Рассужденьями чувств не объяснишь. О любви толковать нечего. Шарлотта Бронте. «Городок»
Октябрь 1961. Все приходит, все уходит, все забывается, все остается неизменным для кого-то, все прощается кем-то, все побеждает добро. О сладкая иллюзия, мираж, затерянный в огромной пустыни лжи и боли оазис! Что такое счастье? И как его достичь? Все ли можно забыть, или что-то не стирается из памяти? Как начать жить после боли, как снова поверить в себя и раскрыть душу? Как не потерять себя в новом жестоком мире? Неужели это — тот мир, который они построили? Неужели это все они? Одни вопросы, ни одного ответа. Одни думы, ни одного решения. Одни одиночества, как крепости, ни одного сближения, как оружие разрушения. Что-то стало путаться, в какой-то другой цвет окрасилась жизнь, что-то ужасное вползало в их души. Откинув покрывало в сторону, Флер хотела было подняться к Роберту и рассказать ему всю правду, и пускай он ее оттолкнет, выкинет из дому за волосы, как последнюю дрянь, но она снимет с души камень, что тянет на дно, а вместе с ней и остальных Лейтонов. Миссис подошла к двери, но остановилась и вернулась снова в постель. Все рухнуло! Что ждет ее детей, если она позволит Арману впустить грязь в жизнь Роберта? Ничего, просто ничего, ее имя будут полоскать на каждой улице, а ее девочки навсегда получат клеймо — дочери гулящей. Арман шантажировал ее. Так искусно, так умело, что она боялась его. Этот подонок сломает то, что еще держится. Она ненавидела его, всей душой хотела его смерти, чтобы эта мразь заплатила за унижения и страдания. Вскоре Арман прекратил домогательства, но от этого Флер не стало лучше, она жила в страхе, что любовь Роберта превратится в ненависть, что он больше никогда на нее даже не посмотрит. Пока же муж страдал не меньше, не понимая причины отказов в близости, не видел смысла в раздельных спальнях. Если боится рожать, то есть множество способов быть любовниками и не заводить детей. Почему она отталкивает его? Когда он рассказал обо всем Арману, то друг попросил уважать свою жену и ее решение. Роберт не понимал и не хотел осознавать, что в словах Армана скользил скрытый смысл — твоя жена просто не хочет тебя больше. Роберт был слеп от любви к Флер, он хотел ей верить, хотел, чтобы она была счастлива, и, может, она еще изменит мнение. — Помнишь, я тебе говорил: выпивка и шлюхи — лучшее лекарство от скучного брака? Вот теперь пора его опробовать, — Арман подал ему пинту пива. — Я не собираюсь изменять Флер, — невнятно ответил Роберт, жестом показывая, что не намерен пускаться в предлагаемые авантюры. — А кто сказал изменять? Я сказал отвлечься. Женщины, они такие… сначала подсадят на секс, а потом говорят, что больше не хотят, — Арман улыбнулся, видя, как Роберт напряженно обдумывает сказанное другом. Роберт еще летом стал пару раз в неделю вместе с Арманом напиваться, он приходил домой, еле стоя на ногах, но не смел показаться жене на глаза, боясь, что увидев, каким способом он заглушает одиночество и неудовлетворенность, та оттолкнет его окончательно. В конце лета Арман впервые посадил его за карточный стол, в первый раз Роберт выиграл приличную сумму денег и вошел во вкус, посчитав, что ему везет. Всплеском адреналина он компенсировал отсутствие любви. Но потом почему-то ему перестало везти в картах. Арман советовал выносить из дому деньги, но Роберт был упрям и расплачивался по долгам ценными вещами, отчего Глория сетовала, что что-то у нее стало твориться с памятью. Флер подозревала, в чем дело, догадывалась, что это все Арман, что это все он смешивает ее Роберта с грязью, что это он толкает его к бездне, но ничего не могла сделать. И цена умолчания и недальновидности будет одна: самая ужасная, самая дорогая — это их счастье. Сказать мужу правду равнялось для нее смерти. Они падали, падали по той лестнице, с каждой ошибкой ударяясь о ступеньку.***
