Путь (временно заморожен, см.прим.)

Эта ночь была холоднее всех предыдущих и настолько тихой, что, казалось, если бы не приглушенный уютный треск поленьев в разведенном на скорую руку костре, можно было и вовсе сойти с ума. Колючий ветер уже не завывал, лишь бесшумным дуновением пробирал дрожью до самых костей, но плотная ткань плаща, в которую с каждым таким порывом куталась девушка, могла позволить телу не замерзнуть окончательно. От леденящего же душу молчания, повисшего между двумя сидящими друг напротив друга людьми, казалось, не спасло бы даже самое жаркое пламя. Саюри изредка украдкой поглядывала на нукенина, что так задумчиво и неподвижно застыл взглядом на искрящемся костре. По бледной коже мягко расползались отражения языков пламени, подсвечивая ее теплым желтоватым свечением, отражаясь бликами в чуть прикрытых ониксовых глазах, что теперь казались даже глубже, оттеняя пушистый веер ресниц, и весь его образ от этого мгновенно становился в ее глазах почти мистическим. Она всегда считала его невероятно красивым мужчиной, но сейчас на ее фоне Итачи мог бы приобрести звание «идеального». Сама же девушка чувствовала себя крайне неуютно рядом с ним: грязная, помятая и давно не меняная одежда, волосы, что и так были не первой свежести до покраски, а теперь еще неровно срезанные, сухие и спутавшиеся от обилия нанесенных на них чернил, что также виднелись небольшими пятнами где-то на шее и лице. Будь в тот момент не так холодно, она с радостью нырнула бы в любую ближайшую реку, лишь бы отмыться и привести себя в порядок. Фатальное различие с Учихой, пусть сейчас и в опрятности, по-настоящему душило, и ей совершенно не хотелось, чтобы он видел ее такой. Пара капель бесшумно упала и разбилась о землю. «Дождь?» Отлично. Только этого не хватало для полного счастья. Или это так исполнилось желание помыться? За какие-то пару минут разыгрался нешуточный ливень. Костер уже потух и напоминал о себе едва заметным дымом, растворяющимся в темноте, в которую тут же погрузилось все вокруг. Саюри поспешила натянуть капюшон, как и советовал Дей. Еще не хватало обтечь и измазаться черной жижей для большей красочности образа восставшей из мертвых, на которую она и так уже немало походила. Дождь, вкупе с ночным осенним воздухом, казался по-настоящему ледяным, и от этого плащом, который тут же насквозь промок, было не спастись. Саюри нервно повела плечами, съежилась, сжавшись в дрожащий комок, и покрепче обхватила себя руками, безысходно закрыв глаза. Сколько будет идти дождь? Замерзнет она насмерть или нет? Может ли эта ночь стать еще более неприятной? Сильно ли «потекли» волосы? А Итачи сейчас тоже холодно или и тут он ее обойдет? В голове у нее было много вопросов, глупых, бессмысленных, но ни один из них не мог отвлечь ее хоть на секунду от ощущения тысячи пронзающих все тело игл. Неизвестно, сколько она так просидела, тихо мечтая по щелчку оказаться в каком-нибудь теплом уютном гостиничном номере и принять горячую ванну, прежде чем сбоку в темноте послышалось какое-то движение, а затем и что-то прикоснулось к спине. На мгновение Саюри почувствовала тепло и лишь запоздало поняла, что это был Итачи. Усевшись позади так, чтобы она смогла разместиться между согнутых в коленях ног, нукенин плотно прижался к ее спине. На голову девушки тут же приземлилась каса, а на плечо – его подбородок. В ответ на сомнительную рефлекторную попытку отстраниться, крепкие руки обхватили дрожащую переводчицу, сцепившись пальцами в замок и с силой прижимая к себе уверенными объятиями, и она уже не понимала, бьется ее сердце или нет. – Итачи-сан…– практически беззвучно прошептали ледяные губы. В горле резко пересохло. Саюри чувствовала его дыхание на своей щеке, чувствовала напряженное, теплое, но, не менее промокшее, тело, и не понятно, как это тепло он умудрялся сохранять. Сквозь запах сырой земли и леса, она чувствовала и другой, Его запах, полностью обволакивающий сознание приятной негой, и ей хотелось то ли задохнуться, то ли расплакаться от той величественности и, одновременно, нежности, что исходили от всех его прикосновений. Щеки же вспыхнули алым румянцем смущения, и она была безмерно счастлива, что в темноте он никак не смог бы этого увидеть, с трудом осознавая, что все это происходит на самом деле. А еще, от того, что, несмотря на имеющийся повод, он не стал отдаляться. Не захотел? Саюри долго сидела в его объятиях, думая о том, что, неплохая, все-таки, штука, этот дождь. Хорошо, что во внешнем мире он был. Ее заветное желание было исполнено еще через два дня. Когда на горизонте показались редкие домики – начало некой деревушки – она готова была буквально прыгать от счастья. – Остановимся здесь на два-три дня. Пусть все поутихнет, – тихо констатировал