Ох, и хороша ты, страсть, называемая любовью. Не ревнуешь — скучно. Ревнуешь — начинается зверский ад. Альбер Коэн, «Любовь властелина»
Лето 1970 Гитара вторила роялю, прекрасно обрамляя тонкую игру. Музыка плавно лилась, как весенний ручеек, лишь иногда ее поток усиливался, и гитара объявляла яростную партию. Поставив чашку чая на пол, Бетти уткнулась в свою книгу. Фредди с ребятами репетировал, и, как всегда, он взял ее с собой. Прошел уже год, как началась их история. Иногда Бетти казалось, что она знает этого парня сотню лет. Они все так же являлись ненасытными любовниками, которые по-прежнему сходили с ума друг по другу. Бетти привыкла к его ревности, потому что сама не была охвачена этим чувством, она согласилась с тем, что он провожал ее из лицея до дома, что после каждого свидания доводил до двери Гарден-Дейлиас. В это лето она не поехала в Ирландию, решившись остаться рядом с Фредди, ей было тяжело жить без него даже день, и она очень хотела излечиться от своей зависимости, но не могла. Днем она сходила с ума от того, что не видит любимого, ночью — от того, что не с ним, не в его постели. Бетти посмотрела на Фредди: как же она любит его! Юноша просто заваливал ее милостями, даря вечное ощущение праздника. Флер только и твердила: когда-нибудь он перегорит и бросит ее — но она не верила в это, только в то, что все это будет вечным для них. — Как тебе? — Фредди убрал пальцы с клавиш. — Мне нравится, — ответила Бетти, подходя к нему, он заключил ее в кольцо рук, утыкаясь носом в ямку на шее. Брайан, Джо и Роджер заулыбались, она знала, что порой им это не нравиться и часто старалась найти тысячу причин, чтобы не идти на их репетицию. — Меня ждет М-Джейн, — она отняла его руки от себя. — Хорошо, когда встретимся? Завтра? — он продолжал крепко ее прижимать к себе, она даже не заметила, в какой момент эти руки снова оказались на ее талии. — Я думаю, утром. Я люблю тебя, — она поцеловала его в нос. — Я пойду. Утром Бетти пришла к ним на квартиру. Брайан готовил общий завтрак, Роджер принимал душ, а Джо считал деньги за концерт в гостиной. Фредди был у себя в комнате, Бетти вошла в спальню, он курил на балконе и не слышал, как она сняла с себя голубой сарафан, как, завернувшись в простыню, опустилась на постель, а когда увидел, на его лице появилась хищная улыбка, халат лег на пол, простынь скользнула с тела Бетти к изголовью. Фредди прижал Бетти к постели, вдыхая свежий аромат ее кожи, чувствуя, как его кровь становиться жидким металлом. Она шумно втянула в себя воздух от его интимных поцелуев, от его жаждущих пальцев. Бетти сжала его плечи, притягивая к себе, возбуждение росло в ней, с этим она уже просто не могла справиться. Она обессилено закрыла глаза, потеряв остатки своего разума. Бетти, как всегда, провалилась в бездну чувств, как всегда забыла обо всем рядом с ним. Фредди всегда знал, как довести ее до исступления, так чтобы она умоляла его. Никто бы никогда не назвал эти отношения здоровыми. Фредди должно было исполниться двадцать три, Бетти было пятнадцать, этой любви не должно было быть, но она жила, она дышала. Бетти теперь уже не боялась отца и матери, ее мало уже что беспокоило, только Фредди не знал, как сказать Бетти о своей прошлой связи с ее матерью. Фредди вздохнул: как же он не хотел ехать на этот ужин в Аллен-Холл, зная о присутствии Флер там! Она наверняка до сих пор вожделеет к нему, и уж не упустит случая напомнить о том кошмаре, унизив Бетти и вынудив ее бросить его. Фредди сел, Бетти упала на подушки, он взъерошил волосы. Нужно все сказать сейчас, найти в себе смелость и рассказать, опередив Флер. Юноша отстранился, затаил дыхание, как же чертовски сложно признаться! — Нам надо поговорить, — Бетти открыла глаза. — После этого, возможно, ты меня бросишь, — в ее глазах застыл немой вопрос, — у меня был роман с твоей матерью... — Это не ново, — Бетти тихо, нервно рассмеялась. — Я знаю о художнике и ее других любовниках, это же было не вчера. У него словно камень упал с плеч. Встретив Флер в коридоре Аллен-Холла, Фредди дал ей понять, что Бетти знает обо всем. Флер ответила, что однажды он сам совершит необдуманный шаг и Бетти сразу же бросит его, но парс отмахнулся. Флер больше не предоставляла для них угрозу. Как он мог так ошибиться в Бетти, подумав о ее уходе! Сегодня утром он прочитал в ее глазах глубокую, безграничную любовь к нему. Его ревность вызвала в ней бурю эмоций, которые она не пожелала выплеснуть. Даже когда злится, она прекрасна, божественна! Эта Венера кружит голову всем ее окружающим мужчинам, но она же не виновата в этом… Он ревновал ее, ревновал! Значит, эта богиня навсегда украла его сердце. У них была целая вечность впереди.***
Ноябрь 1970. Театральное историческое платье, полетело на пол, внутри нее просто бушевала буря. Злость все сильнее охватывала ее, как только она начала по-настоящему жить — Джерри вернулся из Торонто. Офелия пнула сумку. На столе лежал букет алых роз. Офелия смыла грим. Изображать возлюбленную Отелло оказалось очень легко, она сама ею сегодня была. Только стоило им выйти на поклон, как появился Джерри, а ведь ее ждал Гарри. Черт бы его побрал! Она не изменяла ему с Гарри Лейтоном, но явно намеревалась это сделать. Только пусть попробует рассказать ей о своих чувствах, она прекрасно осведомлена о его изменах в Канаде, чего он ждал от нее? Покорности? Что она, живя в свободном Лондоне на исходе бунтарских шестидесятых, вступая в эпоху безнравственных семидесятых, будет хранить ему верность? После того, как он, особо не сопротивляясь, переспал с ней и сбежал? Она кинула букет на пол. Он ждал на улице. — Ты прекрасна, дорогая! — он обнял ее, она