Как прекрасна юность! Как блистательна она в своих иллюзиях, стремлениях и мечтах. Лонгфеллоу, 1874.
Ноябрь—декабрь 1994. У Полли родилась девочка, нареченная Камиллой Розой Руммерс; Айк просто летал от счастья. Он до сих пор не знал, что способствовало ее возвращению в семью. Иногда он догадывался, что Полли ездила в Шотландию к его любовнице. Но что сказала Софи Полли и что говорила Полли Софи, осталось большой тайной — вряд ли она ему признается. Хотя, когда она объявила о своей беременности, он решил больше не думать обо всем этом. Зачем отравлять себе жизнь глупыми мыслями? Теперь он только смотрел на женщин, не примеряя их на себя, как новое платье. Женщины его любили, глядели влюбленными глазами, но больше он не хотел погружаться в мир боли. Айк взял на руки дочку, напевая ей колыбельную. Полли спала на кушетке; муж накрыл ее покрывалом, подкидывая поленьев в камин. За окном бушевал сильный ветер, но в их доме было уютно. Камилла посапывала у него на руках, как же она была похожа на Джулию. Он восхищался своей тещей, в свои сорок семь та выглядела очень молодо, словно время остановилось. В их доме с Роджером стало больше шума, Патриция носилась. Как угорелая. Дженни преобразилась, Дилана и сам Айк мало видел, зато с Роджером у них сложились прекрасные взаимоотношения. Он знал мужчину еще с тех времен, когда заходил в его маленькую лавку за какой-нибудь антикварной мелочью. Жизнь замысловато все сплела: Дженни влюбилась спустя столько лет в Роджера, а он много лет знал этого музыканта. Роджер сразу же поздравил их, чего не сделал родной отец. Он заваливал Стивена и Камиллу подарками, и, когда мужчина приходил в их огромную квартиру, дети не хотели с ним расставаться. Айк положил дочурку в кроватку, поправляя покрывало супруги. Маленькая, такая трогательная и в то же время такая волнующая, ее красота будоражила его воображение с каждым годом все больше, она, как вино, с новым годом становилась крепче и ценнее. Вот такая уж особенность женщин их семьи. За окном продолжал бушевать ветер, но в душе было спокойно. Демоны куда-то исчезли. Скорее всего, их победила светлая, чистая, настоящая любовь. Но счастье настигло не только Полли, но и Бетти и Фредди. Бетти провела в этот мир новую жизнь. Фредди взял на руки теплое тельце, это была девочка, девочка, которую они так ждали. Фредди решил назвать ее Селестой Оннориной. Его старший сын приехал в роддом посмотреть на это маленькое чудо, но Рэй переживал сейчас особые чувства, он хотел погубить в себе любовь, сопротивляющуюся и просящую о пощаде. В его сердце было слишком много эмоций, но и у его избранницы сердце трепетало, как опаленное крылышко бабочки на ветру.***
Ноябрь 1995. За это время в жизни Рэя много что изменилось. Он много работал, хотя он был больше мальчиком на побегушках, нежели помощником. Его начальник Вильям Мелоуз был довольно грубым в общении человеком, но со своими клиентами он был сама вежливость. Он умело их убеждал, приводил к своему решению. Рэй же порой ухмылялся, видя, как можно решить проблему, как можно более изящней выполнить проект. Как-то эту ухмылку увидел мистер Мелоуз, он грозно посмотрел на него: — Что ты смеешься, студент? — спросил он. — Просто, — Он подошел, — здесь более простое решение, — Рэй быстро что-то начертил, показывая клиентам проект первого этажа дома. — А ты смышленый, парень, — мистер Мелоуз потрепал его плечу, когда ушли клиенты. — Так не скажешь, что на втором курсе учишься. Из тебя получится хороший специалист, только не женись рано — все испортишь. Снискав благосклонность, он привел своего друга Джонатана Харриса, эта блестящая двойка, как назвали их, была в фаворе. Вскоре им доверили вести некоторые проекты. Кто бы мог подумать: им нет и двадцати, — и такие преуспевающие. Девушки бегали за ними толпами, только Рэй не