Путь (временно заморожен, см.прим.)

Хруст свежевыпавшего декабрьского снега под ногами казался оглушающе звонким в тишине предрассветного векового горного леса и был единственным, что выдавало присутствие одинокого путника. Его бледное лицо выглядело уставшим и изнеможенным, шаги, скованные рыхлыми сугробами – короткие и нетвердые, и это было неудивительно: он шел уже около суток без остановки, промерзая до самых костей, но ни разу не отпустил девушку, что нес на руках, трепетно кутая ее продрогшее тело в гостиничное одеяло и прижимая к груди. Учиха Итачи с досадой вспоминал, как спустя несколько минут после случившегося происшествия, в их крохотное убежище с криками ворвалась неприветливая старая владелица. Она размахивала руками, вопила, что есть силы, дергая обессиленную девушку и выгоняя на улицу, и грозилась, что уже вызвала полицию: похоже, что ей не очень пришлись по вкусу полуночный крики и грохот драки, а последней каплей стало разукрашенное лицо блондина, вылетевшего из гостиницы с бурными ругательствами. Возможно, позволь она им остаться хотя бы еще на день, Саюри бы стало гораздо лучше, и она смогла бы, по крайней мере, идти сама. Но задерживаться уже не было смысла: граница была уже буквально перед носом, величественно возвышаясь заснеженным горным хребтом. Наверно, за ним есть небольшая деревушка у самого подножья, и там получится найти лекарства и врача. Стоило лишь оказаться по ту сторону границы, на одном из самых верхних склонов, началась буря. Видимость падала с каждой секундой, а ворох снега поднимался всё выше и выше, застилая глаза и больно царапая лицо, но, стиснув зубы, гений и предатель своего клана продолжал идти, ведь всё, что давало ему силы и определяло цель – покоилось на его слабеющих руках, переливаясь мертвенной белизной. Эту цель он бы не хотел потерять никогда. Этот сложный окольный путь был тоже избран не зря: вероятность того, что, в такую погоду и в таком месте кто-то будет усиленно охранять границу неумолимо близилась к нулю, и он это знал. Здешние шиноби никогда не отличались особой педантичностью по отношению к собственной безопасности, но, главный пост пересекать, всё же, не стоило. Раньше он бывал здесь, в стране Гор. Кажется, позапрошлым летом. Это было несложное задание, он уже даже не помнил, в чем была его суть, но помнил, что здесь было тепло, несмотря на всегда заснеженные вершины, на которых красиво искрились солнечные лучи, а легкий ветерок шелестел приветливо, а не кусал заледеневшие щеки, как сейчас. Следы заметало еще до того, как он успевал пройти пару метров, так что, заблудиться здесь было проще простого. Может, поэтому, всё же, легкомысленные шиноби страны Гор особо не беспокоились насчет этой дороги? Буря на проклятом горном хребте была лучше любых пограничников. Спасение попалось на глаза, когда ноги уже окончательно закоченели и начали отниматься. «Пещера» - подумалось ему, и эти какие-то сто-сто пятьдесят метров Итачи шел уже лишь на одном усилии воли, а, дойдя, просто рухнул на колени на обледеневшую поверхность ее дна. Это непредвиденное убежище уходило вглубь горы на достаточное расстояние, чтобы полностью укрыться не только от бесконечных яростных порывов ветра, но и от посторонних случайных глаз, если, конечно, здесь вообще могли найтись еще такие же безумцы. Пещера оказалась действительно выше всех похвал: рядом с ней еще и росло старое ветхое дерево, которое уже через десять минут беспощадно пошло на спасительный долгожданный костер. Уложив бессознательное тело к себе на колени, Учиха расположился как можно ближе к источнику тепла, шумно и облегченно выдыхая. Нагло «украденное», а вообще, взятое в качестве моральной компенсации за оплаченную сорванную ночевку, одеяло укрывало их сверху: Итачи замотал себя и девушку в него, точно в кокон, и на мгновение это, казалось, оторванное от всего мира место под шумные завывания глухого ветра заиграло своим особым уютом. Он почувствовал, едва прикрыв глаза, что готов уснуть прямо сейчас и прямо так: сидя в пещере, укутавшись в одеяло, отчаянно прижимая к сердцу «непозволительно дорогого человека». Казалось, прошла всего секунда с момента, как Итачи закрыл глаза, как где-то сбоку послышался звук приближающихся шагов, а затем и голоса. – И что с ними делать? Мгновенно вскочив и уложив Саюри на одеяло, нукенин осмотрелся: недалеко от них стояли двое мужчин, о чем-то споривших, но тут же замолчавших и обрушивших свое внимание на него. Они не были похожи на шиноби ни телосложением, ни одеждой. Видимого оружия при себе так же не имели. Облаченные в черные плащи, не имеющие ни протекторов шиноби, ни каких-либо других опознавательных знаков, они больше походили на обычных путников, не более, но окончательно позволил себе расслабиться Учиха лишь после того, как заметил прячущегося за одним из них маленького мальчика лет пяти-шести. Он осторожно выглядывал из-за высокой фигуры мужчины, сверкая огромными испуганными голубыми глазами. – Мы заблудились и попали в бурю, – поспешил объясниться один из незнакомцев, пытаясь доброжелательно улыбаться, но неестественность его поведения была видна даже за километр, и это настораживало. – Мы тоже, – холодно отчеканил Итачи, загораживая собой спящую спутницу и, всё же, незаметно держа руку наготове на оружии. – Что это с ней? – а вот голос второго звучал уже грубо и неприветливо, да и сам он выглядел, мягко говоря, мрачно. Из-под накинутого капюшона виднелись аккуратно уложенные короткие темные волосы с чуть поблескивающей сединой, а небольшие черные глаза смотрели холодно и строго. Этот вопрос, по всей видимости, он задал больше для виду, а не от искреннего интереса. – У нее жар. Уже больше суток. Может, у вас есть лекарства? – не то, чтобы он рассчитывал на помощь этих двух странных людей, зачем-то таскающих по горам малолетнего паренька, и доверял им, но, попытка не пытка, потому как, если в ближайшее время он бы продолжил бездействовать, она бы просто спеклась. – Я могу?.. – немного погодя, хмурый мужчина приблизился и указал пальцем за плечо Учихи, которому такой расклад совсем не понравился. – Вы врач? – Можно и так сказать, – наконец, прорвавшись через оборону подозрительно косящегося шиноби, незнакомец присел рядом с девушкой, низко склонившись над ней, и приложил ладонь к ее