И загадка любви непонятной полна благодатью, И она для разгадки особого ждет языка. О. Хайям
Январь—май 1967. Дженни и Дилан все же поженились, несмотря на сомнения невесты и отговорки Фредди, с которым та довольно часто теперь виделась. Дилан наконец-то смог научить ее доверять ему и понимать его. Свадьба была скромная, как и хотела невеста, что сияла нимбом темных кос в белом платье с кружевами. Жених выбирал ей лучшие креветки и кусочки пирогов, пробовал сначала сам, а потом кормил ее с ложечки. Она была одинаково счастлива, что в момент венчания, что в ожидании загадочного мгновения, что им готовила ночь. Новоиспеченный супруг не отходил от нее ни на шаг, показывая всем, как любит и боготворит любимую, которая была на седьмом небе от счастья, которая не знала, что такое счастье может быть и у нее, ведь их ждала вечность, целая жизнь вместе. Только Фредди был не весел; несмотря на то, что он ушел от Лейтонов, Дженни удалось уговорить его прийти на торжество. Для этого случая он взял костюм напрокат, он не боялся, что не впишется в великосветское общество, поэтому рано ушел с праздника. К тому времени ей было почти девятнадцать лет, а ему — двадцать семь. Он работал преподавателем в колледже. Они стали снимать большую квартиру. А вот привычный мир большой семьи Лейтон начал рушиться. Просто кем-то стали управлять деньги. Это были сложные времена — больших налогов и большой власти профсоюзов, но все же это было время больших перемен. Виктор стал вывозить деньги заграницу, вкладывать их в местное производство, чтобы профсоюзы не могли отобрать состояние, предназначенное на развитие для себя. Кампания, где работал Джордж, тоже стала сотрудничать с заграничными партнерами. Они спасали себя и свои доходы. Жаль, что их сердцами стало править не желание стать другими, а деньги.***
В апреле произошло то, что станет одной из причин ненависти Флер к Бетти. Увидев очередной букет и поэтическое послание на ее День рожденья, она пришла в бешенство. Флер давно работала в Инглиском колледже, где она и нашла двадцатилетнего Фредди Бульдасара. То, что она была старше, ее никак не смущало. Она хотела его, захотела еще тогда, когда Виктор привез молодого человека на лето в Аллен-Холл. Ришар уехал на полгода в Нью-Йорк, а с Робертом у них все было по-прежнему. Флер не мучили угрызения совести, она даже считала чем-то хорошим ревность к собственной дочери. Этот гадкий утенок, выродок Роберта, недостоин любви и обожания красивого парня, по имени Фредди. Как же она хотела его и сгорала от страсти! Женщина не обращала внимание даже на испанца Сержа, на шее которого висели женские пол колледжа. Нет, она мечтала о Фредди, только о нем, и больше ни о ком! Флер сразу его заметила — высокий, харизматичный, талантливый... Она все искала предлог остаться с ним после лекций, и тот нашелся. Джулия решила устроить студенческую выставку, и Флер, выбрав Фредди, оставила его обсудить работы, а потом попросила проводить до галереи. Когда юноша прошел в кабинет, ставя картины на пол, Флер решительно подошла к нему. Ее поцелуй обжег. Фредди обнял ее, она стала его раздевать. Она знала, как надо обращаться с мужчиной, ее ладонь резко скользнула в брюки, заставляя его вздрогнуть от ее решительности. Все происходило слишком быстро и спонтанно, но Флер было все равно: она добилась, чего хотела. Когда-то она была наивной девочкой, но жизнь испортила ее, превратив в распутницу, в циничную особу, которая заменила горячее сердце на лед. Что она творила с ним!.. Фредди терял самообладание, боялся страсти. Им нельзя, потому что Флер — мать Бетти, он не имеет права... После этого случая близость между ними стала какой-то изощренной. Флер умело расставляла ловушки, и он каждый раз по неопытности попадался, понимая, что все у них завязано на грязном сексе, но сказать себе «нет» он уже не мог. С виду Флер была ангелом, а Джулия демоном, но потом он быстро распознал их души. Как же внешность обманчива! Со второй было интересно общаться, из