Опасная связь

Морозная улица была тихой, туманной и почти безлюдной. Тускло светили фонари. Потихоньку мы маршировали улицей, набросив на себя одежду нараспашку, чтобы протрезветь. Мне было довольно смешно — вроде и ступала ногами по тротуару, но почему-то клонило меня в сторону. Поли и сейчас порывался что-то говорить, забывая, что он теперь не в ресторане. Приходилось приводить его в себя да ещё брать под руку — пьяным Поли, особенно не за рулём, забывал о правилах уличного движения и сейчас не раз нарывался на то, чтобы попасть под колёса машин. Прошли уже целую улицу, когда я почувствовала что-то неладное. Кто-то шел за нами следом. Взгляд постепенно прояснялся. Что это за тип там ходит? Я позволила своему кунтушу соскользнуть с моих плеч. Он упал на заснеженный тротуар; я за ним наклонилась и осмотрелась по сторонам. Ага, за нами по пятам следовал кто-то в шубе и шляпе с большими полями.  — Генри, — шёпотом обратилась к нему, — надевай-ка пальто, замёрзнешь. Так… А теперь спокойно… Прибавим шагу. И не оглядываемся.  — Можешь объяснить, что происходит? — на пониженных тонах спросил Поли, который не слишком-то и хотел подчиняться.  — Поли, ты когда-нибудь был на охоте, выжидал зверя, наблюдал за ним? Нет? Тогда знай, сейчас происходит то же самое. За нами следят. Генри, услышав это, помрачнел. Пошли быстро. Ещё быстрее. Вдруг стало многолюдно: из пивной появилась толпа. Смешавшись с ней, мы отступили на боковую улицу. И неожиданно Генри толкнул меня в сторону, в тесный проулок, да так, что я чуть не упала на землю. Мимо нашего убежища пробежала та самая фигура в шляпе с большими полями. Подождав минутку после того, как утихли звуки тех шагов, мы снова вышли на главную улицу и быстро направились к променаду. И зачем мы так далеко припарковались от «Мона Лизы»? Ах да, чтобы хмель выветрился из головы. Вдруг перед нами выросла из темноты фигура, которая наставила на меня пистолет. Я взвела руки, но тут же, неожиданно для незнакомого нам агрессора, поддала ногой так, что оружие вылетело у него из рук. В этот миг Поли ударил неизвестного изо всей силы в висок. Тот пошатнулся, но Генри не дал ему упасть — он ударил с левой. Я довершила дело, махнув ногой и целясь тому в грудь прямым ударом. Неудачливый преследователь хекнул, полетел в темноту, с шумом ударился об забор и свалился в снег.  — Это что такое было, Генри? — спросила я, подбирая пистолет с земли и затыкая его за пояс.  — Понятия не имею, — растерянно ответил тот. — Подобное уже не раз случалось за последние три недели. Но нам нельзя долго здесь стоять. Этот точно не шел в одиночку. Поторопимся.  — А если нас будут ожидать у машины? — спохватился Поли. — Нужно их отвлечь!  — Кого «их», Поли? Думаешь, они не знают номер машины и владельца? Только не говори, что они решат, что нам одолжили её для чего-то.  — Я придумал! Притворитесь, что целуетесь всё время, пока не дойдёте до машины. Может, мы сможем их провести вокруг пальца.  — Что? — с негодованием воскликнула я, но Генри неожиданно поддержал Поли.  — Возможно, и вправду получится. Если у нашего «приятеля» поблизости околачиваются сообщники, они могли бы решить, что ему удалось убить меня.  — Чтобы мне было весело, только об этом и мечтала, — раздосадовано громким шепотом и с долей сарказма произнесла я. — Ладно, только ты держись ближе к стенам, Поли. В таком случае нельзя, чтобы поняли, что нас всё ещё трое. Генри обнял меня, я положила ему руку на плечо и прижалась к нему. Наши лица соприкоснулись. Белая ткань, которой я обмотала голову, и низко надвинутая на нём шляпа отлично помогали создать иллюзию того, что мы целуемся. Не отрываясь друг от друга, выскользнули на главную улицу и пошли по дороге. Вот она, милая крошка, наша машина! И в этот момент «Шуберт» настойчиво засигналил. Походка Генри, а может, его одежда была замечена — человек в «Шуберте» узнал его!  — Быстрее, Маклена, — сказал Генри нетерпеливо. В руках у меня тут же оказались ключи от машины. Я бросилась к ней. Пока возилась с зажиганием, Поли и Генри подбежали с другой стороны. Последний оглянулся. Через заднее стекло мне было хорошо видно двух мужчин, сидящих в «Шуберте». Догадывалась, что они не станут стрелять, пока вокруг так много свидетелей. Но Генри решился; он вытащил «Кольт» и выстрелил в переднее колесо. Пока они устранят эту небольшую проблему и бросятся в погоню, пройдёт не меньше пяти минут. Я преодолела крутой поворот, и мы помчались по Большому Верхнему мосту. Я вела машину с бешеной скоростью, но на дороге попадались случайные автомобили с громыхающими на колесах цепями. Приходилось всё время идти на тормозах, непрестанно сигналя.  — Полегче на поворотах, Маклена, — предостерегающе произнёс Поли, когда мы стремительно приближались к Хантерс-Пойнт. — Не то мы окажемся в кювете. Предупреждение немного опоздало. Я повернула, по его мнению, слишком круто, и сделала вираж, из которого мы могли не выйти. Но даже на грязном льду дороги я вполне овладела ситуацией, сумела вывернуть руль, удержать его и беспечно поехать дальше.  — Ей Богу, Маклена, — сказал Поли, — как это только тебе удалось? Ведь даже цепей на колесах нету.  — Шины специально изготовлены для ралли «Австрия», — объяснил Генри, довольный тем, что в голосе Поли прозвучали страх и восторг. — Партию делали на заказ — только для гонщиков, но мне удалось перехватить несколько штук. Не волнуйся. Расслабься и получай удовольствие. Мы продолжали ехать на вполне приличной скорости. Дорога, петляя, шла в долину по наклонной. Генри повернулся и посмотрел в заднее окно. Еле слышно выругался. Примерно на расстоянии мили от нас он увидел спаренные фары, они шли следом.  — Знаю, — ответила я, когда он сообщил об этом. — Вижу их в зеркало. Кажется, они начинают настигать. Должно быть, у них очень хороший водитель, отлично знающий дорогу. Может, и цепи на колёсах. Но всё-таки я соблюдаю дистанцию. Но сейчас скажи мне одну вещь, пожалуйста. Они нас убьют, если поймают?  — Боюсь, что да. Извини, Маклена, но, боюсь, что и у тебя нет шансов; ты и Поли — свидетели и в какой-то степени мои соучастники.  — А так оно и есть?  — Да, теперь им и вам от меня никуда не деться.  — Ну что ж, у меня есть для тебя неприятные новости. Они нас догоняют, а в баке осталось немного бензина. В Аптауне должны остановиться. Все колонки сейчас закрыты, значит, надо кого-то будить. Не думаю, что сможем управиться за такое малое количество времени, тут они нас и поймают. Можно, конечно, пустить в дело пистолеты, но я этого не хочу. Придется тебе придумать что-нибудь эдакое, что можно выдать за несчастный случай. Впереди за Хайбрукским мостом показались скалы и зигзагообразный поворот над мостом. Мы как раз выходили из крутого виража. Фары чужого автомобиля ярко светили нам вслед. Знакомые голубые вспышки: стреляли с переднего сиденья машины. Осколки гранита нависшей над дорогой скалы посыпались на капот нашей машины. Мы вошли во второй вираж и оказались вне поля зрения преследователей. Петляя ещё некоторое время, мы вновь возвратились к мосту. Перед нами был участок дороги, где велись восстановительные работы. Висел огромный предупреждающий плакат: «Внимание! Строительные работы! Тихий ход!» Повреждённая дорога находилась с правой стороны горы. Было поставлено хрупкое ограждение, а за ним — обрыв в сотню футов глубиной, внизу Калвер-ривер с плавающими на ней льдинами. На середине этого участка стояла огромная красная стрела, выполненная из дерева и указывающая на проход через Хайбрукский мост.  — Внимание! — громко сказал мне Генри. Он крепко сжал рычаг, непонятно для чего предназначенный. За сто метров до обрыва скорость упала до тридцати миль в час. В зеркало Генри видел, как фары «Шуберта» осветили вираж. Он резко рванул рычаг. Багажник «Ласситера» хищно распахнулся. На дороге что-то зазвенело, потом послышался ровный скрежет, как будто за нами тянулась длинная цепь. Генри опустил рычаг. Скрежет прекратился.  — Стой! — вдруг заорал он. Я остановилась. Вместе с Поли Генри выпрыгнул из машины.  — Езжай! Жди нас у выезда в Аптаун. Это наш единственный шанс. Я уехала, не сказав ни слова, догадываясь о затее. Подумала, насколько серьезно готовился он к возможному покушению. За этими мыслями я и не заметила, как чуть не налетела на фонарный столб. Из машины, припаркованной возле него, вылез мужчина среднего роста, на вид несколько моложе Сальери, с загоревшим, испещрённым морщинками лицом. На нём был один из тех чёрных костюмов, какие из-за их удобства любит носить Мафия, и пальто. Я заметила, что под мышками пальто было скроено просторно, с запасом. Специально для ношения оружия? Мужчина взглянул на меня с сардонической улыбкой и долей пренебрежения.  — Доброй вам ночи, мистер, — неловко поздоровалась я с ним. — У меня ужасная память, не напомните мне, на какой улице я сейчас нахожусь?  — И вам доброй ночи, мисс, — откликнулся он, продолжая на меня смотреть. — Мы сейчас на Вильямс-Крезент возле дома номер пять.  — Отлично! Скажите мне ещё одну вещь, потому что я глупа, как спуститься отсюда к Аптауну? Незнакомец уже собирался ответить, когда до наших ушей донёсся звук страшного удара.  — Господи, что там за шум?!  — Должно быть, кто-то на большой скорости пробил ограждение и сейчас тонет в реке, — предположил спокойным тоном мужчина, но с нахмуренным видом смотря сквозь деревья, словно мог бы увидеть тот зигзагообразный поворот перед мостом.  — А, ну, если кто-то там тонет, то мы не успеем ему помочь, — машинально ответила я и только потом спохватилась, насколько цинично прозвучали мои слова. — Итак, мистер…  — Леоне Галанте.  — Мистер Галанте, мне повезет сегодня услышать от вас ответ на мой вопрос, или стоит ехать немного дальше и попытать счастья в других людей? Он кивнул головой и начал говорить каким путем мне надо выехать, а сам и дальше осматривал меня, останавливая взгляд на моём полинявшем зелёном платье, поверх которого был наброшен нараспашку красно-вишнёвый кунтуш, и на фетровых сапогах. Наконец-то выдерживать такой пристальный взгляд мне не хватило сил, и я, нервничая, спросила:  — Мистер Галанте, чего это вы на меня так смотрите?  — Интересно, как вы справляетесь с холодом. Сразу видно, что вы приезжая, — с усмешкой ответил Галанте. — Приехали из такого места, где зиму зимой сложно назвать? Можно узнать, откуда именно?  — С Лост-Хэвена, что в Северной Каролине, — немного дерзко произнесла я. — Приезжайте, не пожалеете. В его глазах появилась какая-то искорка, словно он уже раньше слышал название города. Когда Галанте пообещал, что обязательно придет в Северную Каролину, поняла, что разговор между нами закончен. Поэтому я села в машину и поехала по тому маршруту, который он мне подсказал. Выйдя на небольшой стоянке, в пятидесяти ярдах от въезда в Аптаун, терпеливо ждала своих товарищей. Через несколько минут появились и они. Генри открыл багажник и бросил туда металлическую ленту, утыканную шипами. Я распахнула дверцу и тяжело опустилась на сиденье. Генри не произнёс ни слова, машина тронулась с места. Показались огни Аптауна, тёплые и жёлтые. Поли дотронулся до моей руки и крепко сжал пальцы.  — Пожалуй, на сегодня уже хватит. Поспи. И, пожалуйста, не спорь. Я ничего не сказала. Слабо ответив на его пожатие, склонила голову и мгновенно уснула. Можно было считать до десяти — нокаут.

