даже пользоваться не умела. От первых двух кунаев шпион отбился, от взрывного – увы. Поднялось сильное облако пыли и дыма, сквозь которое только и можно было разглядеть, как по одному из-под земли появились пять фигур, незамедлительно вступая в бой. «Пять. А где еще двадцать?» Саюри поспешила отбежать подальше и скрыться за большим каменным валуном, приготовившись наблюдать все со стороны и постараться не умереть. Впрочем, остальные тоже не заставили себя долго ждать. То, что происходило дальше, вообще не поддавалось никакому описанию. Их было много. Очень много. Как будто не двадцать пять, а целая армия. Набегали один за одним так быстро, что даже невозможно было уследить, как, собственно, за всеми передвижениями кого-либо здесь. «Вражеские» шиноби действовали слаженно. У них определенно был какой-то свой четкий план, которому, к их сожалению, не собирался следовать их противник. Когда все решили напасть разом, все вокруг запылало ослепляющим пламенем. Это пламя выпускал Итачи. Никакому объяснению не поддавалось, как человек может испускать огонь прямо изо рта, но он делал это, хотя, шиноби страны Ветра это не остановило. В ход пошли техники. Из всего происходящего Саюри поняла, что ниндзя могут управлять стихиями. Учиха испускал огонь, они же – управляли землей, водой. Да, это был бой на смерть, но выглядело, без сомнений, завораживающе. Половина «врагов» пала, их тела усеяли всю территорию пустыря. Возможно, там было, кому помочь. Успеть вылечить, спасти. Эта мысль мучила своей неосуществимостью. Нельзя было высовываться. Сейчас они – и ее противники тоже. С каждым падающим на землю телом смотреть становилось невыносимо. Началась мясорубка. Учиха явно помотал своих противников, израненные, они уже едва могли противостоять техникам, пущенным им в ход. Саюри давно больше не смотрела – трусливо пряталась за камнем, как и планировалось, зажмурившись и обхватив руками голову, закрывая уши, чтобы больше не слышать предсмертных криков. Подступающие слезы тихо скатывались по щекам. Столько трупов. Даже убийство одного человека казалось чудовищным, но двадцать пять? Он в самом деле убьет за раз двадцать пять человек? Это было безумием. Когда все, наконец, стихло, Саюри отстранила от ушей ладони и прислушалась: кто-то точно шел в ее направлении. «А вдруг…» Резко достав из сумки единственный злосчастный кунай и, конечно же, моментально им же и поранив руку, она испуганно съежилась, стараясь сильнее вжаться в камень. Сердце колотило бешено. Кто знал, чем все это могло закончиться. – Я же сказал, он тебе не пригодится. Убери. – Он тяжело и хрипло дышал. Единственное, что успела сделать девушка – поднять голову и попытаться сквозь бьющее в глаза солнце различить силуэт своего спутника, как тот мгновенно согнулся пополам в удушающем кашле, а затем и вовсе рухнул на землю. Все тело охватила паника. Бросив несчастный кунай подальше, она поспешила перевернуть нукенина на спину, но, кажется, он еще не был в отключке, а его вид, мягко говоря, ужасал. Она застыла. Весь в крови. В чужой крови. А из уголков рта текла собственная. Грудь резко поднималась и опускалась в новых приступах сдавленного кашля, с каждым из которых изо рта выливалось все больше и больше алой жидкости. Он будто захлебывался собственной кровью и едва ли мог дышать. На шее красовался глубокий порез, а вокруг него – маленькие ожоги. Только прикоснувшись к ране, Саюри все поняла: яд. Учиха уже отключился и почти не дышал. Нужно было действовать быстро, отрава уже распространилась по всему организму. Положив ладонь на его грудь и практически не чувствуя биения сердца, блондинка принялась концентрировать всю чакру, которая у нее была. Такие вещи требовали больше времени и мастерства, а на эксперименты, вроде – попытаться затратить как можно меньше собственной чакры и, как можно больше природной, просто не было времени. Нужно было использовать все. Войдя в состояние концентрации Саюри почувствовала это. Жизнь угасала в теле нукенина, это можно было ощутить через незримые нити энергии, связывавшие их в тот момент, однако, та боль, которую она почувствовала, не была