ее рассказов он узнал, что она двадцать два года влюблена в одного человека, и его сердце безумно захотело такого же. Вскоре отношения с Флер прекратились, и Фредди вздохнул свободно. Целых три недели в его жизни был мрак. Когда он уходил, то Флер проклинала его, обещая, что когда-нибудь он пожалеет об этом, только она ошиблась: даже такое не лишит его судьбы. Черт бы побрал эту Флер, что запятнала его прекрасное чувство, его уважение и восхищение семьей Лейтон! Будь она проклята! Теперь из-за нее он даже не смеет заговорить с Бетти, он не имеет никакого права даже думать о ней. Флер все испортила, все разворотила — его любовь к живописи, его чувства к Бетти, его честь. Своей похотью и ревностью она рушила жизнь собственной дочери. Будь она проклята! Спала с ним, а у самой был и муж, и любовник. Она портила своим существованием эту семью, она и ее муж, — и только этот факт, должен наконец заставить его поверить, что будущее с этой девчонкой, чего хотел Виктор, просто мечта, несбыточная мечта для всех.***
Ноябрь 1967. Дождь лил, не переставая, уже неделю, на дорогах собирались потоки воды, которые, как река, стремились к сточным канавам. Несмотря на это, город жил все так же, как и всегда. Фредди посмотрел на часы, они ждали нового жильца. Плату за квартиру подняли, и Брайан предложил найти еще кого-нибудь, да и свободная комната не будет пропадать зря. Роджер дал объявления; начался учебный год, и студенты-первокурсники, желающие с радостью вырваться из-под родительской опеки, будут идти толпами. Так они встретили Джо Диксона, поступившего, кстати, на радиоэлектронный факультет. Они сразу же взялись за перевоспитание парня, избавлять его от природной скромности. Джо играл на бас-гитаре в группе «Bloody». Так они стали впятером покорять лондонские пабы. Роджер освобождал нового друга от образа пай-мальчика, он тоже стал отпустил темно-русые волосы, как все, его меланхоличные голубые глаза стали как-то по-другому сиять и превратились в такие же раскрепощенные, как у остальных. Хотя Фредди понимал, что он больше однолюб, нежели плейбой Антонио. Фредди хорошо запомнил тот день, когда они с Джо прогуливались по Оксфорд-стрит. — Давай свернем, — проговорил Фредди. Джо увидел волнение друга, его глаза бегали, ища пути отступления, руки дрожали, словно парс увидел призрака из прошлого или действительно настоящее привидение. — Что случилось? Это из-за нее? — он указал на блондинку, идущую к ним навстречу. На ее лице он заметил радостное, блаженное выражение, женщина убыстрила шаг. — Неважно, пошли, — Фредди схватил его за локоть. Женщина подошла к ним. — Здравствуй, Фредди, — начала она. — Привет, — выдавил Фредди из себя. — Ну, как ты? — Флер не потеряла интерес, отметил он про себя. Ее холодные глаза зловеще засияли. «Ведьма!», — подумал он. — Все так же, — он схватил Джо за плечо и потащил на противоположную сторону улицы. — В чем дело? — Джо не унимался. — Кто она? Твоя любовница? — Бывшая. Черт бы ее побрал. Ненавижу, дрянь. Спала со мной, а у самой был любовник и муж-промышленник, деньги, слава — чего ей еще надо было? — этот вопрос он задавал больше себе, чем Джо. Он решил навсегда забыть о ней и обо всех Лейтонов, в том числе и о Бетти. Скопив немного денег, Фредди удалось купить небольшой подержанный рояль. Музыка всегда его интересовала, поскольку постольку была его увлечением, но не страстью, и в один миг она стала способом залечивать душевные раны. Он не понимал, что происходило с ним в последние два года, после приезда в Англию для него все стало другим, словно тем летом он столкнулся с чем-то неизбежным в своей жизни, но слишком рано. Это не должно было произойти тогда, но хотело бы его сердце любви так отчаянно сейчас, если бы не объявилась зеленоглазая девчонка, которую он обещал ждать? Зря ли все это, или в его жизни еще наступит солнечное утро с ней?***