Весна 1962. Весна ворвалась в город, она, как молодая девушка шагала, прикасаясь к холодной земле и оживляя ее. Элеонора вдохнула аромат кофе, доносившийся от кафе. Сегодня у нее была деловая встреча с мужчиной. Нэлли давно не думала о том, что сможет стать настоящей женщиной, даже чтобы снять напряжение, ей не нужно было предаваться любви в одиночку. Она не способна любить, радоваться сексу и мужчинам. За этот год, прожитый в Лондоне, Нэлл снова вернулась на работу, смогла из консультанта стать врачом, ей пришлось помногу работать, чтобы добиться этого. Сейчас она как никогда чувствовала себя живой. Она перестала ходить на свидания, наряжаться подолгу, как раньше. Ее, как любую женщину, перестали интересовать все эти дамские штучки, на которые она спускала когда-то почти всю зарплату. Теперь ее цветом был черный, Джулия заставила ее купить платье с вышивкой и меховой отделкой. Элеонора посмотрела на часы: опаздывает, ну что за мужчина... — Элеонора Дю Салль? — она снова стала пользоваться девичьей фамилией, словно так стараясь забыть все то, что было когда-то связано с Онором, но это слово как-то резануло по ушам. Перед ней стоял высокий светловолосый мужчина. — Да, но вам неправильно сказали... — Тогда не вы мне нужны... — мужчина собрался развернуться и уйти, но встретился взглядом с ее голубыми глазами. — Я Элеонора Лейтон, а это моя старая фамилия, — объяснила она. — А... — протянул он, но женщина снова перебила: — А вы Марк Спенсер? — Да. Ну, будем знакомы, — он заказал им кофе с булочками. — Вы давно занимаетесь этим? — Нет, почти год, пять лет моей жизни выпали из карьеры, — сухо заметила Элеонора. — Почему? — она все рассматривала его пальцы — нет ли них обручального кольца — не нашла. — Была замужем, — его лицо изменило выражение. — Что ж, плохо, что вы развелись, — вежливо нашелся он. — Он умер, — прошептала Нэлли. — Честно, я не хочу говорить о самой большой неудаче в моей жизни. — Неужели не любили? — как брак с такой красивой женщиной мог быть неудачным, Марк это не мог понять. — Любила, может быть... Давайте о делах, — сменила тему Элеонора, посматривая на часы. И почему в его присутствии она так нервничает? Марк был родом из Кента, из состоятельной семьи, но последнее время жил в столице и помогал больным детям своим фондом, который открыл его отец еще до войны. Его мать умерла, когда мальчику исполнилось десять, он тяжело переживал ее уход в лучший мир, как говорила бабушка. Получив блестящее образование, Марк принялся помогать другим. В колледже он изучал немного психологию, немного социологию и философию, правда, неожиданно, как и всех, его застала война, и отец отправил сына в Штаты к дяде, считая, что янки не будут воевать. Вернувшись в Кент, Марк понял, что все изменилось. Девчонка по имени Джулия, с которой он играл до войны, уехала в Лондон, и он тоже устремился в столицу — работать. Он, конечно, пытался найти ту девчонку с фотокамерой, считая себя влюбленным в нее до безумия, но не смог, потом увидел ее на выставке, посвященной Гражданской войне в Испании и мировой войне. Она вышла замуж, вышла замуж за Лейтона! Марк знал, что сотрудничать ему предложили с Элеонорой Дю Салль. Конечно, ему понравилась, когда его бывшая любовница Кэролайн расписывала перспективу работы с доктором Дю Салль. Она была молода, что могло привлечь толстосумов расстаться со своими деньгами для детей с проблемой аутизма или переживших трагедию в юном возрасте. Безусловно, она занимала положение в обществе, однако Кэролайн не стала рассказывать ему о всех ее связях. Теперь он все понял. Элеонора была дочерью Виктора Лейтона, а его подружка детства стала женой ее старшего брата. Именно связи его прельщали: из нее получиться хороший партнер, тем более она психолог, тем более ей надо наверстывать опущенное, и ей нужна реклама. Они нуждались друг в друге. Марк был старше Элеоноры на десять лет, но сразу же ее очаровал. Он был горд и непреклонен, в его темных, почти черных глазах читалась решительность, но он не был слишком высокого мнения