нормальна для такого состояния. Яд был серьезный, сильный, устойчивый, но, все же, начал медленно растворяться и покидать организм. Вскоре, от него не осталось и следа, но боль все не проходила. «Что это за ощущение?» Было что-то еще. Что-то, сидящее внутри него и сжирающее, словно паразит. Вещество ушло, завеса приоткрылась и показалась она: болезнь. – Перестань. – Она и не заметила, как нукенин пришел в себя. Резко, насколько мог, он схватил ее за руку и убрал со своей груди. – Вы больны. – Отрешенно проконстатировала она, наблюдая, как он уже осторожно приподнимается. – Я знаю. – Я могу попробовать… – Не надо. – Жестко перебил Итачи. – Мне нужно отдохнуть и будем выдвигаться обратно. Решение было принято: остаться в ближайшей деревне до следующего дня и побыстрее покинуть Страну Ветра. Кто знает, сколько человек теперь пошлют их искать. Мысль о своей находке не покидала всю дорогу. Техника заключалась в том, чтобы, сконцентрировав чакру (как в случае с концентрацией при открытии сундука) через прикосновение прочувствовать, из какой точки в организме поступает болевой сигнал. Так она могла понять, что именно нужно будет лечить. Естественно, это не касалось наружных повреждений: их искать не надо было, а значит, и контакт не требовался. В случае с ядом, попавшим через рану, пусть он и распространялся по организму, было важно найти само место его попадания: в этом случае – порез. И ощущалось это как боль именно в одной точке, дающая равномерные импульсы по всему телу. В случае же с болезнью Итачи все было немного по-другому. Концентрация болевого сигнала была в области груди, только это была не одна точка, а полностью вся поверхность легких, и отдавалась она далеко не слабым импульсом по всему телу, где-то больше, где-то меньше. Такое состояние могло бы наблюдаться при множественных ожогах или острой инфекции. Но даже в этих случаях были бы отличия: в первом – сигнал был бы везде равномерный, да и раны на поверхности, а не внутри, во втором – не было бы основного очага наиболее сильной боли. Помимо всего прочего, имелась и вторая точка: глаза. Но выступала она отдельно от предыдущей, имела другой характер болевого сигнала. Подводя итоги, в организме Учихи имелось две проблемные зоны: легкие, постепенно «отравляющие» за собой остальные органы, и глаза. Ни с тем, ни с другим прежде сталкиваться не доводилось. И то, что он знал о своей болезни и о ее природе, еще больше распыляло интерес, ведь это была ее область. Но, как спросить? – Извините, все номера заняты. – Полная женщина на ресепшене смущенно пожимала плечами. Это была уже четвертая гостиница. Устало вздохнув, Саюри двинулась к выходу следом за своим спутником. В этом селении было на удивление много людей. Жизнь тут просто кипела, все носились туда-сюда, куда-то спешили, о чем-то болтали, смеялись и, казалось бы, никто вокруг даже не замечал присутствие двух странных людей. Был разгар дня. Итачи, естественно, снял свой плащ, по возможности оттер всю видимую кровь, но выглядел все равно просто убито. Бледное лицо осунулось, будто он не ел и не спал несколько дней, волосы растрепались и слиплись от запекшейся крови. Нужно было скорее найти пристанище на этот день. – Прошу прощения, нам нужно два одноместных номера на одну ночь. – Саюри вежливо улыбнулась работнице очередной гостиницы, пока шиноби стоял поодаль, не привлекая внимания. «Хоть бы уже здесь что-нибудь было, не могу же я вечно слоняться по улице с полумертвым преступником. Пожалуйста!» – Извините, – «О нет!» - но у нас остался только один двухместный номер. Все занято. «Отлично. Просто отлично. И сколько еще мест придется обойти, чтобы найти номер? Что вообще за город такой? Тут у людей домов нет, все живут в отелях? Как же я устала…» – Понимаете, в городе сейчас проходит праздник. Вы, видно, не из наших краев, не знаете. У нас всегда проводятся очень красивые фестивали в честь наступления осени, и сегодня как раз один из них. Люди с соседних селений приезжают к нам, чтобы насладиться этим чудесным торжеством! – Женщина рассказывала воодушевленно и искренне, с горящими глазами. – Обязательно тоже вечером