хотел отношений на одну ночь, а Джонатан был влюблен в его сестру, поклявшийся, что не обидит ее. Ей было уже пятнадцать лет, и она цвела в ту пору, как цветок розы. Хотя сам Рэй только смеялся по этому поводу, говоря, что когда-нибудь Джонатан забудет это ребячество и будет встречаться со своими ровесницами. После расставания с Лили Роуз он не хотел искать любовь. Расстались они тихо в одних из вечеров, что проводили всегда вместе. После бала прошло всего три месяца, и только потом они поняли, что ни сексуально, ни личностно не подходят друг другу. Они оба мечтали о карьере и строили планы, где не было друг для друга места, а потом Ли-Ро увлеклась другим, и это он заметил сразу же. Рэй, что не терпел предательства, просто предложил то, что они хотели оба, — остаться друзьями; даже спустя годы они не вспоминали об «этом минутном помешательстве». Этот другой был шеф-поваром в «Орсо», его звали Мартин Купер. Они познакомились на выставке современного искусства, и чувства захлестнули их так же быстро, как когда-то было и с Рэем. Он был потрясающем человеком, много знал, много читал и, самое главное, он был старше ее почти на тринадцать лет, но этот жизненный опыт не пугал девушку. Мартин не считал себя супер самцом, но почему-то женщины млели при виде его. Конечно, в нем было что-то магическое, Ли-Ро, например, любила его серо-зеленые глаза и жесткие черты лица, русые кудри и гибкий стан. Они были страстными любовниками, и спустя два месяца она переехала к нему, тем более что Кэрри и Ли недавно поженились и хотели быть только вдвоем. Рэй пожелал ей счастья, а она всей душой хотела, чтобы он встретил свою единственную любовь. Дженни спокойно отнеслась к таким поворотам в жизни дочери; никто не вникал в суть их расставания, а к Мартину все отнеслись тепло, ожидая, что скоро произойдет их обручение, а потом и свадьба.***
— Диего! — она хотела было повиснуть на нем, но наткнулась на тяжелый взгляд. Диего жестом остановил ее. — Карен, какого черта ты мне закатила эту сцену ревности?! — крикнул он. Вчера он сдержал себя, когда весь вечер в клубе она пыталась оттолкнуть от него двух девушек, которых он почти затащил в постель. С Карен Спаркс они дружили уже два года, вместе учились. Карен, безусловно, очаровательная девушка, но он был не намерен переводить их дружбу в разряд любви. — Я ничего не сделала, — поджав губы, ответила она. Она любила его, а он смотрел на всех остальных. Карен делала модные прически, безупречный макияж, одевалась так, что остальные мужчины сворачивали шеи, но Диего было все равно. — Хватит, Карен! Чего ты хочешь от меня? — Диего смотрел на нее, не моргая, отчего Карен сжалась. — Я... ничего, — запинаясь, сказала она. — Что у тебя за мысли? — он указал пальцами на копну темных волос, ее ореховые глаза пугливо опустились. — Я думаю о тебе, ты... — он грубо перебил ее: — Ты мне никто, Карен, — развернулся и ушел. Конечно, им было весело, он помогал ей с учебой, она часто подтрунивала над ним. Он никогда не относился к ней всерьез, воспринимая как «своего парня». Чтобы она ни делала, как бы ни пыталась пробудить интерес к себе, все было тщетно. Как же она мучилась, видя, как он каждую неделю клеит новую девицу, а через несколько дней даже не перезванивает ей! Неделю она не общалась с ним, Карен стирала сообщения на автоответчике, не поднимала трубку, она избегала его. После того как он отверг ее, она решила порвать с ним все связи. Ей надоело унижаться, терпеть его насмешки, его пренебрежение и его ветреность. Карен не хотела видеть его. Еще две недели она провела в Кенте у родителей, пытаясь выкинуть его из головы. Ей это почти удалось, но когда она сходила с поезда, ее встречал Диего. Карен резко дернулась в противоположную сторону: видеть его и не касаться — выше ее сил. Он догнал ее, хватая за локоть, притягивая