о себе и ценил, что делали другие. Работать с ним было очень легко, Марк постоянно шутил над ней, тем самым возвращал к жизни, они бывали везде вместе, и вокруг стали поговаривать о романе. Но сама Элеонора даже не думала об этом. Она не хотела вновь причинить себе боль, она итак настрадалась. Марк — деловой партнер, и не более того. Зачем ему скучная фригидная дама, которая не сможет удовлетворить все его потребности? Ходили легенды, что женщины его интересуют исключительно из-за секса. Такой же, как Онор, хотя... нет... Лучше. Он любил женщин, а они любили его. Он давал им радость, только одно его присутствие благотворно действовало на Нэлли. Пускай будет другом и партнером, сейчас страдания ей не нужны, она только начала исцеляться и пробуждаться, будто от долгого сна.***
Джордж и Джулия всегда жили дружно, они, наверное, действительно были счастливыми. Джулия, как и Джордж, пыталась наладить покой в семье Роберта, но натыкались на препятствия. Когда Флер сказала ей, в чем дело, она лишь обняла сестру, не зная, что и сказать, но попыталась утешить. Джулия не понимала Роберта. Флер долго рассказывала о картах, пьяных вечерах и возможной неверности. Флер знала причину, но не посмела сказать сестре. Отец их по-прежнему любил, все так же полагая, что трудности — это временное явление. Хотя Джулии не на что было жаловаться. Она догадывалась об изменах Джорджа, знала, что наверняка, когда они с Томом ездят в Париж, находят девиц для развлечения. Но Джулия прощала: пока не поймала мужа, нет и вопросов и упреков о неверности. Им обоим было уже по тридцать семь лет, слишком многое за плечами, чтобы это перечеркнуть. Да, вместе они уже полжизни. Джулия до сих пор влюблена в супруга до безумия, до сих пор ждала его по вечерам, ожидая его с большим букетом цветов, чтобы просто отметить еще один прожитый день вместе. Джулия поставила букет алых роз в вазу, весь дом, как всегда, был заставлен цветами. Мери-Джейн каждый день вставляла в рыжие волосы розы, все девчонки в ее лицее страшно завидовали. Джордж открыл шампанское, отчего Дженни недоуменно посмотрела на отца, а потом в календарь: может, они что-то забыли, и сегодня праздник какой-то? Но, похоже, Джулия сама недоумевала. Что происходит? — Мы что-то отмечаем? — смело задала вопрос Дженни. — Да, — ответил Джордж, Дженнифер села за стол, она никогда не боялась отца, да и зачем? Он был самым добрым и самым восхитительным человеком. Все девчонки позеленели от зависти, когда увидели на ней в день ее пятнадцатилетия подарок отца — красивую эмалированную брошь с синими цветами на белом, Елена назвала это гжелью. — Я купил кусок земли. — Что ты купил? — переспросила Джулия, Джордж услышал пугающую интонацию, будто бы она услышала страшную новость, к примеру, что он уходит из семьи. — Я купил кусок земли под Саттоном, — повторил Джордж, видя, как Гарри перестал улыбаться матери. — Зачем, Джордж? — Джулия села на стол, сложив руки на коленях. — Джордж, у нас так много денег? — Ты же знаешь, что после войны земля мало стоила, и тогда я не хотел жизни загородом, — начал Джордж. — Я знаю, как вам всем нравится в Аллен-Холле, знаю, как дети обожают ездить в Ирландию... — Это не причина! — возразила Джулия, смотря пылающими от злости глазами. Конечно, она зла, ведь муж же не посоветовался с ней, а просто пошел и заключил сделку, не спросив ни ее, ни детей, ведь они же не маленькие, имеют право голоса. — Наши дети растут! Ты никогда не думала об этом?! — Джордж поднял голос на жену, но нисколько ни устыдился, иногда ее нужно было укрощать. — Ну и что! Мы прекрасно помещаемся здесь! — крикнула Джулия. — Ничего подобного! Дженни скоро уйдет от нас, не стоит забывать, что ей уже пятнадцать! А потом и Гарри, ведь шесть лет пролетят быстро! — И что, ты же не жил отдельно от отца! — она знала, что задела его за живое, как и то, что это супругу крайне неприятно слышать. — Тогда было время другое! Что я имел, кроме самого себя