лбу. – Она просто спит, никакого жара нет. Вы что-то перепутали. Вы сможете уйти сразу, как она проснется. – Буквально через секунд десять вынес он свой вердикт, чем вынудил брюнета буквально в два шага подлететь к ним и приложить ладонь к ее щеке. – Я только что держал ее на руках, она вся горела. – Полагаю, что вам так показалось из-за холода, – небрежно кинув, мужчина было начал подниматься, но внезапно замер, прищурившись и вглядываясь в ее лицо. – Что-то не так? – уже выходя из себя, сквозь зубы процедил парень и тут же схватился за оружие, потому как, незнакомец, в одно движение отпрыгнув к своему спутнику, обнажил своё. Так же поступил и второй, пряча за собой ребенка. – Что тебе нужно? – прилетел совершенно неожиданный вопрос, высказанный с такой ненавистью, будто бы они давно были заклятыми врагами, а не встретились впервые. Проследив в мыслях эту странную цепочку событий, Итачи пришел лишь к одному значимому вопросу, который нужно было выяснить. – Вы ее знаете, да? – Повторяю: что тебе нужно? – почти по слогам проговорил мужчина. – Так-так, – кинув мимолетный взгляд в сторону девушки, которая, судя по всему, уже приходила в себя, причем с завидной скоростью и упорством, он присел рядом с ней и помог привстать, – сейчас и выясним. – Итачи-сан…где это мы? – едва открыв глаза Саюри попыталась осмотреться, но тут же покачнулась, сдавливая пальцами виски. – Голова кружится… – Ты долго была без сознания, – аккуратно придерживая ее за плечи, Итачи очень старался не торопить переводчицу, однако, ситуация всё больше и больше накалялась, а подозрительная парочка по-прежнему не опускала оружия. – Саюри, ты знаешь этих людей? Заторможенно приподняв голову, она некоторое время пыталась сфокусировать взгляд на двух высоких силуэтах в черном: свет неприятно бил в глаза из-за их спин. Однако, уже через несколько секунд Учиха-таки получил свой желанный ответ: им стало еще больше побледневшее лицо и расширившиеся в ужасе зеленые глаза. Она выглядела так, будто увидела призрака, и это, кстати, было не так уж и далеко от правды. – М…Митсуо-сан? – прозвучало неуверенно, но тут же повторилось почти криком. – Митсуо-сан! – Саюри-сан, – сухо констатировал мужчина, – приятно видеть вас в добром здравии. – Вы живы! – не без труда и помощи, Саюри удалось встать, и, оказавшись на ногах, она тут же бросилась к своему старому знакомому. – Но, как? – Мне повезло уплыть с острова по делам раньше, чем на нас напали, – казалось, его то ли совсем не радовала встреча со своей некогда подопечной, то ли он не был ей удивлен. И то, и другое явно бросалось в глаза и заставляло шиноби, проследовавшего к ним, не терять бдительности. – Лучше расскажите, кто этот мужчина? Почему он с вами? – Это…это Итачи-сан, – переводчица устремила растерянный взгляд на своего спутника, беря паузу на обдумывание того, как бы получше представить такого, мягко говоря, «разностороннего» человека. – Он помогает мне. – В чем же? – Саюри мысленно ухмыльнулась, подумав о том, что этот человек со своей фирменной «приветливостью» никогда не изменится. – Похоже, что найти вас. С полминуты Митсуо молчал, тщательно разглядывая нукенина с ног до головы, но последний отнюдь не чувствовал себя неуютно. Возвысившись во весь свой благородный рост, он статуей замер вплотную рядом с девушкой, готовый среагировать на любое малейшее движение со стороны незнакомцев отточенным движением опытного бойца. Весь его вид вкупе с тяжестью взгляда кричал: «даже пытаться не стоит». Служителей храма этот маленький факт явно мало обрадовал, и, всё же, надменно хмыкнув, бывший наставник быстрым движением спрятал кунай и спокойно вскинул руку, показывая раскрытую ладонь в знак примирения. – И вы нашли. Спасибо вам, Итачи-сан, за то, что позаботились о Саюри-сан и привели ее целой и…невредимой, – да уж, примирением тут и не пахло. Человек, который хотел бы всё замять не стал бы делать все эти многозначительные паузы, как бы напоминая: «эй, чувак, да она бы откинулась, если бы не я, хорошо же ты заботился о нашей девочке». И, да, говорить с таким лицом, будто только что увидел таракана в супе, тоже. Впрочем, всё это мало трогало молодого шиноби до тех пор, пока Митсуо не выудил из кармана бренчащий бархатный мешочек, под завязку набитый монетами, и не протянул его вперед со словами: «Примите это вознаграждение вместе с нашей благодарностью. Отсюда мы пойдем без вас». Вот тогда-то уголок обрамленного пушистыми ресницами угольно-черного глаза чуть и не задергался. – Нет, – опередив нукенина буквально на долю секунды, выпалила девушка, от былой беззаботности которой не осталось и следа. Казалось, такой жест оскорбил ее даже больше, чем самого парня. Наверно, это действительно было так. – Итачи-сан пойдет с нами. – Вы, наверно, подзабыли наши правила. Это невозможно, – Митсуо тяжело вздохнул, и его взгляд потяжелел еще больше. В этом был весь он: любой разговор, длящийся больше пары минут, для него был в тягость. У него всегда всё было строго, ёмко и по существу, в отличие от, например, того же Мамото. – Я не забыла. Но без него я не сдвинусь с места, – Итачи оставалось лишь поражаться, как сильно она преобразилась в разговоре с этим человеком: упрямая, настойчивая, серьезная. И ему не нужно было гадать, в чем дело: с этими людьми ее определенно связывали «особые отношения», ведь ни с кем другим, даже с самим брюнетом, она себя никогда подобным образом не вела. – Я уважаю вас ровно на столько, на сколько того требует ваш статус, Саюри-сан. И только по этой же причине я и не могу вас здесь бросить. Но мне неясно, о чем вы думаете, приводя неизвестно кого сюда и настаивая на том, чтобы мы взяли его с собой, прекрасно осознавая, что это абсолютно исключено. – И я очень ценю ваше уважение, – приторно-вежливый тон мужчины так и сочился неприязнью, и это впервые так сильно выводило Саюри из себя, вынуждая от раздражения выдавливать слова сквозь стиснутые зубы в манере, подобной ему, – но, Итачи-сан – не неизвестно, кто, он спас мне жизнь, и только благодаря ему я сейчас стою здесь. И именно потому, что я дочь Мастера, вы и выполните мою просьбу. Мы в любом случае проследуем с вами. Оба. – Как бы в подтверждение своих же слов, девушка незамедлительно развернулась и проследовала быстрым шагом вглубь пещеры, небрежно бросая