просто сжалась вся от гнева. Да как он смеет! — Пошли, отужинаем? — Не сегодня, я страшно устала, давай, завтра? — она изобразила на лице милую улыбку, на непроницаемом лице Джерри появилось смущение, его почти черные глаза странно блеснули. Офелия робко дотронулась до его каштановых волос. — Прости, я просто не ждала тебя, я нахожусь в весьма странном состоянии, мы ведь не виделись целый год... — Надо было тебе позвонить, но я хотел сделать сюрприз, — она звонко поцеловала его в губы. — Я довезу тебя, — слава Богу, у нее квартира в Сохо, будет просто сбежать к Гарри. Он довел ее до дверей, там они расстались. Офелия подождала, когда он уедет к себе домой, быстро одевшись, она отправилась в клуб. Сегодня играли «The Simple Things»[1], но ее больше не привлекал тот пианист с сексуальным голосом. Ей нравился Гарри Лейтон. — Где ты была? — она прерывисто обняла его, на несколько секунд задержав в своих объятьях. — Я давно жду тебя. Фредди, — он помахал пианисту, и тот подошел с красивой невысокой девушкой в алой мини-юбке и свободной желтой блузе. — Это Фредди Менори, — о, как Бетти нравилось, как звучит его псевдоним. — Это Бетти, моя кузина, а это Офелия Майлз. Ты сегодня играешь тоже? — он обратился к брюнетке. — Да, Фредди уговорил. Для всех я Бетти Бульдасар, — Фредди рассмеялся. — Мне нравится, как это звучит, будто ты уже моя жена, — он поймал ее руку, унизанную крупными браслетами. — Не раскатывай губы, Менори, — Бетти развернулась на высоких каблучках и отправилась за кулисы. — Было приятно познакомиться, — Фредди поцеловал руку Офелии. Действо было просто волшебным, Бетти спела одну песню, Фредди со своей группой отыграл превосходный концерт. Офелия весь вечер не отходила от Гарри. Они были знакомы год, а он все не решался переступить черту, но сегодня она будто сама хотела этого. Они вошли в его квартиру, но до спальни так и не добрались, Гарри в нетерпении скидывал с себя одежду, раздевая и Офелию, что дрожала в крепких объятьях, таяла, как снег, от одной мысли, что сегодня отомстит Джерри за кутежи в Торонто. Гарри подхватил ее на руки, положив на узкую софу в гостиной. Она вскрикнула, что он делал с ней, что творил! Она вся стала напоминать комок обнаженных нервов, ее тело остро реагировало на его прикосновения, его поцелуи. Офелия падала с ним в бездну, она вдохновенно любила его этой ночью, в ее душе зажигались знакомые огоньки, в ее сердце распространялось пламя, потушить которое Гарри уже не был в силах. С той осени все пошло своим чередом. Джерри снова уехал, а Офелия продолжала наслаждаться обществом Гарри. Теряясь в его объятьях каждую ночь, утром она все больше понимала, как крепко к нему привязана. Она не хотела этого, как и он, в их нынешней жизни этому не было места, сегодня было слишком беспечным, завтра — туманным, никто не загадывал наперед, их поколение привыкло жить одним днем, даже не догадываясь, к какому будущему они идут. Любовники знали: раю когда-нибудь наступит конец, и каждый пойдет своим путем, не оглядываясь назад, не думая об ошибках прошлого, заперев его на замок, как монстра, не позволяя вырваться наружу. А осень все не уходила. Призрак плохих перемен витал в воздухе. Жаль, что тогда они не смогли его почувствовать, его глушил аромат радости, чистоты и мира. Но все меняется, и, как мы уже знаем, затишье — это покой пред бурей, и, может, эта буря будет еще сильнее предыдущей. Начнется шторм, а что уцелеет после него, может быть, ничего? И можно ли будет собрать что-то сломанное? Раньше это получалось, а теперь?***
Весна 1971. Антонио Серж вернулся из Штатов совсем другим человеком: было покончено с простым сексом, он хотел любви. Там он сильно обжегся, когда понял, что им пользуются просто так. Он терпеть не мог, когда обманывали его, он мог обманывать, но не его. Хозяйка дома откровенно пользовалась им и несколько не скрывала это, шантажировала, говорила, что если не будет удовлетворена, все расскажет мужу, а затем в его постель прыгнула ее дочка. Весь этот год он чувствовал себя мерзко, и, получив большие деньги за заказ, Антонио решил возвращаться домой, отказываясь от других заказов. Он не хотел, чтобы им пользовались. Поэтому воздух Лондона стал для него лекарством. Друзья уже не жили на прежней квартире, он потерял с ними связь. Он снова занялся рисованием натурщиц, но больше не спал с каждой, решив вести образ аскета. Повторение прошлого опыта пугало, Антонио не хотел чувствовать себя грязью. Он испытывал постоянную апатию и постоянное беспокойство. Но в один день его жизнь перевернулась. В первый раз он увидел ее на улице, она ждала подругу на одной из узеньких улочек Кенсингтона. Он сразу ее приметил, ее тоненькую фигурку, развевающиеся огненно-рыжие волосы, как грива у льва. Она смотрела на часы, а он так и не решился к ней подойти. Через три дня он снова увидел ее, она шла в их любимый когда-то книжный магазин. В третий раз он заговорил с ней, когда нашел ее одну на скамейке на Трафальгальской площади. Девушка что-то записывала, видно было, как она захвачена творческим экстазом, как она подбирает каждое слово, смакуя фразы, перебирая в уме свои мысли. Антонио присел рядом со стаканчиком кофе в руке. — Хотите, вас нарисую? — спросил он, зная ,что это когда-то безотказно действовало, когда-то этой фразой он мог любую затащить к себе в постель. — Зачем? — он впервые увидел ее болотные глаза, оттеняемые персиковой кожей. Он видел глаза подружки Фредди, но эти были совсем другими — страстными, колкими. — На память о молодости, — она заливисто засмеялась, этот смех заполнял ему душу. — Я и так слишком молода, чтобы не думать по этому поводу, — она снова потупила взгляд, но