Опасная связь

      Постепенно я втягивалась в это — была простой девушкой, каких тысячами на улицах ходит, и вот уже ко мне начали проявлять толику уважения. По поводу смерти того денежного вора… У многих возникает проблема с необходимостью убивать. Я не могла себя отнести к числу тех, кто жаждет крови, тех, кому не хватает насилия, и любителей проблем. Но и совесть меня не мучила. Они нас хотели обхитрить, убеждала себя я, так что пришлось обхитрить их. Поэтому никаких сожалений. Почему меня должна была интересовать судьба других? Все говорили, что это просто бизнес и что семья должна держаться вместе. А ведь было время, когда я жила одна и никому, кроме Владека, не была нужна. Но внезапно все вокруг начали меня уважать.       Каждый знает, что ты можешь помочь, но так же легко можешь и уничтожить его. И каждый пытается тебя задобрить. Многим известно, что Мафия управляет всем городом. Семья Сальери имеет двадцать пять миллионов долларов в год. В газетах только об этом и пишут, но никто ничего не замечает, если хочет остаться в живых. Семья отстегивала чинушам шесть тысяч в месяц. Копы брали спиртное по оптовым ценам, да ещё получали откаты, когда Сальери и Морелло подкидывали им «халтурку». Дело о побоище в мотеле было закрыто за недостатком улик. А Поли и Самуэль отделались легче, чем я думала. Сальери держал хорошего доктора для своих ребят, и непохоже, чтобы он часто задавал вопросы. Через несколько недель они уже были здоровы и снова рассекали по улицам.       Фрэнк месяц спустя попросил меня прийти в его контору в Деловом районе. Когда я оказалась в его кабинете, он окинул меня с ног до головы оценивающим взглядом, на несколько мгновений останавливаясь на одежде. Накопив достаточно денег, я позволила себе обновить гардероб, и сейчас то, как меня рассматривал помощник и самый близкий друг Сальери, напомнило мне манеры портного, у которого я шила свои новые платья. Но, похоже, он остался доволен осмотром, потому что произнёс:       — Теперь хорошо. Выглядишь как солидный человек.       — Благодарю, мистер Колетти, — бесстрастным тоном ответила я.       — Что же… Тебе двадцать два года. Ещё не успела забыть школьную науку? Что ты умеешь? Догадываешься для чего я тебя сюда позвал? Нет? Тогда слушай внимательно, я должен тебе кое-что сказать. Ты знаешь какие сейчас времена, но через два, три года всё изменится, появятся новые возможности. Очень важно иметь друга, который может помочь тебе и которому поможешь ты. В нашем деле очень трудно иметь друзей. В основном — партнёры и конкуренты. Поэтому я хочу, чтобы твоя дружба с нами длилась так же долго, как и твоя жизнь.       — При всём моём уважении мистера Сальери нельзя назвать альтруистом. Что побудило его взять меня под своё крыло?       — Да, как ты уже поняла, он не добрый, а расчётливый. Маклена, ты хорошо себя тогда показала, поэтому Дону выгодно, чтобы ты работала в его команде. Дружи, развивайся, но не переступай границы.       Я с едва заметным волнением слушала слова Фрэнка. Последние фразы вселили в моё сознание настороженность и какую-то долю сожаления. Во время этого разговора ни я, ни он не отводили взгляд друг от друга. Наверное, посчитав, что свою миссию он выполнил, Фрэнк как ни в чём не бывало сказал:       — Ладно, ни слова больше об этой беседе. Приходи завтра сюда в это же время, а сегодня… Сегодня я хочу, чтобы ты радовалась, потому что твоя жизнь изменится к лучшему.       