Лето 1968. Наконец-то свобода, подумали они, как прибыли в Ирландию. Бетти с радостью обняла Джейка, что за год вырос и стал еще более мужественным. Патрик тоже сильно изменился за это время, он вел с ней как с сестрой, а не как с возлюбленной, он, как и она, похоже, не помнили нечаянного поцелуя. Гарри, кажется, уже не был влюблен в Шарлотту, теперь его любовью стал медицинский факультет, на который он уже поступил. У Анны тоже сердце подпрыгивало от счастья: они с Дэвидом здесь будут сами собой. Он сможет целовать ее, и она сможет любить тоже его, не скрывая чувств. М-Джейн радовалась, что здесь ей никто не указ, а значит, никто не помешает упражняться в словесности. За этот год они все сильно изменились, но после этого лета они станут совсем другими. Эти три месяца начнут обращать их в сторону взрослых игр. Бетти и сама изменилась: она была влюблена в Дэвида МакОллу — сердце почему-то выбрало его. Бетти постаралась выбросить из головы Фредди Бульдасара, которому и без нее было хорошо. Она смотрела на Дэвида, и сердце замирало, но о своих чувствах она не смела говорить, не зная наверняка: влюблен ли в нее он? В ее жизни еще будет много влюбленностей, но, несмотря на ошибки, она никогда не перестанет искать любви. Она умом понимала, что между ним и ее подругой есть какие-то нити, только девичья неопытность мешала распознать. Пока Анна была с Дэвидом, навстречу Бетти и М-Джейн нравилась компания Джейка и Гарри. Анна проводила время с Дэвидом, они ходили на озеро или в лес, где юноша зацеловывал ее до потери пульса. Она хотела большего и сказала это возлюбленному; он ответил, что ему нужно подумать. Неделю он избегал ее, не решаясь подойти. Но когда они встретились, парень кинулся в ее робкие объятья, она поцеловала его, и он ощутил ее и свою силу желанья, а в глазах напротив разглядел темное пятно страсти, что отражалось и в его взгляде. Он уже не мог сказать себе нет, как говорил до этого. Анна провалилась в океан чувств и новых ощущений, совсем не зная, что все скоро станет другим.***
— Сэр Роберт, — Роберт поднял голову, смотря на Боми, стоящего у него на пороге с целой стопкой бумаг в руках. — У меня важный разговор к вам. — Проходи, Боми, — мужчина положил все документы на стол. — У тебя что-то стряслось? Не твой сын? — Боми покачал головой. — Фредди живет как может, иногда я рад этому... но я не о том, — Боми помрачнел. — Я работаю у вас уже четыре года, и только недавно кое-что заметил... — Боми, ты хорошо работаешь, — Роберт хотел было рассмеяться, но не смог. — В начале этого года я решил проверить все еще раз. Счета не сходятся, сэр Роберт, — что-то шевельнулось в душе у мужчины. — Уже давно, лет девять. — Девять?! — столько лет — и никто не видел? Роберт стал напряженно думать. — Вас обкрадывают, и знаю, кто... — Боми, я... — Роберт осекся: кто же мог, ведь столько людей, преданных его отцу... — Кто он? Кто этот предатель? — Арман МакОлла, — эти слова ударили его, словно ножом. Арман его друг, товарищ, он не мог, просто не мог... — Я оставлю вам бумаги. На столе лежали листы, но подойти к ним и посмотреть не хотелось. Страх был сильнее, чем правда. Внутри Роберта бушевало много чувств — Арман его лучший друг, а что, если все подтвердится? Что потом делать? Роберт все-таки взял себя в руки и открыл папки. Запестрели цифры, и он подумал: «Жаль что не окончил экономический факультет, а медицинский, как отец». Суммы были большие, последние пять лет только делали, что пропадали деньги, правда, все было так обставлено, что комар носа не подточит. Арман девять лет проворачивал за его спиной свои дела. Отец был главой и решал только важные дела, он сам занимался развитием и руководством разработок, а у Армана были сосредоточены финансы. Были и другие начальники, но теперь стало очевидно, что Арман и его помощник Гилберт Фрак заодно. Теперь понятно, откуда у него большой счет в банке, новый «Роллс-Ройс», особняк за городом. И прикрытием всего этого безобразия была его скромная жена. Это же он пристрастил его к картам, считая это «лучшим лекарствам в семейной жизни», водил его по