через плечо: «И, Митсуо-сан, уберите эти гроши. Моя жизнь стоит гораздо больше.» – Надо же, – Митсуо в ответ на всё лишь странно ухмыльнулся. Странным было то, что раньше он никогда не ухмылялся в принципе. – Вы очень изменились, Саюри-сан. Проследовав вслед за бывшей подопечной и повернувшись к остальным присутствующим спиной, он начал медленно складывать печати, и уже через минуту показал рукой следовать за ним: в нише сбоку, за каменистым выступом, виднелся узкий проход, появившийся из ниоткуда. Стоило Саюри поравняться с ним, мужчина, не удостоив ее и взгляда, тихо, но отчетливо, заговорил: – Знаете, когда-то давно я точно так же вылечил вас. У вас тоже был жар, он держался два дня. Я еще в первый раз пожалел об этом. Мне всегда казалось, что от вас будут одни проблемы, и я не ошибся. Услышанное заставило Саюри замедлить шаг, а затем и вовсе остановиться, едва различая глазами во тьме спину удаляющегося мужчины. Почему он сказал это? Зачем? Все его слова сочились ядом, но даже не это застало врасплох. За всю свою жизнь на острове она ни разу не болела, а Митсуо, по рассказам, нашел ее совсем рядом и буквально за пару часов доставил в храм. О каком двухдневном жаре он теперь говорил? Возможно ли, что то, что находится в папке в кабинете Лидера Акацки, намного хуже того, что она могла себе представить? Всё настолько плохо? – Он прав, – раздалось тихо где-то над ухом, а затем и на спину легла широкая ладонь. Это был Итачи. – Ты сильно изменилась. – Итачи-сан, у меня плохое предчувствие, – слабый шепот коснулся его слуха, и он позволил ей отчаянно вцепиться в рукав своего плаща. Длинный темный каменистый тоннель закончился небольшой слабо освещенной комнаткой, пройдя через которую, они попали в другую, такую же, а затем в еще одну и еще, и в каждой из них Митсуо складывал несколько печатей. Заметив напряженный недоверчивый взгляд зеленых глаз, буквально прожигающих его насквозь, он вновь в странной манере ухмыльнулся. – Вы же не думали, что прошлый раз ничему нас не научил? И, кстати, то белое существо, которое мы встретили по пути, надеюсь, оно было не с вами? Потому что вряд ли вы его еще увидите. Хотя, даже если бы оно захотело, сюда бы уже не пробралось. – Вы поставили новые барьеры? – заинтересовано отозвалась девушка, стараясь скрыть смятение от упоминания Зецу. Определенно точно нельзя было позволить им узнать о том, что Итачи имел причастность к напавшим на храм Акацки. – Что-то вроде того. И, да, Итачи-сан, необязательно так усердно пытаться запомнить печати. Вам они не пригодятся, – Митсуо и глазом не повел в его сторону, и Итачи напрягся: его мимолетный взгляд в сторону угрюмца был замечен даже из-за спины, хотя он не выявлял никакого интересам к происходящему. Он думал, что выглядит, как всегда, на высоте своей игры в беспристрастность, но, видимо, здесь это не работало. Ему впредь следовало лучше наблюдать за этими людьми. Стоило им войти в последнюю дверь, как взгляду открылся огромный зал с прохладным каменным полом и стенами, с колоннами и невероятной высоты потолком. Внешне это место выглядело довольно мрачно, несмотря на достаточное освещение от множества настенных факелов, но, бесспорно, величественно. Итачи заметил также и двоих людей, одетых в какие-то серые рясы и несущих увесистые стопки книг. – Ты тоже будешь жить здесь, сестренка? – вздрогнув от неожиданности, Саюри опустила взгляд вниз: маленькая ручка крепко сжимала ткань ее плаща. Ей никогда раньше не приходилось общаться с детьми, поэтому, ненадолго растерявшись, она присела на корточки и заглянула в большие голубые глаза. – Не знаю. Как тебя зовут? – девушка пыталась тепло улыбаться, но внутри все росло ощутимое беспокойство. Что вообще здесь делает ребенок? – Рю, – хлопая длинными ресницами, произнес паренек. – Значит, ты теперь здесь живешь, Рю-кун? А где твоя семья? Откуда ты родом? – Вы уверены, что вас это касается? – внезапно выросший за спиной мальца Митсуо одернул его руку, отводя в сторону, и кинул совсем не доброжелательный взгляд в сторону своей бывшей подопечной. – Я покажу вам вашу комнату, Рю-сан. А вы оба подождите пока в библиотеке. Коичи-сан проводит вас. – И этих людей ты назвала своей «семьей»? – многозначительно вскинув вверх бровь, небрежно поинтересовался Итачи, стоило только этому самому Коичи смыться из библиотеки, оставив их там совершенно одних, хотя, не то, чтобы его сильно волновала собственная вежливость. О таком понятии здесь, похоже, никто и не слышал. – Не похоже, что тебе здесь рады. – Вы заметили? – на лице проскользнула тень безрадостной улыбки, которая больше смогла бы сойти за обреченную, и лишь устало подперев рукой голову, Саюри несмело взглянула на сидящего напротив за небольшим столом шиноби. – Митсуо-сан…вообще-то, он всегда был таким. За много лет я ни разу не видела, чтобы он улыбался или радовался чему-либо. Я помню его неприветливым, строгим и хмурым человеком, но это впервые, когда он ведет себя так. Никто раньше никогда не говорил мне таких злых слов. Может, потому что за мной всегда присматривал Мастер, а теперь он мертв. – Тебя это беспокоит? – Нет. В конце концов, Митсуо-сан сейчас меньше всего должен меня волновать, – украдкой заметив изучающий взгляд Учихи, блуждающий по огромным книжным стеллажам, строгими рядами возвышающимся к самому потолку, переводчица лишь испустила растерянный тихий смешок. – Это так странно, правда? Мы так быстро нашли это место, просто везение какое-то. Вся эта обстановка, наверно, кажется вам немного… – Немного слишком, – перебивая ее монолог послышался повседневно-бесцветный голос молодого шиноби, будто бы совсем не он был здесь впервые. Поджав и облизнув губы, Саюри лишь смущенно улыбнулась. – Именно. Куча правил, книг, барьеров и вся эта нелепая таинственность. Но, в таком уж месте я прожила всю свою жизнь, – пальцы суетливо поправили ворот плаща, а затем и теплой кофты, оттягивая края ткани подальше от шеи: в помещении, по сравнению с ледяной горной пещерой, было невыносимо душно. – Я хочу сказать, что не стоит обращать на всё это внимания. Никто здесь не причинит вам вреда, можете не переживать об этом. Хотя, не могу сказать, что меня совсем ничего здесь не смущает… Итачи лишь перевел на нее выжидающий взгляд, не считая нужным что-либо говорить. Ее слова ничуть