захлопнула тетрадь. — И сколько же вам лет? Мне вот двадцать пять, — ответил он. — Семнадцать, — она смущено спрятала глаза, ее щеки покрылись легким румянцем. — О, и прям юны! — воскликнул он, скрывая беспокойство. — Вы не назвали себя? — Мери-Джейн Лейтон, можно М-Джей, — вот черт, кузина Бетти! Просто невозможно. Она врет. — Антонио Серж. Вот и познакомились, — она протянула ему ладошку, он пожал ее. Жизнь так замысловато переплетала их судьбы, связывая, опутывая паутиной тайны и загадок. Они стали встречаться, для Антонио это не стало простым развлечением. М-Джей была не так юна, как в свое время Бетти у Фредди, будущим летом она заканчивала лицей и поступала на журналистский факультет. Он бы рисовал, а она бы писала, у каждого творческая свобода, думал он. Она познакомила бы его со своими родителями, и они бы полностью одобрили ее выбор. Ему нравилось ее обнимать, целовать, но он не склонял ее к большему, оберегая от своих же собственных желаний. Он боялся себя, того, как может поступить. Когда он открыл ей душу, когда поведал, каким он был до поездки в Америку и что он пережил там, М-Джейн обняла его, гладя по голове, для нее все это не имело значения, для нее все это было пылью. Его душа успокаивалась рядом с ней, он обретал покой. Антонио взял из банка небольшую сумму, купив красивый изумруд в форме капельки, подходящий к ее горящим глазам. — Боже, как красиво! — воскликнул она. Антонио повернул ее к себе спиной, надевая кулон, его пальцы заскользили по ее полуобнаженной спине, он прижался к ее позвоночнику губами. — Я люблю тебя, — прошептал он ей на ухо. Она развернулась, в ее глазах стояли слезы. Почему она плачет? Что он сделал не так? Что он натворил? Может, не этого она хотела? Антонио судорожно вздохнул. Ее руки обвили его шею, голова приникла к его широкой груди. Она зарыдала у него на груди, от счастья, конечно же, и теснее прижалась. — Я люблю тебя, люблю тебя, — вторила она, находя его чувственный рот, отвечая на отчаянные поцелуи. М-Джейн не хотела скучной любви, как у Дженни, она хотела праздника, взрыва, и с этим испанцем наконец познала это счастье. Когда призналась, будто прорвало платину, открыло все шлюзы, он не понимал, почему так долго сдерживал себя, почему скрывался от самого себя, почему боялся того, что должно было произойти в его жизни. Впустив Мери-Джейн в свою жизнь, он впустил в сердце любовь, то чуждое, то отвергнутое им и обретенное сейчас, с ней, с его Мери-Джейн, безграничное счастье.***
Они вместе шли к нему домой, но когда она попросила себя нарисовать, он стал сопротивляться. Она молча разделась, хотя было видно, что испытывает некое смущение, и он решил, что и для нее сексуальная революция не прошла даром. Мери-Джейн театрально села, изображая из себя нимфу. Он рисовал ее, пытаясь не видеть, как прекрасно юное тело, как прекрасна она сама. Потом она медленно подошла, прикрытая лишь своей улыбкой, и поцеловала его. Кровь стала кипятком, он не смог сдержать себя. Антонио положил ее на узкую койку, все в этот миг было исполнено страсти и пылкости. — Ты знаешь, кем я был до этого? — вдруг спросил он, обводя языком ее ключицу. — Да, мне все равно, — она робко погладила его плечи. — Мне на все плевать, нет у меня тормозов, я сошла с ума от любви к тебе. — Знаешь, сколько у меня было женщин? — он намотал ее длинные огненно-рыжие волосы на запястье. — Мне все равно, потому что я люблю тебя, — она приникла к его губам, сплетая его язык со своим. — Я тоже люблю тебя, — ей было невероятно с ним легко в эти мгновенья, но когда все прекратилось, она увидела, как сожаление промелькнуло на его лице. Почему он ведет себя так, спрашивала она себя, неужели получил все, что хотел, и даже не позвонит? — Что-то не так? — она никак не могла понять перемены. — Почему ты мне не сказала? — он закурил, выпуская клубы дыма. — Что не сказала? — она до сих пор ничего не понимала. — Что ты девушка, — с некой болью ответил он. — Ах, это. Ты что, думал, я потаскушка? Да я бы никогда не легла с теми из моей школы, а хорошие давно закончили и ушли, — она прижалась к нему. — Я подонок, — горячо прошептал он. — Тогда самый милый. Хочешь, познакомлю со своими подругами? — Отчего же, хочу, — он обнял ее, продолжая затягиваться. — Тогда завтра, в нашем кафе на Хэрфорд-стрит, в два, — она встала и стала одеваться, и когда захлопнула дверь, Антонио охватил внезапный приступ радости.***
Весна 1972. — Боже, какой сексуальный! — Мери подняла голову, смотря, как девчонки борются за внимание высокого темноволосого мужчины, чтобы его обслужить. Он подошел к брюнетке Гэттси, но смотрел почти не отрываясь на нее. Мери отвернулась от него, не могла она выдерживать испытывающий взгляд. — Боже мой! — Мери скривила губы в усмешке. Мужчина ушел, но вернулся через неделю. Она была удивленна. Фредди зашел в «Biba», где чувствовал себя опять юнцом. Неделю назад, на своем концерте, он увидел ее и захотел узнать, кто она. Девушка стояла рядом с Брайаном и всем улыбалась, но в жестах и выражении лица Брайана он не разглядел собственническое выражение, значит, они с ним просто знакомые. Ее звали Мери Оттом, ей было двадцать два, она нигде не училась, простая англичанка, как многие, не отличающаяся красотой, на фоне Бетти она просто меркла, но все же что-то его влекло к ней. Хотя ничего особенного он в ней не находил: типичная блондинка, с которыми он спал когда-то постоянно, простые, можно сказать, блеклые светло-ореховые глаза, скромно одета, почти не накрашена, в ней скользила небрежность, но не было той таинственности, что он нашел в Бетти. Она была простой продавщицей, а ее родители рабочими, она не была так умна, как Бетти, и