Итачи, следуя вдоль широкой улицы, достаточно безлюдной в такую неприятную погоду: снова шел дождь. – А у нас есть на это время? – с плохой скрытой радостью в голосе протянула переводчица. Все, чего ей хотелось – принять ванну и упасть в кровать. А уж отдохнуть целых пару дней было бы очень кстати. После всего пережитого за прошедшие две недели последние остатки сил, как физических, так и моральных, стремительно покидали ее. – Насколько мне известно, мы не ограничены во времени, – с присущим себе спокойствием отозвался нукенин. – Да…верно, – нет, довольную улыбку, все же, сдержать не получится. В этот раз Учиха, похоже, решил проявить себя как настоящий джентльмен, уступив ванну тому, кто действительно объективно в ней нуждался. В свете последних же событий, никто не спорил с тем, что разделяться, даже стенкой соседних номеров, было бы попросту опрометчиво и безответственно, потому этот вопрос даже не поднимался. Но ее и так все устраивало, да и кровати в этот раз было целых две. Впервые за долгое время взглянув на себя в зеркало, Саюри сначала не поняла, видит ли перед собой призрака или живой труп. «О, боже. И на это он смотрел последние два дня?» Резко стало не по себе. Почему-то, когда дело касалось Итачи, ее как никогда начинало волновать чужое мнение. Что он подумает? Как отреагирует на те или иные ее слова или действия? Считает ли он ее красивой? «Нет. Такое точно нельзя считать красивым» - криво ухмыльнулась Саюри, с силой натираясь гостиничным мылом, только бы поскорее смыть с себя всю дорожную грязь и пыль. Чернила с волос стремительно смывались, оставляя за собой какой-то грязно-серый неровный оттенок и, как бы Саюри ни старалась, избавиться от него так и не удалось. Хотя, смысл. По дороге до гостиницы Итачи уже купил нормальную краску, так же, как и свежую одежду и обувь, и сегодня вечером ей предстояло окончательно преобразиться в новую Саюри. Он не спрашивал, зачем нужен был весь этот маскарад. Скорее всего, Зецу уже все подробно изложил ему, когда связывался для планирования встречи с Деем. Но даже всезнающий Зецу точно не мог знать всех подробностей, кроме общих фактов. Неужели ему не было ни капли интересно, что же, все-таки, на самом деле происходило с ней в плену? Укутавшись в простенький серый гостиничный халат, Саюри, с тяжелым вздохом последний раз кинув взгляд в зеркало, тихонько приоткрыла дверь и направилась за забытой на тумбе краской, но на миг застыла. Взгляд быстро уловил всю ту небрежную красоту силуэта, представшего перед ней, вынуждая невольно затаить дыхание. Учиха, подогнув одну ногу, сидел на полу, опершись спиной о каркас ее кровати и задумчиво вглядывался в размытый грязный пасмурный пейзаж за окном. И что же он пытался там высмотреть? Теплый мягкий свет лампы, будто нарочито контрастируя с уличной сыростью и холодом, приятно обволакивал весь его образ, и в который раз она поймала себя на мысли, что иногда от него просто невозможно было отвести глаз. Краска же мирно покоилась в его руке. – Ты уже закончила? – отвлек Саюри тихий голос, звучащий непривычно расслабленно, и столкнувшись с ним взглядами, ей стоило огромных усилий не отвести в сторону свой. – Да, я пришла за…за краской, – чему стоило бы в тот момент по-настоящему порадоваться – так это румяным после горячей ванны щекам, за которыми легко можно было скрыть подступающее смущение. Это было так непривычно, находиться с ним вдвоем, наедине, вдали от всех остальных, и осознавать, что им придется провести вместе еще множество таких вечеров. Непривычно, неловко, но так по-странному приятно. – Я помогу, – незамедлительно поднявшись, нукенин в пару шагов приблизился и, чуть задержав взгляд на удивленном лице, проследовал в ванну, захватив с собой табурет, что стоял за столом. – Да я бы и сама справилась, – неловко замахав руками, поспешила отговорить его блондинка, но парень всем видом показал, что просто пропустит это высказывание мимо ушей. Ей ничего не оставалось, кроме как, с обреченным вздохом, опуститься на поставленный у раковины с зеркалом стул. Легкие невесомые прикосновения рук, наносящих состав, успокаивали и даже убаюкивали, а его лицо в отражении зеркала выглядело сосредоточенным, что казалось таким необычным, учитывая то, чем приходится заниматься настоящему шиноби. Это было почти что нелепо, но та серьезность, с которой он отнесся к данному вопросу, и то внимание, которое он уделял, бесконтрольным потоком тепла вливались в самое ее сердце. Саюри понимала, что необъяснимым образом начинает всецело доверять ему. И как же хотелось, чтобы и он, хотя бы немного, начал доверять ей. – Не расскажешь, что произошло? Поблизости сейчас никого нет, – послышалось как бы невзначай. Удивленный взгляд скользнул по мужскому