и своего дурацкого титула, от которого было мало прока? Ничего, Джулия, ничего! Но сейчас у нас есть возможность обеспечить наших детей, хотя бы немного! — Джордж отвернулся от жены. — Пусть добиваются сами — так твой отец говорит? — Джулия подскочила к нему, разворачивая. — Я отдам эту квартиру Гарри, когда ему исполниться восемнадцать, поэтому нам нужен Дж-Хаус! — Джордж уже собрался уходить, он редко выходил из себя и вот сегодня оказался на пределе, он готов был еще на нее накричать, только дети сдержали его от этого шага. — О, он уже и название придумал! — зло сказала Джулия вслед, Джордж резко обернулся, бросаясь и хватая ее за плечи. — Знаешь, порой мне кажется, что тем днем в парке я встретил не ангела с фотокамерой, а демона, — он отпустил ее, Джулия тяжело дышала. — Я ухожу! — Куда? — ее губы дрожали, это забавляло Джорджа, он уже чувствовал, что совсем скоро она выбросит белый флаг. — К любовнице, — крикнул он и хлопнул дверью. Джулия опустилась в кресло, не веря, что он это сказал, да еще в присутствии их детей. — Так нельзя, мам, — услышала она голос Дженни. — Ты же знаешь, какой папа гордый и заботливый, он же думал о нас всех. — Ничего он не думал, он думал, как всегда, о себе и сделал то, что сам хотел, — Джулия закрыла лицо руками. — Ужинайте без меня, я пошла работать, у меня и Флер скоро выставка. — Упрямица, — процедила сквозь зубы Дженнифер. — Два гордеца. — Два сапога, — добавила М-Джейн. — Да ладно, дня не пройдет, и отец прикатит домой, наверное, поехал плакаться к дяде Тому, — Гарри сел рядом со старшей сестрой. — Здорово, мои хоромы... — Не раскатывай губы, — М-Джейн стукнула его по плечу. — Наверное, он отправился к дяде Роберту. — Не-а, — Гарри покачал головой, — дядя Роберт в последнее время стал каким-то... Они наспех поужинали, убрали со стола, помыли посуду и отправились спать, слыша, как мать ходит, как тигр в клетке, по комнате, постоянно подходя к окну. Вот поэтому-то он и ушел, рассудил Гарри, хотел показать, что он хозяин здесь, да и он на самом деле был прав: мама просто до сих пор не может привыкнуть, что у них достаточно денег, чтобы жить хорошо. Джордж приехал домой на следующий же день. Он не стал просить прощения, ползать в ногах, оправдываться, что не изменял ночью, только и сказал — «добрый вечер». Когда Джулия накрывала на стол, он обнял ее и наткнулся на тяжелый взгляд: — Что с тобой? — спросил он. — Ты будешь меня любить, если я изменю тебе? — этот вопрос задел за живое. — Конечно, буду, я прощу, помучаю самого себя, а ты мне... простишь меня? — она обернулась к нему. — Все вы не без греха, — ответила она, он засмеялся. Он исступленно ее целовал, не выпуская из рук, словно сегодня у них будет все, а завтра — ничего. И почему уже семнадцать лет она сходит от него с ума? Почему он так заводит ее? Ведь уже давно прошла та пора, когда чувства любовников новы, когда страсть полыхает ярким огнем, превращаясь в фейерверки, и влюбленные ведут себя как ненасытные животные, готовые совокупляться, как кролики, везде и в любое время. Ведь за семнадцать лет они успели достаточно хорошо узнать друг о друге, но почему-то их до сих притягивает магнитом. — К чему расспросы? — спросил он. — Так, это личное, касается меня и Флер, — он лишь вздохнул. — Но главное, что у нас все хорошо, не так ли? — он ничего не ответил, лишь погрузился в раздумья, не слыша второго вопроса. — Поедем смотреть твою землю? — он лишь кивнул, не зная, правильно ли ответил. Зачем она задавала эти вопросы?***