не было у нее талантов, но после недавних событий его потянуло к ней. После встречи с Дэвидом МакОллой в нем все перевернулось. Накануне Бетти умоляла его не идти на этот деловой разговор, она не находила никаких аргументов, но почти что не рыдала у него в ногах, прося послушать ее хоть чуть-чуть. Они все же пошли. Им нужен был продюсер, ведь они не молодели, на пятки наступали молодые исполнители, голодные до славы, и скоро им не останется места в этом странном мире жестких правил. Фредди пришел в кабинет Дэвида МакОллы, после того, как он поговорил со всеми, он захотел поговорить с ним одним. Когда Брайан, Роджер и Джо ушли, Дэвид сел на край стола, на его лице блуждала странная улыбка. — Я хочу от вас полного подчинения, я буду решать все, у вас, конечно же, будет менеджер, который будет вести ваши дела, но последние слово всегда будет за мной, — Фредди еле скрывал приступ гнев. — У твоей девушки есть своя группа, почему бы мне не помочь ей? — Фредди вздрогнул, МакОлла не мог этого знать, никак не мог. — Я помогу ей, но она будет моей, такова плата, — Дэвид победно улыбнулся. — Она моя девушка, а не ваша подстилка, — возразил Фредди, сдерживая себя. — Она почти стала моей подстилкой много лет назад, — Дэвид ухмыльнулся. — О, вижу, она не сказала вам ничего. Не сказала, как корчилась подо мной от страсти, как почти отдалась мне, и если бы не ее дружок, то я бы взял ее, — Фредди тяжело сглотнул, — и ни о какой любви к тебе не было и речи! — Вы лжете! — прохрипел Фредди. — Нет, — Дэвид покачал головой, — зачем мне это? Мы дружили когда-то, пока все не рухнуло в одно лето, были почти любовниками, — от этого искреннего тона Фредди впал в апатию. Это все не могло быть правдой. — Я даю неделю все обдумать, — Фредди кивнул и ушел, эти слова обрушились на него, словно ледяная лавина. Вечером он сказал Бетти, что слишком занят, она разочарованна ответила, что у нее будет экзамен, хотя никого экзамена не было. Так они не виделись и не звонили друг другу неделю. Фредди пригласил Мэри на свидание, но она не пришла, потом объяснила тем, что ей показалось, что он интересуется не ей, а прекрасной брюнеткой Гэттси, но он объяснил ей, что ему нравится. И она согласилась увидеться. Они долго гуляли, а потом он предложил пойти к нему, чтобы послушать игру на рояле. Мери сняла туфли, тихо прошлепав в его комнату. Фредди стянул с ее тонкой шеи пестрый оранжевый шарф, целуя бьющеюся голубую жилку. Его горячие губы скользнули к груди, плотное алое платье упало на пол. Мери скинула его куртку, потом сняла через голову футболку, Фредди толкнул ее на кровать, покрывая поцелуями. Брюки отлетели в сторону, его охватило лишь одно желание поскорей овладеть ею. Мери знала, что надо делать, и они быстро слились в животном, бешеном ритме страсти.***
Открыв своим ключом дверь, Бетти прошла в квартиру ребят. Она не виделась с Фредди уже неделю и за это время ужасно соскучилась. Бетти поставила сумку на тумбочку, не заметив чужие туфли в коридоре. Брайан, увидев Бетти, ткнул локтем Роджера в ребро. Джо затаил дыхание, когда Бетти дернула на себя ручку, они услышали, как что-то разбилось. Это Бетти, увидев Фредди с другой, несколько секунд находилась в оцепенении, затем швырнула бумажный пакет, что принесла с собой, он пролетел через всю спальню и сбил со столика миниатюрную вазу. Мери скатилась с Фредди, глаза Бетти и Фредди встретились: — Ненавижу тебя, — крикнула она, собираясь бежать. — Роджер, останови ее! — крикнул Фредди, друзья недоумевали: почему он сделал ошибку, а они должны помогать исправлять ее? Но все же будет лучше, если Бетти немного остынет, и они обо всем поговорят спокойно. Роджер схватил Бетти за талию, та стала отбиваться, Джо открыл ванную комнату, где они ее и заперли. — Ненавижу вас всех! — кричала она, стуча в дверь. — Ненавижу тебя, Менори! Ты слышишь?! Ненавижу тебя! Будь ты проклят, чертов ублюдок! — внутри нее сжималось сердце, она задыхалась от боли. Град слез бежал по ее лицу, она слабо стучала по двери, опустившись на пол, Бетти разрыдалась. Как он мог так ее предать, как он мог после той восхитительной ночи сказать, что не хочет ее видеть, а потом изменить с этой мышью? Она ничего не понимала. Дверь вдруг распахнулась. Брайан помог ей подняться на ноги, вывел в коридор. Фредди уже успел одеться, Мери скромно стояла в стороне. Бетти стряхнула с себя руки Брайана и вытерла слезы. «Только не унижайся, не показывай ему, как слаба», — пронеслось у нее в голове. Фредди сделал к ней шаг, но Бетти отступила назад. — Не подходи ко мне! — прошипела она. — Не смей приближаться! — Нам надо поговорить, — он протянул ей руку, но Бетти оставалась неподвижна. — Нет, не надо ни о чем говорить! Я все видела! Все видела! — кричала она. — Черт, ненавижу тебя! Не трогай меня, — Бетти метнулась к входной двери. — Значит, вот как ты меня любишь, — произнесла она. — Бетти, выслушай меня... — А что тут объяснять — и так все ясно. Ты просто воспользовался мной, вот и все. Просто воспользовался моей слабостью! Ты никогда не любил меня, а лишь пользовался. Что, доволен? — Послушай меня... — Нет, говорить — буду я! Вот и оставайся с ней! Я ненавижу тебя! Ты думаешь, что все знаешь обо мне, но ты ничего не знаешь! Я хлебнула жизни, боли, всего. Если бы не ты, может, мне бы лучше жилось все эти годы. Я ненавижу тебя, — она залепила ему пощечину, быстро накинула кожаную куртку и схватила сумку и перчатку, но одну все-таки забыла. Фредди понял: если он ее сейчас не удержит, то никогда она больше не захочет видеть его. Но Бетти оказалась быстрей и выскочила на лестничную площадку. — Бетти! — Прощай, Фредди! — Бетти побежала по лестнице, стуча