к себе. — Карен... — Иди к черту! — она попыталась вырваться из его рук. — Карен... — Оставь меня! — ее сумка со стуком упала на пол. — Карен... — Диего прижал ее к себе, целуя в теплые губы. Он сломил ее сопротивление, она обмякла в его объятьях. Только в разлуке он осознал, как ему плохо без нее, без ее нежного смеха, озорных глаз. Он скучал по ней. — Поехали со мной? — Нет, — отрезала она и смогла наконец вылететь из его объятий, подхватив сумку. Она кинулась к выходу. Так легко она ему не дастся! Что он себе возомнил, решил, что поцелует ее, и она упадет к нему в ноги? Пусть мучается! Если захочет добиться ее, то придется приложить ему все усилия для достижения цели.***
Август—октябрь 1996. Наконец-то Грэй переехал на Стаффорд-Террас. Для него одного квартира оказалась просто огромной. Он быстро нашел работу — помощник к одному дизайнеру по мебели — хотя, как Рэй, не искал благосклонность. Лондон... этот город давно был его городом. Он мало вспоминал о той, прошлой жизни в Ирландии. Хотя он помнил отца и как тот отзывался о Бетти. Грейхем хранил фотографию своей настоящей матери, но Бетти заменила ее легко. Там была не жизнь, там его унижали постоянно за то, что он мечтал быть таким, как Виктор. Виктора он в живых не застал, зато любил с жадностью слушать рассказы Рэя. Он быстро прижился в этой семье. Бетти делала все, чтобы он забыл кошмары прошлого. Он смотрел на них всех и пытался найти внешнее сходство, хотя бы одно. У него были холодные голубые глаза, как у Элеоноры, например, или такой же вздернутый нос, как у Гарри, или же такие же рыжие волосы, как у Флоры. А все дружно говорили, что он похож на Виктора, как и Джозеф — на него. Первым, с кем подружился Грей, был Рэй, тот протянул ему руку, и с тех пор они были неразлучны. Ему всегда хотелось иметь брата, и тут он у него появился. Рэй был в этой семье словно заместитель крутого босса. Он заботился о душевном состоянии родителей, о чести сестер, о том, чтобы он не попал в глупую историю. И это все в его молодые годы он делал так, словно прожил долгую, утомительную жизнь. Но все же они были разными: Рэй — однолюбом, а Грейхем — ветреным романтиком. Ему нравились девушки, нравился этот чувственный мир, что открывала ему постель. Рэй ездил с Тэсс на лето на континент, где они в ее машине проехали всю Европу. Грейхем не понимал, чего его брат нашел в Тэсс: это была избалованная девчонка, каких немного, и она совсем его не любила, он чувствовал это. Не было на ее лице тех признаков чувства, что испытывала его мать к отцу. Бетти хоть и умела сдерживать свои эмоции, но при виде Фредди у нее сияли глаза. Подумать только: они уже были женаты двадцать лет, знакомы двадцать шесть и по-прежнему любили друг друга, как в первый день! Вот он — идеал отношений, а то, что у Рэя с Тэсс, — это всего лишь возня мышек, и ничего более, так, просто секс. Хоть брат и говорит, что жить без нее может, однако Грей был уверен: сможет, просто на его пути еще не повстречалась такая девушка.***
Февраль—июль 1998. Совсем молодые Лейтоны делали свои первые, а может, уже вторые шаги. Они были четвертым поколением других Лейтонов, совсем другими и совсем по-другому представляющими себе жизнь. Их было десятеро, десять молодых побегов, что начали расти и пускать корни без чьей-либо-то помощи. Ими гордились, ими восхищались. Новое время порождало новых людей, это уже не были дети Виктора, мечтающие создать новый мир, и не внуки, что пытались доказать, что только вместе они сила; эти дети учились у лучших и пытались понять прошлые ошибки и предотвратить новые. Самая старшая из них, Полли Руммерс; в ту пору ей исполнилось уже двадцать девять, она цвела, с каждым прожитым годом становясь все более восхитительнейшей. В ней чувствовались королевская грация и прирожденная царственность, наверное, это