женщинам, которые, похоже, были и его шлюхами. Уже семь лет, как его жизнь превратилась в камень, скатывающийся со склона в бездну. Он решил его разорить, Арман советовал выносить из дому деньги, а не ценности — понятно зачем! Каков подлец! Роберт приехал домой. Флер была в гостиной и рисовала. Он устало опустился рядом с ней. Их брак давно стал формальным. Каждый жил своей жизнью, он догадывался о ее романе с художником и о том, что, когда его нет в городе, Флер встречается с зелеными юнцами, находя в этом свою прелесть. Роберт не лез в ее душу, как и она в его. Они для публики казались семьей идеальной, но давно не было нежности, хотя они все так же делись рабочими планами, радовались успеху, но в то же время были далеки друг от друга. — Что случилось? — она отложила карандаш. Он приник к ее груди и зарыдал, как ребенок, из-за неудачного брака, предательства друга, тайного желания Армана разорить его. — Ну, полноте. Что с тобой, мне ты можешь сказать все, что угодно. — и он рассказал ей все, не смущаясь слез и боли. Флер утешала его, гладя волосы. — Что мне теперь делать? — спросил он, она по-прежнему гладила его каштановые локоны, ощущая, как сердце оттаивает. Она могла бы его полюбить вновь, но столько ошибок мешали... — Отдай его под суд, пусть закон решает, что делать, не марай руки сам, — проговорила она, нежно смотря в его глаза. Он коснулся ее полуоткрытых губ кончиками пальцев. — Ты мне нужна, — она минуту колебалась, зная, что у них давно ничего нет и вряд ли что будет в будущем вообще. — Ты так нужна мне, Флер. Я знаю: ты меня не любишь, — но пусть это будет секс из сострадания. Ради меня?.. — Пойдем, — нежно прошептала она. Они прошли в его спальню. Ему показалось вечностью последние пьяные ночи в огромной спальне, что занимала весь третий этаж, которые он проводил в одиночестве, лишь иногда — вне дома. Флер посмотрела на него, и Роберт понял: она отдается ему взамен на безопасность. И с новой силой хлестнула горесть: у него не было сына и вряд ли будет, но все же ему нужна была эта ночь в объятьях этой женщины. Все утро он смотрел на Флер, которая безмятежно спала под боком. Он давно не встречал утро с ней. Его глаза вбирали лучшее, что было в этой женщине. Роберт знал: она холодна, как лед, но все же под броней билось горячее сердце. Флер пылко отдалась ему, и эта ночь стала лекарством; он набрался сил и был готов ударить по Арману. Когда супруга проснулась и посмотрела на него, Роберт быстро оделся и сказал, что у него встреча с Томом и Джорджем. Когда он ушел, Флер зарыдала в подушку, но все же была рада, что подлеца посадят. Флер знала его и Сибиллу много лет. МакОлла семь лет тому назад начал убеждать ее отказаться от супружеской близости, обещая, что роды испортят фигуру. А потом она изменила мужу. Тогда для нее это стало откровением. Да, перед свадьбой она действительно провела ночь с Ришаром, но потом почему-то была счастлива с мужем. Что случилось с их браком? Она сама все разрушила, а Роберт даже не шел против течения. Все, очарованные ее красотой, понимали, что Роберт сумеет уберечь хрупкое создание, какой являлась Флер. Но она поверила Арману. Это он поставил ее на этот путь, своих рук он не марал, все так, будто сделала это она сама. Теперь возврата нет! Роберт впал еще в большую апатию. Джордж и Том тоже посоветовали сдать власть, однако Роберт по-прежнему разрывался между дружбой и ненавистью. Столько лет вместе, столько планов... и жестокая правда. Через три дня Армана МакОллу арестовали.***