каблуками. — Бетти... Все, что осталось ему, — это ее перчатка, воспоминание о последней ночи, и его сомнения. А Мери ликовала: не нужно было прилагать усилия, она увела за три недели красивого парня, который еще, к тому же, был превосходным любовником. Жизнь удалась. Договорившись с Анной, Фредди все же выманил Бетти из дома. Встретиться с ним она не захочет, но с подругой согласится увидеться. Он пришел пораньше в их любимое кафе на Хэрфорд-стрит, думая о том, что скажет. За неделю страсти улеглись, и Бетти наверняка посмотрела на все через другую призму, попытавшись найти причину его измены. Он хотел вернуть ее, ведь ее сердце до сих пор билось ради этой любви, когда она ушла в тот день, ему показалось, что он вновь умер переживая кошмар трехлетней давности. Бетти все же пришла, но увидев его, собралась уходить. Он остановил ее на глазах изумленной публике, падая перед ней на колени, целуя ее руки, которые она с отвращением убирала за спину. — Не бросай меня! Я умоляю тебя, Бетти, — в ее глазах он прочитал отвращение, будто бы она снова увидела его в постели с другой. — Я прошу тебя… — Нет! — отрезала она, — нет! Оставь меня! Не мучь! — Я дурак, я поверил этому придурку МакОлле, поверив, что ты почти переспала с ним, — Бетти вздрогнула, наклонилась к нему, смотря ему прямо в глаза. — Я идиот... Если даже так, это не имеет никого отношения к нам... Бетти. — Он чуть не изнасиловал меня, и если ты так легко всем веришь, то нам с тобой не по пути, — она замерла, чтобы сказать последние слова. — Все кончено, Фредди... — Я жил для тебя семь лет, что я буду делать без тебя? — Бетти отвернулась. — Жаль, что оставшиеся годы тебе придется жить без меня! — процедила сквозь зубы она. — Это была ошибка... — Откуда я знаю, что это было в первый раз? — Бетти еле сдерживала слезы. — Откуда я знаю, что это было не всегда? — Верь мне! — он снова целовал ее руки. — Я не могу, Фредди, прости, но все и вправду кончено, — она вышла из круга его рук и ушла. Она только что унизила его на глазах публики, она только что прекратила отношения, ее гордость была задета. Ее чувства разбиты вдребезги. Когда захлопнулась дверь кафе, Фредди понял, что лишился самого главного в жизни. Если бы можно было, то он отказался бы от всего, лишь бы быть рядом с ней, но ничего теперь не вернуть. Жизнь снова развела их по разные стороны. Теперь он точно знал, что ему никто не нужен, только она, потому что она — смысл его одинокой жизни, она придает яркость его будням. Все кончено, но он будет жить надеждой увидеть ее и ждать, что жизнь даст шанс вновь встретиться. Бетти, как и Фредди, жила воспоминаниями, ее мир рухнул, рухнул в тот день, потому что ее предали. Она жила как в тумане все эти дни, находясь все время в своих мыслях и воспоминаниях. Она не могла ненавидеть его, она продолжала его любить, зная, что без него не сможет жить. Он открыл ей глаза, заставил подняться ввысь. Бетти многое для себя решила, многое поняла. Теперь она знала, как будет жить дальше, знала, что ей теперь делать. Ее предали, всадил нож в спину тот человек, от которого она не ожидала этого. Наступил новый день без Фредди, и она знала, что ждет ее завтра. Знала, что ей дальше делать. Просто научиться жить без него, но это так сложно... Она стерла слезы и улыбнулась новому дню. Все будет хорошо, главное — верить!***
На столе лежала огромная охапка белых георгин, бережно завернутая в отрез изумрудного бархата. Флер посмотрела на цветы, заметив рядом два письма. Одно из них было от Фредди, где он умолял вернуться Бетти. Флер улыбнулась: все случилось так, как она предсказывала. Он изменил ей, и она бросила его, и гордость не позволяла ей его простить. Бетти, видно, не могла мириться с таким положением вещей, но больше всего Флер поразило второе письмо, которое принадлежало самой Бетти. Оно было крайне сдержанное и официальное. Бетти возвращала цветы и еще раз напоминала Фредди о его ошибке и о расставании. Но больше всего Флер тешило то, что Бетти нашла замену изменнику. Она стала встречаться со своим одноклассником и музыкантом из ее группы Грэгом Пэком. Все получилось спонтанно, Бетти никогда не нуждалась в чем-либо утешении или жалости, но почему-то Грэгу открылась. Она многое ему не рассказала, просто боялась снимать покрова, боялась, что ее тайны станут мишенью для чужих насмешек. Доверившись Грэгу, она осознала, что все эти годы он любил ее. Вначале ею двигала месть, но она и не заметила, как в сердце затлели нежные огоньки, готовые перерасти в любовь. С Грэгом ей всегда было легко, она не боялась боли с ним, потому в ее сердце не было места для новой любви. Пусть это будет просто привязанность, благодарность, но такого сильного потрясения ей не пережить. В ее жизни снова появилась любовь, и, зная положение Грэга, Роберт попытается разрушить и это чувство. А Фредди? Он живет в ее сердце, в его глубинах, в частичке ее души, она будет помнить его всегда... Но у всего есть конец, у всего есть предел. Фредди же сошелся с Мери. Все были только рады за них. Фредди больше не хандрил, не напивался. А что же Бетти? Она навсегда осталась в его сердце, она сказала ему жить, он жил ради себя самого. Он любил и был любимым, как и она сама, у него пропало желание искать ее. Их пути разошлись, но жизнь так причудливо переплетает дороги, сводя их в самый непонятный путь. В этой канве не видишь все сразу, одна случайность в прошлом — это одна ошибка, а может быть, и нет... в будущем. Фредди уже не надеялся на новую встречу с Бетти — зачем думать о том, что могло быть, когда жизнь сейчас, сию минуту, в этот миг?***