С этими последними переменами я не потерялась. Злоключения в какой-то мере закалили мою душу и прибавили уму горького опыта. Я как бы выросла нравственно, ободрилась, окрепла духом и принялась за дела. При помощи своего ума и ловкости мне удалось войти в доверие к Фрэнку — как это, наверно, зачастую случается при подобных обстоятельствах. Я исполняла его поручения честно и аккуратно до последней степени, так что эти качества только укрепляли доверие ко мне. Я сделалась задушевной приятельницей представителей семьи Сальери. На девушку из Оуквуда теперь они смотрели как на человека достаточно умного, надёжного, умеющего молчать. При всех этих условиях мне не стоило почти ни малейшего труда разузнавать имена, даты, банковские счета. Только Самуэль держался со мной достаточно сдержанно, видимо, жалея о своём минутном проявлении милосердия и сочувствия. Что, впрочем, не помешало ему и Поли, увидев, что я кое-как умею пользоваться оружием, помочь усовершенствовать мои навыки стрельбы.       В то же время я не бросала поиск возможностей проявить себя и свои качества. Хорошо понимая, что бескорыстие в моей жизни хорошо только в романтической литературе, и имея перед собой пример Сальери, проявлявшего великодушие из расчёта, я искала способы обогащения. Меня заинтересовали азартные игры, что, естественно, привело меня в казино, где я первый раз изрядно обожглась, играя в карты по крупной. Попавшись в эту сеть, я не впала в уныние, решив узнать получше здешних шулеров. С помощью своих агентов, которые тайно следили за некоторыми из этого общества, я собрала информацию о них и передала её Дону. Зорко следя за предприятиями шулеров и улучив подходящий момент, я давала сигнал, и кто-то из солдат Семьи заявлялся туда и требовал контрибуцию, грозя в противном случае, что в следующий раз встреча состоится в следственной камере. Действуя ловко и тонко в таких делах, тот вёл себя так, что под него никак нельзя было подпустить иголки, и таким образом грабил и мирных жителей Лост-Хэвена, и мошенников вместе.       Так прошел примерно год. Единственным, кто беспокоил нас был Морелло. Он хотел стать большой шишкой, а этого Сальери позволить не мог. Последний не собирался быть второсортным боссом. Тут я подумала, что человек, похожий на них, становится Доном из-за того, что жаждет власти, и его не волнуют никакие законы, кроме собственных. Он хочет быть сам по себе, не зависеть ни от полиции, ни от властей, ни от кого. Вот почему человек становится Доном. Сальери и Морелло оба хотели заграбастать всё. Они продолжали наезды друг на друга, но оба знали, что, если всё выйдет из-под контроля, настанет ад. Большая разница между ними была в их методах. Сальери все уважали за деловые качества. Каждый знал, что его не нужно бояться, если делаешь то, что должен. Люди знали, что, если им что-то нужно, можно прийти к Сальери. Так он и заводил друзей: часто помогал людям с разными проблемами и ожидал того же самого в ответ. Если кто-то переходил дорогу, он нарушал основное правило, и все знали, что за этим последует. Морелло же был просто подлый ублюдок, строил свою власть на жестокости; даже его друзья боялись его. Большинство людей старались его просто избегать. Мне повезло стать свидетелем маленькой истории с участием Морелло.       Был жаркий августовский день. Я находилась вместе с Фрэнком на Центральном Острове в здании суда. После слушания первого дела, Фрэнк, посмотрев на часы, сказал мне, что, если у меня есть какие-либо задания от Дона, то я могу идти, так как он, Фрэнк, должен ещё переждать слушание около десяти дел, два из которых касались евреев, а значит, как минимум пройдёт два часа. Вспомнив, что мне ещё нужно быть в Деловом районе, чтобы разобраться с некоторыми документами, прислушалась к его словам. Выйдя из здания Капитолия, я уже намеревалась дойти до остановки, когда моё внимание привлёк автомобиль серебристого цвета с оригинальным дизайном. На светофоре горел зеленый цвет, но водитель отчего-то замешкался, и, как следствие, в машину сзади въехал «Болт». Все участники происшествия тут же вскочили со своих мест. Мужчина в белом костюме, бегло взглянув на полученные повреждения, свирепо посмотрел на злосчастного водителя, который и задел машину. Тот нервно маялся и испуганно лепетал:       — Мне… мне… мне очень жаль, сэр. Я… я… я не хотел.       — ТЫ ИДИОТ! ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ? ТЫ ПОНИМАЕШЬ, СКОЛЬКО СТОИТ ЭТА МАШИНА?       — Я… я… я ехал медленно, мистер Морелло. Не знаю, как…       — ТЫ ЧТО, ХОЧЕШЬ СКАЗАТЬ, ЧТО ЭТО Я ВРЕЗАЛСЯ В ТВОЮ МАШИНУ?!       — Э-э-э… нет… сэр… я просто… Я хотел… Нет… сэр…       Не желая слушать объяснения виновника, Морелло ударил того наотмашь. А затем, словно этого было мало, схватил сзади за волосы и начал бить головой об капот.       — Ни один… ублю… док… не смеет… стоять… на моём… пути!       Лицо незадачливого водителя превратилось в кровавое месиво. Потеряв сознание, он рухнул на асфальт, а Морелло, выместив на нём злость, напоследок ударил его ногой в челюсть и вернулся назад в свою машину.       Случайные прохожие бросились к пострадавшему, но только когда Морелло исчез из поля зрения. Полицейские были свидетелями случившегося, но ничего не предприняли, чтобы помешать самосуду. Меня это смутило. Ну, не может же полиция бездействовать, глядя на такое безобразие! Что мешает задержать Морелло? Неужели его так сильно боятся? Размышляя об этом, я прошлась пешком до станции «Центральный остров» и отправилась в Деловой район.       Спустя полтора часа, закончив дела, я направилась в Маленькую Италию. Бар Сальери, несмотря на час аперитива, пустовал. Это вечером сюда повалит толпа, и час спустя помещения будут настолько накурены, что, как говорят, на дыму можно повесить топор. А сейчас в баре были только я, Самуэль, Поли, Луиджи и его дочь, Сара. Последняя стояла возле Самуэля, пытаясь получше рассмотреть, что он так усердно рисует. Не без любопытства я окликнула её, привлекая к себе внимание.       — А, Маклена, рада тебя видеть, — со смешинками в глазах откликнулась Сара. — Обычно ты приходишь несколько позже.       — Фрэнк отпустил меня пораньше, не хотел, чтобы я ждала ещё как минимум два часа до начала слушания его дела, — небрежным тоном проговорила я, приблизившись к их столику возле входа в бильярдную, а затем обратилась к Самуэлю: — О, вижу, ты рисуешь. Могу взглянуть?       Утвердительно промычав, он немного отстранился. На альбомном листе был набросан эскиз женщины на скамье. Присмотревшись получше, я узнала в ней себя, а потом осознала, что Самуэль использовал в качестве шаблона одну из старых фотографий, где был запечатлён человек в военной форме, о чём почти сразу же и сказала вслух.       — Так и есть, — согласился он с ноткой насмешки. — Ты однажды приносила сюда журнал десятилетней давности, вот я и запомнил.       — А я сейчас узнала, что у тебя хорошая память, Самек. Запомнить такие мелочи, как особенности скамейки или как расположился на ней человек, — лениво протянула я, желая согнать с лица своего знакомого выражение насмешливости.       — Почему ты меня так зовёшь? — спросил он, слегка нахмурившись. — Назови хоть одну причину.       — Это нормальное сокращение для твоего имени. А зову тебя так и буду звать хотя бы потому, что мне доставляет удовольствие, как оно тебя раздражает.       Мысленно махнув на мою логику рукой, Самуэль вырвал из альбома лист с наброском, сложил его вчетверо и протянул мне.       — Оставь его себе на память. Сара, дай мне примерно четверть часа, и я нарисую портрет твоей подруги, — он бросил на меня холодный взгляд, — в стиле плакатов с разыскиваемыми.       — Зачем тебя это? — поинтересовалась я, пряча рисунок во внутренний карман жакета.       — Затем, что мне так хочется, — сухо произнёс Самуэль, встретившись на секунду со мной взглядом. — Новый набросок я оставлю себе и, если ты мне когда-нибудь сильно надоешь, найду первого встречного мафиози, отдам листок и скажу: «Отыщите и убейте эту женщину».       Последняя фраза была сказана как бы шутя, но я внутренне содрогнулась, понимая, что он вполне вероятно так и поступил бы. С наигранно равнодушным видом я пожала плечами, небрежно бросила слово «Ладно» и удалилась с Сарой от его столика, направившись к противоположному концу комнаты.       — Какие планы на сегодняшний вечер? — спросила с интересом Сара у меня.       — Отправиться в казино. Не могу отказаться от возможности поиграть в азартную игру. Да и там будет полно людей из мира бюрократии, финансов — есть с кого сорвать небольшой куш. Если хочешь, могу взять с собой.       — Я согласна, но тогда нам нужен мужчина, — сказала она, на секунду оглянувшись на парней.       — Зачем? Я думала, что хватит и меня для компании.       — Ну, как же, Маклена? Без спутника мы будем выглядеть словно голые!       — Нет, это мужчины будут выглядеть без спутниц словно голые, — возразила я. — Например, Поли… Что может быть естественнее? Горячая кровь и всё такое прочее… Но, если хочешь, то ладно, пусть будет третий. Кто?       Тут мы смеха ради начали вспоминать знакомых, самых старших по возрасту. И тут же смеялись, осознавая абсурдность предположений. Самуэль, слушавший наш разговор, усмехался, видимо, представив выражение лиц отбракованных кандидатов, если бы те узнали, как о них отзываются. Мы помышляли и о нём, но тот почти сразу дал отпор, заявив, что у него на сегодня другие дела. Я догадалась, что он имеет в виду поездку на Восточное побережье, но решила промолчать.       — А, ладно, бывает. Иногда надо делать то, что надо, — наконец произнесла Сара. — Поли?       Тот, выслушав мой диалог с Самуэлем, дальше потерял интерес к происходящему и размышлял о чём-то своём. Сейчас, когда его одернули, он, не зная содержание нашего разговора, торопливо заговорил:       — Что? Нет, я не буду помогать тебе даже за штуку баксов!       — Поли, речь идёт не о работе, — засмеялась я. — Мы говорим о развлечениях. Не хочешь мне и Саре составить сегодня компанию?       — А-а, я-то думал… Куда будете идти?       — В казино. Пробудем там до полуночи, а потом отправимся на другой берег, в шантанкафе, и поднимемся на холмы.       — Дольше ты оставаться не планируешь? — со смешком спросил Поли, успокоившись.       — Я бы рада так сделать, но, во-первых, мы уже будем уставшие, во-вторых, к концу ты уже будешь слегка не в себе и тебе будет не до мыслей о том, что надо развести других по домам. Так ты согласен пойти с нами в казино? Это не так интересно, конечно, как работать в поле, — я усмехнулась, вспомнив вчерашний день, — но, обещаю, будет весело.       — Ага, ага, — кивнул с недоверием он. — Ладно, где и во сколько вас ждать?       — Здесь, в девять вечера. Подойдёт?       Едва Поли успел пробормотать слова согласия, как дверь за стойкой распахнулась и оттуда появился Луиджи. Мы тут же разбежались в разные стороны: Сара бросилась к барной стойке, а я метнулась в бильярдную, куда минутой назад, закончив обещанный набросок, ушел Самуэль. Оставшееся время мы с ним не столько разговаривали, сколько развлекались, сыграв несколько партий в бильярд. После того, как он мне нанёс сокрушительное поражение, я подумала, что бильярд не для меня. Вот покойный отец играл превосходно, хоть сам такую игру и не жаловал, что уже было для меня парадоксом.       За размышлениями время пролетело незаметно, и в семь часов вечера я вместе с Сарой покинули бар и направились к ней на квартиру, которая была в квартале от него. Возложив на себя обязанности парикмахера, я распустила волосы Сары и закрутила ей локоны на концах. Насчет себя, то я обвила дважды свою голову косами, сложив таким образом корону на голове.       — Чего это так испугался был Поли? — поинтересовалась подруга, рассматривая себя в зеркало.       — Просто за вчерашний день узнала, что Поли — Самека, наверное, тоже можно причислить — не любитель тяжелого физического труда.       — Что же вы такое делали?       — Отправились на мой земельный участок и собирали бахчевые культуры.       — Куда тебе столько арбузов и дынь, скажи мне, пожалуйста?       — Часть оставлю себе на осень, а остальное отдам еврею, у которого мой брат заложил часть своих вещей, — ответила я, вплетая в волосы цветок орхидеи.       — Почему же не обратилась за помощью к мистеру Сальери?       — Не слишком разумно каждый раз, как только возникают затруднения, идти к нему. Да и я… слишком гордая для этого. Одного раза хватило.       — Не очень-то ты любишь евреев, — отметила Сара, уступив мне место у зеркала.       — Не люблю одного. Больно уж он подлый, готов последнюю шкуру снять с человека ради наживы. И краденое добро принимает за бутылку выпивки, да и ту разбавит водой. — Последнюю фразу я проговорила быстро и негромким голосом, чтобы не услышали. Надев серьги с изумрудными остекленевшими каплями, вновь обернулась к зеркалу. — Нет, всё-таки лучше не надевать мне светлое платье, буду ещё вся в белом, как туман.       — Ты же не блондинка, — возразила Сара, уже одетая в белое платье, но не стала спорить, когда я выбрала наряд потемнее. — Я уже было подумала, что ты скажешь о Сэме.       — О нём? — с удивлением спросила я. — Разве Самек еврей? На основании чего такое заключение? Из-за фамилии? Да, похожа на еврейскую, но внешность-то у него не семитская. Если не веришь, могу одолжить книгу по антропологии.       — Ладно, ладно. Но что мы вообще знаем о Сэме? Поли как-то оговорился, что он служил в Армии Халлера, хотя я понятия не имею, что это за объединение.       — Туда, кажется, набирали из тех, кто ранее служил в австро-венгерской армии, — несколько секунд подумав, сказала я, решив, что Саре достаточно будет и этой информации.       — Это мне мало о чём говорит. Остаётся разве что догадываться, как сложилась его судьба до знакомства с Поли.       — Могу сказать, что, если он и рос без родителей, как Поли, то жизнь его сложилась немного счастливее, чем у того. Только зачем тебе это знать, Сара? Имеешь на него виды?       — Почему бы и нет? Он толковый мужчина.       — Сказала бы мне любая другая, я бы снисходительно кивнула, но ты…       — Маклена! Ты же постоянно на него злишься, и я вполне допускаю, что планов на него у тебя нет. Но если ошибаюсь, то немедленно отступлюсь от таких мыслей. Даю слово! А в противном случае не будь собакой на сене и не становись мне поперёк дороги.       — Ты права, — со вздохом согласилась я. Не нравится мне такое желание, впрочем, дело твоё.       — А ты?       — А я пока что с тобой и Поли поеду развлекаться в казино.       Уже через час, пройдя по длинному вестибюлю мимо витрин фирменных магазинчиков, сделав короткую остановку у длинной стойки с рядами картотечных ящичков, уплатив за входной билет, дающий право на игру, благополучно миновав цепкий оценивающий взгляд специально нанятого физиономиста, стоявшего у входа в зал, получив у тех же дверей поклон от разодетого привратника, Поли, Сара и я оказались в чреве великолепной, благоухающей игорной машины. Миновав салоны, отделанные в бледно-серых тонах с бордовыми коврами и занавесями, мы остановились у бара. Из зала, где играли в «железку», донёсся голос крупье: «Мсье, игра сделана. Банкует номер шестой».       — Но там ведь играют и женщины! — шепотом произнёс Поли, от которого эта фраза не ускользнула.       — Это казино придерживается европейских традиций. А слово «мадам» по традиции не произносится, так как со времён королевы Виктории повелось считать, что дамы в азартные игры не играют, — терпеливо объяснила я, думая из чего бы начать. — За «железку» возьмёмся ближе к полуночи. А сейчас хотелось бы попытаться сорвать банк в рулетке.       Мои спутники не стали отказываться, и я направилась к кассе, где получила в обмен на расписку, выданную днём, двадцать тысяч долларов. Сев рядом с крупье за первую рулетку, спросила у служащего список выигрышных номеров. Изучила его с самого начала, хотя знала, что каждый новый поворот колеса рулетки не зависит от результатов предыдущей партии.       