поучаствуйте! Будет, что по возвращении домой рассказать родным. Такого, уверена, вы еще не видели. Это наша гордость! Вот только, - она заметно поникла. – вы вряд ли уже найдете, где остановиться. В этом году приехало даже больше людей, чем обычно. Везде завал, все забронировано наперед. – Спасибо большое, тетя, но мы пойдем искать дальше. – Блондинка вежливо поклонилась на прощание. Старые привычки. Хотя, по отношению к хорошим людям, не приносящие неудобств. – Мы возьмем этот. – Влез в разговор Учиха и уже подошел, протягивая деньги, а у девушки глаза на лоб полезли. «Этот? В смысле, «мы возьмем этот»?! Ну уж нет! Нет-нет-нет! Что еще за шутки?» Пока она стояла столбом, деньги уже были уплачены, «тетя» мило хихикала и выдавала ключ. – Правильно, сынок, номер хороший, большой. А так до ночи будете искать – не найдете. Едва оказавшись в комнате, Итачи моментально заперся в ванной. Послышался шум воды. А тетя не соврала: тут действительно было просторно. Два кресла, маленький столик, большое окно, массивная двуспальная кровать. Саюри поспешила разуться, ощущая голыми ступнями приятную мягкость ковра, миновала кровать, на которую совсем не хотелось забираться в такой грязной одежде, пусть она и манила всем своим видом прилечь, забралась на широкий подоконник. С третьего этажа вид открывался дивный: на широкой улице, где была расположена сама гостиница, стояло очень много торговых палаток, к которым то и дело подходили люди. У всех было заметно приподнятое настроение. Торговцы продавали все: от сувениров и игрушек до ароматных вкусностей, и, казалось, даже в приоткрытую форточку доносился их аромат. В желудке неприятно потянуло. Дома напротив были украшены китайскими фонарями, тонкими гирляндами, искусственными цветами. Ничего из этого сейчас, конечно же, не горело, однако, вечером, это место обещало стать просто сказочным. После всего времени, проведенного в одиночестве в вечно пасмурной деревне Дождя, было так непривычно, но так приятно находиться здесь, в теплом солнечном селении с огромным количеством людей, пусть и смотреть на них можно было только из окна. Учиха провел в ванной не меньше получаса, а, когда наконец вышел, без тени смущения проследовал в одних штанах сначала к стулу, повесив на спинку мокрую постиранную футболку, затем – развалился на кровати, подложив руку под голову и закрыв глаза. Саюри невольно начала его разглядывать. Влажные черные волосы не были собраны в хвост и растрепались по подушке. Множество мелких и средних старых шрамов на теле говорили о том, сколько сражений ему пришлось повидать за свою жизнь. Грудь приподнималась и опускалась медленно, равномерно, но он по-прежнему был необычайно бледен и, наверняка, слаб. Только сейчас она заметила на его шее тонкую красивую подвеску. Наверно, и она что-то да значила. Девушка тряхнула головой. Эти идиотские мысли - как назойливые мухи. Погрузившись в теплую воду набранной ванны, Саюри, наконец, впервые за долго время позволила своему телу расслабиться. Утренние переживания, пусть все еще и стояли перед глазами, медленно начали отступать на второй план. Впереди еще весь день и вся ночь, дел у них никаких не было, да и самому парню необходим был длительный отдых, поэтому она совершенно не переживала насчет времени, откинув голову и проваливаясь в сон. Он хрипло вздохнул, переворачиваясь на бок. Уснуть не удавалось: боль по-прежнему не отпускала, железными тисками сдавливая грудную клетку. Приступы продолжались по пять минут с интервалом в десять. Часто. Долго. Таблетки уже были выпиты в двойной дозе, но из-за ослабленности организма действовали слишком медленно. Итачи ненавидел свою слабость, презирал, но понимал, что это справедливо. «Чего еще я заслуживаю, как не этого?» - При ухудшении состояния мысль все время была одна и та же. Каждый раз. Редко, в минуты облегчений, он бросал краткие взгляды в сторону двери в ванную: его спутница не выходила вот уже два часа. Во время же приступов – крепко зажимал ладонью рот, пытаясь заглушить вырывающийся скрипучий кашель, и, надеясь, что та не решит выйти именно в этот момент. Обидно. За этой несчастной