Она же знала о его любовных интрижках, и каждый раз, как его взгляд останавливался на красивых ногах, Элеонора, смеясь, говорила, что ее-то точно можно затащить в постель; Марк же потирал подбородок и как-то странно смотрел на женщину. Все в городе знали о ветрености Марка Спенсера, подруга Шейла не раз советовала Нэлли воспользоваться этим и, переспав с Марком, раз и навсегда забыть о неудачной странице ее жизни, под названием брак. Но Элеонора не хотела этого: Марк был легковерным, а вернее, никто не смог его приручить и затащить под венец. Марк, почти ровесник ее старшего брата, даже и не думал обзаводиться семьей, куда проще получать от женщин желаемое и тихо с ними расставаться. Нэлл не хотела обманывать себя, заблуждаться, что именно ей удастся приручить этого мужчину. Да и не любила она его. Когда она впервые появилась на выставке Джулии и Флер, обе наперебой вместе с Еленой и Энди уговаривали ее, что Марк совсем другой. Он был веселым, он знал, как умаслить любую женщину, чтобы она стала согласной на все, он не боялся говорить, что думает, а еще у него не было склочной мамаши. Но все равно он ей был не нужен. Исключительно как деловой партнер. Так, однажды в конце мая после благотворительного бала, на котором не отходил от спутницы ни на шаг, Марк повез Нэлл к себе. Элеонора была в восхитительном синем платье с пышной юбкой и смелым лифом, подчеркивающим все достоинства фигуру и оттеняющим рыжину волос, замысловато уложенных. Марк не позволял ей помногу разговаривать с мужчинами, за это она пила больше шампанского, хотя знала, к чему это могло привести, но ей главное было доказать: не такая уж она и святая, какой он хочет показать ее всем, да и он ей никто, чтоб смел указывать. Когда вечер окончился, Марк вывел ее в холл, помог надеть пальто, вывел на улицу и, не спрашивая, посадил в свою новенькую машину, красивый «Кадиллак». Во время пути Элеонора думала, что у них личные дела и что Сперсер хочет поговорить с ней немедленно и без посторонних глаз. Он провел ее в свою огромную квартиру, она посмотрела в его глаза и сдалась. Ноги подкосились, когда он опалил ее дыханием. Его мягкий рот накрыл ее губы, накрашенные розовой помадой, Марк прижал ее к стене, нетерпеливо сжимая талию, быстро проникая ладонями под пышную юбку. Нэлл тяжело задышала, надо бы прекратить, но, вместо этого, женщина позволяла Марку шарить руками по своим ножкам. Он расстегнул платье, и то упало на пол синим озером. Марк подхватил ее на руки, неся через огромную гостиную в скромную спальню. Он усадил ее на кровать, наблюдая, как меняется лицо с каждой скинутой вещью. Как она и думала, он многогранен — не то, что Онор, — вот почему все женщины без ума от него, вот почему они все хотели прыгнуть к нему в постель, не заботясь, что завтра будут не нужны. Марк был нежен и терпелив. Никогда до этого она не ощущала такой полноты чувств. Его губы и пальцы нетерпеливо скользили по ее коже, и она забывалась рядом в сладкой истоме. Она качалась на волнах, качалась, словно в легкий шторм. Мужчина целовал ее лицо, шепча ее имя, выдыхая его, как заклинание. Элеонора таяла, как снег, таяла и терялась, забывалась и возносилась. И тут она осознала, все эти месяцы она хотела его. Она стала жертвой его чар, не смогла противостоять, не смогла отказать. Марк уткнулся носом в ее грудь, его жаркое дыхания бросало в лихорадку. Так хорошо ей еще не было никогда, он исцелил ее, заставил проснуться от спячки, вынырнуть из дурмана собственного негатива, перестать винить себя и сказать, что это Онор и Эдит исковеркали ей жизнь. Она вздрогнула, почувствовав, как его желание вновь проснулось. Марк лег на спину, сажая женщину на себя, стал наматывать ее длинные волосы на запястье, склоняя, чтобы ее обнаженная грудь касалась его, чтобы вдыхать ее духи, видеть ее голубые глаза, в которых отражалась ночь. Она не будет избегать последствий: если забеременеет, то так тому и быть. Ему почти сорок, почему он до сих пор не женат? Может, он не тот, кто любит, или ждет любовь всей своей жизни? Где приличие? Где любовь? Хотя уже было все равно, она стала очередной любовницей. Новой игрушкой. Еще одним открытием. Следующим номером в списке побед. Она положила голову к нему на грудь, закрыв глаза, чувствуя, как ее сморил сон. Марк аккуратно положил ее рядом с собой, она крепко прижалась к нему, будто нуждалась. Он провел по ее рыжим локонам, белому