отражению в зеркале. «Значит, все-таки, интересно?» Прикрыть глаза, чтобы больше не видеть его, и с силой закусить изнутри щеку оказалось единственной возможностью сдержать рвущуюся наружу улыбку. По мере рассказа, было видно, что Учиха о чем-то задумался. Уже покончив с красителем и отложив баночку в сторону, он небрежно приземлился на краешек ванны, машинально чуть потирая пальцами блеклое эмалевое покрытие. Его взгляд бесцельно застыл на холодном кафельном полу, и лишь спустя минуту, темные брови как-то напряженно свелись к переносице. – Это грубая ошибка, – спустя несколько минут монолога, перебил слова голос с нотками плохо скрытого удивления и, казалось, более повышенный, чем прежде. Девушка неприятно поежилась. – Он наверняка всё знает, – темная бровь раздраженно взметнулась вверх. С горечью подтверждая уже точность всех догадок, Саюри кивнула и виновато опустила голову. – Я думала об этом. Тогда почему он ничего не предпринял, чтобы остановить меня? Итачи, выждав паузу, прикрыл глаза и как-то устало выдохнул. – В этом мире никто не действует незамедлительно и опрометчиво, как ты, – прозвучало с явным укором. – Скорее всего, он просто ждет твоих дальнейших действий. Отбери он у тебя в тот момент свиток, никогда бы не узнал, зачем он тебе так понадобился. К тому же, я уверен, нападение на Дейдару не было случайностью. – Да, он сказал, что это было очень странно. Нападавший появился будто из воздуха, так, что он и не услышал приближения. А, ранив, просто снова исчез. Даже лицо не засветил. – Экстренная ситуация, – отчеканил строгий голос. – Он не доверял тебе и до этого. Но ты сидела тихо и ничего не предпринимала. Экстренная ситуация и спешка толкают объект слежки на совершение действий. Зачастую, самых опрометчивых. Все медленно начало раскладываться по полочкам в голове после его слов. И правда. Лидер не тот человек, что будет в лоб говорить, что знает о твоем обмане, когда еще даже неизвестна цель этого обмана. А случайное нападение на Дея было не таким уж случайным. Когда Пэйн смотрел на нее тогда, в кабинете, в последний раз, та странная ухмылка на его губах была не просто незначительным жестом, нет. Это был самый настоящий предвестник беды. – Отдай мне его, – Итачи небрежно потер переносицу. Было видно, что вся эта ситуация явно не вписывалась в его планы, и от этого на душе становилось по-настоящему паршиво. – Возьмите, он в правом кармане плаща. Как только Учиха покинул ванную, Саюри поспешила защелкнуть замок на двери и устало облокотилась о край раковины. Ей не понравилась услышанная теория о нападении на Дея. Сложно было поверить в то, что Лидер сам мог причинить вред своему же человеку, только бы вывести ее на чистую воду. Но еще больше ей не нравилась мысль о том, что блондин пострадал именно из-за ее опрометчивых действий. Возможно ли, что когда-нибудь из-за нее так же пострадает и Итачи? По коже пробежали мурашки от воспоминаний о многочисленных снах, где все это казалось таким реальным, и одновременно свело от волнения живот. Возможно, ей не стоило бы беспокоиться о судьбе преступников, что так жестоко обходились с другими людьми, однако, переломить саму себя и собственные чувства казалось уже невозможным. События последних месяцев слишком сильно ударили по всем принципам и представлениям о правильном, что закладывались в голове с самого детства, а мир окончательно перестал разграничиваться лишь на добро и зло. Спустя минут двадцать, наконец, покинув ванную, она застала своего спутника за весьма необычным занятием. – Ну, как, всё перевели? – с легкой ухмылкой протянула Саюри, облокотившись о дверной косяк. В такой неприятной ситуации сохранять хотя бы видимость оптимизма было нелегко, но сам вид нукенина, расположившегося на кровати и сосредоточенно бегающего глазами по строчкам, в которых он, конечно же, ни слова не понимал, каждый раз напряженно хмуря брови, не мог не вызвать улыбку. Итачи лишь смерил ее тяжелым взглядом, устало «умылся» ладонями и шумно выдохнул. Оставалось лишь гадать, усталость ли, или же положение «в одной идущей ко дну лодке» заставляло его с каждой минутой все менее тщательно скрывать примитивные эмоции. – Зря ты его взяла. Это очень серьезная улика. – Да. Но какая теперь разница? Как вы и сказали, Лидер и раньше мне не доверял. Так что, это ничего не изменит. Знаете, – бесшумно выдохнув, Саюри позволила себе чуть расслабиться и подойти ближе, присаживаясь на самый краешек его кровати и чуть придвинув свиток к себе, – мне всегда казалось, что он отличается от остальных. Может, поэтому я схватила именно его. – Чем же? – недоуменно взметнулась вверх темная аккуратная бровь. – Ну, – послышался тихий смешок, – он самый маленький. Меньше остальных, что были в сундуке. А еще, как