Сделала максимальную ставку на каждую из двух первых дюжин, то есть всего десять тысяч. Таким образом закрыла две трети цифр, за исключением «зеро», и, поскольку дюжины оплачивались один к трём, то и выигрывала десять тысяч всякий раз, когда выпадала цифра меньше двадцати пяти.       Первые пять ставок выиграли. Шестая, когда выпало «тридцать четыре», была проиграна. Чистый выигрыш составил сорок тысяч долларов. Интуиция подсказала мне пропустить одну ставку. Крупье бросил шарик. На этот раз выпало «зеро». Можно было продолжать.       Прошло уже полтора часа. На некоторых ставках я потеряла тридцать тысяч, но всё же отошла от стола с чистым выигрышем в двадцать тысяч долларов. Сара и Поли были этажом выше, где последний пытался, играя в блэкджек, склонить на свою сторону изменчивые карты. Оставив его там, я пошла посмотреть на игру остальных. Постояв у стола, где играли в покер, заинтересовавшись тем, что творится там, где в разгаре баккара, я вернулась к рулетке.       Человек, ставивший по максимуму, был в центре внимания. Видимо, ему везло, потому что к нему пристроилось несколько игроков. Один из них, крупно проигравшись, отошел от стола, и я узнала в везунчике дона Морелло. Я тут же заняла освободившееся место и, как только он поставил на первую и третью дюжину, сделала ставку на вторую. Крупье бросил шарик. Выпало «двадцать четыре».       — А-а, вам повезло, мисс. — Он протянул мне руку. — Теперь игра пойдёт сильная. Впрочем, я вам проиграю с удовольствием.       Я коротко засмеялась, отпустив дежурную фразу. Вспомнив о сегодняшнем инциденте, старалась не вспоминать это, поэтому решила сосредоточиться на игре. Продолжая обмениваться короткими фразами с Морелло, я ставила свои скромные жетончики рядом с его большими фишками. Но за полчаса до полуночи, решила наконец-то посмотреть на «железочный» стол.       Насколько я помнила из газет, полгода назад компания, в подчинении которой и находилось казино, уступила «железку» банковскому синдикату, который и взялся за организацию сегодняшней карточной игры. Памятуя, что приглашены богатенькие шишки, я присмотрелась к игрокам, пытаясь установить их личности. Двое из Восточного побережья, ещё двое недавно приехали из Невады, трое из Ямайки, которые сделали состояние на табаке, полноватая дама, приехавшая на лето из Испании. Из местных я узнала одного чиновника из Муниципалитета и главу одного из профсоюзов.       Крупье и распорядитель игры громко объявили:       — В банке десять тысяч. Делайте ставки, джентльмены. Банк ждёт! В банке десять тысяч!       Джентльмен из профсоюза выиграл эту партию, а также и следующую, но третью уже нет. Удача может отвернуться от вас в первых двух, в третьей — это уже катастрофа. Вероятно, поэтому банкомёт и игроки предпочитали не рисковать, хотя на банке за два часа игры уже побывало в общей сложности полмиллиона. Банкомёты ничем не выдавали своего волнения. Они продолжали играть, как автоматы, молча, лишь изредка тихо отдавая распоряжения крупье о ставке в очередной партии.       Внезапно ритм игры изменился.       — В банке восемьдесят тысяч, — сказал крупье.       Ставку поддержал тот же джентльмен из профсоюза. Банкомёт-невадец вытащил из футляра карты. Крупье на лопаточке передал их в сторону игрока.       — Карту.        У него не больше пятёрки. Невадец не скрываясь перевернул свои карты, а затем вытащил из футляра ещё одну и бросил в сторону оппонента. Валет. Крупье осторожно перевернул две его другие карты кончиком своей лопаточки. Пятёрка против шестёрки банкующего. Разница в одно очко, но так обиднее всего проигрывать.       