плечу. Как же она красива, подумал он. Марк так устал от одиночества, пустых связей — и вот в его жизнь ворвалась Элеонора, фея, которая твердила, что от прежней девчонки ничего не осталось. Но, что бы она ни говорила, никто не смог сломить ее дух, она была все той же, просто она не знала об этом. Не знала, что восхищала его каждый день, не знала, что все два месяца их повторного знакомства он не посмотрел ни на кого другого. Он влюбился и боялся, что его отвергнут. Теперь Нэлли всех будет мерить по бывшему мужу. Элеонора проснулась с первыми лучами, рядом спал Марк, прижимая ее к себе; его рука по-хозяйски лежала на ее бедре. Он пошевельнулся, притягивая к себе, в этом жесте Элеонора нашла что-то совсем интимное и поцеловала его в грудь, рисуя колечки на светлых волосах. Марк во сне прижал ее руку к губам. И тут она поняла, что он не спал. — Нэлл, — прошептал он, вбирая аромат ее тела. — Прошу, будь со мной, я так одинок... — А как же твои девчонки? — она погладила его светлые волосы. — Ты же сам говорил, что они нужны тебе. — Они не понимают меня, как ты. Переезжай ко мне, прошу тебя, — он умолял ее, а она не могла сопротивляться. — Ты рехнулся, — ответила она, резко садясь в постели, отодвигаясь от него. —Это была восхитительная ночь, спасибо, что доказал мою сексуальность, но... — Ты дурочка, — он приблизился к ней, обвивая руками талию, касаясь губами поясницы. — Я не он. Я не твой муж. — Все вы так говорите, — отрезала Элеонора. — Черт тебя возьми, я хочу дать тебе время полюбить меня, узнать. Потому что я люблю тебя! Ты мой свет, ты стала для меня всем, я не хотел этого, не хотел, но я хочу, чтобы ты была просто рядом! Я хочу просыпаться рядом с тобой, любить тебя, умирать с тобой, как сегодня ночью, — она повернулась. — Для меня все впервые, поэтому я и вел себя вчера как ревнивый идиот! Что ты делаешь со мной? — Марк, — ее глаза расширились от удивления. — Марк, ты это не серьезно... — Все совершенно серьезно... — произнес он. Онор никогда не говорил ей ничего подобного. — Я люблю тебя, пожалуйста, не отвергай меня, я прошу тебя, дай мне шанс! — Марк, — он поцеловал ее ладонь. — Я... я боюсь... — Я знаю, милая, моя ирландская фея, — он откинулся на спину. — Я знаю, что ты боишься, что все будет плохо, но клянусь: я все сделаю, чтобы сделать тебя счастливой. Я хочу познакомиться с твоей семьей. — Нет... — Ну почему нет? Завтра же переезжаешь ко мне, ничего не хочу слышать о твоем отказе, — она вытянулась рядом, ее ладонь скользнула вниз. — Что? Невмоготу? Я могу делать это бесконечно... — Марк, я постараюсь, — прошептала она ему в ухо. — Я очень хочу попытаться стать счастливой.***
Лето 1962. Почти неделю Элеонора перевозила вещи со съемной квартиры к Марку. Шейла до сих пор не вышла замуж, да и отбоя от поклонников у нее не было, поэтому жить одна в этой квартире она сможет. Марк полностью взял на себя контроль по переезду, он был терпелив и старался не торопить любимую. Она оставалась у него ночью, он хотел ее чувствовать рядом с собой, ощущать тепло и восторг. Нэлл же ничего не хотела отдавать взамен, он, конечно же, щедр, великолепен как любовник, добр, но она не может отдать ему свое сердце. Если Спенсер согласен на ее вздохи под ним, то пусть так и будет. Марк хотел ее приручить, показать, какой прелестной может быть жизнь вдвоем. — Я слышал, ты съехала с квартиры, — начал Виктор, обнимая дочь. — Ну, да, — промямлила она; Марк ставил машину, чтобы она никому не мешала, и поэтому задерживался. — Она переехала ко мне, — Диана повернула голову, в дверном проеме стоял высокий светловолосый мужчина. — Здравствуйте. — А вы... — Диана замялась, не зная, что и сказать. — Мам, это Марк Спенсер, мой деловой партнер. — Элеонора взяла Марка за руку. — Вы знаете, что она вдова? — вдруг спросила Диана, изучая пристально Марка. — Знаю, — кивнул Марк. — Знаю, что у нее есть дочь и множество плохих воспоминаний, — Виктор в это время разливал всем