будто, самый непонятный. – Ты еще не приступала к нему? Переводчица отрицательно покачала головой. – Вы никогда не спрашивали меня о том, что там написано, вам совсем не интересно? – Нет, – сухо отозвался Учиха, убрав свиток под подушку и откидываясь на изголовье кровати. – А мне интересно. Все люди, которых я знала с самого детства, умерли за этот сундук. И это так странно, понимать, что из всех переводов я пока что не узнала чего-то важного. Чего-то, за что действительно стоило бы умереть. Это…злит немного. Наверно. Саюри сама не понимала, зачем завела этот разговор, зачем рассказывала ему о своих мыслях. Раньше бы она ни за что так не поступила, однако, теперь, всё нутро будто бы кричало ей о том, что этому человеку можно доверять, даже если речь идет о самых потаенных страхах и волнениях. Заинтересованный взгляд шиноби косо скользнул по ней, улавливая странные смешанные эмоции, отражающиеся в опущенных зеленых глазах, и мягкие рыжеватые блики желтоватого света на, теперь уже, тепло-шоколадных волосах. Он не мог выделить главную причину ее хорошо ощутимого внутреннего беспокойства. – Вы долго отсутствовали. Позвольте обследовать вас перед сном, это не займет много времени. Получив одобрительный кивок, она осторожно придвинулась чуть ближе. «Практически чисто. Странно, ведь в прошлый раз оставалось гораздо больше очагов. Неужели его организм, наконец, и сам начал бороться? Тогда, это в последний раз, так получается?» В те несколько минут, что чакра проникала в пораженные клетки легких шиноби и постепенно очищала их, Саюри ощущала под пальцами размеренное биение сердца, плавно поднимающуюся и опускающуюся при необычайно чистом дыхании грудь, сама не до конца понимая, что же радует ее больше: то, что задание выполнено и скоро она получит заветный ключик к своему прошлому, или же то, что небезразличный ей человек больше не будет страдать от нескончаемых болезненных приступов? Была лишь одна ложка дегтя во всей этой сказочной истории: она продолжала ему врать. – В твоем кармане были еще бумаги на том языке, – без интереса констатировал Итачи, чем очень удивил ее. Она периодически и вовсе забывала о существовании свертка с листами из храма, потому что, по сравнению со свитками из сундука, они казались не такими уж и важными. Ведь, казалось, нужны они были только ради сносок. – Это мое. Собственное. Я их не крала, если вы об этом. – Кто такой Кайто Накамура? Листок с именем этого человека выпал, когда я взял те бумаги. – А? – рука сильно дрогнула, едва не прервав технику. Растерянный взгляд скользнул по лицу Итачи, и, казалось, этот вопрос его уже заинтересовал. – Это...я не знаю. Этот клочок бумаги, он у меня с детства. Но я представления не имею, кем может быть этот человек. Странно было спустя столько времени вновь услышать вслух это имя. Она давно не вспоминала о нем. Кажется, в последний раз по поводу загадочного имени интересовалась еще Ханаоги. "Сколько времени прошло с тех дней..." – Почему вы спрашиваете? – Это имя показалось мне знакомым. Кажется, я где-то его слышал. Я удивился, когда нашел нечто подобное у тебя. – Наверно, оно кажется очень распространенным. Я и сама удивлена, откуда оно у меня взялось. – Это может быть кто-то из твоего прошлого. Ты никогда не хотела разузнать об этом больше? Вздрогнув, она почувствовала, как кольнуло где-то в груди. Конечно, она хотела разузнать. Конечно, она пыталась. Посредством обмана его самого. Взгляд виновато опустился, и она окончательно поникла. И зачем он только завел разговор об этом. Неожиданно, теплая ладонь нукенина накрыла ее и чуть сжала. Он уже делал так, когда-то давно, но и ее сердце от этого меньше сжиматься не стало. Саюри вопросительно заглянула в такие завораживающие ониксовые глаза и могла бы поклясться, что увидела в них тень заботы. – Насчет свитка. В случае чего, я возьму вину на себя. Пусть это будут мои корыстные мотивы, и я стану далеко не первым членом организации, что решил преследовать свои цели. Мне за это ничего серьезного не будет. «Зачем?» Она долго вглядывалась в его лицо, будто видела впервые, пытаясь зацепиться хоть за что-то, что могло бы объяснить такое его решение. Забота. Беспокойство. Ответственность. Что это? От Учихи Итачи, жестокого, грубого, холодного, которого она встретила в организации, не осталось и следа. Теперь он, скорее, стал тем самым незнакомцем, что впервые спас ее. Таким же необычным, загадочным, притягательным. Добрым. «Зачем?» Где-то в глубине души отдаленно затаилась мысль, доселе спрятанная под семью замками – просто, чтобы не питать ложных надежд. Вот только теперь продолжать слепо не замечать ее казалось уже просто откровенной глупостью. Может ли быть, что все ее чувства не были так уж безответны? Одна лишь мысль