Представившаяся мне картина внушала опасение. Настойчивым шепотом джентльмен пытался в чём-то убедить распорядителя игры. Он раскачивал головой, по щекам его катились капельки пота. В тишине, которая воцарилась вокруг стола, в той паузе, когда те, кто почувствовал скандал, готовый вот-вот разразиться, уже потирали руки, я услышала, как распорядитель твердо произнёс:       — Это невозможно. Весьма сожалею, мсье. Урегулируйте этот вопрос в кассе.       Среди зевак и играющих скользкой змейкой пополз самый ужасающий в любом казино шепоток: «Нечестная игра! Бесчестье! Какой позор! Позор!»       «Чтобы мне было весело! — подумала я. — У него нет денег! И по той или иной причине, но кредит ему в кассе не предоставят».       Банкомёт наслаждался создавшейся ситуацией. Он прекрасно знал, что в любом случае казино выплатит всё, что ему причитается. Откинувшись в кресле, он попыхивал сигарой, изображая из себя несправедливо обиженного.       Я пыталась себе представить, что было бы, случись такое в европейском казино. Повсюду разошлют телеграммы: «Мистера Икс, паспорт номер такой-то, занести в чёрные списки». Для него будут закрыты все казино Франции, Италии, вероятно, также Германии, Египта и Англии. Но здесь, в Америке, представители игорного бизнеса, по всей видимости, просто бы отдали приказ о ликвидации.       Не знаю, чем я руководствовалась в эту минуту, но я встала рядом с незадачливым игроком и положила возле него на столе стопку фишек. Слегка усталым, немного интригующим голосом произнесла:       — Прошу прощения, милый, но ты забыл, что мы с тобой договорились сегодня вечером играть в паре. — И, не глядя на мужчину, извинилась перед распорядителем       Напряжение вокруг стола спало. Впрочем, оно теперь связывалось со мной. Не обращая внимание на шепот, я прямо взглянула проигравшему в лицо. Затем медленно отошла от стола, направляясь к бару. Определенно здесь было что-то странное, сразу в этом и не разобраться. Но игра возобновилась. Распорядитель украдкой провёл платком по лицу. Крупье поднял голову, которая до этого, казалось, склонилась перед некоей эмоциональной гильотиной. И всё вернулось на круги своя.       Впрочем, через несколько минут на стул рядом со мной опустился тот самый незадачливый игрок. С несколько недовольным видом он рассказал, как пошла следующая партия, которая кончилась для него неудачно. В этот раз было немного лучше, поскольку он играл «со столом». Я вяло ответила что-то о комбинации карт, но почти сразу замолчала.       — Почему Вы решили выручить меня, когда я оказался в этой… неловкой ситуации?       Я неопределенно пожала плечами, жалея о своем безумном донкихотстве.       Мужчина несколько секунд оценивающе смотрел на меня, видимо, прикидывая в уме, как следует поступить, а затем велел следовать за ним. Подчинившись ему, мы прошли мимо столов, где играли в покер и баккару, и остановились… у рулетки, где играл Морелло! Последний, заметив моего «проводника», бросил на него вопросительный взгляд и, встав из-за стола, отошел с ним в сторону.       Крупье взял в правую руку шарик из слоновой кости, резким движением той же руки закрутил колесо по часовой стрелке и всё той же рукой отпустил шарик по краю колеса в направлении, противоположном вращению. Морелло обернулся ко мне:       — Сколько?       Я на несколько секунд задумалась, вспомнив, какая ставка едва не стала роковой, а затем твёрдо произнесла:       — Восемьдесят.       Тот хмуро кивнул головой, а затем потянулся к своей горе фишек и отдал мне стопку жетонов общей стоимостью в названную сумму. Когда он вновь вернулся в игру, я поняла, что могу идти. Уже поднимаясь по лестнице, я, вспомнив сходство во внешности Морелло и моего должника, догадалась, что они братья. Но мне было не до этого. Радуясь, что мои друзья сейчас на втором этаже, — а, значит, они не видели мой гамбит, — поднялась туда. Добравшись до стола, где играли в блэкджек, я напомнила Поли и Саре о дальнейших планах, и через пять минут, выменяв на кассе фишки на наличные, мы покинули здание казино и направились в Нью-Арк.