она получила вместе с молоком матери, впитала все самое лучшее, что могло присутствовать в женщинах этой семье. С Айком в последние годы они переживали нежные чувства, необходимость друг в друге. Они научились строить в своем браке и любовь и карьеру. Айк продолжал покупать и продавать антиквариат и все так же часто ездил заграницу или в другие части Англии, Полли же перестала отравлять свою жизнь ревностью. Любовь представлялась ей, как калейдоскоп, играющий разными красками. Ее сестра, Лили Роуз, год назад вышла замуж за Марти Купера и, похоже, была счастлива, особенно тогда, когда объявила всем, что ждет от него ребенка. Уже никто не вспоминал о ее романе с кузеном, и она, кинувшись в омут брака и работы с головой, доказала, что ее мало волнуют сплетни о ней. В Лондоне на каждом шагу только и говорили об этом, похоже, им было завидно: Мартина Купера хотели многие, и только она одна смогла его получить, только она одна владела всем его существом. Как-то к ней пришла Стелла и закатила скандал. Полли не ожидала этого: Стелла действительно являлась красавицей, почему она изменила Мартину? В октябре родилась дочь Мария Анна, названная в честь сестры прадедушки, в честь женщины, что подарила им розовый сад и розовое вино.***
В Париже она была счастлива. Ночные огни, которые манили, бульвары и узкие улочки, запах французских булочек кружил голову. А в Париже зима — теплая, мягкая. По утрам они вставали, вместе завтракали и шли гулять, она была его гидом и переводчиком, а Ли полностью ей доверился. Это был волшебный вечер, сказка. Небо было такое бездонное и такие яркие звезды. Они стояли на мосту. Были в шаге друг от друга, она в нерешительности шагнула к нему, и он прижался к ней, их лица были совсем близко и губы слились в поцелуи. Нежное прикосновение губ, слияние душ! Она держалась за застежки его куртки. Они шли, обнявшись, до отеля. Он закрыл ей глаза и провел в свой номер, в спальню, стал ее раздевать, но она оттолкнула его. Кэрри ушла на балкон. Ночь сняла свои тени, пришло ласковое утро. Комната была залита алым рассветом и солнце пробиралось сквозь легкие шторы. На душе было совсем легко: она любит и не одинока. Теперь начнется новая жизнь, осталось прервать старую и для нее откроется новая глава. Она давно забыла все обиды, и здесь ей казалось: Париж окончательно вылечил ее. Сегодня их встречал Версаль! Таинственный и царственный дворец! Зимнее огненное светило скользило по золотым фонтанам, фасадов. Кэрри вспоминала город, в котором она провела в детстве целый месяц. Юность возвращалась, а голова кружилась от воспоминаний. Он удивлялся, с какой живостью она показывала ему город. Эти дни прошли как в сказке для них обоих. Она любила! Но любил ли он так же сильно, она не знала. Жить этим чувством, этой надеждой так упоительно! Мир изменился вокруг. Париж — город любви и надежд. Эти улочки и эти бульвары! Горящие звезды в глазах, пылающие сердца и сплетение душ! Что такое любовь? Это цветок, и мы должны его беречь, а то он замерзнет, как роза зимой! Они с Ли чуть не смогли ее уберечь, предрассудки чуть не убили ее, и завяли бы все взлелеянные цветы, как умирают они осенью. Вернувшись, молодые люди вновь почувствовали, как все внутри них перевернулось, им нужно было так возрождать свои чувства постоянно. У них рос сын Габриель. В то время как Кэрри обновляла чувства, два юноши продолжали идти по новой дороге, что каждый придумал для себя. Энтони пропадал в университете, постоянно участвуя в проектах, он был душой компании, и более старшие и более младшие студенты тянулись к нему. Для них он в свои двадцать лет были наставником и другом, ему нравился чувственный мир, что окружал его, Энтони никогда не страдал от отсутствия внимания со стороны девушек. С ними он ощущал себя свободным, он мог с ними