об этом заставляла сердце неистово трепыхаться в сдавленной сбитым дыханием грудной клетке, а желудок скручиваться в узел в приступе волнения. На самом деле, ей бы хотелось сбежать, лишь бы не увидеть ни единого намека на истинное значение этих слов. Она была не готова получить ответ на этот непростой вопрос. Отрицательный ответ. – Спасибо. Но вы и так очень много сделали для меня. Я не могу позволить вам снова рисковать собой из-за моих ошибок. Только мне нести за это ответственность. Если у нас не получится… – У нас получится. И это был не вопрос. Я так решил, – уже повелительным тоном раздался мягкий бархат мужского голоса, показывая, что возражения не принимаются. И что это было? Очередной акт помощи неудачникам? Или же, действительно, нечто большее, чем просто «задание»? Но это уже было неважно. – Спасибо, Итачи-сан, – осторожно убрав руку и спешно переместившись на свою кровать, девушка поспешила нырнуть под одеяло и щелкнуть выключателем лампы, что стояла на тумбе между двумя кроватями, погружая комнату во тьму и оставляя в полном недоумении нукенина. Голова начинала кипеть от мыслей. Ей безумно хотелось, чтобы все это оказалось правдой, вот только желание перевешивал леденящий душу страх. Страх, что это все лишь надуманность. Что всё его внимание – не в серьез. Страх быть отвергнутой. Ведь может ли такой человек, как Итачи Учиха, почувствовать что-то к неудачнице, приносящей ему одни проблемы? Он был прав, когда говорил это раньше. Сейчас она чувствовала это остро, как никогда. Была уже глубокая ночь. На улице вновь разразился мощный ливень, шумным гулом заполоняя все вокруг, а свирепые порывы ветра завывали, точно раненый зверь. Казалось, сама стихия решила сегодня уничтожить это небольшое безобидное селение, настолько необъятной была ее мощь. Окна далеко не свежего здания гостиницы ощутимо продувало, заставляя иногда покрываться мурашками даже под плотным теплым одеялом. Этой ночью Учихе Итачи не спалось. Он никогда не любил такую погоду: она часто напоминала ему о самой болезненной ночи в его жизни, тисками вытягивая из подсознания отвратительные воспоминания, и, стоило лишь закрыть глаза, картинки одна за одной всплывали настолько явно и отчетливо, будто бы все это происходило в реальном времени, а не много лет назад. Бороться же с подобным наваждением за все время он так и не научился. Пытаясь как-то отвлечься от гнетущих мыслей, парень запустил одну руку под подушку, нащупывая то, что могло стать фатальным крахом всего его задания и, одновременно, было и частью него. «Я не могу просто вложить неизвестное оружие в их руки, пока сам не разберусь, что это. Это не противоречит тому, что я должен был делать изначально, и, в то же время, ставит все под удар. Он больше не доверяет мне. Но ведь я не мог поступить иначе, пусть это и не входило в план. Или, я снова обманываю сам себя? Я делаю это, потому что должен, или, потому что хочу?» Итачи едва заметно ухмыльнулся и перевернулся на другой бок в такт с тихо скрипнувшей кроватью, а взгляд приковался к едва различимой в темноте фигуре девушки на соседней кровати. «Ты уже давно сам знаешь ответ на этот вопрос. Хватит.» Она не спала, хоть и прикидывалась таковой. Он точно знал это, слышал по неровному дыханию, видел по чуть вздрагивающим плечам в ответ на каждый раздающийся за окном раскат грома, но не хотел больше заводить каких-либо разговоров. Он так же точно знал, что больше не может сопротивляться тому, что чувствует, как бы ни хотел. Препятствием была лишь она сама. Одно дело – ее доверчивый, восторженный щенячий взгляд, который он периодически на себе ловил, другое – то, что она подсознательно продолжала осторожничать в каждом своем слове или действии, сохраняя разграничительную черту даже в этом «вы», о котором он ее и не просил. А последняя попытка позаботиться и проявить хоть какую-то толику чувств, что и без того тяжело ему давалось, просто была спущена в унитаз. Все это действительно начинало беспокоить особенно сильно, ведь он только начал понемногу мириться с весомой значимостью присутствия этого человека в своей жизни. Раньше подобного не происходило. Раньше он не думал, что все еще способен по кому-то скучать. Волноваться о ком-то и хотеть оберегать. Но, помимо всего прочего, было и еще кое-что. Что-то, что гложило его, но Учиха совершенно точно не мог никого об этом спросить. Будь то Дейдара или же Зецу, такой вопрос вызовет еще больше ненужных подозрений. Сама же Саюри вряд ли смогла бы ответить. «Почему Зецу нашел ее в тридцати километрах от Конохи? Нет, не так. Зачем ее вели в Коноху?» Когда Зецу докладывал ему обстановку во время связи, то не забыл упомянуть этот маленький факт. Возможно, пытался дать понять, что Учиха уже подозревается в ведении