Смотря из кустов, захотелось подойти и свернуть ей шею. Он ненавидел Бетти за самолюбие и недоступность. Теперь у него был еще больший повод ненавидеть ее: Роберт отец посадил его отца, доведя семью до нищеты. Дэвид присел рядом с ней, она мечтательно склонила голову к нему на плечо. Как же хотелось сделать больно, спустить с небес на землю! Он обнял ее за талию опуская на влажный песок, ее ресницы взметнулись вверх, смотря прямо ему в глаза. Юноша приник к ее губам, гнев с еще большей силой захлестнул его, когда Бетти попыталась отодвинуться, испугавшись зловещей силы, сияющей в его глазах. Он грубо поцеловал ее, это не был нежный поцелуй Патрика, это было что-то совсем другое. Его ладонь заползла к ней под зеленое платьице, поднимая его вверх. — Мы друзья, черт возьми! — крикнула она. — Дэвид... — О, нет, дорогая, я хочу тебя, то, что не досталось Патрику, достанется мне, — он стал рвать ее одежду, толкнув на серый песок. — Пусти меня, я буду ненавидеть... — она отчаянно боролась, схватив парня за плечи, отпихивая нависающее тело подальше. — Мы сделаем это, ты же хочешь! — она услышала, как звякнула пряжка, потом молния. Она не хотела этого. — Пошел вон! — орала она, кусая его в губу, ощущая металлический привкус во рту. — Ах, ты, маленькая дрянь! — он больно схватил ее за запястье, откидывая руку назад. Девушка яростно боролась, но МакОлла был сильнее. Вдруг какая-то неведомая сила стащила его с нее, и Бетти сквозь пальцы увидела Джейка; ее всю колотило от ужаса. — Она сказала же: пошел вон! Между ними завязалась борьба. Дэвид ушел с разбитой губой. Джейк протянул ей руку, поднимая с песка, отвел в замок, а потом стал искать Анну. Дэвид собирал вещи. Анна смотрела в дневник Бетти, она вспомнила разговор с МакОллой-младшим, и по телу побежали мурашки. Тот не стал отпираться, умолять простить его, но все же говорил о своей любви. Больше не было этого чувства, она словно вынырнула из дурмана, очнулась от долгого сна. Анна с ужасом перелистывала страницы дневника Бетти. Какая же она была дура, что отдалась ему, что поверила... — Скажи: это — правда? — спросила она, смотря в его темные глаза. — Да, но я люблю тебя! — воскликнул Дэвид. — Иди к черту! — крикнула Анна и дала ему пощечину. — Ну, что ж, прощай! — он взял чемодан и вышел. Анна лишь могла зарыдать: столько ошибок — и все из-за глупой любви. Неужели она не видела, что он насилует других и запугивает их потом, неужели она не поняла, что он ненавидел ее подругу? Нет, не могла: любовь застила ей глаза, любовь чуть не разрушила все, что у нее было и могло быть. Она больше не будет верить в любовь, потому что ее нет на этом свете, есть глупая страсть. Началась тихая война. Арман МакОлла застрелился в ночь перед чтением приговора, оставив сыновей и жену с грошом в кармане. Еще будет много боли и несчастий. Все сплелось в противоречивый клубок лжи и обмана, который будет давить на них всю жизнь.***
Декабрь 1968. С тех пор, как родители окончательно переехали в Дж-Хаус, прошло достаточно времени. Ему досталась огромная квартира, где он мог делать все, что заблагорассудиться. Гарри не боялся самостоятельной жизни, он учился на хирурга и уже начал работу в госпитале под руководством Джейсона. Артур по состоянию здоровья ушел, а Урсула умерла в начале осени. Ей было шестьдесят восемь. Гарри везло: Энди стала руководить госпиталем, Аврора стала ее помощницей, а он оказался среди достойных учителей. Чтобы как-то себя содержать, Гарри устроился в одну из фирменных аптек «Лейтон и Ко», чему искренне был рад Виктор, но Гарри не намеревался оставаться там навсегда. Госпиталь и колледж отнимали много сил, однако Гарри не собирался попусту растрачивать молодость. Ему нравились эти пьянящие, будоражащие плоть и ум запахи, что летали в воздухе столицы. Он жаждал любви и искал ее, хотя бы на короткий миг, пока рассвет не снимет ночной покров, обнажая город. Дженни больше не могла бывать в Сохо, Гарри же почти в каждые выходные старался съездить туда. Как и все представители его поколения, молодого человека привлекала громкая музыка, запах алкоголя и табака, красивые девушки, готовые на все и, конечно же, свобода. Впервые затянувшись сигаретой, он уже не смог отказаться от ощущения дыма, заполнявшего легкие. Да, во взрослости много прелестей. Гарри поставил на барную стойку пинту пива, смотря на светлую девушку в синем. Он весь вечер наблюдал за ней, думая, подойти или нет, согласится она уйти с ним или нет. Он отпил немного