вина. — И давно вы знакомы? — продолжила расспрос Диана, боясь, что новое увлечение дочери закончится так же, как и прошлое. — Три месяца, — ответил Марк. — Я знаю, что слишком напорист и что слишком рано, надавил на вашу дочь, заставил ее переехать ко мне... но ей на пользу. — Вы были женаты? — Нэлл вздрогнула. Онор ведь тоже не был женат, и Диану это может насторожить и заставить еще внимательней приглядеться к Марку. — Нет, я не хотел этого, потому что одна моя подруга детства, на которой я бы мог жениться, неожиданно для меня вышла замуж. Ваша невестка Джулия меня привлекала, но это прошло, а после мне казалось, что я не способен на большое, чем встречи, — откровенность Марка поражала, он говорил предельно откровенно, нисколько не стесняясь правды, какой бы она не была. — Вы собираетесь жениться? — Нэлли услышала, как задрожал голос у матери, как она волнуется, боится услышать правду. — Нет, — резко ответила Элеонора за Марка. — Мама, мы не хотим этого. — Что ж, вы будете просто жить вместе, — заключила Диана. — Элеонора, опомнись! — Виктор посмотрел на жену, замечая, что жена готова сорваться и накричать на всех. — Я вполне взрослая женщина, мама, — процедила сквозь зубы Элеонора. — Что хочу, то и делаю. — Ну делай, только не плачься мне потом в жилетку, вторя почему у тебя муж такая сволочь! — зеленые глаза Диана зло сверкнули. — Посмотри, что ты наделал со своим либерализмом! — Что? — Виктор часто заморгал. — Диана, все хорошо. Марк хороший парень, я знаю его отца, что тут плохого?! — Что плохого?! То, что у твоей дочери нет мозгов! — выпалила Диана, выдергивая руку из ладоней мужа. — Я все равно остаюсь с Марком! — вставила Нэлли. — Хочешь ты этого, или нет! Домой влюбленные вернулись в расстроенных чувствах. Виктория жила пока в Дюсаллье, но ее переезд сюда стал вопросом времени. С Марком, заваливающим подарками и признаниями, Нэлли ощущала себя счастливой. Близость уже не была постыдной. Их жизнь была похожа на обычный брак, то, что он не делал ей предложение, никого не беспокоило. Спенсер плавно вошел в круг их семьи и стал ее частью. Виктор знал о богатстве Марка и его ветряной натуре, но когда увидел счастливый взгляд дочери, то просто искрение порадовался за молодых людей. Элеонора решилась съездить с Марком в Дюсаллье проведать дочь. Всю дорогу туда она нервно тряслась, Марк утешал, говорил, что все пройдет гладко, что он защитит ее от нападок Эдит. Но все с самого начала пошло наперекосяк. По дороге к вокзалу Нэлл сломала каблук, и они поехали покупать новые туфли, потом всю дорогу у нее болела голова, и раздражало ее все, особенно беготня Марка. Затем, когда они ехали по пыльной дороге из Гавра в Дюсаллье, заглох мотор, и Марк под палящим солнцем чинил машину. Дом встретил гробовым молчанием, Эдит даже не удосужилась выйти и поздороваться. Они тихо прошли в гостиную, к ним выбежала рыжеволосая девочка, тесно прижимаясь к гувернантке. — Виктория, я твоя мама, — сказала Элеонора по-английски, девочка показала, что у нее нет матери, даже не стала ничего говорить, а ведь прошло чуть больше года с тех пор, как Элеонора покинула Францию. — Зачем ты приехала сюда? — из темноты вышла Эдит, она все так же была красива, только за красотой скрывалась гнилая душа. — Я приехала проведать мою дочь! — смело произнесла Элеонора. Марк тоже вышел на свет. — Еще и мужика посмела сюда привезти! — Нэлли прогнулась под ее тяжелым взглядом. — Не смейте оскорблять Элеонору, — от ледяного тона Марка всем стало не по себе. — Ваш сын — последняя мразь! — О, вы-то святой, месье... — Спенсер, — подсказал Марк. — Отдайте нам Викторию. — Захотели? Не получится, потому что она подписала договор с моим сыном, после ее второго замужества опека над детьми переходит мне! — Нэлли отчаянно хотелось выйти на улицу и уехать отсюда навсегда, чтобы не видеть больше Эдит и это мерзкое место. Будь проклят Онор! Будь прокляты его виноградники! Она не стала отвечать, просто взяла и вышла на террасу, чтобы вдохнуть свежего воздуха; прежний кошмар вновь вполз в ее жизнь, тот кошмар, из-за которого она чуть не сошла с ума. Не обязательно вести под венец Марка, семья поможет ей воспитать ребенка, а Виктория для нее навсегда потеряна, она потеряла ее в тот день, когда сказала Онору короткое слово «да». И она уже сомневалась, сможет ли Марк стать ее лекарством, несмотря на его защиту и любовь. Ее жизнь уже никогда не будет беззаботной и счастливой, не лететь ей бабочкой над полями, лишь только падать вниз по лестнице.***