двойной игры и таким образом пытался подловить его. Но сам-то Итачи прекрасно знал, что не имел к этому никакого отношения. Тогда, кто? Вот это еще предстояло выяснить. Один инцидент в Дожде еще можно было списать на случайность, однако, второй уже наталкивал на размышления. И что-то ему подсказывало, что недалек и третий. А, как известно, три – это уже закономерность. Уже ближе к рассвету порывистые завывания ветра поутихли, однако, дождь по-прежнему продолжал отбивать ритмичную дробь по крыше небольшого здания гостиницы. Казалось, сама погода, тоскливая, мрачная и угрюмая, отражала настроение так и не сумевшей уснуть девушки. Проворочавшись всю ночь, она так и не смогла найти ответ, как же перебороть свой страх совершить поступок, который, возможно, уничтожит всё, над чем было проделано столько работы? И не только с ее стороны. Сама возможность разрушить ту тонкую шаткую грань хороших отношений, над выстраиванием которых так старались они оба, где-то переступая через себя, где-то давя свою гордость, борясь с недопониманием, приводила Саюри в дикий ужас. Но не думать об этом она уже просто не могла. Ведь, очевидно, что между ними что-то происходило, и началось это далеко не только что, по крайне мере, у нее самой. А вот что же делать с, на первый взгляд, недвусмысленными жестами самого Итачи? Если бы она не знала его, то и вовсе не сомневалась бы в природе этих знаков внимания, однако, всё то, что было «до», оставило слишком сильный отпечаток. Это был главный вопрос, и она была абсолютно уверена, что сам Итачи со своим тяжелым характером никогда не скажет правды, но сжимающееся от каждого воспоминания о его прикосновениях сердце было уже не успокоить. Миллионы мурашек прокатились по телу, стоило лишь босым ступням коснуться холодного пола, и, тихо, стараясь миновать любую реакцию на движения со стороны скрипучей кровати, Саюри, привстав, в один шаг преодолела расстояние до соседней, присаживаясь рядом на самый край. Взгляд в полумраке зацепился за мирно спящего шиноби. Впервые его всегда холодное и напряженное лицо выражало полное умиротворение. Она никогда не могла оторвать от него взгляд, но сейчас – особенно. По коже прошелся холодок. Иногда, она начинала бояться саму себя и этой слепой зависимости от этого мужчины. Когда она появилась? В какой момент находиться вдали от него стало настолько невыносимо? Саюри не знала, но точно решила, что не может больше сбегать от самой себя. Это неправильно – всегда бояться, сомневаться и прятаться. Так нельзя. В этом мире принято рисковать. Риск – это то, что может, как погубить жизнь, но, так же, и спасти. Всё-таки, шансы на оба исхода были равны, и это единственно, что давало силы. Может, все это и было глупо, жалко и неправильно, но, разве только он имел право совершать странные поступки? «Просто закрой глаза и сделай это.» Когда охладевшие, пересохшие и покусанные от волнения губы коснулись его, мягких и теплых, ей показалось, что весь мир вокруг перестал существовать. Саюри не дышала: боялась выдать одно лишь свое присутствие, а воздух просто не мог попасть в сдавленные легкие. Это мгновение продлилось всего несколько секунд, но ничего безумнее в своей жизни, ей казалось, она не совершала, а отстранившись, даже не удивилась увиденному: черные глаза в упор смотрели на нее. Их владелец явно ждал объяснений. Выпрямившись, девушка нервно убрала прядь волос за ухо и поджала губы. Перегруженный мозг не выдал ни одного оправдания, отпустив все мысли, но это было ожидаемо. Такому сложно придумать разумную причину, да и не было смысла пытаться всё разъяснить. Тут было только два варианта: либо ее чувства принимают, либо растаптывают в хлам. К любому из исходов она была готова. Ну, почти к любому. – Это в благодарность? – теплые пальцы обвили ее запястье и крепко сжали, будто бы он боялся, что она сбежит. Как ей и свойственно. Саюри мысленно ухмыльнулась. Итачи было сложно застать врасплох, но настолько? Одной своей фразой он, зачем-то, кинул ей спасательный круг, ведь это было именно то самое единственно уместное оправдание, которым можно было бы воспользоваться. «Хочет замять это так?» – Нет, – жестче, чем следовало, послышалось в ответ. Отчего-то стало безумно обидно. Выставляя все в таком формате, он не отшивал ее, а показывал, что даже мысли не допускает о существовании каких-либо чувств. Но ведь они были. Чувства к нему были единственным, к чему она пришла сама. Они были более настоящими, чем всё в ее жизни. Нукенин приподнялся на кровати и сел. В полумраке сложно было различить, что же отобразилось на его лице, однако, послышавшийся тяжелый вздох, казалось, не предвещал ничего хорошего. Сердце болезненно сжалось в приступе подступающих слез, хоть она и поклялась держать себя