не успокоили все его подозрения, которые он решил до поры до времени оставить при себе и пронаблюдать за ситуацией, потому как это место, что бы там ни было, казалось действительно жутким. Может, с непривычки, а, может, так на него действовала здешняя особенно гнетущая атмосфера и тяжелый воздух. –…если вспомнить, все служители храма на острове всегда носили только белое, а здесь они носят серый цвет. Вы же, наверно, заметили ту парочку в холле? – заметив ответный сосредоточенный кивок, девушка не в первый раз нервно заправила за ухо то и дело выбивающийся локон: Дейдара ну из рук вон косо срезал волосы, а потому, даже несмотря на старания темноглазого нукенина, пряди у лица пришлось привести в длину скорее отросшей челки, нежели оставить их болтаться кривой рваной «лесенкой». – У нас так ходить было непринято. А еще все эти странные барьеры. Такого у нас тоже никогда не было, хоть их и можно понять. Но, самое подозрительное – это… – Мальчик, – всё же, перебив, Итачи тут же уловил утвердительный кивок. – Думаешь, его подобрали, как и тебя? – Я… – смутившись, Саюри неуверенно взглянула по сторонам, раздумывая, стоит ли говорить об этом, но, всё же, решилась. Кажется, она была готова доверять этому парню даже больше, чем думала, и лишь надеялась, что подобный разговор не выйдет ей боком. – …я уже ни в чем, что касается моего прошлого, не уверена. И насчет этой легенды – тоже. Но, Итачи-сан, – за дверью послышался звук приближающихся шагов, – спасибо вам за то, что позаботились обо мне, пока я болела. И до этого…тоже. Без вас я бы… – обернувшись на полуслове в сторону открывшейся двери, она почувствовала, как слова буквально встали поперек горла. Вот оно. Снова это предчувствие чего-то зловещего. Ей вмиг захотелось забрать обратно все свои слова, что минутой ранее были сказаны Итачи – о том, что всё в порядке. Потому что ничего уже не было в порядке. – Саюри-сан, – медленно приблизившаяся тонкая, но статная женщина, полностью облаченная в белое, сухо поклонилась под пристальным взглядом двух пар глаз. Завидев очередное незнакомое лицо, Итачи быстрым наметанным взглядом пробежался по силуэту перед собой, однако и этого беглого осмотра было достаточно, чтобы понять: что-то с этой женщиной не так. Но, что? – Черт… – только и раздалось в тишине, что сразу же навело нукенина на мысли о том, что, кажется, для его юной подопечной только что воскрес очередной призрак, пробуждая внутри странное напряженное подозрение. Не то, чтобы он не доверял Саюри после всего, но, не слишком ли странно: место, что они искали, по сути, само их нашло, и оказалось, вопреки всем ожиданиям, не неизведанным и таинственным, где можно было бы ожидать чего угодно от его обитателей, нет. Да тут, похоже, было навалом ее знакомых. «Ловушка?» Острый пронзительный взгляд косо метнулся в сторону переводчицы, готовый в любую секунду зажечь глаза красным огоньком шарингана, но она этого, похоже, даже не заметила. Девушка молча рассматривала ни капли не изменившуюся с последней встречи Эйко. Всё те же гладкие черные волосы, уложенные в слишком идеальную строгую прическу на затылке, всё та же непоколебимая уравновешенность и, даже, равнодушие ее красивых глаз, прикрытых полуопущенным веером пушистых ресниц, казалось, осталось прежним. Это было каким-то безумием видеть ее, вот так, спустя столько времени, живой и здоровой, учитывая всё, что случилось. Она не покидала храма, как Митсуо, – не могла. Саюри точно видела ее утром в день нападения: они по обычаю завтракали вместе, прежде чем девушка поплелась в сад практиковаться в новой технике, и это уже точно нельзя было списать ни на какое везение. – Я должна сопроводить вас. Пройдемте, – а вот Эйко как раз, кажется, ни капли не удивилась такой встрече. Ее голос звучал привычно холодно и спокойно, ее осанка, в прочем, как и вся она сама, была как всегда безупречна, а на белоснежном лице не промелькнуло и тени смущения от произошедшей ситуации. Все эти глупые непонятные странности, «случайные» встречи с людьми, которые, судя по всему, должны были быть уже давно на том свете, вкупе с зародившимся жгучим недоверием к самой Саюри, очень сильно действовали на нервы, и не теряя больше и секунды, Итачи первым раздраженно поднялся и обошел стол, остановившись позади своей набравшей в рот воды спутницы и положив ладони ей на плечи. Это было единственным, что помогло ей хоть как-то прийти в чувство и, последовав его примеру, встать, однако сделал это Учиха, скорее, для себя. Он ненавидел, когда ситуация выходила из-под контроля, а здесь же буквально всё незаметно, но стремительно ускользало от его понимания. Ему нестерпимо хотелось разобраться, наконец, что за чертовщина происходит в этом проклятом месте. Место, куда женщина их вела, оказалось гораздо приятнее мрачных холодных коридоров и уже больше походило на то, что глаза девушки привыкли видеть в храме острова: начищенный пол из серого мрамора, более яркое освещение, высокие колонны, небольшой декоративный фонтан без воды, который навевал ощутимое чувство дежа вю, и небольшая аккуратная арка, ведущая к проходу с дверью в конце. Именно к этой двери они и направились, в следующий миг оказавшись на улице. Саюри не сильно удивилась царившей теплой и ясной погоде, словно на дворе был, как минимум, апрель, но уж точно не декабрь, а вот следовавший чуть поодаль Итачи на мгновение безмолвно застыл, устремляя чересчур явный для его обыденного поведения растерянный взгляд точно в удаляющийся затылок шатенки. Только вот, единственной, кто этот самый взгляд заметил, была сопровождающая Эйко, косо и как-то недоброжелательно оглянувшая парня через плечо. Здесь, похоже, никто ему не доверял и, мягко говоря, не был в восторге от его присутствия, показывая это всем своим видом, и украдкой он даже заметил, как эта строгая женщина будто пытается огородить свою подопечную от него, чуть поторапливая ее шаг. Ну, что ж. У него, собственно, и не было никакой цели произвести хорошее впечатление на «семью» этой девушки, так что, особо он не расстроился, вот только шаг всё равно ускорил. Не хватало еще в этом скопище шизиков потерять ее из виду. В конце концов, случись что, заложница в виде бывшей служительницы храма станет его главным козырем на пути к свободе. Узкая неаккуратная тропинка, не вымощенная, а