встречаться, обнимать, целовать, наслаждаться их телом, но любить... нет, он не мог. Как Джозеф в свое время, он предпочитал сохранять холодный ум и равнодушное сердце. Конечно, Джозеф влюбился и в начале года опять стал отцом — у них родился сын Джейсон Стюарт, но для самого Энтони такое время еще не наступило. Он же будущий врач, значит, во всем следует соблюдать хладнокровие. Луис же, напротив, — пылкий романтик, что проводил много времени в компании такого же романтика Рэя и богемного Грея. Эта ветряная натура жаждала приключений и новых открытий, и его сердце, как листок на ветру, трепетало: он влюбился. Она, младше всего на два года, такая же глупая, постоянно появлялась в его мини-фильмах, мелькая на экране, как мимолетное явление. Джессика Зимер — забавная девчонка, и такая же романтичная, как и он сам. Он любил ее незамысловатую красоту, простые светлые волосы, синие, как глубокое море, глаза и нежную улыбку полных губ. Любовь затопила его сердце, и это изменение пошло на пользу. Джордж смеялся, что он похож в этом на него, Энтони же боялся, что, окунувшись в паутине любви, он никогда от туда не выберется. Но любовь — слишком благородное чувство, а юность бывает только раз, и остается ярко расцвести и хранить цветок до последних дней. В жизни Рэя была только работа, после расставания с Тэсс он не искал любви, считая, что его время не пришло. Тем более что ему позволяли вести многие проекты, и он получил свой кабинет в канторе, но не получил билет на счастье. Грейхем, что постоянно его поддерживал, неустанно следовал лозунгу «Свобода во всем!» и, как Энтони, совершал одну победу за другой. Он не был Джонатаном, что просто с ума сходил по Элен. Еще бы: его сестра была красоткой, с томными, вишневыми глазами, густыми каштановыми волосами и молочной кожей. Ее возлюбленный забрал ее с окончанием школы в свою квартиру, так они стали жить вдвоем, а она стала строить планы по открытию свой шоколадной, учитывая, что на ее счету уже скопилась сумма для этого. Бетти восхищалась ими и еще больше гордилась. Все случилось, как они хотели, их дети дружат и знают, что жизнь опасна и трудна, но еще она прекрасна.***
Декабрь 1998. — Мистер Рэй идет, — секретарши с вожделением смотрели на приближающуюся фигуру. — Шеридан, твой начальник, — проговорила самая старшая из них — Рут. Юная, восемнадцатилетняя Шеридан Шепард посмотрела на подходившего к ним человека, высокого, широкоплечего, в дорогом сером костюме и в твидовом пальто с воротником из лисы. Его смуглая кожа прекрасно гармонировала с белой накрахмаленной рубашкой, он носил стрижку в стиле Джима Морисона, только короче, а его зеленые глаза смеялись. Он всем улыбнулся, совсем молодой, подумала Шеридан. Наверное, индус, появилась другая мысль, и фамилия — Бульдасар — совсем не английская. — Правда, красавец? — спросила Рут. — Только он одинок, — Кесси села за свой стол. — Вот мистер Джонатан занят, он уже года четыре влюблен в одну девушку, и ему столько же лет, сколько и мистеру Бульдасару. — Можете не обольщаться на счет мистера Харриса, — заключила Рут, — но мистер Рэй не ищет любви. В прошлом году ему изменила девушка, и с того дня он предпочитает просто работать. Целый день Шеридан не встречалась со своим начальником, он недолго пробыл в офисе, а потом куда-то уехал и под вечер снова появился. Она смотрела на него, не скрывая своего восхищения и своей симпатии. Рэй в этот раз не прошел мимо, а присел на край ее стола, остальные секретарши уже ушли домой, а она осталась, считая, что в первый день обязана задержаться. Он посмотрел на нее и улыбнулся своей обворожительной улыбкой. — Почему вы не ушли? — спросил он. Рэй разглядывал ее, милая, про себя отметил он, девчонка, добавил он. Золотистые волосы россыпью лежали на тоненьких плечах, серебряные глаза озорно сияли, у нее вздернутый