Осень 1972. В восемнадцать лет Анна вышла замуж, что просто раздражало ее родителей. Молодожены начали встречаться еще тогда, когда она ходила в лицей, юной девушке льстили ухаживания взрослого мужчины, и даже порой ее это забавляло. Ральф Дройзон был старше ее вдвое, но разве это могло остановить самоуверенную девчонку? Он был музыкальным магнатом, что приводило ее в восторг (ее друзья пели, и она хотела помочь им пробиться). Только потом Анна поняла, что он играет по-черному, что он такой же подонок, как и многие, готовый сделать все ради своей выгоды, но что она могла видеть тогда? Маленькая тщеславная девчонка, вылетевшая только что из классной комнаты, была ослеплена мечтой и готова делать все непростительные поступки, лишь бы добиться своего. Все отговаривали ее от этого скоропостижного брака, но и слышать ничего не хотела. Всегда делала, что хотела и как хотела, и ничто ее не останавливало. Это была больше сделка, чем брак. Ей нужны были деньги и его фамилия, а ему — молодая жена. Но, как он ни пытался ее завоевать, сердце Анны оставалось неприступным. Конечно же, она не любила его и никогда в жизни не убила бы в себе чувство отвращения к нему как к мужчине, он ей был противен, она его ненавидела. Но это он сделал ее такой холодной и равнодушной, жестокой и непробиваемой. Анна мечтала вырваться из-под опеки родителей, учиться не хотела, а замужество — лучший способ сказать родимому дому «до свиданья» и наконец стать взрослой. Хотя Анна вряд ли тогда понимала смысл этого слова и что значит быть постоянной. Только прекрасная с ним близость — все остальное ее не интересовало. Она ему отдала себя, а он в благодарность водил на светские вечера, и у нее завязалось множество отношений, а потом она пала и впервые завела себе любовника, потом стала курить. У нее стало столько этих любовников, что она не смогла бы их по пальцам пересчитать. Ее подруги в это время жили со своими возлюбленными, а она прыгала из одной постели в другую. Взрослым казалось, что ее жизнь идет под откос, но она, молодая женщина, хотела тогда наслаждаться жизнью, получать удовольствие, поэтому она приобретала все, что хотела. Если жить, то в полную силу, если любить, то навеки. Но жизнь завязала еще один замысловатый узел. Анна увидела Фредди Бульдасара, уже Фредди Менори. «Простые вещи» работала на студии, где работал ее муж, а их группа записывалась по ночам или утрам, хотя время для них было крайне неудобным, и контракт был грабительский, но все же лучше «Trident», чем ничего. Так Анна узнала, что у Фредди есть девушка, что он доволен жизнью. Они ни разу не заговорила с ним, а он с ней, боясь услышать хоть что-то о Бетти. Так они играли в молчанку, иногда встречаясь взглядами, но потом он перестал ее видеть. Анна стала обитателем богемы, про нее много ходило слухов и сплетен, много было домыслов, но никто не знал, какая она настоящая, какая она на самом деле. Как же странно все сплелось...***
Дженни давно не испытывала боли, осталось только безразличие к их браку. Она застряла в рутине и обыденности отношений. Джулия бы приказала терпеть, отец бы это подтвердил. Только Элеонора находила лекарство от рутины в отношениях с другими мужчинами, а вернее, с Берти Ракелем. Как же она устала сидеть дома с Полли, пока Дилан на работе! После того как Бетти рассталась с Фредди, поймав мужа на месте преступления, Дженнифер поняла, как она глупа, она пыталась уйти в мир материнства, в котором бы наслаждалась только своими ощущениями, но внешний мир постоянно вторгался в ее жизнь. Она не могла, как ее вспыльчивые сестры, бить посуду, кричать, бросать громкие слова, а потом, хлопнув дверью, уйти, сделав так, чтобы ее мужчина ползал у нее в ногах, умоляя о прощении, и отвергать его, заставляя мучиться. Как-то она пришла к нему на работу и увидела его помощницу перед мужем на коленях. Она тихо вышла и, дойдя до дома, стала собирать вещи. Гарри с радостью примет ее у себя, если, конечно, с ним не живет какая-нибудь очередная девица. Она не понимала, почему он так поступил. Не понимала, почему он стал таким слабым. Она всегда знала, что мужчины легки на соблазн, но никогда не думала, что это знание не будет уменьшать ее боль. Ей все равно было больно. Дженнифер сжала кулаки, обессилено опустилась на кровать, недолго подумав, она все же решила уходить. Такое не может остаться безнаказанным. Дилан пришел, когда она ставила чемоданы у входа. Мужчина оперся о дверной косяк, смотря на свою жену. — Я ухожу от тебя! — выпалила она, делая шаг назад. — Что?! Что ты сказала?! — он мгновенно вспылил. — Ты с ума сошла! Я не отпущу тебя с моей дочерью! — Я ухожу от тебя! Пусть тебя ублажает твоя секретарша, — в сердцах сказала Дженнифер. — Я не буду терпеть это! — О чем ты? — как же ее выводило из себя его самолюбие, его мысли, что ради ребенка и ради брака она будет терпеть. Она не такая, она тоже хочет быть ветром, хочет, чтобы Дилан, как Антонио, уважал ее свободу. Ведь Антонио не хотел подавлять М-Джейн, он соглашался с тем, что иногда она должна жить для себя, — почему же Дилан не хочет это признать и понять? — Все, мне надоело. Ты думал, что я ничего не вижу?! Но я все вижу, поэтому ухожу. И еще: завтра я выхожу на работу. Меня воспитывали не для того, чтобы стать твоим обслуживающим персоналом, — Дженни взяла на руки Полли. Дженни не хотела думать о будущем, не сейчас... потом. Они не их деды, которые думали о завтра всегда, они молодые Лейтоны, которые думают только о сегодня, потому что для них все здесь и сейчас, только один миг...***