вытоптанная, вела их куда-то вниз с пологого холма, искрящегося изумрудной зеленью травы, пропитывающей воздух ароматом свежести. Мягкий легкий ветерок ласкал кожу, согреваемую солнечными лучами, и шиноби почувствовал непреодолимое желание скинуть с плеч плащ. Это очень напоминало ему один из безмятежных летних дней, проведенных в родном селении, отличаясь лишь наличием величественного, захватывающего дух горного пейзажа. И всё это посреди сурового декабрьского мороза. Да. Даже, повидавший в жизни, казалось, уже всё Итачи Учиха не мог не признать: это место действительно было поразительным. В том, что это не какое-то искусное гедзюцу, нукенин уже успел убедиться окончательно и даже не сомневался: причина крылась в барьере. Спустя какое-то время они подошли к самому краю обрыва и остановились в небольшой резной беседке, и вот тогда-то Итачи, наконец, смог увидеть лицо своей спутницы. Оно было абсолютно потерянным и бесцветным. Ее глаза, казалось, поблекли, затянувшись туманом беспомощности, а пересохшие губы сжались в узкую напряженную полоску. – Что с тобой? – шиноби аккуратно коснулся ее руки, ощущая пальцами ледяную мокрую ладонь и колотящую крупную дрожь, и это беспокойство мгновенным потоком передалось ему самому. «Что, черт возьми, здесь происходит?» – Я ждал тебя. Здравствуй, дочка, – послышался из-за спины голос, и не успев обратить свой взгляд на говорившего, Итачи, наконец, всё понял. Тонкие брови в унисон с этим голосом поползли к переносице, напрягая округлый лоб, и сдерживаемый ком слез крупным градом беззвучно покатился по ее щекам. Саюри поспешила зажмурить глаза и прикрыть ладонями лицо, не в силах обернуться. Сердце прошибало грудную клетку, а воздух, казалось, и вовсе испарился, сухим скрежетом раздирая легкие. Разве она не понимала, что происходит, еще когда шла сюда по этой извилистой тропинке? Разве она могла не узнать этот голос? Еще по пути она не могла выдавить из себя ни единого вопроса, чтобы понять, как Эйко удалось выжить. Ей хотелось спрашивать, с криком и истерикой начать выбивать из бывшей наставницы все интересующие ее ответы, но с губ так не сорвалось и слова. Потому что Эйко не обязательно было что-либо говорить. Она и сама подсознательно понимала, что происходит. Наверно, именно поэтому, она так и не задала ни одного вопроса. Из-за спины переводчицы к беседке приблизился старик. Его белоснежное одеяние, как и его борода и платиново-седые волосы ослепляли. Он мягко и тепло улыбался, озаряя свое лицо, испещренное глубокими бороздками морщин искренним добродушием, а его глаза буквально светились. Даже самому Учихе не нужно было долго думать, чтобы понять, кем являлся этот человек. Всё это было неправильно. Всё это было чертовски неправильно, но, почему-то, происходило. Так и не дождавшись ответа, старик сам подошел к ним. – Я же видела, как ты умер. Я ведь держала твою руку, когда ты умер, – сдавленные всхлипы явно грозились вот-вот перейти в тихую истерику: об этом свидетельствовали ее судорожно дрожащие плечи и сжимающиеся в кулаки ладони. – Похоже, что мне повезло, раз я сейчас здесь. Я так рад, что с тобой всё хорошо, – тихо прошелестел его голос, и Мастер, вынуждая Учиху отступить на шаг в сторону, попытался мягко привлечь ее в объятия, однако, даже не вздрогнув, – дернувшись, – Саюри, не подняв и взгляда, отпрянула, всем видом показывая неприязнь к, так внезапно объявившемуся, родителю. – Как и Митсуо-сану? Как и Эйко-сан? Я смотрю, вам всем здесь безумно везет, – ее голос, несмотря на эмоциональное насилие, что совершали над психикой окружающие люди, скрежетал, словно металл, и был настолько ледяным и стальным, что, стоящий рядом нукенин, не в первый раз за эти злосчастные пару часов поразившийся подобным метаморфозам, мог бы, даже, позавидовать. – Похоже, что я одна здесь такая неудачница, да, Мастер? – с явным нажимом на последнее слово, закончила девушка, вскидывая на старика, наконец, горящий взгляд, полный презрения и праведного гнева. У нее, без сомнения, были на то причины, но она бы даже не удивилась, если бы он их не понял. Он-то продолжал жить в своем теплом защищенном мирке, в спокойствии, уюте и комфорте, пока она проходила через всю грязь и боль внешнего мира, давясь слезами и сожалениями и раздирая в клочья нервы. Такой опыт, бесспорно, теперь ставил их на совершенно разные ступени мышления. – Во-от как, – старик лишь задумчиво и как-то разочарованно покачал головой, отходя и присаживаясь на резную скамейку проклятого белого цвета. В этой проклятой беседке. В этом проклятом месте. – Эйко, отведи Саюри и этого молодого человека обратно и дай им комнаты. Пусть моя дочь успокоится. Мы позже поговорим, – достав старый потрепанный свиток из широкого кармана, старик принялся без интереса бегать маленькими глазами по строчкам. – «Дочь»? – губы растянулись в почти что обозленной ухмылке, а слова засочились горьким ядом, – Какая я тебе дочь? Вы можете быть свободны, Эйко-сан, – остервенело взглянув на женщину всё еще мокрыми красными глазами, переводчица небрежно махнула рукой, даже не заботясь о том, что этот жест вкупе с приказным тоном были, наверно, самым грубым, что она только могла сделать по отношению к старшей наставнице. – Мы поговорим сейчас. – Эйко, забери отсюда этого человека. Моя дочь окончательно растеряла остатки рассудка и хороших манер, и мне придется ей о них напомнить, – даже не оторвавшись от чтения, буднично продекламировал Мастер, хотя, было видно, что и он начинает терять остатки. Остатки терпения. Неожиданно для самой себя Саюри мертвой хваткой вцепилась в руку рядом стоящего парня, точно это был ее спасательный круг. На самом же деле, ей не хотелось отпускать нукенина от себя ни на шаг. Доверие ко всем присутствующим было потеряно уже окончательно, и, возможно, она подсознательно боялась, что они могут попытаться причинить вред так ненавистному им спутнику девушки. Не то, чтобы она сомневалась в его силе и в том, что он без проблем справится с кучкой служителей храма, что даже в подметки ему не годились, но, тем не менее, чувствовала ответственность. Всё-таки, эти люди были Её «семьей», и Ей было отвечать за все их действия и последствия этих действий. – Я буду неподалеку, – чуть погодя наклонившись к ее уху, шепнул Итачи, проглатывая собственное