носик, пухлые губы, чистый открытый лоб, как у боттичелливской Венеры. — Решила задержаться, мистер Бульдасар, — она опустила глаза. — Идите домой. Как вас зовут? — Какой у него красивый голос: хрипловатый, страстный, до боли напоминающий кого-то. — Шеридан Шепард. — О, вас назвали в честь вина или сорта роз? — он флиртует, подумала она. — В честь цветов. А вас в честь кого назвали? — он мягко засмеялся, удивляясь ее наивности. — В честь писателя, знаете Рэя Бредбери? — Шепард кивнула. — Ну, что ж, до завтра, Шерри. Она не знала, что происходит с ней, похоже, она влюбилась в своего начальника, а проработав две недели, она поняла, что не может жить без него. С ней он обращался ласково и никогда не кричал, только иногда, когда приходил злой с очередного объекта, но она умела его смягчать. Ближе к Рождеству он стал ее приглашать выпить кофе после работы или во время перерыва. Все уже стали шептаться, что они спят, но Шерри знала — они просто друзья, тем более что Рэй не настроен любить. Он был весь соткан из загадок, не позволял проникать глубже в свою жизнь. Говорили, он сын богатых родителей, шептались, что он из нищей семьи, а другие, совсем завистники, что его пропихнул кто-то влиятельный, но она не верила всему этому, для нее он был самым восхитительным и желанным. И запретным плодом.***
Оглядывая окончательный результат на Бромптон-роуд, Элен почувствовала внутренне облегчение; Грей посмотрел на нее, радуясь, что часть их планов удалась. В конце лета она сняла большое помещение на Бромптон-роуд, где затеяла капитальный ремонт, правда, ее денег ей мало на что хватало, и тогда она решила попросить Грея и Луиса стать ее совладельцами. Все стены они обили деревом и вишневым бархатом, стеклянные потолки с витражными вставками и темные мраморные полы остались от прежних хозяев. Грей делал всю мебель сам: круглые столы с ажурной резьбой по краем в стиле ассизе, широкие кресла в стиле шестидесятых, подбитые кожей, тяжелые стеллажи и витрины, что предстояло заполнить кондитерскими изделиями. Мамины подруги: Катрин Мурен и Юля Махер — сшили для всех красивую униформу. Элен даже смогла переманить одного из лучших кондитеров, только боялась — открытие «Ванильных облаков» могло провалиться. Открытие состоялось со всей пышностью и размахом. Гости были в восторге от тройки Лейтонов, и, как оказалось, вскоре «Ванильные облака» стали Меккой всех сладкоежек Лондона. Элен в свои восемнадцать лет смогла осуществить все свои планы и задумки. Джонатан, как и родители, гордился ею. Фредди изначально не препятствовал их отношениям, ему нравился Джонатан, нравилось его честолюбие и то, что он пытался осуществить и поддержать все тщеславные планы его дочери. Дома ее ждал Джонатан, он, как всегда, приготовил для них ужин; она села в кресло перед камином, думая о чем-то своем. У них с Джонатаном был штиль в отношениях, она качалась на мягких волнах жизни, предполагая, что так будет всегда. Он будет ее любить, будет дарить ей незабываемые минуты страсти и любви. Только одно ее беспокоило: слишком легко все это им досталось. Легкая победа обесценивает любовь, слишком трудная заставляет сильно страдать, лишь в моменты боли и сожаления рождаемся мы. Элен в объятьях Джонатана расслабилась, она не была обычной девчонкой, но все же простая. Она не захотела учиться, считая, что ее образование ей это позволяет, меж тем она направила свою неуемную энергию в дело. Элен рискнула и победила. — О чем ты думаешь? — спросила она, выводя колечки на его груди. — Так... о многом, — Он потянулся к сигарете, как и ее отец, он много курил. — Моя мама хочет познакомиться с тобой. — Мы поедем, когда у тебя будет время... Позже приподнявшись на локте, она смотрела в его безмятежное лицо, думая, что она-то точно нашла свое место под солнцем, самое главное, что у нее была любовь.