в руках. Хорошо, что было темно. – Я сотни раз давал тебе шанс не подписываться на это, но ты так и не воспользовалась. Сейчас, я даю тебе последний, чтобы просто уйти, – голос Итачи звучал тихо и, даже, вкрадчиво, будто бы он сам сомневался в собственных словах и в их правильности. Это было непривычно. – А что, если я не хочу уходить? – собственный же было не узнать, настолько надломленным и слабым он слышался, а слова и вовсе были самым жалким, что она когда-либо кому-либо говорила. Хотелось сгореть со стыда и провалиться куда-нибудь. Наверно, он должен был что-то да сказать, но нужные слова так и не пришли. Не успел рваный выдох сорваться с губ, как они тут же были пойманы в горячий настойчивый поцелуй, а сильные руки, упрямо сжав бедра, притянули девушку ближе, заставляя сознание полностью раствориться в моменте. Прижавшись всем телом, она могла чувствовать неистовые удары сердца в широкой груди, и оно точно не могло лгать. Он хотел быть с ней ровно на столько же, на сколько того хотела Саюри. В это сложно было поверить, но, разве, все его прикосновения, отдающиеся миллиардами вспышек в голове, могли говорить об обратном? Нукенин покрывал легкими невесомыми поцелуями всё лицо, и каждый из них отзывался почти физически ощутимой сладкой болью в груди, затем, отстранившись, уткнулся носом в шею переводчицы, обжигая кожу тяжелым шумным дыханием и по-прежнему не ослабляя стальных объятий. – Я эгоист. Даже, когда тебе будет больно, даже, если ты сама захочешь уйти, я уже не отпущу тебя, – Слышался хриплый голос у самого уха, но, кроме последних слов, она уже ничего не хотела воспринимать. Всё внутри переполняло всепоглощающее счастье. – Это всё, чего я хочу, – попытка обвить крепкую шею парня руками не увенчалась успехом. Он тут же отстранился, заключая ее ладони в свои, и вновь усмехнулся, прижавшись горячим лбом к ее. – Ты пока еще ничего не знаешь обо мне, чтобы так говорить, – будто бы опровергая собственные слова, Итачи вновь коснулся ее губ своими, но на этот раз нежно и легко, словно с его плеч спал какой-то непосильный груз, сковывавший его все это время. – Так что, подумай над этим еще, и подумай хорошо. Я не буду тебя торопить. «Подумай, хочешь ли ты отдавать своё сердце человеку, которого всё равно потеряешь». – У вас чудовищный характер, – безысходно выдохнув, прошептала переводчица. – Вы и представить себе не можете, как это было сложно. Я не хочу больше думать. Я устала сомневаться. – Лучше тебе сделать, как я прошу, – отстранившись, нукенин вновь откинулся на подушку и кивнул в сторону соседней кровати. – Сейчас, иди спать. Он был рад царившей в комнате темноте: ему не пришлось пытаться скрыть странную, полную сожаления улыбку, рвущуюся наружу. «Чудовищный характер? Наверно, это так. Я был уверен, что уже готов принять всё, как есть. Почему же я все еще не могу перебороть себя? В какой момент будущее начало так сильно меня пугать? Мне казалось, что всё уже давно решено, но теперь я сомневаюсь. Имею ли я право заводить эту связь, пока во всём не разберусь? Но…не похоже, что она собирается сдаться в этот раз». – Я знаю, что вы что-то скрываете…что-то из вашего прошлого, о чем не хотите говорить, – голос девушки совсем поник. Казалось, ей самой было больно говорить об этом. – Я не знаю, что это за страшная тайна. Но человек, которого я вижу перед собой, точно не может быть плохим. Этот человек уверенный, сильный, умный и добрый. Этим человеком…я восхищаюсь. И я надеюсь, что, когда-нибудь, вы примете и эту сторону себя, – поднявшись с кровати, Саюри двинулась в сторону своей, испытывая смешанные чувства от произошедшего. Несмотря на смущение, разочарование и растерянность, ее переполняло чувство выполненного долга. Она знала, что все сказанные слова были правдой, потому что всегда чувствовала это в нем. – Я не хороший, Саюри. – Можете сказать это еще сто раз. Для убедительности, – повернувшись в сторону Итачи, она с трудом могла разглядеть его лицо. Что же он чувствовал, говоря это? – Я…всё равно не сдамся, Итачи-сан. Я уже всё обдумала и хочу понять, почему вы, несмотря на всё, так поступаете. Так что, пожалуйста, расскажите мне всё, что я должна знать о вас, когда будете готовы. Я буду очень этого ждать. «Почему так поступаю... Разве мне позволено иметь столь дорого человека? После всего, что я сделал…не думаю. Легко говорить обо всем этом так. Но, если бы ты узнала, смогла бы так же восхищаться человеком, который убил свою семью?» Впервые за долгое время Итачи оказался перед сложным выбором. Ему ведь оставалось просто сказать «да». Просто принять чувства той, что так засела в его голове и сердце. Но это было бы так несправедливо. Ведь честнее было бы сначала рассказать всё. Есть вещи, которые просто нельзя