беспокойство от предстоящего разделения, но остро чувствуя ненадобность своего присутствия здесь. Естественно, он в самом деле не собирался отходить далеко: остановился метрах в пятидесяти и под суровым немигающим взглядом «надзирательницы», сопроводившей его, приземлился на мягкую теплую траву. С подъема холма открывался отличный обзор на злосчастную беседку, с которой он не собирался спускать глаз ни на секунду. С расстояния вполне могло показаться, что одна только Саюри разговаривала, настолько непоколебим и неподвижен был силуэт старика, не поднимавшего головы, и это, почему-то, невероятно бесило Итачи. Конечно, всё это могло быть лишь игрой, той самой «ловушкой», в которую его могли заманить, и он по-прежнему не отметал этот вариант. Но, что, если нет? Почему все здесь были настолько отвратительно высокомерными и «скользкими»? В контексте всего происходящего это их отношение к, вроде как, чудом вернувшемуся домой «члену семьи» казалось совершенно противоестественным. Он поймал себя на мысли о том, что даже в Акацки к этой странной девушке относились и то лучше. По крайней мере, скопище преступников, в отличие от здешних обитателей, не казалось сборищем лицемерных тварей, и он испытал непреодолимое желание забрать с собой свою подопечную и немедленно покинуть это место и обреченно вздохнул, понимая, что в ближайшее время это абсолютно невозможно. Эта ситуация, похоже, выводила из равновесия не только его. С каждой секундой жестикуляция девушки становилась всё более явной, а ее голос – всё громче. Пятьдесят метров – небольшое расстояние. Долетающие обрывки фраз можно было уловить, даже не напрягая слух. Например, «я ненавижу тебя». Или, «ты не знаешь, на что меня обрек». Или, «он не такой». Или, коронное «я тебе не верю», повторявшееся, наверно, раз пять. – Ваше присутствие доставляет проблемы. Каждый здесь хочет, чтобы вы поскорее ушли. Вообще-то, вам стоило сделать это сразу, как только вы привели Саюри-сан, – послышался сбоку сухой голос Эйко. Всё то время, что Учиха расслабленно сидел, подогнув ногу, на траве, она стояла рядом, неподвижно, прямо, точно натянутая струна. Нукенин на подобное высказывание не счел нужным и бровью повести, и тогда она продолжила: – Нам всем очень… – женщина запнулась, словно подбирая слово, прежде чем с нажимом произнести, – …неприятно, что Саюри-сан оказалась в такой затруднительной ситуации. Но вы показались достаточно рассудительным и взрослым человеком, так что должны понимать, что ваша компания исключительно неблагоприятна для нее. Она особенная девушка. – Не могу не согласиться с вами, – зачем-то коротко и сухо подтвердил брюнет, бегло кивнув. Безусловно, он понимал, что Эйко имеет в виду. Это была действительно особенная девушка, воспитанная в особенных условиях, имеющая какую-то особенную цель. Для них она была, скорее, ценным солдатом, так же, как и сам Итачи для Акацки, и уже поэтому можно было с уверенностью сказать, что им совсем не по пути. Вот только для него эта девушка была особенной совсем по-другому. – Значит, вы покинете это место? Сейчас же? – ее голос стал чуть громче. Наверно, она, похожая на бесчувственную куклу без эмоций, всё же, смогла испытать некое подобие радости от того, что смогла убедить несговорчивого незнакомца так быстро. Не тут-то было. – И не подумаю, – Учиха издал надменный смешок, предвкушая очередные наставления «надзирательницы», которая именно так себя и вела, и незамедлительно поднялся на ноги, с хрустом разминая шею: похоже, что Мастер, окончательно потеряв терпение от бесконечных криков и нападок своей «дочери», решил перейти к более жестким воспитательным мерам, залепив девушке неслабую пощечину. Саюри тут же бросилась наутек, крепко прижимая руку к лицу. – Это не ваше дело. Вы не имеете права вмешиваться, – донеслось из-за спины уже грубо. – Вмешиваться в ее жизнь – это моё хобби, – Учиха лишь бросил последний небрежный взгляд через плечо, прежде чем проследовал за стремительно отдаляющимся силуэтом. – И, что произошло? – нависая высокой тенью, заслоняющей солнце, нукенин деловито сложил руки на груди, придирчиво осматривая зареванное лицо и раскрасневшуюся припухшую щеку своей подопечной. Неторопливым размеренным шагом он настиг ее сбоку от здания, разместившуюся на земле под одним из немногочисленных окон, устало ссутулившуюся, поджавшую ноги, обреченно склонившую голову. Опустившую руки. – Он сказал, что вам здесь не место. Что вы лживый подлец, использующий меня как наивную дуру, – голос бесцветным эхом пробрался в уши, не выдавая ничего, кроме смертельной усталости, а зеленые глаза уставились куда-то перед собой. – И? – темная бровь озадаченно взметнулась вверх. Не с этого он ожидал начать разговор. – Я сказала, что самая последняя портовая блядь честнее и благороднее него. Потом вы сами всё видели, – Учиха брезгливо поморщился и неуютно повел плечами. Да уж, слышать что-то подобное из всегда вежливого и учтивого ротика юной переводчицы было то еще впечатление. Неудивительно, что всё закончилось так, как закончилось. Хотя, на мгновение парень поймал себя на мысли, что надо было сесть поближе. Услышать это в контексте ругани было бы куда веселее, чем так, сухо и безжизненно. – Тебе не кажется, что это уже слишком? – пружинисто опустившись на корточки, Учиха одним движением убрал пряди, спадающие на лицо, и шумно выдохнул: кожа щеки сильно раскраснелась, требуя немедленно приложить холод, которого под рукой, как назло, не оказалось. Быть синяку. – Что? Вообще-то, я вас защищала, – невеселая улыбка растянула покусанные губы в кривую линию, придавая лицу несколько высокомерный и надменный окрас. – Он знает, что вы причастны к Акацки и нападению на храм. Как там говорил Дей? – наигранно «задумавшись», Саюри подняла вверх указательный палец. – «По плащу узнал». Он ведь видел Дея, когда тот ранил его. Посмотрев на вас, «одно с другим сопоставить было несложно», так он сказал. – И что? – темные брови угрожающе нахмурились, а голос парня грубым басом пробрал до мурашек по коже. – Ты себя-то защитить не можешь, нечего впрягаться и за других. О себе бы лучше подумала, а я сам разберусь. Знаешь, почему с тобой так обращаются? – зеленые глаза недоверчиво взглянули на грозное лицо перед собой, но выстояли и не прервали зрительный контакт. – Потому что