пива, оглядываясь по сторонам; к его девушке подошел темноволосый парень; та стала улыбаться; он покинул ее; и тогда Гарри наконец решился подойти. — Эй, парень, сегодня эта девушка моя, — Гарри остановился, на него смотрело знакомое лицо: смуглая кожа, темные глаза, подбородок с ямочкой, длинные иссиня-черные волосы. — Гарри Лейтон! Какого черта ты здесь делаешь? — Фредди, — они обнялись. — По-моему, она динамо, — они рассмеялись. — Пойдем, выпьем, мы с тобой уже давно не виделись, наверное, со свадьбы Дженни, — Гарри похлопал старого знакомого по плечу. — Что ты тут делаешь? — спросил парс, хитро улыбаясь юноше, зная, что в своих порывах он еще не так испорчен, как он сам. — Отдыхаю от тяжелой жизни, — Гарри комично вздохнул и достал пачку сигарет. — Ты куришь? — Да, единственный из всех, — прошептал Гарри, зажигая сигарету. — Я не с тебя брал пример, как-то все само получилось. Домой Гарри пришел не один. Когда музыкант разбивал свою гитару, красивая блондинка с короткой стрижкой, как у Твигги, поранила плечо осколком инструмента, и, конечно же, Гарри воспользовался своим положением. С Орлой Корн он провел замечательную ночь, решив увидеться с ней еще. Молодость на то и было дана, чтобы ее тратить, пока есть силы. Он знал, что женщины сами порой вешались на шею. Почти каждая студентка в их потоке мечтала с ним переспать. Их привлекала его слегка опасная внешность, эти голубые надменные глаза, выражающие сдержанность и, безусловно, титул. Ни для кого вообще не было секретом, что здесь учился его дед и работал прадед, и это тоже манило женщин. Власть всегда тесно идет со страстью и желанием. Гарри не хотел слыть ловеласом, ветряным и непостоянным, но так хотелось иметь много побед и много опыта, что порой он сам не замечал, как делает боль другим. Гарри редко мучило чувство вины и сожаления, но молодой Лейтон всегда знал, что когда-нибудь в его жизни появиться та единственная, ради которой он изменит в своей жизни все.***
Все же Дженни решила поделиться с мужем своими печалями. Дилан находился на седьмом небе от счастья, он давно мечтал о детях, с завистью смотрел на коллег, которые обзаводились ребенком, и, конечно, беременность Дженни для мужчины стала большой радостью. Только Дженнифер по-прежнему боялась, ведь они не имели собственного жилья, работал только Дилан, а Дженни продолжала мечтать о научной работе. Дети не входили в ее планы. Женщины за последние пятьдесят лет изменились, они перестали мечтать об удачном замужестве, теперь почти все их стремления стали направлены на карьеру и личные удовольствия, и Дженни хотела быть иногда одной из этих женщин. Это немного рабское положение в своей маленькой семье, Дженнифер воспринимала как нечто обыденное и должное. Она понимала, что Дилан решает все, что все будет так, как хочет он, и ее дело только принять это. Он не бил ее, не поднимал руку, любил, но где-то в глубине души жило мерзкое чувство, которое медленно, как жемчужина в ракушке, росло, поднимая голову, в редкие минуты напоминая: все зря. Она боялась в одно из утр проснуться и понять: в ее сердце нет любви, как нет и ненависти, и однажды мимо нее уже прошла судьба. Она наполнялась любовью и нежностью, когда малыш начал толкаться, когда это крошечное существо выказывало свои чувства. Только ради него она прогоняла это скверное ощущение бездумности. Нет, только ради этой крохи она просто обязана быть с мужем, ведь тот так любит ее, и она будет настоящей дурочкой, если уйдет от него. Она станет первой, кто подарит Лейтонам четвертое поколение, первой, кто вообще построил хоть как-то свою жизнь. Дженнифер чувствовала: именно ее поколение что-то изменит в их семье и именно оно будет так же счастливо и несчастливо, как их деды. Полли Энн появилась на свет ранним апрельским утром. Дилан не смог отпроситься с работы и, приехав вечером после долгого трудового дня в больницу, примчался к Дженни. Он искренне был рад, что родилась девочка. Они оба были на седьмом небе от счастья.