хлипкой дверью находилась та единственная, которая одновременно и могла ему помочь, и не могла. Она была способна вмиг избавить его от этой боли, от болезни, он думал об этом с десяток раз с тех пор, как привел ее в Дождь, однако, каждый раз задавался вопросом: а какой смысл? Лечить того, кто и так уже давно предопределил свою судьбу и свой конец. Таблетки вполне продержат его до нужного дня, а исцеление лишь даст горькую ложную надежду. Ни к чему. Ведь эти самые ложные надежды он душил каждый день, одну за одной. Душил, когда думал бросить к черту всю эту миссию и сознаться во всем родной деревне и брату. Душил, когда, только начав принимать таблетки, думал, что полностью вылечится. Душил, когда эта глупая испуганная девчонка свалилась, как снег на голову и каждый раз, когда видел огонек надежды в зеленых глазах, тоже. Она не вписывалась ни в один его план. Совсем никак. Момент икс стремительно приближался, и он не мог допустить, чтобы все поплыло из-за того, что нашелся человек, который пытается оправдать его, вывести наружу все, что так тщательно скрывалось долгие годы. Нет, нельзя было дать себя раскусить. Нельзя было давать ни малейшего шанса образоваться этой связи. Нельзя. «Когда же ты поймешь, что, чем больше ты будешь ко мне приближаться, тем сильнее я буду изводить тебя?» Вспомнился разговор двухдневной давности. Ну, как вспомнился. И не забывался. Нет, ему не было стыдно за свои слова. Так надо. Он – Итачи Учиха, делал в своей жизни вещи и похуже, чем обидеть девушку. «Мне очень жаль. Ты встретила не того.» «Сколько я проспала? Вода ледяная!» Саюри поспешила включить горячую воду. Чуть согревшись и всполоснув волосы, она, наконец, окончательно отошла от изнурительного дневного сна и начала было вылезать, как из-за двери вновь раздался душераздирающий кашель нукенина. Сердце упало, и, только и успев завернуться в большое махровое полотенце, блондинка выбежала в комнату и ужаснулась: Итачи лежал, согнувшись пополам на кровати, зажимал рот, а по пальцам струилась кровь. Рядом валялось несколько испачканных салфеток. Присев на полу у самого края кровати, она смогла получше рассмотреть его: лицо снова как полотно, лоб покрыт испариной, один глаз покраснел от лопнувшего сосуда, весь подбородок измазан кровью. Ему было очень плохо. «Я должна ему помочь? Или… Да к черту, я не могу на это смотреть!» Аккуратно убрав челку, девушка попыталась приложить руку к мокрому лбу, однако, была мгновенно схвачена за запястье окровавленными пальцами. – Не надо. Не трогай меня. – Губы, тонкие, сухие, красные, едва шевелились. Голос совсем охрип, сел. От прежнего чарующего бархата не осталось и следа. Это был голос умирающего человека, но никак не молодого сильного мужчины. – Я не буду вас лечить, если вы сами того не хотите. Но дайте хотя бы облегчить симптомы. Вы же задохнетесь! – С полминуты он думал и уже было отпустил ее правую руку, как вновь зашелся кашлем. Зажав рот, шиноби машинально схватился уже за ее левую руку, сдавливая маленькую ладонь в своей. Нужно было действовать. – Пожалуйста, перевернитесь на спину. Уложив больного в удобное положение, Саюри аккуратно провела холодными пальцами по голой коже, двигаясь от груди к животу и обратно. Очень сложно было сконцентрироваться, когда парень постоянно дергался, дрожал и до боли стискивал ее ладонь, по-прежнему не желая отпускать, но ей все же удалось поймать тот самый активно действующий болевой сигнал, что сейчас и вызывал такое состояние. Снять симптомы было несложно, поэтому, Саюри решила немного слукавить: одновременно с поставленной задачей, попыталась проникнуть глубже, выясняя истинную причину заболевания. «Ну и что, что он не согласен. Раз я помогаю, то имею право знать. Как я и думала. Распад.» Через какое-то время он задышал, глубоко и чисто. Черные волосы слиплись на лбу от пота, глаза были прикрыты, он будто отходил от шока. – Что это было? – Только спустя пару минут, более-менее восстановив дыхание, Итачи решился спросить. – Я больше не чувствую боли. Все прошло. – Ничего не прошло. Я только сняла проявления болезни. В ваших легких происходит процесс распада