ты это позволяешь. Всё время даешь повод себя прижать. И я с тобой так обращался именно потому, что ты сама это допускала. Ты всё время нарываешься, Саюри. – Простите, я немного не поняла. Вы сейчас отчитывать меня пришли? – мгновенно вспыхнув от таких неуместных, как ей казалось, нравоучений, Саюри резко выпрямилась, отчего его лицо стало еще ближе, но сейчас это волновало ее меньше всего. Не выпущенный до конца пар давал о себе знать, и мог сейчас без разбору полететь камнями прямо в этого опасного преступника. – Если так, то можете уходить отсюда прямо сейчас. Присоединяйтесь вон к тому обществу, которое так меня ненавидит и считает все мои поступки неправильными. Вы ничем не лучше, если поддерживаете сторону моего «папаши»-психа, который первым же делом, когда его дочь находится спустя столько времени, спрашивает о том, принесла ли я чертовы реликвии. Вперед. Я вас держать не стану. Вот только передайте ему, что я сыта по горло. Я устала за всех подставляться и терпеть такое обращение. Единственной, кто последние полгода каждый день проходил ад, была я. Не вы, не он, а я. Так что, вы сильно ошибались, если думали, что я стану отвешивать ему поклоны и радоваться «долгожданной» встрече. – Умолкни, – подавшись вперед и упираясь руками в стену по обе стороны от ее головы, Учиха зловещей тенью навис над девушкой, остановившись, лишь когда расстояние между их лицами достигло отметки в несколько жалких миллиметров, и тяжело и медленно заговорил, разжевывая каждое слово. – Именно это ты и должна была сделать. Ты бы уже забрала ее, и мы бы сегодня же смогли убраться отсюда. Но ты решила всё переиначить своими глупыми неуместными истериками. Именно это я и пытаюсь до тебя донести. Ты должна лучше думать о том, что тебе нужно, а не идти только на поводу у эмоций. – Но разве мне это нужно? – не теряясь от такой близости, Саюри шумно выдохнула прямо ему в губы, и незаметно облизнула свои. – Он ведь теперь жив. Пусть сам всем этим занимается, мне какое дело, – она видела, как темнеет его взгляд, направленный из-под полуопущенных ресниц, слышала, как тяжелеет и распаляется его дыхание, буквально кожей чувствовала, как сильнее, до побеления костяшек, руки вдавливаются в прохладную шероховатую поверхность каменной стены. Ей было интересно, что за тонкая черта его удерживает? – Хотелось бы и мне быть такой же бесчувственной и холодной, как вы. Думать только о цели, не идя на поводу у эмоций. Уметь вести себя так, будто ничего не произошло, когда на душе паршиво, и всё катится к чертям. Вы не ответили ни на один мой вопрос, сколько бы я вам их не задавала, но при этом всегда знали, как получить свое, и всегда добивались того, что вам было от меня нужно. Сейчас впервые я хотела решить что-то сама. Как умею, но сама. Я хотела защитить себя и вас, но похоже, что вам это не нужно. Тогда почему вы всё еще здесь, Итачи-сан? Впервые на своей памяти Итачи не знал, что сказать. Действительно, а зачем им реликвия, если теперь всем благополучно может заниматься Мастер? Об этом он совсем не подумал. То есть, получается, им больше ничего не нужно делать? И, что же тогда дальше? – Ты хочешь остаться здесь? – приглушенный полушепот спустя время коснулся ее уха, заставляя ее прийти в себя и поумерить свой пыл, когда Итачи опустил голову и коснулся лбом ее плеча. – Что? – Ты хочешь остаться здесь? Осознание ее слов приходило медленно, осторожно, вязкой тягучей субстанцией обволакивая всё в груди и постепенно больно сжимая сердце, отчего по всему телу пронеслась волна противных мурашек. То, что этот человек был жив, ставило большую жирную точку прямо посередине всего их плана. Всему, к чему они готовились, уже не суждено было произойти. Теперь он мог без проблем придумать отговорку для Лидера – а-ля, померла по дороге ваша Саюри, Лидер-сама, да и хрен бы с ней, благо, клон Зецу своими глазами видел, в каком она была состоянии, пока его не настигла смерть. Но он точно успел передать все «свежие» новости к тому времени, в этом нукенин не сомневался. Здесь же, за кучей барьеров, она становилась абсолютно недосягаема для отслеживания, даже, если бы на ней были споры Зецу. Вот только самому Итачи места здесь не было. Да если даже и было, он бы ни за что не остался. Так, значит, это всё? Конец? Руки сами машинально опустились на ее спину и крепко сдавили хрупкое тело тяжелыми объятиями. «Что за глупое чувство». – Саюри-сан, ваша комната справа. Итачи-сан, пожалуйста, сдайте ваше оружие, – Эйко застыла в небольшом коридоре точно между двух расположенных друг напротив друга дверей, и выжидающе смотрела на нукенина. Казалось, ни его физическое превосходство, ни наличие у него полного арсенала колюще-режущих, ни пара-тройка маленьких фактов из его преступной биографии, так благосклонно предоставленных в кратчайшие сроки кем-то ответственным по обстановке во внешнем мире, ее не смущало: она держалась, как всегда, бесстрашно, прямо и высокомерно, привычно отдавая распоряжения. Нукенин, надменно хмыкнув, без задней мысли выложил абсолютно всё, что имел при себе, на предусмотрительно выставленный на полу большой деревянный поднос. «Как будто это как-то поможет». С каждым опускающимся с грохотом и звоном кунаем и сюрикеном, глаза Саюри всё расширялись и расширялись, а когда эту приличных размеров гору сдобрила сверху еще и россыпь сенбонов и пара свитков, и вовсе еле удержала на месте свою челюсть. И где он всё это прятал? «Тут же килограммов на семь оружия, не меньше!» Зато Эйко, оценив пристальным взглядом весь масштаб, одобрительно кивнула. – Саюри-сан, переоденьтесь в это. Вам не подобает расхаживать в таком виде. К тому же, ваша одежда вся сырая, – протянув девушке стопку уже ожидаемо белоснежной одежды, женщина вновь обратила всё свое внимание на нукенина, прохаживаясь по нему с ног до головы оценивающим взглядом. – Вам придется пойти еще на одну жертву, если вы хотите, чтобы вам позволили остаться. – У меня больше нет оружия, – темная бровь недоуменно поползла вверх, и, сложив руки на груди, Итачи чуть склонил голову на бок, недовольно прищурившись. От этой женщины прямо так и веяло каким-то потусторонним холодом, и он до сих пор не мог понять, откуда это ощущение берется. Тем не менее, та, в свою очередь, совершенно не растерялась и достала из-за пояса кимоно, туго