Весна 1973. В постели вдвоем крайне уютно и чертовски приятно. Рядом с ним спала белокурая девушка, она, подложившая ладошки под голову, сейчас была похожа на ребенка. Гарри опустил ноги на пол, ночные огни бросали свет покрывало. Гарри подошел к балкону, открывая дверь, впуская в комнату весеннего воздуха. Он закурил. Спать с Офелией приятно, но каждый раз после того, как она уходит, он испытывает ужасное чувство. Он не может так поступать, ведь когда-нибудь Офелия выйдет замуж за своего Джерри, и тогда придет конец их отношениям. Ему скоро должно исполнится двадцать три, он уже практикующийся врач, хоть ему и мало доверяют, но сейчас в его жизни почти не остается места для любви. Когда же Офелия уезжает, то в его постели оказываются другие женщины, он никогда и не думал о постоянстве, ему нет места в его серой жизни. Офелия свернулась калачиком, Гарри снова затянулся. Семья много значила для него, но он ощущал кожей, как они все медленно отдаляются друг от друга. Они все давно жили своими жизнями, мало заботясь о других, лишь раза четыре в месяц приезжая в Аллен-Холл. Уже трое выпорхнули из родительского дома, и совсем скоро на свободе окажется еще одна птичка. У них четверых были свои мечты, свои переживания, их не интересовали деньги, положение в обществе, они искали чего-то иного. Они жаждали любви и веселья. Кто-то смеялся над их грезами, называя их пустышками, но они предпочитали летать высоко, только так в этом мире они могли стать счастливыми. Через неделю Офелия уехала, и Гарри завел очередную интрижку. Он не хотел хранить верность Офелии. Ему нравилось спать с ней, нравилось, что она раскрепощена, она с легкостью могла бы стать его женой, но он этого не хотел. Сердце не замирало в ее присутствии, оно не пело рядом с ней. Однажды Гарри увидел Дженни в компании других мужчин, он подошел к ней, она улыбнулась ему. Гарри как-то с ненавистью посмотрел на Фредди Менори. После того, что произошло между ним и Бетти он стал по-другому смотреть на их отношения, да и вообще на женщин. Сам он предпочитал отношения без обязательств, его новая пассия сразу заявила, что когда-нибудь они расстанутся, чтобы это не было для него неожиданностью потом. Дженни веселилась, а он гадал, был ли у нее роман с кем-нибудь из этой компании. Гарри смотрел пристально на Фредди, ему хотелось убить его после того, что он сделал с Бетти. Первым ушел Джо, а потом Роджер. Дженни ушла с Брайаном, и они с Фредди остались вдвоем. Гарри не отводил испепеляющий взгляд. Когда он шел домой, то много думал. Все как-то витиевато переплелось, все было так сложно. Сам он, живя уже пять лет свободно от родителей, вначале искал любви и понимания, а потом стал склоняться к простому сексу без всяких обязательств. А любовь... а любовь витает где-то рядом и найдет его когда-нибудь. Каждый из них получил свой урок любви, и почти каждый урок любви оставил вкус горечи. Оказывается, сладость бывает только в мечтах, и любовь не награждает их, а наказывает, преподав самый жесткий урок в их жизни — страдание от осознания собственных чувств.***
— Мы переезжаем! — Антонио переступив порог их скромной квартиры, скинул с себя пальто. — Прощай, каморка! — Что? — М-Джейн уронила на пол ложку, которой пробовала рагу. — К черту, М-Джейн, мы больше не живем здесь! — он подхватил ее на руки, кружа по небольшой кухне. — Что произошло, Антонио, мы задолжали за квартиру? — Мери-Джейн, запротестовав, ударила супруга по плечу кулачком. — Что значит, «не заплатили»? Да, я могу купить нам целый дом! Ты что, ничего не слышала?! Все только и гудят об Антонио Серже! Всю мою последнюю коллекцию купили! «Римлянок» купили, кроме пяти картин, которые я оставлю себе! — Мери-Джейн нахмурилась, Антонио поцеловал ее, притягивая к себе. — Ничего не понимаю... — она захлопала ресницами. — Как так? От помощи своего отца и моей матери ты отказался, а как тогда? — Просто повезло, вот и все. Твоя мать поступила хитро, но зато я не беден, — М-Джейн вдохнула запах красок на его коже. Он вывел ее из кухни, таща в скромную гостиную, где подвел к окну. За окном жил вечерний город. — Видишь тот дом? Это наш дом! Я купил квартиру! Поехали смотреть! — М-Джейн повернулась, на ее лице было написано изумление. — Это же бешеные деньги, Антонио! — упрекнула его Мери-Джейн. — Ты с ума сошел! — Теперь все будет по-другому! Это ты принесла мне удачу. Я так люблю тебя, что порой боюсь очнуться от этого сна, — Антонио достал из кармана брюк маленькую коробочку. Она сглотнула. Мери-Джейн всегда знала, что этот день когда-нибудь наступит, что когда-нибудь он сам этого захочет. Он открыл коробочку, на красном бархате лежали... ключи. Она не разочаровалась, зная, что пока все у них просто замечательно, и спешка была им ни к чему. — Нас ждет такси... Квартира оказалась огромной, но совершенно не обставленной. Посреди пустой гостиной стоял накрытый стол. Антонио посадил ее на подушки, разливая вино. м-Джейн отпила немного, не находя в себе сил задать вопрос: в чем соль на самом деле? к чему этот ужин в пустой квартире? к чему все это ведет? Она вздохнула, думая о том, что Антонио изменился за это время, — и это совсем ее не пугало. — Знаешь, я много думал об этом, — она замерла. — Мне уже будет двадцать семь, и я хочу все, как у всех. Я понял, что созрел для семьи и для детей, — она хотела было возвратить, но мужчина не дал и слова сказать. — Я знаю, ты молода и, конечно же, ты просто не ждешь этого, но я старше, и мне ты нужна, — он вздохнул, притягивая ее к себе. — Я говорю тебе это, чтобы ты знала: у меня самые серьезные намерения относительно тебя, я очень люблю тебя и не хочу терять. — Я тоже. Тоже...***