скрывать, и его предстоящее «самоубийство» явно можно было бы отнести к их числу. Но он был не готов настолько вывернуть душу наизнанку. Всё еще не готов. Эта ночь казалась самой мучительной из всех, во всех планах. Столько переживаний и эмоций, напряжения, усталости и волнения Саюри, казалось, не испытывала никогда. И такие странные часы, принесшие за собой пасмурный тусклый рассвет, просто не могли закончиться спокойно и без происшествий. Спустя какое-то время после их разговора тишину разрешал просто оглушающий грохот. Переводчица подскочила практически сразу, в то время как Итачи, уже успев схватить оружие, приблизился к двери: кто-то явно пытался снести ее с петель. Кому и что могло понадобиться в их номере в семь часов утра? Сжав в руке за спиной кунай, Учиха, чуть погодя, провернул замок. – Какого хрена так долго?! – Застывший перед незваным гостем нукенин не сразу смог сообразить, что здесь происходит. – Я задолбался тебя искать. Есть разговор, да. «Что? Этот голос…» Прорвавшись в комнату, Цукури сразу же наткнулся на пару непонимающих зеленых глаз. – А? – лицо его удивленно вытянулось, но тут же исказилось хмурой гримасой. – Почему ты здесь? – Я? – сонное сознание вовсе не хотело воспринимать, что от него хотят. – А где мне быть? – Точно не тут. С каких пор вы спите в одной комнате? – голос блондина снизился и звучал зловеще, а голубые глаза подозрительно сощурились. Саюри растерянно взглянула на захлопнувшего дверь Итачи. Это было точно самое странное и нелепое, что только могло произойти. – С тех пор, как ее похитили у тебя из-под носа, – спокойно и даже флегматично протянул брюнет, вальяжно «завалившись» на свою кровать и скрестив руки. Его ничуть не смущала сложившаяся ситуация. – Ты что тут забыл? – Поговорить пришел, – еще с несколько секунд подрывник заставил ее неуютно ежиться под своим пристальным взглядом и только затем с недовольным видом опустился в кресло поодаль, – кажется, никто еще не в курсе, что я здесь. – Что за срочность? – Я всё знаю, – резко отрезал блондин, нахмурив светлые брови. От его слов по спине пробежалась толпа мурашек. Не к добру всё это. – Кажется, Пэйн хочет избавиться от Саюри. «Что?!» – С чего такие предположения? Это серьезное заявление. – А с того, что этот мудак пытался убить меня. Так пойдет, м? – Цукури нервно передернул плечами. – Я всё думал, как так получилось, что Пэйн узнал о том, что я ранен и прислал ее ко мне. А потом понял: никак, черт возьми. Этот хрен сам всё организовал. – Это мне уже известно. Только, с чего ты решил, что это как-то связано с самой Саюри? – Учиха на первый взгляд выглядел невозмутимо, однако, она прекрасно чувствовала, как напрягся его голос. Он точно пытался выяснить, насколько далеко блондин зашел в своих «познаниях». «Это плохо. Очень плохо. Если он обо всём догадается…» – А тебе самому не кажется это странным, м? Всё было тихо и спокойно, и тут он решил организовать этот спектакль с нападением. Для чего, Учиха? Я уверен, у него нехорошие планы на ее счет. Он что-то замыслил. И, – подрывник вновь прищурился, – не только он. Куда вы направляетесь? Что за задание выполняете? – О чем ты, Дей? Я выполняю личное поручение Лидера, а Итачи-сан сопровождает меня. О каком замысле ты говоришь? – не выдержав, Саюри вскочила с места, но тут же поймала на себе укоризненный взгляд черных глаз. – Да ты что-о, – с насмешкой протянул блондин, поморщившись, – то есть, я должен поверить, что вы, на дух друг друга не переносившие, просто так спелись? Я, что, совсем идиот?! – Думаю, что так, – встрял Учиха, чем еще больше вывел из себя шиноби. Тот заметно начинал вскипать в привычной ему манере. – Чего ты хочешь? Ты добирался сюда, чтобы высказать голые догадки? Разве у тебя нет более важных дел? Я слышал, тебя ждет новый напарник. – Новый…напарник? – недоуменный взгляд девушки устремился на Итачи, а затем и на Дея, тут же остывшего и, почему-то, напряженно нахмурившегося. Она уже совсем ничего не понимала. – А Сасори-сан? – Сасори больше нет, – ответил вместо него брюнет. «Вот как…если подумать, когда меня прислали к Дею, он был на задании один. Я думала, что Сасори-сан занят чем-то другим. Неужели такого опасного преступника, как он, можно убить? Я с трудом могу в это поверить…но это ведь нормально. Какими бы сильными ни были Акацки, но, всё же, они тоже смертные люди. Дей…выглядит не очень, говоря об этом. Кажется, он и в правду уважал своего напарника». Саюри с сожалением взглянула на блондина, тихо опускаясь на место. Почему-то, ей было жаль его сейчас. – Это неважно. Я принял решение, хм, – блондин, чуть помедлив, решительно взглянул в зеленые глаза. – Я хочу помочь тебе сбежать. Сегодня. «Чегооо?!» Нет, эта ночь точно не могла стать еще более странной.