перевязывающего тонкую талию, небольшой клочок бумаги. – Итачи Учиха. Возраст 20 лет. Место рождения: Страна Огня, Коноха. Принадлежность: клан Учиха. Шиноби-отступник, ныне состоящий в преступной группировке «Акацки». Особые умения: наследственное доудзюцу Шаринган. Особые приметы: использование огненных техник-ниндзюцу. Основная специализация: похищения людей и убийства. Преступник международного уровня ранга “S”. Статус: особо опасен, – каждый размеренный звук ее спокойного чеканящего голоса, между делом подчеркнувшего последние два слова, отдавался гулом в ушах, словно кто-то зачитывал скучный отрывок из непонятной научной книги. Саюри подняла обескураженный взгляд на Эйко, затем перевела на Итачи, и снова на Эйко, пару раз моргнув и непроизвольно сжав пальцами мягкие ткани одежды в руках. Что ее больше удивляло, она понять не могла: то, что за каких-то пару часов, что они здесь, кто-то из служителей уже успел нарыть столько личной информации об Итачи, то, что Саюри, недооценив их, еще и понадеялась всё это скрыть, или, то, с каким беспристрастным спокойствием, слушая всё это, держался Итачи? – Итак, Итачи-сан, – буднично продолжила бывшая наставница, выворачивая наизнанку небольшой холщовый мешочек, и уже через мгновение взгляду предстало нечто, чего Саюри раньше никогда не приходилось видеть. Зато, кажется, нукенин совсем не удивился, издав грудной нервный смешок. – Уверена, вы знаете, что это. – Если бы я преследовал подобную цель, в этом здании уже никто бы не дышал, – казалось, Итачи вся эта ситуация даже забавляла, что немало тревожило переводчицу: она не отрывала растерянного взгляда от двух странных черных предметов округлой формы в руках Эйко, похожих на толстые браслеты. – Тем не менее, на этом настаивает Мастер, – продолжала гнуть свою брюнетка, не замешкавшись ни на секунду. – В противном случае, я буду вынуждена попросить вас сейчас же покинуть это место. С нашей стороны скажу, что вы можете быть уверены, что пока эти блокаторы будут на вас, никто из внешнего мира не прибудет, чтобы задержать вас. Мы не взаимодействуем ни с одной из стран, чтобы не раскрыть себя, и нам нет дела до тех преступлений, которые вы творили или будете творить за пределами этого барьера. Нам важна только внутренняя безопасность. – Что такое…блокаторы? – наконец осмелившись подать голос, Саюри недоверчиво перевела взгляд с угрожающе тяжелых на вид браслетов на Эйко. – Они заблокируют чакру Итачи-сана, так что он не сможет использовать никакие техники в пределах этих стен, пока они на нем. Естественно, как только вы изъявите желание уйти, мы избавим вас от них. Ну так что, Итачи-сан? Вы определились? Взгляд угольных глаз косо скользнул по съежившейся фигурке сбоку, что с таким нескрываемым детским интересом разглядывала неизвестный доселе атрибут. «Что ж ты будешь делать, а» - устало пронеслось в голове, и Учиха нехотя протянул вперед обе руки. Ответ на главный вопрос так и не был им получен, потому как Эйко, видимо, имела магическую способность появляться и прерывать в самый неподходящий момент. А без ответа нет и плана дальнейших действий. К тому же, еще не всё было разрешено с этим «Мастером», а у Итачи были и свои вопросы к этому индюку. – Что ж, похвально, – сухо выдав какое-никакое подобие - комплимента? – Эйко парой ловких движений с лязгающим звуком защелкнула браслеты на обеих запястьях шиноби, но, к удивлению, этим не ограничилась. Выудив две прямоугольные небольшие бумажные печати – тоже из-за пояса кимоно, женщина так же приложила их поверх блокаторов и сложила руками несколько печатей, после чего те, ненадолго сверкнув слабым белесым свечением, отобразились серыми надписями на черной матовой поверхности. – На всякий случай, – деловито добавила она, после чего всем видом показала, что процедура окончена. – Основательно, – только и заметил меланхолично нукенин, скептично разглядывая свой новый аксессуар. – Да, к слову, Саюри-сан, – повернувшись вновь к бывшей подопечной, Эйко, не удержавшись, вновь брезгливо окинула ее взглядом с ног до головы. – Не тяните и приведите себя в порядок сейчас. Скоро Мастер придет с вами пообщаться, – в очередной раз сдержанно поклонившись девушке, Эйко аккуратно проскользнула меж двух людей и, не без труда подняв увесистый поднос с оружием, направилась обратно по коридору. – Эйко-сан, – через пару секунд окликнул ее девичий голос слишком громко, на что та лишь раздраженно обернулась. – А Итачи-сану вы не выдадите одежду? – Боюсь, что у нас нет ничего подходящего для него, – Саюри так и видела, как недовольно поджалась аккуратно очерченная нижняя губа брюнетки, и мгновенно решила поиграть на ее чувстве собственного достоинства. Ну а что? Как унижать ее или Учиху, так они первые, а, как унижаться самим?.. – Я думаю, вы обязательно найдете что-нибудь, Эйко-сан. Вам, как одному из главных приближенных Мастера, не подобает так обращаться со своим гостем. Тем более, что одежда Итачи-сана тоже вся промокла. Закипела она или нет, оставалось только гадать, однако, уже то, что Эйко молча кивнула и без лишних движений сразу же резко развернулась и ускорила свой шаг, говорило о том, что задеть ее, всё же, удалось. Губы Саюри растянулись в победной ухмылке. – Ты в курсе, что стала просто невыносимой? – как бы между прочим заметил брюнет, смотрящий вслед удаляющейся женщине. Ответом стал лишь едва слышный сдавленный смешок, – И смысл всего этого, если, зная местоположение, я без проблем смогу натравить на них Акацки, как только уйду? Саюри вскинула на него взгляд, такой же задумчивый, как и его голос, и некоторое время не издавала и звука, затем, приоткрыв дверь своей комнаты – точно напротив его – неспешно проследовала внутрь. – А что толку? Они же могут просто стереть вам память. Пару раз озадачено моргнув, Итачи равнодушным взглядом прошелся по уже захлопнувшейся за Саюри двери. На мгновение слух уловил в этих словах некую горечь и…безысходность? Кажется, она уже окончательно опустила руки. А что до него? В груди затеплилось странное щекочущее нервы чувство, которое, без сомнений, шиноби ощущал впервые в своей жизни. Как ни странно, оно пришло к нему именно сейчас: в этой дурацкой ситуации, с унизительными сковывающими чакру браслетами на руках, под гнетом всеобщего презрения. Он не был готов сдаться.