тканей. Вы знали об этом? – Она отстраненно смотрела куда-то в сторону, стараясь даже не сталкиваться с ним взглядами, все еще сидя на полу в одном полотенце. Шиноби совершенно не спешил отвечать. В прочем, как и отпускать ее руку. – Итачи-сан. Ваша болезнь уничтожает ткани легких, и скоро процесс перейдет на другие органы. Он уже запущен, как цепная реакция. Вам нужно лечение, и я могу его дать. – Мне не нужно лечение. – Вы умираете. Она так и не решилась посмотреть ему в глаза. В комнате повисло молчание. Он прекрасно знал все, что она говорила. Знал на протяжении долгого времени. Но почему услышать это из уст другого человека было так…так, словно он уже мёртв. – Хочешь помочь - значит из всего, что я тебе сказал, ты так ничего и не поняла? Вот оно. Снова об этом. Даже побывав на волоске от смерти, он не забывал ткнуть в это лицом. Неторопливо высвободив влажную ладонь из его руки, Саюри, придерживая полотенце, поднялась. – Это же мое задание. Разве не для этого я здесь? – Не дожидаясь ответа, она вновь юркнула за дверь ванной комнаты. Время близилось к сумеркам. Потихоньку загорались яркие огоньки домов напротив, украшенных еще днем, и она завороженно наблюдала за их игривыми переливами, устроившись на подоконнике и приложив ладони к стеклу. Улица начинала пустеть: видимо, все потихоньку собирались в центре города, где должно было проходить основное действие фестиваля. Праздник начинался. «Как же хочется сейчас оказаться там, а не здесь, в четырех стенах с этим невыносимым упертым парнем. Хоть одним глазком бы посмотреть. Вряд ли когда-нибудь снова предоставится шанс.» Послышался тяжелый вздох – ее собственный, а затем и хлопнула дверь. Обернувшись, она обнаружила, что осталась в номере совершенно одна. «Нет, ну просто встал и ушел! Еще днем лежал умирал, а тут на тебе. И куда? А я почему должна тут сидеть?!» Итачи не было около получаса, и она уже и не надеялась на его возвращение. «Может, опять развлекаться ушел? Тогда, до утра не появится.» - Эта мысль, пусть и колола, но еще раз напоминала о том, что, лучше ей вообще лишний раз не думать ни, где он, ни, с кем, ни, когда вернется. Но, тем не менее, вопреки всем ожиданиям, вернулся. – Переоденься. – Нукенин кинул на кровать стопку одежды, другую держа в руках. «Это, что, юката и сабо?» – Зачем это? Что не так с моей одеждой? – На улице все одеты традиционно, нельзя привлекать внимание. Нас и так ищут. – Но куда мы… – Она не успела договорить, сразу была перебита. – Можешь считать это платой за помощь. Переоденься в ванной. – Безразлично кинув последние фразы, он уже начал было снимать футболку. Саюри как ошпаренная схватила все вещи и сиганула за дверь. Прижавшись к холодной кафельной стене, она не могла поверить в происходящее. «Что за глупости? Мне кажется, или кто-то просто не может признаться, что тоже хочет погулять на празднике? Вот ведь толстокожий! А впрочем, какая разница? Я увижу фестиваль!» От предвкушения учащенно билось сердце. Она переоделась быстро, как могла, уложила волосы в пучок на затылке и, стараясь не показывать бушующего внутри волнения, аккуратно проскользнула обратно в комнату. Вот только все попытки что-либо скрыть мгновенно провалились, когда Саюри увидела его. Итачи стоял у окна, разглядывая что-то снаружи. Волосы были собраны в привычный низкий хвост. Одежду шиноби сменила длинная темно-синяя, почти черная, юката, подчеркивающая величественный рост и благородную осанку. Он выглядел почти неживым с этими легкими отблесками ярких уличных цветных фонарей на бледной коже, с этими прикрытыми глазами, задумчивым видом. Вся эта картина была будто нарисована, и она просто не могла ни отвести глаз, ни лишний раз вздохнуть. Он был прекрасен. Нарушив тишину, Итачи медленно повернулся и направился в ее сторону. – Ты готова? – Ответить сил просто не было. Саюри чувствовала, как против воли щеки покрывает румянец, как потеют ладони, учащается пульс, но совершенно ничего не могла с собой поделать. Его голос был столь же магическим, сколь и он сам. Выглядел ли этот парень теперь как гнусный грубый убийца, из раза в раз топчущий все ее чувства? Нет.