Увидев его, она замерла. Флер не видела Ришара Полански с той самой ночи, когда она ругалась с ним в маленьком кабинете, теряясь от его страстного напора страсти и грубости. Он нисколько не изменился: все тот же привлекательный ловелас, все такой обаятельный и сексуальный, по-прежнему рисующий обнаженную натуру, но уже не так беден. Пока Флер наслаждалась первым счастьем с Робертом, пока рожала ему дочерей, Ришар стал именитым художником, все хотели заполучить его картины, чтобы именно у них он выставлялся, соглашаясь на его условия. И, самое главное, Ришар так и не женился, наверное, все так же спал с каждой своей натурщицей. Он разговаривал о чем-то с Джулией, та, видно было, напряжена и насторожена, что-то торопливо объясняла ему. Флер услышала обрывок их разговора. — Она замужем, — отрезала Джулия. — Она не могла подождать меня пять лет, я богат, я знаменит! Но выставка будет здесь, так решил мой агент, — Джулия недовольно посмотрела не него и ушла. Ришар стоял отчуждено, смотря на зал, когда Флер подошла, все внутри у нее дрожало при воспоминании о его крепких объятиях и пленительных поцелуях. Мужчина улыбнулся своей прекрасной улыбкой, и Флер расслабилась. — Ты похорошела, — прошептал он. Из девчонки-студентки с большими глазами она превратилась в элегантную даму. — Здравствуй, Флер. — А ты постарел, — тоже тихо, вместо приветствия. — Ты счастлива? — она не стала отвечать: не все было хорошо в ее браке. Они ругались с Робертом постоянно, она закрывалась в спальне, чтобы не видеть мужа, а он уходил играть в карты, между этим занимаясь любовью с дешевыми, низкопробными актрисами. — Значит, нет... Приходи ко мне, я живу на Кенсигтон-черч. — Зачем? — робко спросила. — Я не забыл тебя, до сих пор люблю. Я ничего не забыл, — еле дыша сказал Ришар. — Я тоже, — с придыханием ответила Флер. Через три дня она пришла, не понимая, зачем делает это. Со дней их совместной работы прошло столько лет, что, казалось, это было лишь однажды и давно. В его огромной квартире она увидела свои обнаженные портреты, он все еще хранил их... Как трогательно! Они не говорили ничего друг другу и сразу бросились в объятья, вспоминая все, что было между ними. Разлука и жизненные несчастья, сделали свое дело, и Флер отдавалась так неистово, что, казалось, это их прощальная ночь. Она вдыхала аромат красок и думала, зачем вышла за Роберта. Полански ласкал ее тело, как она любила, и женщина забывала, что у нее есть муж, дети, задыхаясь рядом с ним, ощущая себя самой счастливой и самой любимой. Она боялась, что Роберт все узнает и что его гнев будет велик, но теперь она не думала об этом. Как же давно Флер мечтала ему изменить! И вот она сделала это. Уже год эта мысль отравляла ее, а теперь она сгорала от страсти, пагубной страсти, почти греховной. Ришар помог ей избавиться от чувства вины, которое в ее душе оставил Арман. Так они стали встречаться в его квартире, проводя пару бурных часов в день. С Ришаром было легко и просто, и они не думали о последствиях. Когда были вместе, они вообще ни о чем не думали. Любовь вернулась к ней, по крайней мере, так хотелось думать. Роберт все меньше стал интересоваться ее жизнью и все больше играть в карты и проводить время в объятьях других женщин. Брак стал мукой, а роман с Ришаром дал ей силы и новое вдохновение. Ее жизнь изменилась, но она не знала, что всегда с чего начинаешь, к тому и возвращаешься.