Июль 1973. Ах, Брайтон! Здесь было так легко, это был последний их день здесь. Грэг уходил с ночевкой к родственникам по матери, он не мог ее взять с собой к строгим пуританам, но Бетти не печалилась. Пока он собирался, она паковала вещи. Они стояли на балконе, смотря на море, блики солнца играли на глади воды. Грэг сказал ей «до утра», шепнул на ушко, что жаль, что в эту ночь они не будут вместе; она засмеялась, и он ушел. Она стояла на балконе, очарованная морем, опутанная тайной, но на соседнем балконе был он. «The Simple Things» гастролировали и остановились там всего на один день. Это была судьба. Фредди увидел ее, этот смех он бы узнал из тысячи. — Бетти, — позвал ее и увидел ее горящие глаза. Она находилась в каком-то оцепенении, он улыбнулся, и она поняла: это не было видением, это был он. — Да, — она изменилась, повзрослела, подросток превратился в прекрасную женщину. Бетти все еще не понимала, что происходит, теперь, когда она была счастлива с Грэгом, появился он. Она ждала его, видит Бог, ждала, не отдавала себя Грэгу и, когда он появился, она принадлежала Грэгу. Она помнила, как две недели назад ее сердце перевернулось, когда она увидела его на обложке альбома с его друзьями. А еще она не удержалась и купила их альбом и до дыр заслушивала его, как и до этого с замиранием сердца ждала по радио их песни, выпущенной под другим именем, она знала, что это он, потому что его голос был для нее всем когда-то. — Это судьба... — Судьба что? — зачем он мучает ее. — Что мы встретись снова, чтобы понять... — Понять что? — это звучало как эхо. — Либо мы оставим все как есть, либо бросим все и начнем вместе, — она ничего не ответила, потом ушла в комнату. Бетти долго ходила по комнате. Если она сейчас придет к нему то, это будет измена, с другой стороны, она поймет, не совершила ли ошибку тогда, много лет назад. Она скинула комбинацию, накинула на голое тело халат и пошла к нему. Он ждал ее в соседнем номере. Фредди открыл дверь и жадно впился в ее губы, Бетти задохнулась от поцелуя. Ее рука потянулась к поясу на халате. Он встал, раздевшись, позволив ей решать: уйти или остаться. Она закрыла глаза, качаясь, словно на волнах. Все это, казалось, было до боли знакомым, словно происходило всегда. Ей казалось, это длилось и длилось целую вечность. Все плыло перед глазами. Ему хотелось, чтобы она забеременела от него, лишь из-за этого бы осталась с ним, но нельзя утверждать, что это будет его ребенок. Она сама еще девочка, поэтому он сделал все, чтобы этого не произошло. После того, как все закончилось, она почувствовала какую-то пустоту, которая пронзала все внутри. Бетти прильнула к нему, целуя его в шею, она хотела вновь почувствовать это чувство, насытиться им надолго, ибо она еще не знала, с кем уйдет утром. С мокрыми от слез щеками, она прижалась к нему. — Прошу тебя! — это была мольба. — Сожалеешь? — Нет, просто будь со мною рядом, прошлого нет. Фредди положил ее на себя, нежно гладя ее шелковую кожу, целуя страстно в губы, наслаждаясь, пробуя на вкус. Она хотела как можно быстрее слиться с ним, упасть в него. Боже, как же за этот год она истосковалась по нему, как же ее тело жаждало его, мечтало о прикосновениях опытных пальцев, развратного языка! Он в последний раз содрогнулся в конвульсиях страсти и рухнул рядом с ней. — Будь со мной! — начал он. — Нам будет хорошо вместе. И это все? Все, что он может ей предложить, — отказаться от любви Грэга ради него, человека, которого она даже не знает. Опять сомнения в нем. Прошел год, в ее жизни столько всего произошло, столько всего нового. Перед глазами снова встала та сцена, когда она поймала его с другой; ее сердце сжалось. — У нас будет съемная квартирка, я буду записываться. Мы будем жить вместе, нам будет хорошо, — он обнял ее. — А я? — Будешь создавать уют. — Нет, я тоже пою, ты что, забыл, у меня контракт, у меня группа. — Я согласен и на это. «Но он не любит тебя, просто хочет тебя. Вот и все. А Грэг любит тебя. Нет, не было тогда ошибки, правильно, что бросила его. Он предаст тебя когда-нибудь еще раз». — Оставайся, Бетти... — Хорошо, — она не смогла отказать ему, что-то удерживало. Фредди, счастливый, заснул. Бетти выскользнула из его объятий, надела халат и пошла к себе. Она приняла горячую ванну, словно смывая позор. Собрав их с Грэгом чемоданы до конца, она принялась ждать. Он пришел рано утром, и Бетти забылась рядом с ним. Фредди проснулся в одиночестве, наверное, Бетти пошла собирать чемоданы. Он вышел на балкон и увидел ее с другим, что-то перевернулось внутри него. Она смеялась, они очень нескромно вели себя. Этот Грэг Пэк держал ее за талию, позволяя некоторые вольности. Дрянь! Провела ночь с ним, говорила, что останется, а сама, не смущаясь неверности, целовалась с человеком, которого она типа любит. Лицемерка! Она села в машину, и на мгновение их взгляды встретились. «Не уходи!» — говорили его глаза. «Нет, я должна, так будет лучше для нас всех» — отвечали ее. «Пожалуйста, останься» — умолял он. «Нет, так будет лучше, я не хочу терять голову от страсти», — она и вправду так считала. Фредди спустился вниз к администратору. — Есть что-нибудь для меня? — Да, вот, от мисс, она не назвалась, — Фредди развернул бумагу. Фредди, Я выбрала жизнь, которая у меня была, потому что я в ней уверена. Мне мало одной постели, мне нужна еще любовь. Любовь, которую в состояние мне дать он, и которую не дашь мне ты. Я ничего не забыла, и мне больно от одной лишь мысли, что ты предашь меня вновь. Никто об этом не узнает, потому что ты тоже не свободен. Б. Лейтон Он потерял ее по своей глупости во второй раз. Наверное, больше они никогда не увидятся. Впереди у них великолепная жизнь, где такой любви не место, но может быть, все же все еще будет у них? А для Бетти эта ночь стала ее второй ложью. Иногда стоит потерять что-то один раз, прежде приобрести нечто новое. Нечто чудесное...