***

Я проснулась довольно поздно. Было десять часов. Лежала с закрытыми глазами и не желала вставать. Медленно вдохнула, выдохнула и открыла глаза. Обнаружила, что лежу на кровати в незнакомой комнате. Только потом вспомнила ночные события. Затем неожиданно, словно кто-то полоснул ножом по горлу, скрипнула дверь и в ней показалась женская голова.  — Доброе утро, мисс, — произнесла она весело. — О, вы ещё отдыхаете. Прошу прощения… я думала…  — Прошу вас, синьора! — воскликнула я. — Я не сплю. Собственно, хотела вставать.  — Так я могу подождать… Пойду накрою на стол, пока вы…  — Ну нет же! Войдите! Я ведь не знать какая дама, меня не смутишь. Но женщина, неловко усмехнувшись, ушла из комнаты, закрыв за собой дверь. Выскользнув из-под одеяла, я раздвинула тяжёлые занавески из красного плюша и облокотилась на подоконник. Любовалась видом из окна: слева и справа виднелись крыши небоскрёбов, стремительно поднимавшихся вверх, и приземистые семиэтажные дома. Десять минут я стояла и наблюдала за движением на улице, а затем направилась в ванную, где терпеливо выдержала мучительную процедуру умывания холодной водой. Одевшись и приведя себя в порядок, открыла дверь и направилась в гостиную, устланную мягким красным узорчатым ковром и украшенную цветами, распространявшими нежные ароматы. Медленно двинулась вперёд и сквозь растения, которые превращали гостиную в подобие оранжереи, заметила знакомую женскую фигуру в белом, лежавшую на диване у окна. Одной рукой она поддерживала голову, с которой дождём падали её прекрасные тёмно-каштановые волосы, а другой нервно обрывала цветы, стоявшие рядом. Видя, что я приближаюсь к ней, она провела рукой по лбу, точно пробудилась от сна, и устремила на меня взгляд.  — А, наконец-то. Снова здравствуйте, мисс, — произнесла она, вставая. Женщина была по меньшей мере на два дюйма выше меня. Широко расставленные голубые глаза на большом смуглом лице оценивающе смотрели на меня. Изучая её подчеркнуто гордое лицо, я угадала в ней потомка богатых землевладельцев. У её ног был плед, несмотря на то, что в комнате тепло. Красные глаза и бледность её лица указывала на плохое самочувствие. Но это было удивительно выразительное лицо, жестокое и всё-таки излучающее радость жизни. Я осознала, что испытываю глубокое расположение к ней.  — Не надо никаких «мисс». Зовите меня просто Маклена. Вы?..  — Я Беттина, жена Генри.  — Очень приятно познакомиться с вами, Беттина.  — Мне тоже. Хотя ночью я была немного озадачена, когда Генри сюда привёл гостей.  — Тогда извиняюсь за возможные причинённые неудобства, — улыбнулась я и тут же заметила хирургический пластырь на тыльной стороне ладони. — Вы поранились?  — Вы об этом? — Она посмотрела на свою ладонь. — Да, позавчера пришла посылка. Небольшая шкатулка, в которой запрятана пружина. Какая-то неудачная шутка. Я позволила себе подойти поближе к ней и приложить руку к её лбу.  — Признаться честно, меня озадачивает такая шутка, — пробормотала я, ощутив жар. — Не нравится мне это. Хочется надеяться, что шкатулка не вызовет неприятные последствия для вас.  — Будем надеяться.  — И вы очень бледны. Как долго это у вас продолжается, Беттина?  — Я в порядке, Маклена, не беспокойся, это всего лишь простуда. Через пару дней я поправлюсь, я уверена. Пройдём сюда. Мы зашли в просторную кухню. Старинные ясеневые стулья с высокими спинками, оббитые красным сафьяном, стояли рядышком; ручки были сделаны в форме гадюк, которые свесили свои длинные головы, а хвостами поприлипали к спинкам. Добротная имитация персидского ковра радовала глаз в этой комнате. Узкие, высокие окна, задёрнутые белыми муслиновыми занавесками, пропускали дневной свет. Мы расположились на стульях и упёрлись локтями на холодных деревянных гадюк.  — Плохой для меня и для вас знак, вот эти гадюки! — тихо произнесла я, коснувшись рукой к одной змеиной голове, а затем ко второй.  — Это ничего! Не укусят, потому что деревянные и холодные, как лёд, — проговорила Беттина, усмехнувшись.  — Не укусят, так заморозят холодом. Завтрак меня не разочаровал. Простокваша имела темно-жёлтый цвет и была густой, как сливки. Переспелые почищенные фрукты аж потрескались, а кофе, чёрный, как агат, пах жжёным — свидетельство того, что зёрна только что поджарили. Мы завтракали, пододвинув стол ближе к окнам, и глядели на проезжающие по улице машины. На сам конец Беттина достала из буфета запорошенную бутылку вина и большие стаканы. Она молча положила всё это на стол, молча наполнила стаканы вином и подала мне стакан.  — О чём думаете, Маклена? — поинтересовалась женщина, видя, что я не притрагиваюсь к вину. — Заметили что-то интересное?  — Ох, простите меня, отвлеклась. Думала о мужестве, панике, ненасытности, раздражении, зависти, коварстве… Самый обычный набор пороков и добродетелей, присущий многим домам. Не обращайте внимания на мои слова. Кстати, куда посоветуете мне пойти сегодня, чтобы потратить время?  — Сегодня воскресенье. Можно пойти в церковь. Сходите в Ред-Чёрч, что в Мидтауне, а затем решайте сами, куда хотите направиться. Выпив, я встала и начала прощаться. Встала и Беттина, вновь задумчивая. Распрощавшись с ней, вышла из её квартиры и, решив послушаться совета, поймала такси, велев шоферу везти меня в Мидтаун. Мне, как и Уайлдовскому Грею, нравилась обрядность католической религии. Я любила преклонять колена на холодном мраморе церковных плит и смотреть, как священник в тяжёлом облачении медленно снимает бескровными руками покров с дарохранительницы или возносит сверкающую драгоценными камнями дароносицу. Меня пленяли дымящиеся кадильницы, которые качались в руках мальчиков с торжественно серьезными лицами, одетых в белое и кружева. А после службы шла на исповедь, где, стоя на коленях в полутьме, скрестив руки и припав лицом к решётке, слушала шёпот священника. Уже выходя из церкви, столкнулась в притворе с Генри. Пока я здоровалась с ним, толпа схватила меня, понесла плечом к плечу с ним и через полминуты вынесла через широкую дверь на кладбище. Некоторое время я бродила с ним между могил, порой ради интереса всматриваясь в надписи на каменных плитах, а затем мы покинули церковный двор.  — А где это Поли ходит? — были мои первые слова, когда мы повернули за угол. — Может, тайком, пока я спала, сел на поезд и умчал в Лост-Хэвен?  — Нет, нет, он не выехал, — усмехнулся Генри. — Ещё остались дела, и ему пришлось поехать в порт.  — Как я тогда встречусь с ним? Я не собираюсь ждать его так долго; хочется ещё немного прогуляться, пока не поедем в Диптон на вокзал. Надеюсь, хоть…  — Что «хоть»? Я смущенно молчала, не зная, какое слово подобрать, а потом выпалила:  — Надеюсь, хоть не встретить вашего инструктора.  — Кого? — оторопел Генри, на секунду замирая на месте.  — Ну… Капореджиме, который вчера приставал ко мне и которому вы должны подчиняться… Лука Гурино.  — А, вот ты о ком! Выражайся в следующий раз поточнее, чтобы я не ломал голову над тем, о каком инструкторе идет речь.  — А разве это не так? Разве «инструктор» не подходящее слово для его описания?  — Не совсем, Маклена, — сухо ответил Генри, когда мы прошли мимо толпы прохожих. — Он только передает от босса поручение, а, как я должен это поручение выполнить, оставляется на моей совести. Ты с ним, если снова столкнёшься, лучше не заедайся.  — Он что, имеет за собой сильные плечи и протекцию?  — Обычно я в такие дела не вмешиваюсь и не берусь судить о людях, но Лука редкий садист. Он правая рука нашей Семьи, поэтому ему многое сходит с рук.  — Не удивлюсь, если он в детстве мучил кошек до смерти.  — Нет, такое Лука точно не делал.  — Правда? Ты думаешь? Тогда спасибо хоть и за это.  — Но он вполне может повеселиться со свиными тушами на бойне, — быстро добавил Генри, с почти садистским удовольствием наблюдая, как я реагирую на это заявление.  — О, это потрясающе! Давайте, лучше закроем эту тему. Я не хочу больше говорить о нём. Мы долго шли молча. Было видно по глазах Генри, что он ждёт, когда я снова заговорю, и из-за этого молчал. Я тоже о чём-то думала и молчала. Улицы были полны празднично одетых горожан. Был слышен звук колоколов в воздухе. От Калвер-ривер, огибавшей город из обеих сторон, тянуло ледяным холодом. Было отменно, весело, радушно вокруг, и я шла медленно, рассматриваясь во все стороны, словно знакомясь с окружением. Чувствовала себя в этом городе, словно дома. Проходя мимо магазина табачных изделий, я засмотрелась на портсигары, красовавшиеся на витрине, и пыталась понять, какую мысль вызвали у меня эти плоские коробочки. Оглянулась и увидела в паре метров от себя Генри, который схватился за грудь в том месте, где бьётся сердце.  — Опа, а это что? Генри, тебе нехорошо? — встревожено спросила я, подойдя к нему.  — Мне? Боже упаси! Чего бы это?  — Потому что ты держался за грудь, да ещё побледнел!  — Ничего! — отмахнулся он от меня, продолжая идти дальше. — Такое уже бывало… Давнее это было хуже, но сейчас уже редко случается.  — Это может быть опасно. Может, у тебя какой-то сердечный порок?  — Что-то такое есть, но не стоит об этом беспокоиться.  — Почему? — не унималась я. — Вдруг тебе тоже станет нехорошо? Надо бы обратиться к врачу.  — Я уже лечился, доктор успокоил меня. Пошли, Маклена! Куда направимся?  — Давай к променаду на Вест-Сайде, — решилась я, подумав, что такой ответ мне был дан только потому, чтобы я успокоилась и не задавала подобных вопросов. — Или можем немного пройтись по Линкольн-парку. Мы как раз проходили мимо южной части парка, так что автоматически остановились на втором варианте и прошли по заснеженной тропе туда.  — Что ты имела в виду, когда говорила «тоже»? — вдруг спросил Генри, когда мы перешли через небольшой мост.  — Да-а… За минуту до того, как я заметила, что тебе плохо, рассматривала портсигары и вспомнила о том, что Беттина поцарапала ладонь, когда открывала шкатулку с пружиной. Теперь думаю, что мне не нравится её состояние. То, как она одергивала ворот платья, затруднённое дыхание, тусклость во взгляде, бледность… Тебе лучше показать её врачу. Она крепится, но я опасаюсь худшего. Как бы пружина не была бы измазана ядом…  — Не накручивай ни себя, ни меня, Маклена. Ты прочитала слишком много книг о Средневековье и Галантном Веке, — хмуро оборвал меня он, остановившись у замёрзшего водоёма. — Всё это меня очень беспокоит. Я буду вынужден наказать человека, ответственного за это безобразие — как только узнаю, кто он. Хочется надеяться, что происшедшее не имеет отношения к нашему делу.  — Тогда извиняюсь, — грустно усмехнулась я. — Я и забыла, что нахожусь не в Северной Каролине и что здесь распоряжаешься ты. Скажи, как мне поступать, и я всё исполню.  — Тогда лучше иди в тот бар, в который я вас первый раз привёз и где ты встретила Луку, и дождись Поли. Ладно, мне пора идти, Маклена. Возможно, скоро увидимся. До встречи.  — До скорого. День выдался славным, морозным. Я и Поли ехали в такси и осматривали город. Перед глазами мелькали Хилвудское шоссе с рядом одно- и двухэтажными домами по обеим сторонам, мрачно-высокие, угрюмо-громадные здания Хантерса, дорога на Сэнд-Айленд, эффектный вид огромной фабрики, представляющей по вечерам славную иллюминацию, когда все три или четыре её этажей заблещут длинными рядами электрических огней в многочисленных окнах. Вот показалась арка в китайском квартале, а там пошли многоэтажные здания Вест-Сайда, Ист-Сайда и Мидтауна. Катаясь по Ойстер-Бэй, наконец решили вернуться на квартиру Генри, чтобы спустя пять часов мы отправились на вокзал к нужному поезду. Дверь нам открыл полноватый, добродушного вида мужчина в роговых очках. Стетоскоп ясно указывал на профессию врача. Он с естественным укором смотрел на нас, но всё же пропустил вовнутрь. Чувствуя, что случилось что-то неладное, я осмелилась тихо притворить дверь и заглянуть в спальню. В комнате на кровати лежала Беттина, лицо которой, частично спрятанное за прядями тёмно-каштановых волос, было неестественно бледным. У изголовья сидел Генри, с отрешённым взглядом наблюдая за ней.  — Всё в порядке, — сказал он отрывисто, как бы объясняя что-то ребенку, когда заметил моё присутствие. — Она отдыхает. Мы скоро снова пойдём. Спешить некуда. — Генри склонил голову к ней и что-то прошептал ей на ухо. Через четверть часа Поли удалось уговорить его отвезти Беттину к дому врача, где тот бы смог о ней лучше позаботится. Ещё через две минуты «Ласситер» умчался, взяв доктора и тело, в котором едва теплилась жизнь. Первый час я ещё пыталась сохранять маску невозмутимости, но потом направилась в ванну и включила воду. Холод немного отрезвил меня, и я начала в мыслях отвечать рассудительно и нелицеприятно на возникшие вопросы. Прошел ещё, наверное, час, когда в дверь ванной постучали. Я вышла навстречу Поли. Он обнял меня и нежно поцеловал. Я прижалась к нему. Чувствовала его животное тепло, но оно несло в себе воспоминание об этих нескольких часах. Я выскользнула из его объятий, заглянула ему в глаза, а потом отбросила с его лба прядь волос.  — Я рада, что ты вернулся, Поли. — Ко мне снова вернулась жизнь, но тон, которым я произносила слова, пугал даже меня. — А теперь мы должны есть, пить и начинать строить жизнь заново. Позднее, когда мы полакомились ветчиной, абрикосами и хересом, вернулся Генри и отвёз нас на вокзал в Диптоне. Поезд уже ждал на пассажиров под сводом перрона. Генри попрощался с нами и исчез с платформы — и из нашей жизни — в свое тёмное существование. Точно в десять локомотив гудком известил об отправлении и потянул длинный состав в ночное путешествие пустынной равниной между Нью-Йорком и Нью-Арком. Поезд медленно покатился. Монотонно замелькали автосигналы, на стыках колёса слегка вздрагивали, но вскоре поезд начал набирать скорость. Как бы то ни было, мы отправлялись домой.